Вверх по тропе, вниз к озеру. глава 7

Глава 7
Ей многие говорили, что она могла бы стать моделью. Высокий рост и худоба вполне соответствовали облику современной девушки-подростка, но слегка покатые плечи и округлость форм придавали женственность и мягкость. Ее лицо напоминало профиль древнегреческих богинь. Высокий лоб, широко расставленные карие глаза, прямой нос, четко выделявшиеся скулы, большой рот с узкими губами. Задорные чуть оттопыренные ушки скрывали каштановые густые локоны. Внешние данные не мешали девушке стать сначала хорошим бухгалтером, а затем погрузиться в мир литературы, но они никогда не помогали ей добиться желаемого, потому что она никогда их не использовала. Бренда и Сью постоянно ругали ее за это, но девушка отмахивалась с детской непосредственностью, желая, чтобы окружающие воспринимали такой, какая она есть. С первого взгляда она казалась окружающим рассудительной тихоней, поэтому мало кто замечал ее внешнюю красоту, которую Кейт редко подчеркивала, не боясь потерять. Девушка с раннего возраста привыкла полагаться только на свой ум и способности, не доверяя другим, и  планировать только недалекое будущее.
В ясный сентябрьский понедельник Кейт сидела перед окном и размышляла о времени, проведенном в Уистбирки. Ей уже стало казаться, что она привыкла к новому ритму жизни и общению со странным человеком по имени Алан Бит. Для слаженной работы требовалось с первых дней подстроиться друг под друга, иначе даже при самых дружеских отношениях можно убить соседа, находясь с ним круглосуточно в замкнутом пространстве. Естественно, что подстраиваться приходилось ей, т.к. Алан, проведя столько времени в одиночестве, не только подзабыл правила светского общения, но приобрел множество привычек угрюмого отшельника-выпивохи.
Каждый рабочий день начинался примерно в восемь утра, независимо от того, во сколько закончился предыдущий. Алан проделывал на заднем дворе нелепые телодвижения, называемые утренней гимнастикой, созерцаемые Кейт с глубоким унынием на лице, т.к. она должна было в это время готовить завтрак на двоих. Завтрак в Уистбирки мало чем отличался от завтрака в Лондоне или любом другом английском городе: яичница, две хорошо прожаренных сосиски, бекон и тосты с маслом. Единственным добавлением к традиционной еде был жутко крепкий горький кофе. В первое утром Алан бесцеремонно разбудил гостью в семь часов утра и потребовал приготовить завтрак. На вопрос о том, как он завтракал раньше, он также нескромно ответил, что ему надоело готовить самому, и он желает получить свой добротный вкусный завтрак без четверти восемь. Это была единственная привычка из прошлой жизни, которой писатель не мог изменить.
После завтрака начиналась работа над книгой. Кейт пришлось печатать под диктовку, т.к. Алан не мог печатать сам. Правой рукой он мог только держать карандаш, чтобы вносить правки в готовый текст. Воодушевленные процессом, оба работали без перерыва, пропуская ленч и пятичасовой чай, останавливаясь только поздно вечером. Пара чашек чая с крекером и сыром заменяли ужин, после которого у Кейт хватало сил только раздеться и лечь в постель.
Разнообразие в рабочий процесс вносило то обстоятельство, что он мог прерваться в любой момент. Алан внезапно останавливался, задумывался, затем полностью замыкался в себе и уходил в комнату. Иногда вечером он напивался  настолько, что утром он был не в состоянии не только делать гимнастику, но и принимать завтрак, приходя в себя только во второй половине дня. Кейт бесилась, скрежетала зубами, но ничего не могла поделать. Иногда Алан, будто прося прощения за свое  поведение, вооружался карандашом и целый день проверял напечатанное. В такие дни Кейт могла отдохнуть, предоставленная сама себе. Она выбиралась в деревню за покупками или во Всемирную Паутину, сидя на заднем дворе. Скоро эти занятия пришлось свести к минимуму, потому что любопытные друзья и не менее любознательные местные жители постоянно засыпали ее вопросами. Рассказывать о проекте девушка не могла, да и не хотела делиться с другими своими переживаниями. Она хорошо усвоила правило своей школьной учительницы, миссис Фрост. «Если хочешь прослыть в обществе умным и достойным человеком, поменьше говори о своих сомнениях насчет этого общества».
