Померанец - часть VIII

VIII

Авитаминозы творят страшные вещи. От менеджера по работе с поставщиками Максим слышал историю об электромеханике из конторы одного из поставщиков, как-то раз в течении восьми дней не питавшемся ничем, кроме «Кока-Колы Лайт» и чипсов «Читос» со вкусом пиццы: уже на шестой день вся кожа электромеха пошла язвами.
«Дошираки» и «Роллтоны» тоже изрядно вредят организму, когда оказываются базовым продуктом и лишь эпизодически чередуются то с телесного цвета сосисками «Пятачок» из бумаги и сои, то с луковыми пельменями «Трапеза», а то и вовсе с найденными по углам офиса разномастными объедками, лишь к вечеру доставленными в съёмную гостинку, разогретыми на банке с кипятильником из бритвенных лезвий и залитыми майонезом «Петушок Золотое Яичко». Ногти Макса, уже давно слоящиеся и ломающиеся от авитаминоза и недоедания, последнее время начали ломаться всё ближе и ближе к корню. Но если сломанный ноготь на мизинце левой руки ещё удалось заклеить лейкопластырем, подогнанным бухгалтерами из офиса, то ногти на четырёх пальцах ног поломались и начали кровоточить во сне.
Чтобы не дать ногам окончательно поуродоваться в мясо по пути на работу, Макс, за отсутствием в гостинке лишних лейкопластырей, перебинтовал окровавленные пальцы ног синей изолентой, отмотанной со шнура стоящего в уборной кассетного магнитофона.
Помимо ногтей, подкинули проблем и уши: Макс, тайком присвоив в офисе пару канцелярских скрепок, согнул их цифрами «9» и чистил ими уши, подцепляя серу верхушками «девяток». Но ушной серы от этого, к сожалению, не убывало, к тому же появились ощущения, будто бы внутри ушей растекаются какие-то холодные капли, а во время последних чисток серные куски стали красными. Кровь!
Правое ухо при этом хотя бы хорошо слышало, левое слышало уже хуже. Зажав правое ухо пальцем, Макс воспринял звук гитар Найтвиша глухим и низким.

