Как меня закрыли в школе

   В то время, когда я училась в средней школе, все дети должны были по очереди дежурить. Это означало, что после уроков дежурные оставались в классе и делали уборку – мыли пол и доску. Обычно это занимало минут двадцать – тридцать, и воспринималось как неприятная, но обязательная работа. Я же была первой ученицей в классе и всё всегда делала с удовольствием. Было ли это упражнение по русскому языку, вырезание снежинок к новому году или мытье доски от мела. Так вот, доска в нашем классе была вся белая, оттого, что тряпку давно не меняли и она сильно мазалась белым. Я сообразила, что будет неплохо во время дежурства основательно помыть доску и для этой цели принесла два ведра воды – одно для пола, другое для доски. Надо сказать, что вода в нашей сельской деревянной двухэтажной школе была на первом этаже у уборщиц, и это было не так просто, для маленькой худенькой девчонки, какой я была в то время. Но, деревенская выносливость и желание во всем всегда быть лучшей сделали свое дело. Когда я уставшая, но довольная на совесть выполненной уборкой, надела пальто и взяв портфель спустилась на первый этаж, то обнаружила, что дверь заперта. Повернувшись, я пошла к учительскому выходу, но там тоже было закрыто. Я поняла, что очень долго дежурила. Так долго, что все: и ученики, и учителя, и даже технички, которые должны были мыть обширные коридоры между классными комнатами уже ушли домой, закрыв снаружи дверь школы. Когда я это осознала, то меня охватил ужас. Я осталась совершенно одна в огромном здании.


   Перспектива нарисовалась жуткая: я, свернувшись калачиком подложив под голову свой желтый кожаный портфель с черной пластмассовой ручкой лежу на втором этаже (чем выше тем теплее - я это уже знаю!) на крашеном деревянном полу в коридоре, и, стуча зубами, мерзну всю ночь! А утром меня обнаружат с растрепанными, непереплетенными косичками, неумытую и в мятом коричневом форменном платье с черным фартуком учителя и ученики. Стыд охватил меня! А когда я вспомнила, что надо сделать домашнее задание на завтра, а сделать я его не смогу, потому что в портфеле у меня не все учебники и тетради, а только те, которые нужны были сегодня, я ужаснулась с новой силой! Когда первый шок прошел, я начала соображать своим невероятно развитым мозгом отличницы. В школе есть запасной выход! Он был в кабинете химии на втором этаже. Снаружи он выглядел как почерневшая, широкая деревянная лестница, ведущая на балкончик второго этажа, к деревянной двери. Нижние ступеньки ее подгнили и обрушились, но верхние были добротные, это я знала. Подойдя к кабинету химии, я приуныла! Химичка закрыла после уроков кабинет на замок.


   Спустилась вниз, на первый этаж. Подошла к парадному летнему входу. Высокая крашеная двойная дверь на первом этаже выходила на красивое крыльцо, где по весне фотографировались выпускные классы. Но был не май месяц и дверь была настолько крепко заколочена огромными, судя по шляпкам, гвоздями, что я зауважала завхоза. Медленно, стараясь не сильно шуметь, я начала обходить все наши девять кабинетов на втором и, особенно на первом этаже. В классах, где было не заперто, я тщательно осматривала окна, проверяя можно ли вылезть из окна. Но тщетно – окна были утыканы ватой и заклеены бумагой для сохранения тепла на зиму. Мимо школы протарахтела машина, я прикинула, видно ли меня с улицы. Решила, что стучать в окно, в надежде, что меня услышат – не выход. В лучшем случае поохают, в худшем ничего не поймут. Я остановилась на первом этаже возле учительской. Дверь туда, конечно, была закрыта. В учительской был телефон, а это связь с миром. Постояв возле нее, у меня мелькнула мысль, что учителя, наверное, не берут с собой ключ домой, а оставляют его где-нибудь в школе. Я пошла к учительской раздевалке, туда, где был закуток уборщиц уже с другой целью, с целью найти это тайное место с ключом. И нашла его очень быстро! На стене, на фанерке было вбито несколько гвоздиков и на них висели ключи. Ключ от кабинета химии тоже был тут! Я уверенно взяла один из них, как мне показалось подходящий для учительской и пошла на дело! Но когда ключ повернулся в замке, замешкалась… Нехорошо! Я залезу под замок без разрешения - это нехорошо. А вдруг в учительской что-то пропадет и меня заподозрят в краже? Внутренний голос сказал: «Открывай, там телефон. Ты можешь позвонить, вызвать техничку и она придет и выпустит тебя!» Затем внутренний голос содрогнулся. Какая техничка пойдет снова на работу выпускать какую-то девчонку? Наверняка они все уже переоделись в домашнюю, рабочую одежду и доят свою корову или топят печку. Ключ торчал в замочной скважине, а мой невероятно развитый мозг просчитывал ходы. Позвонить соседке (у нее есть телефон) и попросить ее чтоб она позвала к телефону маму. Мама охнет и будет соображать, у кого ключ от школы. Затем ей придется идти куда-то, кому-то пересказывать что со мной случилось, затем, найдя этого человека она должна будет с ним идти до школы с ключом и время от времени всплескивая руками, вопрошать: «Как так получилось?» Ходу до школы как минимум десять минут, а это мне показалось о-очень долго для обсуждения моего вопроса. Живо представив себе, что слухи о моем заключении в школе распространятся в нашем селе со скоростью молнии и обрастут язвительными домыслами, я решила, что нет! Это не выход!