Через пару недель Кейт потребовалось найти другой способ разрядки, поэтому она решила разобраться в бесчисленном количестве черновиков и заметок, написанных Битом за годы затворничества. Оказывается, всеми забытый писатель вовсе не бездельничал. Весь бумажный мусор, как называл его сам автор, в беспорядке пылился в коробках в подвале. Именно там, при свете единственной лампочки и настольной лампы, девушка проявляла талант систематизировать и приводить в порядок все что угодно. Эта работа была ей знакома гораздо лучше.
Помимо основных обязанностей она должна была предоставлять Майеру отчет о проделанной работе. Шеф мог поручить серьезное задание и предоставить полную свободу действий, но он никогда не забывал про контроль. Он регулярно звонил раз в неделю, расспрашивая о продвижении в работе. Также он настоял на том, чтобы Кейт перепечатывала рукопись в ноутбук и отправляла фрагменты по электронной почте. Он хотел быть в курсе всего происходящего. Девушка пробовала протестовать, но безрезультатно. С шефом трудно спорить. Особенно когда он отсылал в  ответном письме смешные смайлы и букетики роз.
 В целом, Кейт считала, что ей удается сносно справляться со своими обязанностями, поддерживая необходимый темп, и работа идет вполне успешно, не считая странностей Майера и непредсказуемого поведения Бита. Последний тоже относился к проекту довольно серьезно. Новый материал он надиктовывал практически каждый день, сам проверял черновик, старался обсуждать с Кейт сложные для него моменты. По вечерам, во время ужина, он находил в девушке хорошего слушателя и приятного собеседника. Хотя их разделяли разница в возрасте и культурные пристрастия, будь то литература или музыка, они могли долго увлеченно беседовать. Их объединяли похожие взгляды на мир, непосредственность суждений, желание заниматься только тем, чем хочется, а тем, что тебе навязывают другие. Их сближению способствовало то, что Алан, пристрастившись к алкоголю, отказался от другой вредной привычки – курения. Кейт плохо переносила табачный дым, начиная задыхаться и кашлять. В силу воспитания она не могла потребовать от друзей и знакомых немедленно потушить сигарету, поэтому либо садилась подальше от курильщиков, либо просто уходила раньше. Ей не было нужды требовать, т.к. ее знакомые в ее обществе сразу же тушили сигареты, и сам Майер никогда не курил при ней. Как-то раз, она осведомилась у Алана о том, как ему удалось бросить курить. Ответ оказался на удивление простым. «Мне хватает денег либо на хорошую выпивку, либо на хорошие сигареты. Пришлось выбирать». Девушка одобрительно кивнула головой, думая про себя, что в нынешних обстоятельствах она бы предпочла другой выбор, совершенно противоположный.
Однажды, ковыряясь в пыльных бумагах, Кейт нашла на дне одной из коробок экземпляры романов Бита. Все пять книг отличного типографского качества в суперобложках преспокойно лежали под грудой какого-то бумажного хлама. Девушка сразу взяла в руки последний написанный им роман «What Your Soul Sings». Отношение критиков и читателей к этой книге было неоднозначным. Кто-то ругал ее за жуткую сентиментальность и вылезанность стиля, кто-то проливал слезы и чувствовал, как его душа наполняется светом и надеждой. Кейт любила книгу за умиротворение, которое она приносила, а, главное, за понимание воздаяния за все совершенное. Ей захотелось прочитать ее снова, но, не имея столь много времени, она пролистала страницы, отыскивая свои любимые места.
