Блюз Чеширского кота. Фантазия в ретро-тонах-14

Такт Х

ЛИФТ ДО ДЕВЯТОГО ЭТАЖА

На ранчо Гудвилла Пол Корк объявился только глубокой осенью.

В тот день с самого утра хлестал нескончаемый дождь, а он стоял молча около крыльца, похожий на взъерошенного нахохлившегося воробья, не решаясь даже позвонить в дверь и терпеливо ждал, пока на него обратят внимание сами обитатели дома.

Замеченный наконец Джеком, он вошел в холл, оставляя на полу мокрые следы башмаков и дорожку шлепающихся с одежды капель, стянул с головы потяжелевший от влаги капюшон куртки, по-собачьи просительно заглянул в глаза Уиннитски и Гудвиллу и сразу понял то, что для него сейчас являлось самым главным: его не прогонят, его здесь все еще ждут.

А профессор и Джек, едва окинув взглядом жалкую фигурку музыканта, тоже мгновенно поняли: те слова, которые сейчас вполне справедливо должны были бы прозвучать в адрес Пола Корка, так и останутся невысказанными.

Уже через час согревшийся под душем и основательно подкрепившийся Пол занял свое привычное место в лаборатории, Джек сел за пульт установки, Гудвилл устроился около них и работа, прерванная чрезмерно затянувшейся паузой, возобновилась.

– Ну что, Пол, начинаем?

– Начинаем, Джек!

Пол сосредоточился, пытаясь вызвать в душе то особенное состояние, которое обычно предшествовало появлению его музыки.

Он очень хотел услышать ее как можно скорее. Он просто обязан был добиться этого. Из-за своего нелепого каприза, при воспоминании о котором Пола всякий раз охватывало раздражение, он и так уже упустил массу времени.

*  *  *

До того как в судьбу Корка вошел профессор Гудвилл со своей необыкновенной установкой, Пол ни разу не задумывался о том, что его предназначение может быть иным, что жизнь его могла сложиться совсем не так, как сложилась.

Он с удовольствием играл на репетициях и спектаклях то, что было написано в нотах, ему нравилось его дело, и ни к чему большему он никогда не стремился. А если вдруг возникало желание извлечь из своих инструментов какую-то другую музыку, то кто мог помешать ему делать это в свободное время? Благо свободного времени был вагон – куда его девать жившему одиноко и замкнуто лилипуту?

И он недолго размышлял над условиями, которые ему поставили, начиная совместную работу, Гудвилл и Уиннитски. Все равно надеяться на чьи-то более выгодные предложения не приходилось. Так почему бы и не попробовать? Все выглядело так необычно, так похоже на сказку: пришли два добрых кудесника, взмахнули волшебной палочкой...

Да, Пол покорно принял все их условия. Скажем, он не очень понимал, зачем Гудвиллу нужно, чтобы первые записи выходили без упоминания имени Корка. Но если тому так хочется – пожалуйста! «Икс-ретро-бэнд» – так «Икс-ретро-бэнд», черт – так черт, дьявол – так дьявол! Все равно из этой затеи почти наверняка ничего путного не выйдет!

Но когда в руках Пола оказались журналы с первыми отзывами об «Икс-ретро-бэнде», когда рожденная его душой музыка зазвучала в эфире, новые, не испытанные прежде чувства обожгли его сердце. Воображение теперь услужливо рисовало Полу сверкающие лимузины, роскошные виллы и вечеринки со знаменитостями, портреты во всю обложку журнала... И все чаще стал думать Корк, как опрометчиво поступил он, продав так дешево свой талант.

Продав, черт возьми, именно потому, что все выглядело так необычно, так похоже на сказку – пришли два добрых волшебника...

Как мог он в тот момент упустить из виду, что гораздо чаще добрых волшебников в жизни встречаются злые! Как мог он забыть, что сказки имеют свойство завершаться счастливо только на сцене! Уж в чем-в чем, а в этом за годы работы в «Лилипуте» Пол имел возможность убедиться не один раз!

Он вдруг поймал себя на том, что совсем отвлекся в мыслях от музыки, что думает совершенно о другом... Сейчас, сейчас, она возникнет, обязательно воз-никнет, он будет думать только о ней, нужно еще лишь несколько минут – чтобы четко определить хоть для самого себя, что же произошло с ним...

...Да, так вот, однажды Пол пришел к мысли, что не он должен зависеть от Гудвилла и Уиннитски, а они от него. Ведь без его чудесного дара их установка ничего не стоит.

Но они оказались хитрыми, эти дьяволы – они все заранее рассчитали! Они не только сумели проникнуть к нему в душу, но и ухитрились лишить Корка самого его имени, чтобы никогда не допустить этого! И в результате вся слава досталась их мифическому «Икс-ретро-бэнду», его же по-прежнему никто не знает, и он ни за что не докажет, что хоть каким-то боком причастен к этому...

Вожжа попала под хвост Полу. Он задурил, отказался работать... Они приезжали к нему – и тут бы Полу прекратить эту дурь, заключить почетный мир на своих условиях... Но он совершил вторую глупость – не воспользовался подходящим моментом, более того, вообще уехал из города, отрезав пути к отступлению.

