Доживем до понедельника

Владимир Шарик






“Неизвестный в шляпе”



(комедия)

 




Действующие лица:
Топорков начальник учреждения
Оксана его жена
Алла Сергеевна бухгалтер
Гена программист
Никита неизвестный в шляпе
 
Действие I

Офис. В комнате справа и слева стоят столы, посреди шкаф с документацией. Слева дверь с надписью «Начальник». Справа входная дверь. За левым столом сидит начальник учреждения Вадим Павлович Топорков. Надпись над дверью начальника: «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!» Открывается дверь и входит симпатичный электрик Гена.
Гена. Добрый день, Вадим Павлович!
Топорков. Добрый день, Гена!Что-то, Гена, ты долго не шел ко мне? Я ведь еще утром дал заявку,что у меня не работает розетка.
Гена. Я знаю Вадим Павлович, но я был очень занят.
Топорков. Чем же ты был занят, Гена? Вероятно, девушек развлекал.?
Гена. Наоборот, я их ругал. Потому как сколько не говори, но они не слушают, ибо подключают всё что вздумается им: и чайники, и калориферы, и кондиционеры, и кипятильники - а сети ведь не рассчитаны на такие нагрузки. Как следствие, совсем выгорела розетка. Пришлось мне новую ставить. К тому же там и провода обгорели, пришлось из стенки выдалбливать провод. Нет, они когда-нибудь сожгут весь наш офис.
Топорков. Надо будет провести с народом воспитательную работу.
Гена. Вот именно. Я хотел вас об этом просить. Какая у вас розетка не работает?
Топорков. Да вот эта, что возле стола.
  (Гена идет ремонтировать розетку и при этом продолжает разговаривать).
Гена. А почему вы вчера не зашли в бильярдную. Вчера мы такую партию разыграли с Сергеем, это было похоже на поединок между ПСЖ и Барселоною. Сначала он у меня выиграл две партии, а затем я у него три партии подряд. Причем, мы шли нога в ногу. При счете семь на семь, я забил восьмого шара от борта. Никто не верил, что я его забью, а я забил.
Топорков. Некогда мне, Гена, по бильярдным ходить.
Гена. Вы себя совсем не жалеете, Вадим Павлович. Кроме того, что вы в будни истязаете свою душу и тело в этих мрачных четырех стенах, так вы еще и в выходные перекрываете себе доступ света и кислорода. Неужели вы никогда не видели, как бледнеют и хиреют растения без солнечных лучей и свежего воздуха? Вам тоже грозит такая участь и это будет невосполнимая утрата для всего нашего трудового коллектива.
Топорков. Думаю, что наоборот, все облегченно вздохнут и дружно сдадут деньги на венок с трогательною надписью «Любимому начальнику от скорбящих подчиненных».
Гена. Не обольщайтесь, Вадим Павлович.
Топорков. Неужели я не заслуживаю такой надписи. И это за мои труды заботы.
Гена. Конечно. Вы заслужили такую надпись, но вот собрать деньги с моих коллег будет трудно.
Топорков. Придется написать в завещании, дабы не огорчать моих подчиненных в такой радостный день, чтобы они не собирали деньги мне на венок.
Гена. Поистине мудрое решение, по которому они поймут, какого замечательного начальника они потеряли, и теперь их огорчение будет совершенно искренним.
Топорков. Чего и необходимо добиться в данный момент.
Гена. Да, человека ценят только тогда, когда его уже нет, особенно, это касается начальников, любых рангов.
Топорков. Хотелось бы узнать их мнение после того как…
Гена. Лучше не надо…
Топорков. А мне все - таки не верится, что они пожалеют деньги мне на роскошный венок с трогательною надписью золотистыми буквами.
Гена. Пожалеют. У меня уже имеется практика подобных мероприятий. Вот недавно мы отмечали пятидесятилетие нашей Татьяны Ивановны.
Топорков. Да, славно мы тогда погудели.
Гена. Гудели то славно, а сколько сил мне пришлось приложить, чтобы выбить деньги на подарок юбиляру. У того денег нету, тому кредит надо платить, у того долг за квартиру. Да зачем далеко ходить, ведь и вы тогда не сдали деньги на подарок, а попросили сдать за вас, мол, потом отдам, и по настоящий день отдаете.
Топорков. Не может быть?
Гена. Я ж не буду обманывать.
Топорков. Хорошо я отдам тебе, Геночка. Обязательно отдам с зарплаты. Ты только напомни, а то память у меня совсем дырявая.
Гена. Хорошо, Вадим Павлович. Я вот все думаю, Вадим Павлович, куда вы деньги свои деваете. Ведь зарплата у вас приличная.
Топорков. Женитесь, молодой человек и тогда вы узнаете, куда деваются деньги. Вернее, вы не будете знать, куда они деваются, но вас все время будет мучить вопрос, где еще взять денег.
Гена. Спасибо, за совет жениться, но меня и дома хорошо кормят.
Топорков. Не одним хлебом живет человек.
Гена. Но мама у меня прекрасно готовит: и борщ, и овощное рагу, и макароны по-флотски. И еще много чего вкусного.
Топорков. Вижу я, что ты еще не созрел для такого ответственного дела, стать мужем и затем отцом семейства.
Гена. Сейчас часто происходит обратное, сначала становятся отцами, а затем уж мужьями, могут и не стать.
Топорков. Какие времена, какие нравы!
Гена. Что поделаешь, мужчина должен быть свободным как птица, захотел сегодня – туда полетел, захотел – обратно, захотел сел на ветку акации, захотел сел на ветку персика. Сегодня он клюет зернышка подсолнуха, а завтра захочет поклевать зернышка арахиса. Без границ мир прекрасен, а если решетку поставить хотя бы с одной стороны, то у человека будет меньше счастья, а если его посадить в клетку, то он вообще будет несчастен.
Топорков. Интересная у тебя философия. Но когда-нибудь ведь придется вить свое гнездо.
Гена. Пока что не стою таких планов далекоидуших. Живу одним днем.
Топорков. Что же у тебя за планы на сегодня?
Гена. Да, вот собрались с приятелем на рыбалку в выходные. Могу и вас взять на свою «Hondu», у меня есть свободное место. Прокачу с ветерком.
Топорков. Нет, уж я лучше здесь посижу, целее буду. Я видел, как ты с ветерком носишься по городу.
Гена. Разве в городе разгонишься. Машины везде снуют, перекрестки, светофоры. А вот на трассе можно почувствовать состояние свободного полета.
Топорков. Ты, Гена, не гони сильно, а то у меня от слов твоих коленки стынут, как бы ты не стал невосполнимой потерей для нашего коллектива.
Гена. Будьте спокойны. Руль в надежных руках.
Топорков. Знавал я таких лихачей. Только где они сейчас. Я тебя прошу.
Гена. Хорошо. Я постараюсь.
(Открывается входная дверь и появляется главный бухгалтер Алла Сергеевна Куценко).
Куценко. Здравствуйте, Вадим Павлович.
Топорков. Здравствуйте, Алла Сергеевна.
Куценко. Вы заняты, тогда я зайду попозже.
Топорков. Нет. Мы уже все обговорили с Геной, и он только розетку сделает и уйдет.
Гена. Да, я её уже сделал. Тут просто контакт отошел, а я его поджал. Теперь будет всё хорошо. Я пойду.
Топорков. Мой тебе совет. Заедешь завтра на базар и купишь рыбы.
Гена. Зачем?
Топорков. На тот случай, если клева не будет. Только не покупай свежемороженого хека.
Гена. Почему?
Топорков. Потому что хек не водится в наших водоемах, а один мой знакомый, видимо, не знал этого и купил мороженого хека, которым обманутая супруга пробила ему голову.
Гена. Это меня не касается. Я ведь не женат.
Топорков. Но когда-нибудь вы все-таки женитесь.
Гена. Возможно, но не позже того как рак свистнет. Разрешите откланяться. Ухожу.
(Гена выходит из кабинета).
Топорков. Хороший парень, много энергии, задора, но надо умная жена, чтобы направляла эту энергию в нужное русло.
Куценко. Вы зачем меня вызывали, Вадим Павлович?
Топорков. Поинтересоваться, как ваше здоровье?
Куценко. А если его нет, то, что делать?
Топорков. Лечиться надо, в санатории, пансионаты ехать, к морю отдыхать.
Куценко. Вот на это времени и не хватает. Приходиться таблетками питаться.
Топорков. А как ваша племянница? Сдала экзамены по сопромату?
Куценко. Сдала. Вы об этом уже третий раз спрашиваете.
Топорков. Неужели? Что-то с памятью моей сталось.
Куценко. На прошлой неделе сдала. Она у меня молодец. На отлично учится.
Топорков. А замуж не собирается?
Куценко. Нет. Пускай выучится, а затем уже и замуж.
Топорков. Напрасно вы так. Вот так говорят, пускай выучатся, пускай мир увидят, пускай поживет для себя, а потом окажется и поздно. У нас в институте поговорка была: «Сдал сопромат – можешь жениться или замуж выходить».
Куценко. Женихов сейчас нормальных нет.
Топорков. Да почему же, у нас в коллективе даже есть достойные юноши, взять даже вот Гену.
Куценко. Да, я знаю, есть много таких молодцов – мастеров быть кандидатами в женихи, а вот в законные мужья они не спешат: то мама не велит, то радикулит схватит или политическая обстановка на острове Тора-кора обострилась.
Топорков. Зло вы как о мужчинах.
Куценко. Они того заслуживают.
Топорков. И я тоже.
Куценко. Не нарывайтесь на комплимент. Может и есть исключения, но вы в него не попадаете.
Топорков. Почему?
Куценко. Это мое личное мнение и оно не совпадает с мнением моего начальника. Поэтому я с ним не согласна.
Топорков. Вы большой дипломат, к тому же остроумная женщина. Как-то раньше не замечал этого.