Роман рассказывал историю одиночества, стойкости духа и, разумеется, несчастной любви. Английский солдат возвращается домой, в маленькую деревню, после Первой Мировой войны. В сражениях его контузило, он ослеп на один глаз, а лицо осталось обезображенным шрамами. По возвращении домой он узнает, что судьба сыграла с ним злую шутку. Его невеста умерла от гриппа, всего за пару месяцев перед его приездом. Его сердце разрывается от тоски и горя. Однажды он приходит в церковь и упрямо вопрошает Господа Бога о том, почему его прекрасная невеста умерла дома, вдалеке от сражений, а он остался жив. Он долго стоит, хмуря лоб и злобно сверкая единственным глазом, не получая ожидаемого ответа. Пастор видит эти мучения и хочет помочь ему, но солдат не идет на разговор. Тогда пастор просит солдата приходить каждое воскресенье на утреннюю службу. Священник опасался, что сердце солдата окончательно озлобится. Солдат ухмыляется, но соглашается, т.к. уверен, что ему ничего не поможет. Каждую неделю солдат ходит на проповеди, слушает пение хористов и музыку органа, и постепенно понимает, что лишь музыка помогает унять боль в его сердце. Величественная и равнодушная к мирским заботам, музыка всегда остается прекрасной, как и образ его любимой девушки в его сердце. Солдат просит пастора научить его играть на органе. Теперь уже каждый день он исправно ходит в церковь, беря уроки музыки. Солдат учиться также долго и упорно, как он сражался на войне. Проходит месяц, год, и вместо пастора в церкви играет бывший солдат. За все это время он не причастился и не произнес ни одной молитвы, но он воодушевленно и красиво играет на органе. Однажды пастор спросил солдата, не хочет ли он исповедаться и причаститься. Солдат только отрицательно покачал головой в ответ. Тогда пастор спрашивает, для чего он каждый день ходит в церковь, на что солдат ответил, что он приходит каждый день играть на органе. Музыка – это та единственная, которая дождалась его возвращения. Она нужна ему так же, как и он ей.
Так проходит двадцать лет, в течение которых солдат ни разу не покидал своего поста органиста. Однажды в рождественский сочельник пастор тяжело заболел. Он почувствовал, что слишком стар и слаб, чтобы сражаться с болезнью, поэтому спокойно ожидал последнего дня. Когда этот день наступил, он исповедался и попросил позвать к нему солдата. К постели умирающего пришел пожилой мужчина, с сединой и каменными морщинами, но прямою как древко знамя спиной. Пастор раскрыл солдату тайну, которую хранил все это время с тех пор, как тот вернулся в их маленькую деревню. Прекрасная невеста солдата не умерла, а жива и здорова. Двадцать лет назад, пока он отчаянно сражался в битвах, она встретила молодого богатого образованного юношу. Родители юноши были против такой партии для своего единственного сына, поэтому он обвенчались тайно и уехали в соседнюю деревню. Девушка взяла с пастора клятву, что тот никогда не расскажет об этом солдату, т.к. она боялась мести солдата, зная его жесткий сильный характер. Пастор согласился хранить тайну при условии, что он раскроет ее, когда поймет, что солдат будет готов принять ее. Поскольку было неясно, вернется обманутый суженный с войны или нет, девушка согласилась. Пастор хотел раскрыть тайну давным-давно, т.к. понял, что хоть солдат быть упрямым и сильным, но имел искренне любящее сердце. Человек, играющий столь прекрасную музыку, не может навредить или причинить боль. Корысть взыграла в пасторе – он опасался, что в поисках любимой солдат может уйти из деревни. Тогда его приход потерять столь хорошего органиста, которого получил благодаря искреннему горю солдата. Пастор попросил прощения, дабы отойти в иной мир без греха корысти. Солдат молча выслушал рассказ умирающего, и ни один мускул не дрогнул на лице. Пастор умер, получив прощение, и солдат провожал его в последний путь.