И очень скоро жестоко пожалел об этом. С каждым днем все реже ловил его приемник мелодии «Икс-ретро-бэнда». Еще быстрее исчезало это название со страниц музыкальных изданий. И в этом не было ничего удивительного. Даже самой яркой звезде не удержаться на небосклоне, если она вдруг прекратит движение. Что же говорить о Поле, замолчавшем, даже не дождавшись, пока его звезда как следует взойдет! А пока он молчит, новые звезды успели взойти на музыкальном небосклоне! Природа не терпит пустоты...

Нужно было немедленно возвращаться к Гудвиллу и Уиннитски, чтобы продолжить работу с удесятеренной энергией. Боже, как хотел бы сейчас Пол снова оказаться в знакомом кресле, почувствовать ни с чем не сравнимое ощущение, когда в глубине души начинает зарождаться чудесная музыка, его музыка, не слышимая никем в мире!

Нужно было возвращаться – но он все медлил с этим.

Нет, его останавливало уже не то, что пришлось бы вновь соглашаться на те условия, которые захотят поставить Гудвилл и Уиннитски. Черт с ним, пусть по-прежнему остается «Икс-ретро-бэнд», лишь бы только опять он мог взять в руки новые пластинки с записями музыки его души, мог, включив приемник, услышать, как звучит она на весь мир... Теперь его останавливал страх, самый ужасный для Пола страх – вернувшись, услышать, что в его услугах больше не нуждаются.

И он дотянул до последнего, пришел к Уиннитски и Гудвиллу – пришел в прямом смысле, пешком, когда уже не было денег даже на бензин для его «Тойоты», когда ему вообще ничего другого уже не оставалось. И вот он вновь наконец сидит в том самом кресле. Давно включена установка. А мелодии все нет и нет! Черт возьми, ну почему же ее до сих пор нет? Она должна, должна, должна появиться!

– Вы сегодня чем-то сильно озабочены, – услышал он голос Гудвилла. – Так у нас дело не пойдет. Знаете что, Пол! Давайте на сегодня мы закончим, а зав-тра, когда вы успокоитесь, отдохнете, продолжим работу...

*  *  *

...И настало следующее утро. И вновь Джек включил свой аппарат.

– Ну что, Пол, попробуем еще разок?

– Попробуем еще разок, Джек!

И вновь Пол, послушно расслабившись, сосредоточился весь на единственной мысли – о своей звучащей в душе музыке, об этой чудесной светлой гостье, которую он сейчас так ждал, но которая никак не хотела посетить его. Он обращался к ней мысленно, словно к живому существу, он звал ее, умоляя осчастливить его, подарить наконец сладостные минуты волшебного озарения, когда музыка начинает жить в нем... Но озарение не приходило.

Перед сеансом Гудвилл еще раз сказал Полу, что следующую пластинку они обязательно выпустят под его собственным именем и сразу же раскроют секрет появления первых двух дисков. Профессор сам заговорил об этом, никто его за язык не тянул. Значит, и в самом деле хотят так сделать.

Почему, ну почему, думал, кусая губы, Пол, музыка свободно изливалась из его души, когда в этом не было ровно никакого проку, но никак не хочет зазвучать сейчас?..

Наконец-то Пол стоял у самого порога своей мечты – начиналась работа, ко-торая прямиком приведет его к богатству и славе. Теперь все зависит только от него самого. А музыки все нет...

Потом пришел следующий день, и снова Уиннитски встретил его привычными словами:

– Ну что, Пол, попробуем еще разок?

*  *  *

И было еще много других дней, когда Пол добросовестно занимал привычное место, Джек садился за пульт, Гудвилл устраивался где-нибудь рядышком, и все трое напряженно ждали, когда же, черт возьми, зазвучит эта музыка!

Вначале, усаживаясь каждый раз на свое место, Пол был уверен, что именно сегодняшнему дню суждено перевернуть его судьбу. Однако неделя мелькала за неделей, а на результат, пусть самый минимальный, не было даже намека.

Пол по-прежнему послушно располагался по утрам в кресле, пытался настроить себя на состояние, воспоминания о котором еще хранились в нем. Но с каждым днем его надежды все больше угасали. Вымотанный до одури бесплодной работой, он теперь почти с ненавистью приближался к установке, будто это она была виновата, что яркий лучик неведомой Корку жизни, на мгновение осветивший серое существование музыканта, навсегда угас.

И чем сильнее таяла надежда, тем прочнее опять забывал Пол, что еще так недавно он как о чуде мечтал о возвращении к Гудвиллу и Уиннитски, согласный на любые условия, лишь бы они захотели снова принять его. Другое чувство теперь все круче вскипало в нем.

Будь же проклят тот роковой день, думал Пол, когда в его жизнь так внезапно вошли эти двое! Подумаешь, остался без привычной работы – один он такой, что ли? Велика важность – нашел с чего сопли распускать! Где-нибудь рано или поздно все равно бы пристроился. А нет – так тоже страна с голоду умереть бы не дала... А все потому, что боялся предстоящей неопределенности, боялся перемен, которые неизбежно должны были наступить в жизни, боялся ситуации, когда самому пришлось бы на что-то решаться... А они, эти двое, тут как тут – поднесли на блюдечке готовенькое!