Куценко. Потому что не смотрели. Так все же почему вы меня вызывали. Что-нибудь с отчетом?
Топорков. Отчет у вас выполнен великолепно. Это просто симфония цифр, все ясно и просто. Я восхищаюсь вами как бухгалтером и хочу задать один вопрос.
Куценко. Слушаю.
Топорков. Вы довольны своим материальным положением.
Куценко. В каком смысле?
Топорков. В самом прямом. Вы, например, заходите в магазин и покупаете, то, что хотите или то, что необходимо?
Куценко. Странный вопрос.
Топорков. Почему же. Я ваш начальник и потому интересуюсь бытом своих подчиненных.
Куценко. Раньше не интересовались.
Топорков. То были одни времена, сейчас другие. Раньше я вас не знал, а годы работы, можно сказать, сблизили нас ,и я принимаю участие в вашей жизни.
Куценко. Спасибо вам за это. Сейчас трудно найти человека, который был бы доволен своей жизнью. Человеку свойственно стремиться к лучшему. Кушать, например, форель или лосося, а не кильку или карася, черную икру кушать ложкой, а не по зернышку и отдыхать не на речке-вонючке, а на Канарах или в Ницце. Поскольку я себе такого не могу позволить, то считать свою жизнь замечательной я не могу.
Топорков. Но вы можете при желании улучшить свое материальное положение.
Куценко .Кому же этого не хочется?
Топорков. Я хочу предложить вам одно дело.
Куценко. Вы хотите мне предложить что-то противозаконное?
Топорков. Что вы, Алла Сергеевна. Никакого нарушения закона не будет. Просто надо будет изменить одну строку в вашем отчете. Даже, если кто и заметит, то я скажу, что это была просто механическая ошибка, описка. К тому же вы знаете, что у меня налажены добрые отношения с нашими ревизорами и проверяющими.
Куценко. Но мы ведь все делали правильно.К нам нельзя было придраться, потому и отношения наши со всеми проверяющими были хорошие.
Топорков. Не скажите, Алла Сергеевна. Бывали случаи, что мы допускали некоторые неточности, что-то добавляли, что-то уменьшали в интересах дела, и никто ведь не замечал. Не заметят и в этот раз.
Куценко. Что же вы хотите изменить?
Топорков. Только одну строку.
Куценко. Какую?
Топорков. В отчете есть строка: «Работы выполнены собственными силами».
Куценко. Есть такая строка.
Топорков. Так вот ее мы изменим. Напишем, что эту работу выполнила фирма «Аркада». Конечно, за оформление работы через фирму придется им десять процентов уплатить, но остальные деньги мы переведем на наши счета. Суммы там будут хорошие. Мне – 60%, а вам – 40%. Уверен, там хватит и на Ниццу, и на черную икру и на много чего еще.
Куценко. Нет, я не согласна.
Топорков. Вы считаете, что 40% - это вам будет мало, но я ведь выполняю всю работу по договору со смежниками, я отвечаю за перевод денег, а вам остается только поставить свою подпись под договором и изменить строку.
Куценко. Вы не правильно меня поняли. Я совсем отказываюсь участвовать в этом деле.
Топорков. Почему?
Куценко. Потому что у меня больное сердце, я живу на таблетках и нервная система у меня расшатана.
Топорков. Алла Сергеевна, только не надо волноваться, выпейте лучше воды.
Куценко. Спасибо. А если со мной что-нибудь случится, кто тогда позаботится о моей племяннице.
Топорков. У нее ведь есть родители.
Куценко. Только считается. Отец бросил семью, когда Виточке исполнилось 8 лет и как в воду танул, соответственно, ни о какой материальной помощи, алиментах и речи не могло быть. Ее мать, моя сестра уже целый год не может найти работу по специальности. 
Топорков. А какая у нее специальность?
Куценко. У нее очень сложная специальность – филолог по древнеславянским языкам.
Топорков. Да. Сейчас трудно с такой специальностью найти работу.
Куценко. Вот и выходит, что на моих руках сейчас и сестра, и ее дочь.
Топорков. Надо что-то придумать. Безвыходных ситуаций не бывает.
Куценко. Что тут придумаешь. Не станет же она с высшим образованием работать уборщицей. Да и какая там зарплата.
Топорков. Не обязательно идти ей в уборщицы. Пускай завтра придет ко мне.
Куценко. Завтра ж воскресенье.
Топорков. Ах! Забыл. Точно, что-то с памятью моей стало. В понедельник пускай подойдет она ко мне в (смотрит в настольный календарь) 15,00, если она свободна.
Куценко. Конечно, она подойдет, у нее все дни свободны!
Топорков. Вот и хорошо. С этим вопросом мы решили.
Куценко. Я вам так благодарна. У меня просто гора с плеч.
Топорков. Раньше надо было обратиться. Я всегда готова помочь вам. Мы одна большая семья и должны помогать друг другу.
Куценко. Конечно. Какие могут быть вопросы.
Топорков. Рад от вас это слышать. А теперь перейдем к нашему делу. Подойдите к столу. Вот видите строка, я ее выделил.
Куценко. Да, вижу.
Топорков. Ёе надо будет изменить так как я говорил. А вот здесь сумму оставите прежней.
Куценко. Нет. Я этого не смогу сделать. Извините меня.
Топорков. Зачем мне ваши извинения. Я для вас столько делаю, а вы отказываетесь сделать такую малость.
Куценко. Я не просила вас ничего для меня делать. Для меня самое важное в жизни - это моя честность.
Топорков. Алла Сергеевна, но сколько можно быть такой старомодной? Посмотрите вокруг себя - все люди воруют, чтобы жить достойно, а честность никому сейчас не нужна.
Куценко. Но я живу достойно.
Топорков. Не смешите меня Алла Сергеевна! Посмотрите на себя как вы живете, во что вы одеты. Вот этот костюм вы носите изо дня в день уже лет десять. Туфли тоже не моложе. А, когда же вы делали последний раз приличную прическу. Я уже не говорю, чтобы вы сделали макияж или лазерную терапию.Проснитесь, вы ведь женщина и еще не совсем старая.
Куценко. Я хожу на работу, а не на танцы, поэтому и одеваюсь соответственно.
Топорков. А я вам говорю, что вы одеваетесь плохо, а ведь вы представляете лицо фирмы. От вашего вида зависит то, как будут к нам относится наши партнеры. Допускаю, что вы не любите себя, но к нашей фирме вы должны относится с большим уважением, заботится, чтобы наши партнеры видели, что мы фирма преуспевающая, с которой можно иметь деловые связи.
Куценко. Я думала...
Топорков. Вы много думаете, и мне придется подумать, чтобы найти вам замену.Хотя признаюсь, мне бы не хотелось этого делать - вы хороший бухгалтер. Подумайте о свои родственниках, о племяннице, которую вы должны выучить.
Куценко. (Задумавшись, в ней происходит внутренняя борьба). Хорошо, я сделаю это.
Топорков. Давайте посмотрим на отчет еще раз. Это сделать очень просто.
Куценко. Я согласна с вами, но как быть с коэффициентами на зарплату., ведь у подрядчиков они не такие как у нас.
Топорков. Думаю, что их не стоит менять. Вот смотрите сюда. (Они оба наклоняются над столом, а в это время открывается дверь и входит молодая симпатичная женщина – супруга Топоркова – Оксана).
Оксана. Ах, вот чем вы, папенька, занимаетесь на работе.
Топорков. О чем ты, Оксана?
Оксана. Ах, какие вы не понятливые. Прямо таки детский сад. Я должна еще им объяснять, чем это они занимаются. Обнялись и целуетесь над столом, вот чем вы занимаетесь.
Топорков. Да, я показывал строку Алле Сергеевне, которую необходимо было исправить. И это будет очень важно и для меня, и для тебя тоже.
Оксана. Какие там исправления. Я все видела, не маленькая уже. Как вам не совестно, папенька, обманывать. О, и Алла Сергеевна покраснела. Значит, между вами действительно что-то было.
Топорков. Пойми же, что Алла Сергеевна мой главный бухгалтер, и мы по долгу службы должны обсуждать некоторые вопросы.
Оксана. А разве Алла Сергеевна  не женщина?  И давно это вы дружите телами.
Топорков. Дорогая, пойми же,  для меня она чисто деловой партнер. Ну, скажите же Алла Сергеевна.
Куценко. Что сказать?
Топорков. Ну что мы здесь работали, что между нами ничего не было.
Куценко. Что я не женщина.
Топорков. Нет, этого не надо говорить. Это не важно.
Оксана. А для меня все важно. Я вам, папенька, так верила, а вы так расстраиваете меня. И вообще день у меня сегодня такой сумасшедший, хотя звезды по гороскопу обещали мне крутой поворот в судьбе, а все выходит наоборот – полоса невезения.
Топорков. А что случилось, Ксанка?
Оксана. А то случилось, что я самый несчастный человек на земле.
Топорков. Не может быть этого. Я же все для тебя… Неужели снова запороли тебе педикюр?
Оксана. Нет. Хуже.
Топорков. Неправильно положили макияж.
Оксана. Папочка, ты так мелко копаешь.
Топорков. Ну, я тогда не знаю. Что же случилось? Я начинаю беспокоиться.
Оксана. Видела я, как ты беспокоился. Теперь я понимаю, почему ты приходишь домой уставшим.
Топорков. Ксанка, не будем больше об этом. Такого больше не повторится.
Оксана. Какое не повторится. Значит, было, если говорите, что не повторится. Вы дружили телами.
Топорков. Оксана, какая дружба, я имел в виду, что я не буду близко подходить к Алле Сергеевне. Буду выдерживать пионерское расстояние.
Оксана.  Это и есть пионерское расстояние.
Куценко. Может мне уйти, чтобы между нами стена была.
Топорков. Подождите, мне надо вам еще что-то сказать. Это же глупо, одну минутку. Так, что же случилось, Оксанка?