После похорон он поехал в соседнюю деревню, где действительно нашел свою бывшую невесту. Он увидел ее в воскресный день на утренней службе в местной церкви, куда солдат устроился органистом. Его возлюбленная превратилась в зрелую женщину, одетую в дорогое платье и шляпу. Черты ее лица не утратили былой красоты, но он не увидел в них прежнюю искренность. Хитрый взгляд женщины ехидно высматривал среди прихожан очередной объект злословия. В этот день солдат не решился подойти к ней. На следующей неделе он снова играл в церкви, и женщина снова пришла на службу. В этот раз ее тусклые глаза, безмятежное выражение лица и постоянные унылые вздохи выдавали в ней ничем не отягощенную совесть и отсутствие забот. И в этот раз солдат не поговорил с ней. Прошла еще неделя. В третье воскресенье никто не играл на утренней службе, потому что органист не пришел в церковь. Он пришел в дом к бывшей невесте и убил ее, потому что солдат был сильным и жестоким мужчиной, не прощавшим предательство. Женщина не зря боялась его мести. После расправы солдат отправился в полицию и сдался, потому что он был честным и справедливым человеком. На судебном процессе судья спросил его, почему он все-таки убил женщину после стольких лет, ведь он был бравым солдатом, порядочным гражданином и хорошим музыкантом. Убийца ответил, что хоть он и ходил двадцать лет в церковь, но в Бога все равно не верит. Он верит только в две вещи: в винтовку на войне и музыку в душе, а верит он в это потому, что винтовку держат руки и мелодию из органа извлекают тоже его руки. Бога потрогать он не может, а задушить предательницу может. В мирное время винтовка ему не нужна, а играть он больше не хочет, т.к. музыка исчезла из его души. Тогда судья спросил: «Почему из души солдата исчезла музыка?» Солдат ответил, что в молодости он полюбил наивную красивую девушку, непорочную и искреннюю. Женщина, которую он задушил, сама являлась убийцей. Она убила его юную возлюбленную своей пошлостью и коварством. Тоскливое создание, которое он увидел в церкви, навсегда затмило образ прекрасной любви и оборвало музыку в его сердце.
В соответствии с законами солдата казнили, а в его родной деревне прихожане установили памятную табличку с надписью «В память о самом лучшем органисте деревни, руками которого водил сам Господь Бог».
Этот роман Алан создал пятнадцать лет назад. Кейт хотелось верить, что самые лучшие его фрагменты были написаны в Чеппинбирки в то прекрасное лето, когда на столике у окна каждый день появлялся свежий букет цветов. Раскрыть свой маленький секрет девушка не решалась. Незачем ставить себя в глупое нелепое положение, которое только бы осложнило установившиеся отношения. В глубине души девушка была счастлива будто двенадцатилетняя девчонка. Ей казалось, что даже Алан значительно помолодел благодаря усердной работе. Его сосредоточенное лицо преобразилось и походило на то, которое она когда-то увидела в детстве. 
Прошло почти два месяца со времени приезда Кейт, но она так и не поговорила с Аланом о том, что волновало ее не меньше, чем сама книга. Почему он решил написать ее именно сейчас, спустя столько лет? За все время он ни слова не сказал о том, что хочет получить от книги и что собирается делать дальше. От этой мысли появилось неприятное тянущее ощущение внутри, а по спине девушки пробежала дрожь. Она закрыла роман и положила его обратно в коробку. Действительно, что будет дальше с ним и его карьерой? Хочет ли он вернуться в большую литературы, или, быть может, это его лебединая песня? Он прощается? Она боялась задавать подобные вопросы напрямую. В конце концов, спрашивать Алана о дальнейших планах выглядело в данный момент так же глупо и неделикатно, как и спросить о планах у безнадежного больного, у которого наступило временное улучшение. На мгновение девушка ощутила чувство обреченности, что тут же списала на собственную впечатлительность и усталость. Да, пока у нее не было другого выхода, кроме как слепо выполнять то, что требуется, и ожидать результата. Результат во многом зависел и от нее самой, от ее уверенности в его силах. Она не сомневалась в том, что она и Алан – отличная команда, и в том, что скоро появится новая книга, способная возвратить его имя на прежнюю высоту. Кейт посмотрела на часы и решила, что пора отдохнуть, чтобы завтра встать со свежей головой. Довольно мучить себя вопросами, на которые пока нельзя получить ответы.