* * *

Пускало кровь и причиняло боль китайское верблюжье одеяло: от старости и сырости оно медленно расползалось на нитки, впивающиеся в кожу, а в свою очередь на нитки одеяла ноги попадали через дыру в ветхом клетчатом пододеяльнике, появившуюся месяц назад и со временем увеличившуюся до размеров патефонной пластинки.
Помимо ногтей, из-за нитки одеяла перетёрлась в кровь перепонка между указательным и средним пальцами правой ноги.
Но боль от этого - ничто по сравнению с настоящей любовью, той самой, которую Максу не доводилось и уже никогда не доведётся испытывать к женщине. И дело вовсе не в том, что женщины в России не любят, а лишь устраивают личную жизнь, спрашивая о размере зарплаты на первом же свидании и прежде всего думая, на какие шиши будут куплены её наряды, выучены её дети, отремонтирован её дом...
От женщин мужчины, среди которых оказался и Макс, научились точно так же искать и находить логическое обоснование всему, что сопровождает любое «серьёзное отношение» - от прогулок под луной до покупок теста на беременность в аптеке. Точно так же научились рассчитывать на много лет вперёд. Точно так же привыкли чего-то ожидать, выпрашивать, вымаливать и требовать от любви.
Не было и быть не могло настоящей любви между Максом и какой бы то ни было девушкой - уже исходя из того, что до первого разговора и первого шага навстречу уже можно было успеть и оценить внешность, и подумать о сексе, и представить, как отреагируют друзья на новость о появившейся подруге. Лишь искусство придумывать красивые слова и подбирать определённую эмоцию для чисто математического, экономического или логического расчёта - и не более.
А собственно, зачем нужна девушка? Для секса, который, быть может, придётся ещё месяцами канючить и каждый раз подолгу выслушивать, что, мол, «голова болит»? Для поддержания уюта в доме? Или чтобы готовила вкусно? Ага, прямо сейчас вот накрашенная и напомаженная фифа побежит на кухню и что-нибудь там не хуже французских шеф-поваров приготовит! А может, девушка нужна как постоянный и бесплатный психотерапевт, успокаивающий после каждой неудачи на работе и не только? Сколько ж мужчин жестоко обломалось, получив вместо добрых слов и заботы бесконечное брюзжание о «нытиках», «лузерах», «амёбах», «маменькиных сынках», «ничего не добившихся ничтожествах», «не мужчинах» и «нищебродах»! Не исключено, что в первую очередь девушка, торжественно отведённая в ЗАГС и взявшая себе фамилию якобы влюбившегося в неё, нужна для статуса, как в своё время нужны были дипломы о высшем образовании, сенсорные телефоны от «Эппла», машины и квартиры. Нужна, чтобы родственники наконец-то согласились с тем, что «пацан уже оторвался от маминой юбки», и перестали смотреть, как на несмышлёного и недееспособного, чтобы на работе перестали посылать в магазин за пивом, как «неженатого мальчика», который по определению и вне зависимости от своей должности может быть только «на побегушках», чтобы тихо офигели друзья, боявшиеся слово поперёк сказать своим родителям и внезапно узнавшие, что один из корефанов теперь сам родитель в перспективе, чтобы соседи забыли об уменьшительно-ласкательных суффиксах и начали обращаться по имени-отчеству, чем очень и очень даже потешится много лет ущемляемое самолюбие...
«Статус важен!» - откуда-то издали, с помойки, громко говорила гнойная пчела.
Но это не любовь.
Любовь - это когда что-то выщёлкивает и переклинивает, короткому замыканию сродни она, мгновенному и настолько неожиданному, что не успевают включиться ни представления о том, какой должна быть идеальная внешность, ни годами накопленные знания о том, среди кого стоит искать спутника жизни и от кого следует держаться подальше, ни укоренившиеся было убеждения в том, что на самом деле «надо», «положено» и «должно быть как у всех»... Какой там?! Когда переклинивает настоящей любовью - уже не имеет значения, на сколько сантиметров или вообще во сколько раз ниже ростом тот, в кого влюбиться посчастливилось, отсутствие или наличие хвоста тоже никак не влияет на силу вспыхнувших чувств, не важно даже, насколько тело шерстью покрыто и сколько конечностей - две ноги ли, четыре лапы ли - используется для передвижения, уж если переклинить - так переклинить.
Влюбившись так, можно улыбаться от физической боли. Можно философски относиться к высокой вероятности быть похороненным в общей могиле и в полиэтиленовом мешке - любить приятнее, чем размышлять о большей, чем у полиэтилена, ценности деревянных футляров для умершего. И можно, оставаясь с чистой совестью, совершенно спокойно отмахиваться от чьих-либо обвинений в сексуальных извращениях и содомских грехах: скотоложцем Макс не мог быть по той простой причине, что совершенно не хотел секса с померанским шпицем Баксиком.
Настоящая любовь превращает секс из постепенно надоедающей, выполняемой через «не хочу», ханжески регламентированной и монополизированной хозяевами одной двуспальной кровати «супружеской обязанности» в услугу, оказываемую квалифицированными спецами из борделей. Не рушить же семью из-за того, что кто-то не у себя дома удаляет зубы и стрижётся, и чем анальное отверстие или мошонка хуже или лучше рта или волос, а дантисты или парикмахеры лучше или хуже путан?