Оксана. Я пошла в магазин за сумочкой. Ведь мне надо подобрать сумочку к моему вечернему платью, в котором я пойду на юбилей к Николаю Максимовичу.
Топорков. Конечно, надо подобрать сумочку. Я хотел, чтобы ты еще подобрала и подарок Николаю Максимовичу.
Оксана. Я даже не знаю, как я смогу переступить порог этого паршивого магазина после того, что случилось.
Топорков. Говори же, что случилось?
Оксана. Я же говорю, что выбирала сумочку под вечернее платье. С таким трудом подобрала сумочку и подхожу к продавцу, чтобы уплатить за сумочку. Открываю, вот эту свою сумочку. И, о, ужас. Кошелька нет.
Топорков. Неужели украли?
Оксана. Нет. Я вспомнила, что оставила в машине, когда мы ездили с тобой в солярий. Машину ты поставил в гараже, а ключ от гаража у тебя. Я так и рассказала тем продавцам, так они меня на смех подняли, мол, хотела сумочку из крокодиловой кожи украсть.
Топорков. Позвонила бы мне.
Оксана. Я так была расстроена, папочка, а тут еще ты шуры-муры со своей бухгалтершей.
Топорков. Милочка…
Оксана. Не возражай, папочка, а то ты меня еще больше расстроишь. Дай лучше ключи от гаража, и я пойду за кошельком. Надеюсь, что ты больше не будешь шуры-муры вести.
Топорков. Ну, милочка, неужели ты думаешь, что я тебя на кого-нибудь променяю. Ты самая лучшая во всем мире.
Оксана. А ты не обманываешь?
Топорков. Когда я тебя обманывал?
Оксана. До этих пор не замечалось, но вот сегодня…
Топорков. Ксанка, ну нельзя же так. Держи ключи.
Оксана. Спасибо, папочка. Только я вот что подумала, а не можешь ты мне дать денег, чтобы я купила сумочку к новому вечернему платью и подарок, а кошелек я потом заберу.
Топорков. Конечно, можно. Как я сам до этого не додумался. Сейчас я вынесу тебе деньги.
(Идет в кабинет с надписью «Начальник»).
Куценко. Какие красивые у вас сережки.
Оксана. Правда.
Куценко. И так идут они вам.
Оксана. Это мне папенька подарил. Представляете, Алла Сергеевна мне во сне приснились такие сережки и форма такая, и камушки такие же. Я рассказала сон папеньке и спросила его, к чему бы это. А он говорит, что надо посмотреть в толкователе сновидений.
Куценко. И что же он высмотрел?
Оксана. Не знаю, что он там высмотрел, но в тот же вечер он привез мне сережки как две капли похожие на те, что мне приснились.
Куценко. Какой замечательный сон, а главное что он сбылся.
Оксана. Мне часто такие снятся и все они сбываются.
Куценко. Повезло вам.
Оксана. С чем?
Куценко. Не с чем, а с кем. С мужем. Он у вас такой внимательный, такой деликатный, заботливый. И самое главное сны-то умеет читать. Это не только я так думаю, а все в нашем коллективе. Вот сестру обещает устроить на работу.
Оксана. С одной стороны, да, он внимательный, обходительный, но с другой стороны мне кажется, что он меня не совсем крепко любит. Он любит больше свою работу.
Куценко. Оксана, но нельзя же требовать от мужчины невозможного.
Оксана. В каком смысле?
Куценко. У него ведь столько забот, у него такая ответственная работа. Конечно, устает. Так что надо быть снисходительной.
(Входит Вадим Павлович).
Топорков. Оксанка, я пойду с тобой. Я хочу разобраться с теми продавцами.
Оксана. Вот и замечательно. Я хотела просить тебя об этом, папочка.
 Топорков. Алла Сергеевна приготовьте мне измененный отчет, а через часик я приду.
Куценко. Хорошо, Вадим Павлович.
(Куценко выходит).
Топорков. Так я сейчас только один телефонный звонок сделаю и мы пойдем. (Набирает номер).
Оксана. Хорошо звони, а я тебе расскажу сон, который мне приснился этой ночью.
Топорков. Я тебя слушаю. (Снова набирает номер) Каждый сон мне обходится дороже и дороже.
Оксана. Ух, какой ты стал противный. не буду я тебе рассказывать свои сны.
Топорков. Ну, что ты , милая, для меня это большое счастье слушать о твоих снах. Кстати, мы сейчас разрабатывали с Аллой Сергеевной одну хорошую комбинацию, благодаря которому твои сны станут явью. 
Оксана. Мне приснился удивительный сон, что проснулась я в большой вилле на берегу Средиземного моря, даже нет, та вилла была на необитаемом острове в Атлантическом океане. И вот я встаю, открываю двери и ступеньками опускаюсь прямо к Атлантическому океану, захожу в воду, а вода такая теплая, такая… И тут я проснулась, залаял соседский пес. Мне так жаль было вставать. К чему бы этот сон.
Топорков. Что называется, сон в руку. Если все у меня получится, то нынче ж летом мы поедем с тобой на какой-нибудь необитаемый остров в Атлантическом или Индийском океане.
Оксана. Нет, я хочу в Атлантический. Там вода теплее.
Топорков. Хорошо поедем в Атлантический океан. (Говорит в телефон). Алло, алло Павел Петрович, я договорился с Аллой Сергеевной… Пришлось попотеть, но теперь вы присылайте свои документы и побыстрее. Форму, акты выполненных работ. Хорошо я жду тебя. (Положил телефон, обращается к Оксане). Все позвонил. Пошли.
Оксана. Какой ты у меня замечательный, папочка. Дай я тебя поцелую.
Топорков. Целовать здесь на рабочем месте. Что это тебе в голову пришло. Сюда же могут зайти люди.
Оксана. Ну, просто захотелось. Неужели у тебя такого не бывает. Вот захочется что-то сделать и, причем немедленно, ждать невозможно. Вот когда жажда бывает, ты ж не говоришь себе, я потом попью водички. Ты сразу же открываешь бутылку и наливаешь в стакан, что бы выпить его залпом.
Топорков. Бывает, но такое, на рабочем месте. Это же не стакан воды.
Оксана. Только не говори, что ты никого не целовал на рабочем месте, а то я снова рассержусь.
Топорков. Представь себе, никого не целовал, но тебе сделаю исключение.
Оксана. Спасибо, тебе , дорогой. Но должна тебе сделать замечание.
Топорков. Какое?
Оксана. Вот почему ты до сих пор не научился завязывать галстук?
Топорков. Неужели он так плохо завязан?
Оксана. Конечно плохо завязан. Вот ты два института закончил. Знаешь законы Архимеда и высшую математику с элементами квантовой механики, а галстук не научился завязывать. Стыдно это, мой дорогой, при твоем положении не уметь делать такие элементарные вещи.
Топорков. Я же на тебя полагаюсь моя дорогая.
Оксана. Видишь. Понимаешь, что я для тебя значу, а тем не менее изменяешь мне.
Топорков. Оксаночка, я же тебе говорил...
Оксана. Не вертись, а то я неправильно завяжу тебе галстук. Да, ты лекарства принимаешь?
Топорков. Принимаю.
Оксана. Точно так, как я тебе написала.
Топорков. Да, моя дорогая.
Оксана. Видишь, как я забочусь о тебе, а ты в это время целуешься с этой толстухой. Неужели ты не понимаешь, что ты унижаешь меня этим. Вот, если бы ты целовался с какой-то красавицей, то я бы это поняла и, возможно, бы оправдала.
Топорков. Милая, я тебе могу поклясться чем угодно.
Оксана. Не надо, я знаю. что ты будешь врать. Все мужчины подлецы, а, которые не подлецы, то вообще не мужчины.  Скажи, неужели она лучше меня целуется?
Топорков. Как ты можешь так говорить. Ты самая лучшая из женщин и твои поцелуи слаще меда.
Оксана. Вот, теперь ты имеешь очень настоящий вид настоящего джентльмена. Такого и целовать не стыдно.
(Оксана подходит и обнимает Вадима Павловича. Открывается входная дверь и в кабинет врывается запыхавшийся Гена).
Гена. Ох, извините у вас трогательная семейная сцена, а я без стука.
Топорков. Что ты еще забыл?
Гена. Да тут такое случилось, такое.
Топорков. Что еще?
Гена. Вадим Павлович, мы под колпаком.
Топорков. Каким еще колпаком? Что ты выдумываешь?
Гена. Под колпаком у спецслужб. Понимаете, мне он показался подозрительным еще первый раз, когда я входил в здание.
Топорков. Кто такой? О чем ты говоришь? Можешь ты толком объяснить.
Гена. Я вот и говорю. Захожу я в здание, а он крутится возле нашего подъезда. Мужчина в длинном кожаном пальто и в шляпе.
Оксана. Это такой высокий мужчина с ямочкой на подбородке, как у артиста Чернышева и в черной шляпе. Интересный мужчина.
Гена. Да, именно, он. Так вот мне он показался не интересным, а подозрительным, потому что везде он заглядывал: то вверх посмотрит, то вниз, даже под скамейки смотрит и все пишет - пишет в свой блокнот. 
Топорков. Ну и что же тут такого подозрительного. Пускай пишет себе на здоровье, он же снаружи находится, а не внутри.
Гена. Но послушайте дальше, что происходит. Выхожу я, значит, от вас, а он по телефону разговаривает. Весь разговор я не слышал, но последнее предложение услышал отчетливо. Значит, он говорит кому-то так четко: «Материал у меня хороший подобрался, просто замечательный. Теперь пусть немного отлежится и будем пускать его в дело.» Вот так он сказал.
Топорков. Ну и что?
Гена. Как ну и что. Он же сказал, что  дело будет заводить, а дела у нас, где заводят?
Топорков. Что ты темнишь. Говори яснее.
Гена. Дела у нас  прокурор заводит.
Топорков. Но он ведь немного не так выразился.Он же просто сказал, что материал у него имеется.