Ну почему, почему он такой несчастный? Этот вечный страх перед неожиданностью, непредсказуемостью новизны, стремление вцепиться мертвой хваткой в то, что есть сейчас, пусть убогое, зато устоявшееся, привычное – почему всю сознательную жизнь они давят на Пола, не давая поднять головы? Ведь если бы он был свободен от этого страха, если был бы в силах взять и ринуться навстречу неизвестности – а там будь что будет – черта с два бы он согласился тогда продать душу этим дьяволам!

Эх, подвернуться бы на их пути в те дни кому-нибудь другому! Он бы тогда давно уже худо-бедно дул где-нибудь, как прежде, в свою дудку, коротая вечера с бутылочкой виски или бренди. И снова был бы счастлив, довольствуясь тем куском, который удалось отхватить у жизни, и не желая никакого другого...

...Мысли теснились в голове Пола Корка, они суетились, пересекались, сшибались, путались, разбредались, обгоняя одна другую, никак не желая привести свой строй в порядок. Он почти физически ощущал их роение в глубине черепной коробки и уже не мог ни остановить его, ни направить ход мыслей в каком-то определенном направлении. Сжав что есть мочи подлокотники кресла, он сидел, словно на электрическом стуле, все отчаяннее осознавая свое бессилие.

Дьяволы всегда этим искушают, клокотало в его голове, – приоткроют чуть-чуть занавес в сладкую жизнь, подразнят ею – и уже взыграла в тебе гордыня, и уже возомнил ты, что велик и всесилен. А ты мал, мал, просто ничтожен – всегда был таким и сейчас таким же остаешься... Да будь они прокляты, Гудвилл и Уиннитски, за то, что смутили Пола этим бесовским наваждением, за то, что дали заглянуть туда, куда он никогда не сумеет попасть!

Живя постоянно в сером, со временем приучаешься различать его светлые оттенки. Но оказавшись хоть на миг в ярком и многоцветном, потом всю жизнь воспринимаешь это серое уже как сплошной мрак. Вот на что обречен теперь Пол из-за дьявольской игрушки Гудвилла и Уиннитски... Ну спасибо, ребята, удружили... Век теперь вас не забуду...

– Все! – закричал яростно Пол, вскакивая с кресла. – Не хочу, не хочу, не хочу!..

Джек и Гудвилл испуганно отшатнулись, уставившись на музыканта.

– Что с вами, Пол?

– К черту, к дьяволу! Хватит! Мировая знаменитость не состоялась. Пол Корк возвращается на землю. Он больше не верит вашим сказкам! Не вышло из него гения! За многие годы в его душе созрело два-три десятка тем, они звучали для него, только для него, это было все его богатство – и он был счастлив. А потом пришли вы, придумали свой проклятый «Икс-ретро-бэнд», и он обокрал его. Обчистил до нитки. Все. Финита ля комедиа! На большее Пол Корк не способен. Он не Скотт Джоплин, не Вильям Хэнди*. Он всего лишь Пол Корк, маленький сверчок, который, наслушавшись ваших басен, забыл про свой шесток. Только тот шесток ему очень быстро о себе напомнил...

– Не отчаивайтесь, Пол, – кинулся успокаивать его Гудвилл. – Мы верим в ваш успех. Все еще впереди... Во всяком случае, на произвол судьбы мы вас не оставим. Это я вам твердо обещаю...

– Да! Как кошка мышку. Та тоже не бросает ее на произвол судьбы, пока не съест... Дурак! Идиот! Олух царя небесного! Как можно было забыть, что лифт везет только до девятого этажа! Что никакая машина, будь она хоть трижды волшебная, не поможет подняться выше, если ты сам не знаешь способа сделать это! А забраться на десятый этаж Полу оказалось слабо – силенок не хватает...

Корк стремительно выскочил из лаборатории, и пока ошеломленные Гудвилл и Джек приходили в себя, его башмаки успели простучать по ступенькам лестницы, а потом звук быстрых шагов лилипута затих, удаляясь в сторону холла.

– Что он тут такое говорил насчет лифта до девятого этажа? – спросил Джека Гудвилл. – Вы поняли что-нибудь?

– Абсолютно ничего, шеф. Полагаю, что он и сам вряд ли сможет объяснить, зачем ему понадобилось приплетать какой-то лифт. Впрочем, когда пройдет его нынешний каприз, и он снова вернется к нам, вы сможете сами расспросить его об этом.

– А вы уверены, Джек, что он появится здесь еще раз?

1. Скотт Джоплин (1868-1917) - наиболее выдающийся композитор и исполнитель рэг-таймов. Вильям Хэнди (1873-1958), прозванный "отцом блюзов", был первым, кто опубликовал нотные записи блюзов.

(Продолжение http://www.proza.ru/2014/05/10/1460)