* * *

Лёня, в отличии от Максима, был по жизни оптимистом. На форуме «Доты», в разделе «Болтовня обо всём» он уже много раз поднимал тему: экономика растёт, с колен поднимаемся, Олимпиада выиграна, даже целый полуостров где-то там на черноморском побережье, размерами сопоставимый с небольшой областью, не сегодня - завтра присоединится к нам, ещё, глядишь, немного - и заживём гораздо круче, чем на Западе. А в ответ на робкий максимкин скепсис незамедлительно следовало: «И денег у нас будет - во! Зарплаты будут - во! Нашу макдачечную просто заставят и меня, и всех других кассиров до менеджеров, администраторов и исполнительных директоров повышать! А таким, как ты, у кого двойной порок сердца, ещё и по две тысячи долларов на халяву раздавать будут!»
Остаться на всю жизнь девственником Макс намеревался на полном серьёзе. Но на то оно и намерение, чтобы порой отогнать-таки его, как, впрочем, и всякую грустную мысль, а вместе с другом Лёней помечтать о том, как они когда-нибудь да поднимут по деньгам... Воображаемые деньги Максим мечтал потратить на проституток: от обычных девушек труженицы панели, по его мнению, отличались кардинально. Наверное, как современный гипермаркет отличается от сборища напёрсточников или катал в привокзальной пельменной.
Мечты развеивал город, пищащий крысиными стаями из-под лестниц, обдающий густыми чёрными испарениями из открытых канализационных люков и мерцающий сине-красным светом окон крокодиловых притонов.
Шпицы, милые померанские шпицы!
Вы никогда не будете изводить себя ревностью, злобой и прочими отбросами с палитры эмоций, если в вашем присутствии привести домой проститутку!

* * *

Одеяло продолжало резать кожу ног своими нитками. Боль могла бы вызвать улыбку, но как, если любящее сердце, некогда глушившее всю нервную систему своим учащённым биением, раскалывается вдребезги, а на месте другого сердца, остановившегося навсегда, уже вскоре, по весне, разведут буйный пир червяки?!
Порвавшуюся от левого рукава и чуть ли не до пояса жёлтую футболку с истёртым логотипом - быком из баскетбольной команды «Чикаго Буллс», в которой Макс спал, можно стянуть через голову и швырнуть в другой угол комнаты, но стянешь ли с себя и отшвырнёшь ли метафизическую суть этой тряпки, обернувшейся вокруг всего смысла дальнейшего существования?
Подушку, пожелтевшую от пота и провонявшую им же, можно засунуть в чёрный полиэтиленовый мешок для мусора и сверху натянуть наволочку, тайком вынесенную из дома во время очередного визита к родителям - главное лишь не нарваться на старшего брата. Но засунешь ли в тот мусорный мешок блатные понятия, о которых так любит грузить старший брат, и натянешь ли наволочку на голову брату, чтобы он заткнулся навсегда? Зная, что телефон Максима вечно отключен за неуплату и что дозвониться до младшего сына последнее время практически невозможно, родители позвонили секретарше из офиса, где Макс работал, и через неё передали, что старший, пообщавшись намедни со знакомыми андрюхиным приятелям гопниками, узнал адрес снимаемой Максимом гостинки. Этого только не хватало! Обнадёживало лишь то, что этаж и номер комнаты ему никто сказать не мог - ни Андрей, ни Саня, ни Лёня в гости не заглядывали и точного адреса не знали. В крайнем случае из гостинок можно сваливать по запасной лестнице с выходом на другом краю здания, знать бы только, на каких этажах протянувшийся между лестницами коридор не перекрыт железными дверьми и не забаррикадирован старой мебелью. К тому же старший брат Макса, даже при минусовой температуре гуляющий в расстёгнутой куртке - чтобы все видели вытатуированных на его горле пауков с мухами - и громко спрашивающий у подвернувшихся прохожих закурить, попутно и не менее громко разглагольствуя о своей принадлежности к «чёрной масти на зоне», слышен и заметен издали.
Одеяло можно скинуть на пол, но скинешь ли очередной сон, под этим драным и истлевшим одеялом приснившийся?!
Бетонный Пупс, войдя сквозь слетевшую с петель дверь, секатором отрезал ручки плетёной корзинки - той самой, в которую Максим хотел посадить набитое из Баксика чучело.