Гена. Какая разница, это у них шифровка такая. Знаю, я этих сыщиков. Видишь ли, материал он насобирал. Нет, не нравится он мне, везде носа своего сует. А если он не сыщик, то какой он материал ищет под нашей скамейкой.
Топорков. Какой материал?
Гена. Откуда я знаю. Не буду же я к нему подходить и спрашивать: «Что там вы пишите в своем блокнотике».
Топорков. Мог бы хоть удостоверение спросить.
Гена. На каком основании. Сами же говорите, что он снаружи нашего здания был, пропускной режим не нарушил. Темная лошадка.
Оксана. А мне кажется, что он совсем и не страшный, а просто какой-то мечтательный.
Гена. Разбираешься ты в людях? Сейчас все такие непонятные люди ходят. Слыхали, вон в соседнем районе тоже так было – приехал незнакомый человек, походил по городу, с людьми поговорил и на следующий день все руководство смели. Вот такие они бывают тайные агенты. Да можете сами посмотреть в окно, его видно будет. (Гена подходит к окну, приоткрывает штору). Да, ходит он. Посмотрите.
(Топорков подходит к окну и тоже смотрит).
Оксана. Можно и я посмотрю, а то я его мельком видела.
Топорков. Стоп. Ни с места. Гена, отойдите от окна. Он, кажется, снимает нас на камеру.
Гена. А я что говорил. Совсем не простой это человек. И все пишет – пишет в свой блокнот. Посмотреть бы, что он там написал.
Топорков. Да интересно было бы… И никто ведь не говорил, что будут гости…
Гена. Может это оттуда… (Взглядом показывает наверх)
Топорков. Может быть. Клумбу нашу рассматривает, опять в блокнот что-то пишет и на камеру снимает. Что он там нашел?
Гена. Может амброзия там растет?
Оксана. Может он из санэпидемстанции? Ищет микробы какие-нибудь.
Гена. Сама ты микроб.
Топорков. Да, тише вы. Спор здесь устроили, а то еще услышит.
Оксана. Папочка, а почему ты не позвонишь Александру Ивановичу.
Топорков. Какому еще Александру Ивановичу?
Оксана. Неужели забыл. Начальник милиции. Он еще у нас на Новый год гулял и говорил, если будут, какие-нибудь проблемы звоните.
Топорков. А вот это идея… (набирает номер). Здравствуйте, Александр Иванович, это Топорков звонит вам… Да… Да… он самый… Понимаете у меня тут возле здания крутится подозрительный человек, все высматривает и в блокнот записывает. Не могли бы вы своих сотрудников прислать, чтобы они выяснили, что это за тип… Что? Никого нет, все разъехались на задания… А когда будут?.. Не знаете когда… Извините за беспокойство.
Оксана. Ну что он сказал?
Топорков. Сказал, что у него нет свободных сотрудников, а когда будут, не знает. Вот и все.
Оксана. А такой милый был мужчина.
Топорков. Я уверен, что он что-то знает об этом незнакомце и потому не хочет помочь… Да, времена наступают, одни измены и предательства: брат отказывается от брата, дети от родителей, жена от супруга. Никак тридцать седьмой год возвращается.               
Оксана. Папочка, я не откажусь от тебя. Я буду передачи тебе носить.
Топорков. Спасибо, успокоила.
Оксана. И на свидания приезжать.   
Гена. А ко мне никто не придет, не принесет передачу или хотя бы письмо не напишет ласковое, успокоительное.
Топорков. Мама принесет передачу, и письма будет писать.
Гена. Мама это не то. Для сердца надо успокоение.
Топорков. Говорил же я тебе, чтобы женился.
Гена. Да, теперь я вижу, что был неправ, но уже ничего не вернешь.
Топорков. Не надо отчаиваться молодой человек, надо действовать. Спасание утопающих дело самих утопающих.
Гена. Но, что же мы сможем сделать?
Топорков. Я сейчас переберу свою документацию, чтобы не было никакого компромату, а ты отправляйся к тому мужчине и попытайся узнать кто он, откуда, что ему надо.
Гена. А как я у него узнаю?
Топорков. Сначала просто попробуй заговорить с ним. Спроси который час или поинтересуйся, какой счет был вчера в матче «Динамо» - «Черноморец», а потом предложишь пойти в кафе, подпоишь его и он тебе все расскажет, а заодно может и блокнот у него украдешь.
Гена. У меня денег нет.
Оксана. Давай я пойду. У меня это лучше получится.
Гена. Конечно, у нее лучше получится. На такую женщину любой мужчина западет.
Топорков. Ты мне здесь надо, будешь помогать с документацией. На деньги, чтобы повести того типа в кафе. 
Гена. Я не уверен, что у меня всё получится.
Топорков. Ты же не хочешь за решетку?
Гена. Нет.
Топорков. Тогда ступай.
(Гена выходит из кабинета).
Топорков. Так с чего же начать?.. С чего начать?.. Только без паники. Так, прежде всего деньги. Надо спрятать деньги. Это первая улика против меня и в будущем моя поддержка. Где твоя сумочка?
Оксана. Вот.
Топорков. Это очень маленькая. Туда ничего не поместится.
Оксана. Пошли, купим большую сумку. Мы же собирались в магазин.
Топорков. Да. Только сейчас мне идти в магазин. Так сейчас что-нибудь придумаю. (Уходит в кабинет).
Оксана. Вот так денек. Вот и верь этим гороскопам! Что же со мной будет, если папеньку заберут, да еще с конфискацией. Моя вилла, моя машина. И куда я пойду в новом вечернем платье… Какой ужас. Вот тебе и побережье Атлантического океана! С таким раскладом скорее попадешь к белым медведям и пингвинам. Надо что-то делать. Позвонить ему, хотя он и запрещает звонить просто так, но этот тот случай, когда можно побеспокоить. Ведь он работает там (Показывает глазами на потолок, а сама набирает номер телефона). Ой, что это за пятно на потолке, неужели трубы прорвало. Вот тебе и сон в руку, вот где у нас вода, а я про Атлантический океан размечталась. Алло, милый.
Мужчина (по телефону). Я ничего не слышу.
Оксана. (Шепчет). Я не могу громко. В соседней комнате, папочка…
Мужчина (по телефону).  Я же просил не звонить мне на работу? Зачем ты звонишь?
Оксана.Почему звоню. Потому что у меня неприятности. Вернее неприятности не у меня, а у папочки, но, если что, то мне тоже светить дружба с белыми медведями… Его тут пасут незнакомцы в шляпах, как детективы в кино. Прямо под окном. Ты бы не мог приехать…
Мужчина. (по телефону). Я очень занят. У меня сейчас много клиентов.
Оксана. У тебя клиенты, тебе некогда, а когда приедешь?
Мужчина (по телефону). Не знаю, когда я смогу приехать.
Оксана. Не знаешь. Но ты же говорил, что любишь меня! Что будешь поддерживать меня. Сейчас именно, тот случай, что я нуждаюсь в твоей помощи. Очень нуждаюсь. Если ты не поможешь, то я пропала. Алло… Алло… Выключил телефон. Вот негодяй. Вот тебе любовь до гроба, а я его так пылко любила. Как это ужасно. Подлый трус, а таким козырем ходил.
(Заходит Топорков, в правой руке он держит коробку перевязанную бантом.)
Топорков. Вот тебе деньги. Если спросят, то скажешь, что это подарок для Николая Максимовича. Смотри только осторожно обращайся, чтобы не потеряла ее и никто не стянул у тебя эту коробку. В ней вся твоя будущая жизнь и моя тоже. За деньги наймешь мне хорошего адвоката, благодаря которому мне скостят срок.
Оксана. Папочка, я все сделаю так, как ты хочешь.
Топорков. Сейчас поедешь домой и соберешь все ценные вещи и отвезешь их к маме в деревню. Думаю, что они не нагрянут с обыском. Ковры, аппаратуру отдашь куме Гале, а мою коллекцию…
(Входит Алла Сергеевна).
Топорков. Что это вы без стука, Алла Сергеевна?
Куценко. Да, вот вы просили, чтобы я переделала отчет. Так я уже переделала.
Топорков. Кто просил? Чего просил?
Куценко. Неужели забыли? Просили переделать одну строку в отчете. Вместо «работы, выполненные собственными силами» написать, что работы выполнила фирма…
Топорков. Да вы что с ума сошли. Это же такой компромат. За это же посадить могут без суда и следствия.
Куценко. Но вы, же сами говорили, чтобы я так написала.
Топорков. Мало что я говорил, но есть, же закон, который мы должны исполнять. А если бы я вам сказал, чтобы вы на стенку лезли. Вы бы тоже полезли на стенку тогда.
Куценко. Я ничего не понимаю.
Топорков. А что и понимать ничего не надо. Взрослая женщина, а говорите такую ерунду. Дайте сюда отчет.
(Берет отчет. В это время появляется Гена).
Гена. Можете радоваться, Вадим Павлович.
Топорков. У меня сейчас мало повода для радости.
Гена. Я с ним познакомился, и мы с ним нашли общий язык.
Топорков. Что вы с ним нашли?
Гена. Он очень хороший и интересный собеседник и, между прочим, разделяет со мной мою точку зрения на происхождение человека, которую, кстати, не разделяете вы.
Топорков. Какую еще точку?
Гена. Ту точку, что человек произошел не от обезьяны, как утверждают дарвинисты, а от пришельцев с других планет методом клонирования.
Топорков. Ты, Гена, действительно, произошел не от обезьяны, а ты произошел от крокодила.
Гена. Почему это?
Топорков. Потому что ты зеленый, как крокодил и тупой как сибирский валенок. Разве об этом я тебя просил?
Гена. Вы просили меня познакомиться с незнакомцем.
Топорков. Я просил тебя узнать, откуда приехал этот человек и что он делает в нашем городе.
Гена. А он сейчас придет сюда, и вы спросите его об этом.
Топорков. Как сюда! Ты в своем уме!
