Аппендицит

Макс Никитенко больше всего в жизни боялся заболеть аппендицитом.
Макс не ел семечек ("Слепая кишка засоряется и потом её резать придётся!"), последним из пацанов открывал купальный сезон, выжидая едва ли не до июля ("А вдруг кишки застужу и аппендикс опухнет?"), обращался к врачам из-за малейшей боли в животе, как-то раз из-за обычного запора ему даже зонд в поликлинике глотать пришлось...

Где-то Макс услышал, что аппендицит, как и желтуха с холерой - "болезнь грязных рук" ("Вся грязь в слепую кишку собирается, за сезон можно так засорить, что операция потребуется!") и после этого, не ограничиваясь собственным чистоплюйством вроде ежедневных ванн и периодических влажных уборок в своей комнате, пытался поучать и нас. Когда же Макс заметил, что все его увещевания пропускаются мимо ушей, он обозлился и начал безо всякого стеснения глумиться над привычным раздолбайством в квартирах друзей.

- Пацаны, хотите кору (дальневосточный слэнг с ударением на "о") увидеть? - спросил у нас Макс на кухне у Лембергов, когда мы там в очередной раз затусовались.
- Хотим!
- Во! - Макс наклонил липкий от грязи кухонный стол и по нему скатился на пол лишь лимон, зелёный от плесени. Тарелки с недоеденными салатами, вилки, ложки, поварёжки, чёрные от недопитого кофе кружки, пепельница с позавчерашними бычками и облузганная кедровая шишка остались на своих местах, будучи приклеившимися столу, даже початая пивная бутылка, тоже прилипшая к какому-то мутному пятну на столе, не упала. Кто-то ржал, кто-то лишь улыбнулся, кто-то посочувствовал хозяевам. Сашка Лемберг, которому было не до смеха, из-за этой "коры" на несколько недель поссорился с Максом, а сашкин младший брат Ромка вообще бросился на Макса с кулаками, выгнал его из квартиры и не общался с ним больше года.

Но это Макса ничему не научило: в следующий раз он навестил Славку Данатриева и "отмочил кору" с клавиатуры его компьютера, кстати, едва ли не самого первого на районе, у кого ещё кроме Славки и пары-тройки других мажоров в 1995-м году был комп - ни я, ни мои корефаны не знают. Тяжеленная, неудобная, втыкающаяся в DIN-порт, но на редкость надёжная и работающая даже после вылитого на неё стакана "Спрайта" клавиатура оторвалась от поверхности стола на сантиметр, когда Макс одновременно нажал несколько липких от "Спрайта" клавиш, а после, когда его пальцы прилипли к клавишам, начал медленно-медленно, словно фокусник-иллюзионист, приподнимать руки над столом. Хорошо ещё, что Славка без обиды к таким "фокусам" отнёсся. И не обиделся даже тогда, когда Макс его "аппендицитником" ("Если после Славкиного компьютера руки не помыть, можно килограмм грязи в кишечник занести!") обозвал.

А ванная в нашей квартире? Некогда модная итальянская сантехника, раздобытая по блату дедом - подполковником КГБ - ещё во времена Брежнева, в постперестроечные годы пришла в упадок, жёлтыми пятнами пошла ванна с не засыхающей под нею лужею, смеситель разбрызгивал воду аж до двери в коридор, душ засорился... Откуда-то из-под ванны доносился странный, приторный и тяжёлый запах, унюхиваемый всеми, кто бывал у нас в гостях.

И вот, в середине 1990-х годов, когда мы наконец-то затеяли ремонт в ванной комнате, Макс как бы невзначай пришёл ко мне в гости и стал одним из немногих, кому открылась тайна того странного запаха из-под ванны: там, в сырости и грибке, несколько лет подряд гнил резиновый игрушечный Доктор Айболит.
- Это он от аппендицита умер - попытался пошутить Макс.