    Тут я вспомнила Мишку, соседа по парте. Его сегодня не было в школе. Будь он на дежурстве, такого бы не случилось. Вдвоем мы бы в два раза быстрее продежурили. Он бы мыл, а я бы мела. Или наоборот. И длинную доску быстрее бы вымыли - я снизу, а он бы сверху. Хотя…он бы сказал: «Вот еще! Нести с первого этажа полное ведро воды для того, чтоб вымыть доску? Фу! Я не буду!» И наспех стёр бы написанные слова побелевшей от мела тряпкой, а через минуту на коричневой доске проявились бы широкие, белые, рваные полосы растворенного мела. Вспомнила я, как отойдя к последней парте и обернувшись на вымытую мной доску издалека, которая сияла чистым маслянно-коричневым цветом даже при выключенной лампочке, я мысленно похвалила себя. Сработала на пять с плюсом! С Мишкой так не сделать.


    Повесив на место ключ от учительской так и не зайдя туда, я взяла ключ от кабинета химии и пошла к запасному выходу. В кабинете химии было жутко тихо. Из отгороженной синей фанеркой лаборантской попахивало какой-то химией. Вот тут, на второй парте у фанерной стенки сидит мой брат, высокий, кудрявый парень. У меня были черные прямые волосы. У него – светлые и вьющиеся, как у маленького Ленина. Я им гордилась, такой брат не у всех есть. Подумала, что ключ от кабинета химии останется у меня и завтра надо будет его как–то незаметно повесить на место. Запасной выход был закрыт на крючок. Откинув его, можно было выйти на балкончик и спуститься по лестнице на землю. Пытаясь откинуть его, я вспотела. Дверь давно не открывали, она разбухла, крючок заржавел и намертво сцепился с петлей. Потолкавшись еще немного, я поняла, что голыми девчоночьими руками ничего сделать невозможно. Тут нужна кувалда. Кувалды не было. Можно было поплакать, но слез тоже не было.


    Возвращаясь назад из кабинета химии, я спускалась на первый этаж по деревянной лестнице с толстыми балясинами и широкими удобными перилами, остановилась перед большим зеркалом, которое стояло на лестничной площадке. Еще выше, выше зеркала, было окно. Через него видно кусочек синего неба. Окно не было заклеено, но достать до него можно только приставив лестницу. В коридоре первого этажа, прислонившись к стене я достала свой дневник, посмотрела что задано на завтра. Перебрала тетрадки и учебники в портфеле. Застегнула портфель и со вздохом решила, что домашку придется делать завтра на переменках.