Гена. Он попросился в туалет, привести немного себя в порядок, а то он с дороги приехал со столицы сегодня и я ему покажу свой иллюстрированный альбом об НЛО, неопознанных летающих объектах. У него такого нет, а интересно посмотреть ему.
Топорков. Ты, действительно, крокодил, Гена. Это же надо додуматься – пустить незнакомца в наши апартаменты. Да он сейчас вызывает себе подмогу, и они такой шмон наведут,устроят тут шоу в масках, что мало не покажется. Похлеще чем в американских боевиках.
Гена. Да вы его не знаете. Он совсем не похож на какого-то агента, он так интересно все рассказывает.
Топорков. А ты и уши развесил. Ты нас угробил крокодил Гена.. Алла Сергеевна, надо срочно уничтожить этот отчет.
Куценко. Как это уничтожить?
Топорков. Порвать на мелкие кусочки и выбросить в урну.
Куценко. Зачем рвать?
Топорков. Чтобы не было улик. Впрочем, они будут и в урнах рыться и восстановят его.
Гена. Может его сжечь?
Топорков. А дым? А пепел? Куда девать? Они почувствуют запах дыма и сразу же поймут, что здесь что-то неладное, а ты первый же расколешься.
Гена. Вы плохого мнения обо мне.
Топорков. Я уже видел тебя в деле, когда на нас напали незнакомцы на природе. Так ты первым убежал с поля боя.
Гена. Я тогда за подмогой побежал.
Топорков. Хороша подмога. Три дня не могли тогда тебя найти. Говори, что ты надумал?
Гена. Ничего в мою голову не приходит.
Топорков, конечно, если в голову ничего не вложил, то, что можешь оттуда вытянуть.
Оксана. Может его порвать на мелкие кусочки и съесть, запивая чаем или кофе. Я видела это в кино.
Гена. Ну, ты и придумала.
Топорков. А что – это дело. Не будут же они на горшок садить этого крокодила, чтобы улики собирать. Иди, милая, приготовь чай да покрепче.
(Оксана выходит).
Топорков. Так не будем терять времени, а займемся уничтожением отчета.
Куценко. Мне нельзя бумагу кушать, у меня язва желудка.
Топорков. А я начальник. Мне по должностной инструкции не положено.
Гена. У меня тоже ничего не написано в должностной инструкции про бумагу.
Топорков. Но ты проявишь инициативу. Ведь написано там, что при выполнении своих обязанностей сотрудники могут проявлять инициативу.
Гена. Но она ведь невкусная.
Топорков. В нашей колбасе не меньше бумаги и ты ешь ее.
(Вадим Павлович и Алла Сергеевна рвут отчет на мелкие кусочки и дают их Гене).
Топорков. Вот так, открывай ротик маленький зелененький крокодил.  Молодец. Это за себя… А это за начальника. Пережевывай хорошо. Будешь начальника слушать, то и сам станешь начальником в скором времени… А это за Аллу Сергеевну. Она женщина и у нее язва желудка. Ее спасать надо, а то кто за ее племянницей будет смотреть. Ты же не хочешь жениться.
Гена. Если пронесет в этот раз, то женюсь.
Топорков. Неужели?
Гена. Честное слово.
Топорков. Слышали Алла Сергеевна?
Куценко. Да. Но он ведь ее не знает совсем.
Гена. Я видел ее… Очень симпатичная девушка.
Топорков. Ты не отвлекайся. Кушай хорошо. Вот это за себя порция… Это за начальника… Это за Аллу Сергеевну… И еще за племянницу Аллы Сергеевны. Теперь ее судьба в твоих руках.
Гена. Да где же чай?
Топорков. Сейчас принесут.
Куценко. Можно просто водичкой запить.
Гена. Давайте просто воду.
(Запивает водой).
Топорков. Так продолжаем. Это за себя… Это за начальника… Это за Аллу Сергеевну и за ее племянницу… Вот и все. Запей все водичкой, и улик нету больше. Оказывается, Гена, можешь ты работать хорошо, если захочешь.
Гена. Куда денешься, жизнь заставит.
Куценко. Мне можно идти?
Топорков. Идите, Алла Сергеевна. Если вы понадобитесь, то я вас позову.
(Алла Сергеевна уходит).
Топорков. Что-то долго не идет твой незнакомец.
Гена. Он же с дороги. С самой столицы приехал. Надо же привести себя в порядок.
Топорков. Если он действительно приводит себя в порядок, то это ничего, но если он…
 
Действие II

Открывается входная дверь и заходит незнакомец в шляпе, Зайченко Никита
Никита. Добрый день, уважаемый.
Топорков. Вадим Павлович.
Никита. Добрый день, Вадим Павлович.
Топорков. Добрый день.
Никита. Мне очень понравился ваш офис, столько зелени, столько зелени.
Топорков. (Про себя). На что он намекает? Неужели уже узнал, что здесь у меня хранятся доллары. (Вслух). Да, зелень у нас имеется.
Никита. Особенно, клумба мне ваша понравилась. Я ее даже на камеру снимал. Просто великолепный дизайн, можно сказать, что это произведение искусств. Можно романтические фильмы снимать даже. Надо будет предложить… Все утопает в зелени. Райский уголок.
Топорков. (Про себя). Партнеров будет звать и все о зелени говорит, неужели пронюхал, что у нас тут доллары. Надо и ему предложить. (Громко). Это наш завхоз занимается, большой любитель цветов и зелени. Может и вам предложить на развод немного зелени.
Никита. Развод – завод. Интересная рифма. Нет, спасибо, я здесь проездом. Зелень меня не интересует.
Топорков. (Про себя). Вот, гад, не берет взятки. Да, крепко он в меня вцепился.
Никита. Проезд – заезд – подъезд. Чудесная рифма. Как хорошо у вас. Рифмы сами собой рождаются.
Топорков. (Про себя). Темнит что-то. (Громко). А дети, что-то не рождаются. Падает рождаемость в стране.
Никита. Это факт.
Гена. Наезд.
Топорков. На кого наезд?
Гена. Я говорю рифма к слову проезд.
Никита. Да, замечательная рифма. Я же говорю, что у вас тут очень хорошо. В других местах ты можешь целый день париться и ничего, а тут слова сами на язык просятся. Проезд-наезд.
Топорков. А мне что…\ про себя.\  Сухари сушить. Не рифмуется.
Гена. Переезд. Я придумал рифму к наезду.
Никита. Да, очень хорошая рифма. Яркая, сочная. Как удар хлыста. Вас когда-нибудь били хлыстом, Вадим…
Топорков. Вадим Павлович.
Никита. Вадим Павлович.
Топорков. Нет. Не били. (Про себя). О чем это он. О пытках. О, боже, неужели до этого дойдет. Какой ужас. Я ведь не железный.
Никита. Вот и замечательно. Думаю, что этого и не случится. С какой стати предавать вас средневековым пыткам. Вы ведь люди добропорядочные, законопослушные.
Топорков. Да, конечно. Мы план выполняем на сто тридцать процентов, мы помогаем интернату. Вот закупили туда компьютеры.
Гена. Да, мы отдали туда свои компьютеры.
Никита. Что? Не понял.
Гена. Мы для своего офиса купили новые, более современные, а детям отдали свои старые.
Топорков. (Про себя). Крокодил Гена, он меня без соли сожрет. (Громко). Но в хорошем состоянии компьютеры те были.
Никита. Я же говорю, что вы люди хорошие, хотя в нашей стране сейчас такое творится. Как говорит, мой приятель – прокурор, был бы хороший человек, а статью мы ему обязательно найдем.
Топорков. Это, конечно, но надо ведь какие-то основания.
Никита. Оснований не надо. Если бы у нас садили на каких-то оснований, то у нас бы полстраны сидело, начиная от верхов и кончая мелкой шушерой, которая тащит кирпичи со стройки. А у нас садят просто для порядка, для того чтобы нагнать страха на других или расправится с неугодными людьми.
Топорков. Да. Нагоняют страх.
Никита. Я же посмотрю на вас, то вы люди честные, вам бояться нечего. Вы добросовестно исполняете свой долг и ничего иного не помышляете.
Гена. Нет. Мы только о работе думаем.
Топорков. Конечно, нет. За время моего руководства мы увеличили производство продукции в два раза, закупили новое оборудование, построили новый корпус.
Никита. Это же замечательно. Если бы у нас работали так, как вы, то знаете, какое было бы у нас благоденствие в стране. А получается же все наоборот.
Топорков. Да.
Никита. А почему?
Топорков. Не знаю.
Никита. Правильно. Потому что милиция у нас не работает, а если бы органы нормально работали, то они бы заинтересовались откуда у человека шикарная вилла появилась.
Топорков. (Про себя). И про виллу знает. Надо идти с повинной.
Никита. Или лимузин последней марки или шикарный мотоцикл.
Гена. (Про себя). Кто ему это все рассказал, вот так проныра. Крышка мне. Узнал, что я загнал лампы на рынку. Видно не придется мне жениться на племяннице Аллы Сергеевны.
Никита. Вообще-то в нашей милиции дураки работают.
Топорков. Возможно.
Никита. Не возможно, а точно. Потому что я бы сразу смотрел бы на супруг наших чиновников, начальников.
Гена. (Про себя). Слава богу, я не женат.
Топорков. А жена-то что сделала.
Никита. Ребята, но я ведь не вас имею в виду, что вы в таком напряжении находитесь, словно под напряжение 380 вольт попали? Я бы смотрел, что носит супруга начальника, как часто меняет свои наряды, у кого их заказывает. На каком автомобиле катается. Да еще к тому же увешана драгоценностями и украшениями, как новогодняя елка. Соответственно, возникает вопрос, а откуда денежки берутся. На зарплату этого ведь не купишь. Или я не прав.
Топорков. Да, не купишь.
Никита. Значит, ворует подлец и не надо сказки рассказывать, про наследство от бабушки, про дядю из Сингапура. Так ведь.
Топорков. Так. Отвечать надо по закону. Пора уже порядок навести.
Гена. А я вот неженат и, вероятно, не женюсь уже. Жаль, только потомков не будет.
Никита. Не переживай, юноша, мы ведь живем в век научно – технического прогресса. Наука может все, даже клонировать человека. Клон – это… Клон – шмон хорошая рифма. (Пишет в свой блокнот).
Топорков. (Вскакивает со стула). Только шмона не надо. Я вас умоляю. Я ведь честный человек. Что соседи подумают.
Никита. Да чего вы так испугались. Шмон ведь это рифма просто. Учитесь рифмовать, и ваша жизнь будет прекрасна. Вы откроете для себя новый мир. Это как второе дыхание для спортсмена. Клон-шмон.
Гена. Угон – перегон.
Топорков. Кого там еще угнали? Этого мне не хватало.
Гена. Это рифма к слову шмон.
Никита. Правильно держите курс, молодой человек. Рифмуйте, и жизнь приобретет такую же стройность и четкость, какую мы видим в стихах Пушкина. Вы, вероятно, раньше стишки писали.
Гена. Нет.
Никита. А жаль.
Гена. Но я был редактором школьной газеты.
Никита. Чувствуется у вас та закалка. Обличали зло, искореняли двоечников, критиковали прогульщиков.
Гена. Было такое.
Никита. (Обращается к Топоркову). Да вы садитесь, почему стоите, Вадим Павлович. А то неудобно как-то получается – хозяин стоит, а гость сидит. Садитесь.
Топорков. Не хочу.
Никита. Так мне тоже встать.
Топорков. Не надо.
Никита. Но садитесь же. Не могу я так разговаривать. Я воспитанный человек.
Гена. У нас не принято говорить: «Садитесь» - а говорят «Присаживайтесь».
Никита. А какая разница?
Гена. Б-о-о-о-льшая ра-а-а-зница. Мы люди суеверные. Преступники садятся в тюрьму, а нормальные люди присаживаются.  Кому хочется видеть небо в клеточку.
Никита. Ах, вы об этом. К сожалению, я незнаком с нюансами криминального мира. Да, и откровенно говоря, если человек исполняет христианские заповеди, если человек честно исполняет свой долг, то ему нечего бояться. Присаживайтесь.
(Топорков садится на стул).
 Топорков. В этом году мы освоили выпуск новых изделий двух наименований, средняя заработная плата рабочих и служащих выросла на сорок процентов. Я правильно говорю, Гена.
Гена. Конечно, Вадим Павлович. Ставка поднялась, а вот премии последние месяцы мы не видим и в итоге получается ноль прибавки в зарплате.
Топорков. (Про себя). Крокодил Гена. Урою я тебя, когда-нибудь вместе с твоим талантом. (Вслух). Это временные трудности, в связи с наладкой новой технологической линии. Объективные причины. Я начальник…
Гена. Ты дурак.
Топорков. Что ты себе позволяешь?
Гена. Так это такая связка. Форма управления сложным современным технологическим процессом. Не я его придумал, она заложена в сути нашего производства. Я начальник, ты дурак.
Топорков. Если заложена, то пусть там и лежит. Нечего ее поднимать наружу да еще перед чужими людьми. Это ему не интересно.
Никита. Ничего. Говорите – говорите. Я вас очень внимательно слушаю. Интересно расширять границы своего познания.
Топорков. Кроме того, для рабочих мы заложили фундаменты двоих домов.
Гена. (Про себя). Только материалы все разворовали себе на дачи и виллы начальник да его заместители.
Никита. Что вы там шепчете, молодой человек?
(Топорков гневно посмотрел на Гену).
Гена. Нет ничего. Ничего… Самогон.
Топорков. Что ты мелешь? Человек еще подумает, что мы занимаемся производством этого вонючего зелья.
Никита. Почему же иногда это зелье бывает очень хорошего качества..
Гена. Я совсем не то имел в виду. Я хотел сказать, что самогон хорошо рифмуется с клоном – шмоном – перегоном.
Никита. Ах, какая замечательная, сочная рифма перегон – самогон. Из этого должно обязательно что-то хорошее получиться.
Гена. Самогон двойной перегонки.
Топорков. Перестань гостя забивать своими глупостями.
Никита. Почему же, это очень интересно. Самогон - перегон.
Топорков. Может вам лучше немножко коньяка предложить. Настоящего, армянского, пять звездочек.
Никита. Который грузины разливают в Новой Каховке. Нет, спасибо не надо. Я бы лучше выпил самогона да еще двойной перегонки.
Гена. Если хотите я могу доставить. Я сейчас мигом к бабе Кате…
Никита. Спасибо, в следующий раз. Заеду проездом, наездом, но тогда я предупрежу вас.
Топорков. (про себя). Пришлет повестку к следователю. Хана делу. (Вслух). Очень жаль, а хотелось бы сделать встречу незабываемой.
(Открывается дверь кабинета начальника и оттуда выходит Оксана с подносом, на котором стоят чашки с чаем).
Оксана. А вот и чай вам.
Гена. Долго же ты делала чай. Я едва не подавился колбасками.
Оксана. Я приводила себя в порядок. (Кокетливо смотрит на Никиту). У нас же гость.
Никита. Мне кажется, что встреча итак у нас будет незабываемая. Вот так новогодняя елочка. Какие прекрасные украшения. Они настоящие?
Оксана. Вы меня обижаете!
Никита. Извините. (Обращается к Топоркову). Это ваша…
Топорков. Это моя секретарша.
Никита. Одобряю ваш вкус. А вы не такой уж и простой человек.
Оксана. (Тихо к Топоркову). Что еще за представление.
Топорков. (Тихо Оксане). Молчи, потом расскажу. И ничему не удивляйся. Так надо.
Оксана.  (Про себя) Ничего не понимаю.(Вслух). Ты за это еще заплатишь.
Топорков. (Вслух). Только за чай. Этого пункта у нас нет в контракте…
Оксана. И за взбитые сливки еще тоже будешь платить.
Никита. Ребята не надо спорить. Я за все плачу. От чая я не откажусь, а то в поезде таким пойлом меня поили, что до сих пор дурно.
Оксана. Наш чай отличного качества. Цейлонский.
Никита. Из ваших рук он будет вдвойне приятным. (Оксана подает чай, а Никита галантно целует ей ручку). Какая прелесть. Нет, лучше наших женщин нигде не найдешь.  Это я говорил, говорю и буду говорить всегда. Я много стран объездил, но таких красавиц как у нас нигде не видел. Просто чистый бриллиант.
Гена. Не видели вы еще нашей Наташи Пудовой. Вот настоящий бриллиант.
Оксана. У нее талия на два сантиметра больше.
Гена. Зато грудь настоящая и на размер больше.
Оксана. Разбираешься ты там в женских достоинствах, как я в сельском хозяйстве.
Гена. Это не мое мнение, а все говорят в нашем коллективе, что Наташа первая красавица.
Оксана. Для меня ваш коллектив не авторитет.
Гена. Не авторитет говоришь. Да у нас…
Никита. Прекращайте, ребята этот спор. Это еще раз подтверждает мои слова, что наши красавицы лучше всех в мире, а вы, Вадим Павлович, эгоист. И вас надо наказывать за это.
Топорков. За что?! Ведь в этом месяце мы план выполнили на 140%, а с начала года прирост продукции составил, чтобы не соврать, я сейчас посмотрю в бумаги.
Никита. Не надо мне ваши бумаги. Не за то я вас хочу наказать, а за то, что прячете в своем кабинете такую женщину. Сделали…
Гена. Притон.
Топорков.  Какой притон! Что ты себе позволяешь! У нас чисто деловые отношения. Ничего другого и в мыслях у меня нет.
Оксана. (Про себя). Придешь домой, то я тебе устрою чисто деловые отношения.
Гена. Ну что вы, Вадим Павлович, принимаете все так близко к сердцу. Я ведь рифму нашел к клон – шмон - перегон – самогон – притон.
Никита. Замечательная рифма. В который раз я убеждаюсь, что в вас имеется талант и, если копнуть поглубже...
Топорков. (Про себя). Нет, лучше я его зарою.
Никита. То окажется, что парень настоящий самородок. Я к тому веду, Вадим Павлович, что учится надо парню, послать бы его на курсы бы.
Топорков. Пошлю я его на курсы кройки и шитья.
Никита. Почему на кройки и шитья.
Топорков. Руками чтобы больше работает, а языком меньше треплет.
Никита. В этом что-то есть. Поэт все должен знать и уметь, чтобы было на что жить, если не будут гонорары платить. Но меня перебили, на чем я остановился?
Оксана. Вы говорили, что этот деспот держит бриллиант в своем кабинете.
Никита. Ах. Да, действительно, Вадим Павлович, нельзя быть таким эгоистом. Красота – это всенародное достояние…
(Берет Оксану за руку, притягивает к себе, затем обнимает за талию).
Никита. Это всенародное достояние и оно должно быть доступно всем.
(Никита опускает руку ниже, но Топорков одергивает ее).
Топорков. Но это же будет… Это же будет. Я не могу допускать этого у себя на производстве. Если мы будем разводить там всякие шуры – муры…
Оксана. (Про себя). Смотря только, кто разводит.
Топорков. То у нас тогда, то у нас тогда будет…
Гена. Притон.
Топорков. Да заткнись, ты, рифмоплет… У нас тогда упадет…
Оксана. (Про себя). Оно, итак, упало. 
Топорков. У нас тогда упадет производительность труда, и вместо 140% мы будем давать 139%, а я не могу этого допустить.
Никита. Всего один процент упадет, но зато как поднимется эстетическое наслаждение, какой будет эмоциональный подъем. Вы об этом подумали. Ведь с такой женщиной хочется работать и работать.
(Никита снова хочет обнять Оксану и привлечь к себе).