    Передохнув, мои ноги в валенках понесли меня опять в сторону выхода. Надо сказать, что зимний, не парадный выход для учеников был, строго говоря, для меня свободен, так как дверь закрывалась изнутри большим металлическим крючком. Крючок был прибит к широкому косяку, и свободно качался в петле, потому что пользовались им ежедневно. Резко потянув правой рукой дверь на себя, левой рукой я бы могла выбить крюк и дверь бы открылась. Сил на этот запор у меня бы хватило. Но, школа осталась бы незапертой и пришедшие завтра утром технички были бы в недоумении: «Как так получилось - они вчера закрыли, а сегодня утром двери школы настежь!?» Началось бы разбирательство, стали бы проверять на месте ли школьные ценности. Я справедливо считала, что в школе должна быть масса школьных ценностей, которые надо запирать на ключ. Учителя станут проверять химикаты в кабинете химии и приборы в кабинете физики, деньги на зарплату учителям, винтовки, которые мы однажды разбирали на уроке. Да мало ли что можно украсть! Например, географическую карту! Кроме того, в учительской прямо у двери стояли в специальном шкафчике классные журналы! Искушение полистать наш журнал, и поставить кому-нибудь оценку было велико. Например, себе пятерку или кому-нибудь из девчонок. Вот удивятся! Или какому-нибудь двоечнику поставить слабенькую троечку, чтоб его оставили в покое и не спрашивали еще несколько уроков.


    Потрогав толстый прут крючка, диаметром в сантиметр я обреченно прислонилась плечом к закрытому выходу. Обведя глазами тамбур я тупо уставилась на мальчиковый туалет. В тамбуре был холодный туалет для учеников - уборная для мальчиков и уборная для девочек. Теплых унитазов в нашей деревне не было нигде. Запашок был натуральный. Я открыла дверь в туалет мальчиков. Там было так же как и женском - четыре дырки в полу. В бревенчатом срубе было выпилено окно. Маленькое, как в бане окошко. Стекло было мутным и грубо забито ржавыми металлическими полосками. Тут меня потянуло в туалет для девочек и я сразу поняла – вот оно! Окно в туалете для девочек было не только не забито, но и не застеклено! С улицы послышались негромкие голоса. Я замерла. Мимо прошли двое парней в фуфайках, о чем-то разговаривая между собой. Я дождалась когда они пройдут и аккуратно высунула боком голову, посмотрела на улицу. Никого не было видно. Окошечко выходило на школьный сарай, рядом была протоптанная дорожка , слева была школьная спортивная площадка, справа школьный березняк. Засунув назад голову, я сходила за портфелем. Осмотрев коридор, как бы прощаясь с ним до завтра, я подумала, что если пролезла моя голова, то сняв пальто, я пролезу вся. Портфель пошел первым. Скатав наизнанку пальто, я отбросила его в сторону, чтоб не наступить на него ногой, когда полезу сама. И, чуть брезгливо подтянувшись и извиваясь, я выпала руками вперед на улицу.

 
    То ощущение свободы, которое охватило меня, было непередаваемо! Я шла и с любовью смотрела на всё. На синее небо, на тропинку, засыпанную щепками, утоптанную валенками, на длинный сарай, куда мы сваливали макулатуру, на березняк перед школой с пустыми вороньими гнездами в вышине, на низкий заборчик из резного штакетника у дороги…Я шла и вдыхала носом воздух свободы и он был таким свежим, таким радостным, чистым, что душа моя пела! Я представила, как сейчас зайду в дом. Нарисовала мысленно милые мордашки младших, серьезного старшего брата, родителей…Что они сейчас делают? Они  даже не подозревают, что со мной случилось! Постаралась сдержать бьющееся от счастья и тихой радости сердце и ровным голосом ответила: «В школе» на вопрос мамы: «Где так долго?». И переоделась, и аккуратно повесила школьную форму на вешалку, и с удовольствием умылась, и с наслаждением съела большой кусок хлеба, запивая молоком, и нашла учебники на завтра, и с радостью сделала на краешке обеденного стола домашку по письменным предметам, и счастливая возилась с младшими карапузами, и шла за дровами на улицу, и бежала в магазин за хлебом…

 
    На следующий день, на первом уроке, учительница, войдя в класс обратила внимание на доску и сказала. «Какая у вас на удивление чистая, вымытая доска!» Я тихо блаженствовала на последней парте! И ни одна душа не знала мой секрет. И закружила меня дальше деревенская жизнь: школа-дом, школа-дом… Зима-лето, зима-лето…