Топорков. Однако же, что будет тогда с дисциплиной. (Убирает руку с талии Оксаны). У нас, итак, хватает нарушителей дисциплины, мы боремся с алкоголизмом, на работе стали пить значительно меньше. Я могу сейчас дать вам цифры. (Идет к столу, чтобы посмотреть документы).
Никита. Не надо нам эти цифры. Это скучно говорить о таких вещах при женщинах. Меня интересует другой вопрос. Вот вы закрыли эту женщину у себя в кабинете и втихомолку получаете эстетическое удовольствие, а вы у нее спросили – приятно ли ей это или нет, хочет она или нет.
Топорков. Она написала заявление лично, а я его подписал. С этого момента у нас возникли производственные отношения, которые исключают личные симпатии и антипатии.
Никита. Так бумага для вас важнее, чем человек.
Оксана. (Про себя). Конечно, важнее. Зачем еще спрашивать.
Топорков. Так записано у нас в трудовом договоре.
Никита. Трудовой договор не море, его можно и переступить, такая красавица любого мужчину может свести с ума.  И знаете, что тогда с вами будет.
Топорков. Если я буду точно выполнять свои должностные инструкции, если буду постоянно наращивать производственные мощности, не снижая качества продукции, то мне ничего не будет.
Никита. Билл Клинтон тоже так думал, но знаете, что ему подстроила Моника Левински.
Топорков. Однако же его не сняли с работы, ибо не доказали его вины.
Никита. К сожалению, такова американская Фемида, которая не поверила Монике, когда та рассказала о самых интимных местах на теле президента. Но  вы ведь не Билл Клинтон и к тому же, вы не играете на саксофоне.
Топорков. Но я играю на балалайке.
Никита. Это же не одно и тоже, поэтому я вам советую не играйте с огнем.
Топорков. Каким огнем?
Никита. Разве вы до сих пор не поняли – быть рядом с такой соблазнительной женщиной и не пасть. Это могут себе позволить только ангелы и голубые. У вас ведь за лопатками не чешется?
Топорков. Нет.
Никита. Значит, крылышки не растут. И не голубой вы, раз взяли на работу себе такую красотку. Так что ваше падение не за горами, если еще не пали.
(Никита положил руку на талию Оксаны и пытается привлечь к себе, но Топорков снова убирает руку).
Топорков. Мне некогда падать, у меня производство, мне надо расширять ассортимент продукции, чтобы выдержать конкуренцию.
Никита. Вот и расширяйте себе на здоровья, а мы тем временем попытаемся заинтересовать вашу секретаршу теми перспективами, которые перед ней могут открыться. Ведь, правда, тебе интересно взглянуть в свое будущее.
Оксана. Да. Хотелось бы. У меня сегодня был такой сон.
Никита. Так вот… Между прочим, как тебя зовут?
Оксана. Оксана.
Никита. Оксана, очень замечательное имя. В переводе с греческого – это, значит, гостья. То есть она не принадлежит никому, а все должны радоваться от ее присутствия. Вот видите, Вадим Павлович, даже имя ее говорит о ее назначении.
Топорков. Не знаю. Я этому не верю.
Никита. Что же спросим тогда у Оксаны. Так вот, Оксана, если б тебе предложили такие два варианта: первый – это всю жизнь просидеть в этих четырех стенах, мучительно сносить грязные приставания своего начальника и таких же, как он мужчин (он снова обнимает Оксану за талию и привлекает к себе, но Топорков гневно отбрасывает его руку).
Топорков. Помните, где вы находитесь.
Никита. Вы несносный эгоист, Вадим Павлович, ведь это же не ваша собственность, нехороший вы человек, с дурными мыслями в голове.
Топорков. Зато у вас светлые мысли.
Никита. Да, светлые. Я хочу сделать Оксану счастливой и потому предлагаю второй вариант. Вы, Оксана, участвуете в различных конкурсах, фестивалях, презентациях. Вас приглашают на Виденский бал, где вы блистаете, я не побоюсь этого слова, и ослепляете своим присутствие: президентов, министров, секретарей, миллионеров, а может даже миллиардеров – это как повезет. Затем вы садитесь на океанский лайнер, и он везет вас на бунгало, затерянное где-то в океане.
Оксана. У меня голова кружится. Мне звезды говорили о крутом повороте судьбы. Неужели этот миг настал.
Никита. Да, какие могут быть сомнения. Так сделайте решительный шаг.
Оксана. Я не знаю. Это так неожиданно.
Никита. Я знаю, что вам мешает. Присутствие посторонних. Нам надо уединиться, где я должен вам еще нечто такое сказать, предложить индивидуальные условия в строгой секретности. Где у вас имеется совещательная комната?
Оксана. Там. (Показывает на двери начальника).
Никита. Мы уединимся на минутку. С вашего позволения, Вадим Павлович.
Топорков. Как угодно.
(Тут Гена поднимает руку, как это делают в школе ученики, когда знают материал).
Никита. Что такое, молодой человек?
Гена. У меня тут рифма новая возникла после того как вы сказали нехороший вы человек о нашем начальнике.
Никита. Говорите, юное дарование.
Гена. Не могу.
Никита. Почему?
Гена. Тут женщина, а слово это не совсем литературное.
Никита. Сделайте намек.
Гена. Намекаю. Имеет ряд рифм: клон, шмон, самогон, кордон и это нехорошое слово в рифму. Вы не догадываетесь?
Никита. У меня всё в голове помутнело.
Оксана. Не знаю.
Топорков. Мне совсем нет дела до твоих выдумок.
Гена. Что же вы такие не догадливые. Даю наводку, к этому слово всегда присоединяют еще причастие штопаный, но это не носки, потому что носки не рифмуются с клоном, шмоном, кордоном.
Никита. Шмон, кордон, штопаный г…  ах, не будем говорить такие гадости - здесь женщины. Очень сочная рифма, с вас будет толк, только надо подучиться.
Топорков. На курсах кройки и шитья.
(Они выходят в кабинет начальника).
Топорков. Так кому ты там рифму подобрал?
Гена. Нет. Это не вам, вы не штопаный, вы нормальный.
Топорков. Смотри мне. Крокодил ты Гена.
Гена. Я чего. Я ничего. Просто рифмую. Может, правда, у меня талант.
Топорков. Зарою тебя вместе с ним… Конечно, если меня не зароют. Что же делать? Как быть? Все рушится, все теряется. Было все так хорошо, и вдруг явился этот в шляпе. Мне срок, жену мою уводят.   
(Смотрит на Гену).
Гена. Я чего. Я ничего.
Топорков. И я ничего, но, что  делать? Что делать?
Гена. Спасение утопающих – дело самих утопающих.
Топорков. Ты прав. Помощи ждать не приходится. Все разбежались, как крысы с тонущего корабля. Надо самому. Прежде всего надо унести отсюда деньга, а то, если будет шмон, то мне будет каюк… Причем это надо сделать незаметно.
(Берет телефон и набирает номер).
Топорков. Алла Сергеевна. Зайдите ко мне… Да, срочно.
(Из кабинета начальника слышится смех Оксаны).
Топорков. Что они там делают?
Гена. Не знаю. Может посмотреть.
Топорков. Не надо. Пускай развлекаются, а мы тем временем улики будем убирать.
Гена. Может мне уйти, а то друзья на рыбалку ждут. Черви надо купить на рынке.
Топорков. Ты, крокодил Гена, как можно в такую минуту думать о каких-то червях, когда нам угрожает такая опасность.
Гена. А что я могу, я уже все сделал. Вам надо улики убирать, а мне последние часы свободой наслаждаться.
Топорков. Молчать.
Гена. Молчу. Вы начальник, я дурак, что позволил себя втянуть в ваши аферы.
Топорков. Не очень-то и упирался. Хотелось ведь пожить по-настоящему.
Гена. А кому же не хочется.
Топорков. Вместе теперь и будем расхлебывать эту кашу. Мы теперь с тобой в одной лодке, если тонуть, то вместе.
(Заходит Алла Сергеевна).
Куценко. Вызывали, Вадим Павлович.
Топорков. Да, Алла Сергеевна. Вы последняя моя надежда. Выручайте.
Куценко. Чем же это я могу вам помочь?
Топорков. Вот в этой коробке деньги. (Топорков берет перевязанную коробку). И не просто деньги, а валюта. И деньги это не только мои. Их надо незаметно вынести из нашего офиса.
Куценко. Но как я смогу вынести их из нашего офиса незаметно.
Топорков. Положите в сумку или вот этот пакет. (Топорков положил коробку в пакет). И выйдите из офиса, и деньги отнесите к себе домой или нет, лучше отнесите на вокзал в автоматическую камеру хранения. Номер ячейки и код только запомните.
(Алла Сергеевна взяла пакет в руки и подозрительно смотрит на него).
Куценко. Вы думаете, что это будет незаметно.
Топорков. (Долго смотрит). Да, пожалуй, вы правы. Это слишком бросается в глаза. Надо придумать что-то оригинальней.
Гена. Алла Сергеевна, а вы в комбинации.
Куценко. Мне может ещё и раздеться перед тобой, пройтись по подиумом. Гена, я понимаю, что ты остроумный человек, но иногда твои шутки переходят все пределы.
Топорков. Гена, как ты можешь, в такой момент думать о таких глупостях.
Гена. Я не о глупостях. Если Алла Сергеевна в комбинации, то ее можно подвязать ремешком, например с ваших брюк и туда наложить денег.
Куценко. Такое ты придумаешь.
Топорков. А чего. В этом что-то есть.
Куценко. Я буду выглядеть как беременная женщина.
Топорков. Тем более. Беременную женщину они не остановят. Алла Сергеевна, голубушка, выругайте. Век буду благодарен вам.
Куценко. Вадим Павлович, но я же…
Топорков. Я стану перед вами на колени.
Куценко. Не надо. Давайте свое ремень.
(Топорков снимает с брюк свой ремень. Торопится, руки дрожат, никак не справится, но вот уже снял).
Топорков. Держите ремень.
Куценко. Только отвернитесь.
Топорков. Конечно. Вот вам деньги. Я их сейчас распакую. Их много, но здесь не только мои, здесь общак, если я их потеряю, то не сносить головы. Понимаете к чему это я.
Куценко. Понимаю. (Берет деньги). Отвернитесь.
(Уходит вглубь сцены и укладывает деньги).
Куценко. Вы меня на такое толкаете.
Топорков. Я этого вам никогда не забуду. И Гена тоже. Правда, Гена.
Гена. Да.
Топорков. Он даже женится на вашей племяннице.
Гена. Да. Прямо сейчас готов в ЗАГС идти.
Куценко. Ловлю на слове.
Гена. Чтобы не видеть небо в клеточку, пойдешь на любые ограничения личной свободы.
Куценко. Готово. Поворачивайтесь. (Гладит себя по животу). Словно на шестом месяце беременности нахожусь.
Топорков. Это вам так идет.
Куценко. В мои-то годы.
Топорков. Некоторые и в восемьдесят рожают.
Куценко. Но мне еще далеко до этого.
(Открывается дверь кабинета начальника и выходит Оксана и Никита).
Никита. Ну, вот и мы. А с нами наше решение.
Топорков. (Недовольно). Я вижу.
Никита. Да я смотрю у вас тут тоже пополнение. Это ваша супруга?
Топорков. ( с опозданием). Да.
Никита. Никак супруга решила проверить, чем же это занимается муж с прекрасной секретаршей.
Топорков. Да. Вот зашла к супругу на минутку.
Никита. Можете не переживать за мужа. Скоро у него не будет соблазнительной секретарши. Так ведь, милая.
Никита. Да я смотрю, у вас скоро будет пополнение.
Оксана. ( Про себя).  Я же говорила, что тут не все чисто.
Топорков. Будет. Но не совсем скоро.
Никита. Это замечательно. Нашей стране нужны герои. Поддерживаю, а мы вот решили. Говори, Оксанка.
Оксана. Папочка. Я виновата перед тобой, но ты должен понять.
Никита. Так это ваша дочь?
Топорков. Почти что.
Никита. Тем более вы должны ее понять.
Оксана. Папочка, это для меня шанс, недаром ведь мне звезды обещали крутой поворот в судьбе. Он звонил продюсеру и тот обещал мне сессию манекенщиц на остовах в Карибском море. Ты же знаешь, как я об этом мечтала. Мне океан снился и вот сбывается.
Топорков. Но я ведь обещал тебя повезти.
Оксана. У тебя же сейчас затруднения. Ты сам мне об этом говорил, а передо мной открываются такие перспективы. Мы сейчас идем прямо на вокзал.
Топорков. А я же как?
Оксана. Я буду писать тебе письма, посылать смс, на Новый год обязательно поздравлю тебя открыткой.
Топорков. Я очень тронут.
Гена. Перрон.
Топорков. Что за перрон.
Гена. Рифма получается шмон – самогон – кордон – нехорошое слово – штопаный г …, перрон.
Топорков. Пошел бы ты со своими рифмами.
Гена. Сейчас иду.
(В этот момент, ремень у Аллы Сергеевны расстегнулся, и деньги падают на пол. Немая сцена. Первым приходит в себя Топорков).
Топорков. Это что такое?
Гена. У Аллы Сергеевны от потрясения выкидыш получился.
Никита. Хотел бы я иметь такой выкидыш. (Никита поднимает пачку долларов и показывает Алле Сергеевне). Это ваши деньги?
Куценко. Нет. Не мои.
(Тогда подносит пачку Топоркову).
Никита. Это ваши деньги.
Топорков. Нет не мои. Откуда они могут у меня взяться.
Куценко. Вадим Павлович, ведь это вы мне их дали.
Топорков. Алла Сергеевна, что вы придумали.
Куценко. Гена скажи, ты же видел.
Гена. Ничего я не видел, ничего не слышал и ничего никому не скажу.
Никита. Значит, это деньги ничьи. Прекрасно.
Топорков. Можете взять их себе на книжку.
Никита. На книжку…Это идея.
Топорков. Положите на сберегательную книжку и будете на проценты жить. Там хватит и вам и вашим детям.
Никита. Сберегательная книжка меня не интересует. А вот выпустить на эти деньги книгу, то это было замечательно.
Топорков. Выпускайте книгу. Сейчас это выгодное размещение капитала.
Никита. Точно я выпущу свою новую книгу. Материал я уже собрал, у вас тут исключительная обстановка для творчества, и деньги есть. Других надо уговаривать, чтобы оказали спонсорскую помощь в издании книги, а тут люди сами предлагают деньги. Замечательный вы человек, Вадим Павлович. Я и сборник стихов так назову: «Подарок судьбы». А на титульной страничке напишу ваше имя.
Топорков. Погодите, погодите. Какая книжка? Какое спонсорство? Я ничего не пойму.
Никита. Что же тут понимать. Я поэт, я всегда в дороге, всегда в поиске. Сошел на вашей станции, так она мне понравился этот уголок, столько здесь зелени, цветов. Люди просто замечательные, в поэзии разбираетесь. Молодой человек так рифмует замечательно.  Обалдеть. Вот и насобирал своих впечатлений на целую книгу стихов, а тут еще и вы деньгами помогаете. Спасибо. Спасибо не только от меня, но и от наших потомков. Это действительно подарок судьбы.
(Никита собирает деньги).
Топорков. Погоди, погоди, милок. Так ты, значит, не из органов.
Никита. Каких еще органов. Я свободный человек. Представляю самого себя.
Топорков. Теперь-то все мне понятно. А то смотрю и не могу понять, какой-то не такой ревизор. Рифмы какие-то плетет. Мамин – Сибиряк пожаловал.
Никита. Моя фамилия Зайченко.
Топорков. Тем более. Заяц, оставь деньги. Пускай лежат. Хозяин, я думаю, найдется. Видишь что придумал. Деньги на ветер. Не дождетесь.
Никита. Но вы ведь говорили.
Топорков. Мало что, я говорил. А теперь я говорю, чтобы деньги ты положил на место… Вот так.  И немедленно очистить мой кабинет.
Никита. Ничего не понимаю.
Топорков. Немедленно.
Никита.  Гена, ты можешь мне сказать, что случилось.
Гена. Лучше не спрашивай. Тут такое пришлось пережить, а что еще будет… Иди, дорогой. Меня словно с петли вытянули. Такую ты тут кашу заварил, а мне придется ее расхлебывать.
Топорков. Женить тебя будем. Вот что будет. Ты же обещал.
Гена. Вадим Павлович, женитьба – это ведь серьезное дело, нельзя решать с бухты – барахты. С петли вытянули, хомут надели.
Никита. Я могу еще надеяться.
Топорков. Ты еще здесь. Сейчас я вот милицию вызову.
Никита. Ухожу. Ухожу.
(Никита выходит).
Оксана. А как же я?
Топорков. Можешь за ним идти. Я тебя не держу.
Оксана. Папенька, но это ведь жестоко. Ты же знаешь, что я впечатлительная, доверчивая, меня так легко обмануть. И звезды меня так обнадежили. Откуда же я знала, что этот… Ты же сам говорил, что он из столицы. А я такая доверчивая.
Топорков. Ну и что, что из столицы. В столице тоже разные люди живут.
Оксана. Папенька. Но ты ведь тоже был неправ, когда меня назвал своим секретарем.
Топорков. На то были свои обстоятельства.
Оксана. У меня тоже были свои обстоятельства и звезды тоже. Неужели обманули. Кому же тогда верить.
Топорков. Не знаю, поговорим об этом после. Алла Сергеевна, где отчет?
Оксана. Ах, мне плохо. 
    ( Оксана падает на пол, к ней подбегает Алла Сергеевна)
Куценко. Что с тобой девочка? Тебе плохо? Вызовите же скорую.
Топорков. Ничего страшного. Это у нее бывает. Воспаление хитростей называется эта болезнь.
Оксана. Вот увидишь, папенька, я что-нибудь с собой сделаю.
Топорков. Ты куда собиралась идти?
Оксана. В магазин.
Топорков. Так вот и иди туда за сумочкой и не забудь купить подарок Николаю Максимовичу.
Оксана. Хорошо, папенька.
  ( Оксана выходит)
Топорков. Так, где отчет, Алла Сергеевна? 
Куценко. Его съел Гена.
Топорков. Нет. Предоставьте мне первый вариант.
Куценко. Хорошо. Сейчас сделаю.
(Алла Сергеевна уходит).
Гена. Я тоже пойду. Приятели ждут. Червячки надо купить для рыбалки.
Топорков. А как же слово.
Гена. Вадим Павлович, чего не скажешь в критическую минуту. Вы же знаете.
Топорков. Знаю. Знаю. Наговорили мы тут такого. Рифмоплет какой-то, а какой ажиотаж.
Гена. Жуть прямо берет. И кто меня за язык тянул.
Топорков. Но ты безнадежный.
Гена. Не совсем. До понедельника у меня будет время подумать.  На свежем воздухе  голова лучше работает. У меня будет возможность еще раз сделать там ревизию своих планов на будущее.
       (Гена выходит).
Топорков. А мне надо будет порыться в своем прошлом. Где и что не так я делал, и постараться впредь не делать таких ошибок. Гена, Гена! Убежал. Вот так всегда приходится делать всё самому.
     ( Собирает деньги в сумку, заходит Алла Сергеевна).
Куценко. Я принесла отчет.
Топорков. Положите его на стол, я просмотрю его после того, как приеду.
Куценко. А куда вы едите?
Топорков. В детский дом. Отвезу эти деньги. Я решил начать новую жизнь.
Куценко. Это так неожиданно.
Топорков. После того, что я пережил, это не кажется мне такой неожиданностью.   

   ( Татарков берет сумку и выходи, Алла Сергеевна с радостью смотрит ему вслед).
;  Занавес ;