Маячит точка невозврата. Надежды. Глава 19

   Вечером, после плотного ужина, прилег в номере. За ужином выпил ещё вискаря, поэтому спать захотелось невозможно.
   - Слав, сходим в ресторан? Выпьем немного, ты ведь предлагал днем.
   - Верунь, давай через минут пятнадцать? Мне полежать немного нужно, лазанью переварить.
   Конечно, четвертью часа дело не закончится, и к бабке не ходи. Но расстраивать Веру больше не хочу, поэтому буду стараться быть нормальным. Быть, как все. Как серый планктон. Как…
   Проснулся глубокой ночью. Вера спит рядом, тяжело сопя в мое плечо. Вроде выспался, спать точно больше не тянет. Половина четвертого. Блин, и что теперь делать? Аккуратно сняв Верино личико со своего плеча, оделся и пошел умываться.
   Несмотря на глубокую ночь, в баре томилось несколько человек и скучающий персонал. Осмотревшись вокруг, решил уйти. От подобной, почти камерной атмосферы только депрессия накатывает, никакого удовольствия. Вышел на улицу и, закурив, свернула на узенькую тропинку, ведущую к коттеджам. Темно. Алкоголь, выпитый перед сном, уже испарился. Прискорбно. Куда приятней было бы бродить в ночи, если бы кровь подогревала радостная жижа. Ладно, наверстаю ещё.
   Подошел к тринадцатому коттеджу и, наученный горьким опытом, дважды проверил указатель у тропинки. На первом этаже свет, но никаких криков и шума, как вчера у соседей из Петрозаводска. Я решил послушать, что происходит за дверью, поэтому прислонился ухом к дверному полотну и замер. Слышны женские голоса, но разобрать что-то конкретно не получается.
    Вдруг зашевелился замок входной двери. Испугавшись, отпрыгнул на метра полтора, чтобы не получить по носу открывающейся дверью, и не быть пойманным в шпионаже. На пороге появилась Наташа в длинном теплом халате до пят и уггах. Увидев меня, тоже испугалась и вскрикнула:
   - А! Что? Что ты тут делаешь? Фу, блин, Слав! Напугал до чертиков! – она перевела дух.
   - Ты ведь сама вчера предлагала зайти выпить. Вот и пришел.
   - Не думала, что ты так поздно придешь. Да и, признаться, я тебя вчера ждала. Заходи, - она широко открыла дверь, приглашая войти. Потом остановила вдруг, - хотя стой! Если не тяжело, сгоняй, пожалуйста, до моей машины. Нужно из багажника пакет из дютика забрать, - она протянула ключ со значком БМВ.
   - Хорошо, запросто. А где стоит и что за машина?
   - Моя машина, икс три, если не забыл. Стоит вон там, - она показала рукой на маленькую парковочку перед соседним коттеджем. – Я дверь открытой оставлю. Зайдешь.
   Я кивнул и взял ключ. В багажнике оказалось несколько пакетов из Duty free. Взял все в охапку и закрыл багажник. Тяжелые. Внутри звенят бутылки и что-то шелестит. Зайдя в дом, закрыл дверь на замок и разулся в прихожей, потом прошел в холл. За большим обеденным столом сидит Наташа и девочка, которую я прежде не видел. Они одни.
   - Слав, а что ты куртку-то не снял? – спросила Наташа. – А, чуть не забыла, Маша-Слава.
   Она изящным жестом представила нас друг другу. Я подошел и поставил пакеты на стол. Наташа ловко выудила из одного из пакетов пузатую бутылку Martel.
   - Выпить хочешь?
   - Да, конечно. Только руки помою. Где тут туалет? – неуверенно спросил, снимая куртку.
   - Около входа, первая дверь. Не перепутай, вторая – чулан, - сказала Маша и улыбнулась.
   Повесил куртку в прихожей и зашел в туалет. Умыл лицо и посмотрелся в зеркало. 
   - Сколько можно бухать, Слава? – спросил сам у себя, глядя на невнятное отражение с праздничными мешками под глазами.
   Серьезно, пора уже завязывать, а то каникулы плавно перерастают в запой какой-то. Да и Вера нервничает. Сегодня последний раз выпью немного, а завтра – в завязку. Решено.
   Девочки продолжали шептаться, но при виде меня переглянулись и замолчали. Видимо, обсуждали какие-то интимные моменты, меня не касающиеся.
   - У вас курить можно? – спросил, заметив пепельницу из глины, стоящую на краю стола.
   - Если только тут, у камина. Либо на улице, во дворике, - ответила Наташа и протянула мне бокал для шампанского, наполненный до середины коньяком.
   А что, по-взрослому так.
   - А обычных стопок или коньячек нет? – спросил удивленно.
   - Все есть, только искать лень. Если хочешь, в кухонных шкафчиках поищи, может, найдешь, - она показала в сторону кухонного гарнитура, вытянувшегося вдоль всей стены.
   Я осмотрелся и пришел к выводу, что как-то так я себе и представлял идеальную обстановку в загородном доме – просто, удобно и со вкусом. Первый этаж представляет из себя один большой холл, разделенный колоннами на две части: гостиную и кухню-столовую. В гостиной уютно устроился кожаный диван и два кресла, а прямо напротив – шикарный камин и плазма с диагональю в пол-меня. В другой части – кухонный гарнитур со всевозможной встроенной техникой и приспособами, а посередине – огромный резной стол с кривыми ножками и стульями, обитыми дорогой полосатой тканью. И этот холл очень гармонично контрастирует двумя этими частями – шик и статность практически аристократической столовой запросто уживается с домашним теплом гостиной. В общем, очень круто.
   Кончьячки не нашел, зато отыскал стандартную стопку в одном из шкафчиков гарнитура. Сел за стол, подальше от девочек.
   - Ты нас боишься? – спросила, улыбаясь, Маша.
   - До жути. Чего, думаешь, я в туалет бегал?
   - Смешно. Давай, садись поближе, чтобы не приходилось через весь стол орать. А то наверху, - Маша показала пальцем в потолок, - все спят. Там два ребенка к тому же, если их разбудим – всем кирдык.
   Аргумент. Я передвинулся к ним ближе, оказался рядом с Машей. Наташа чуть поодаль, напротив.
   - Девочки, а есть сок, ну или хоть что-нибудь, чтобы запить?
   - В холодильнике есть, - улыбнулась Наташа, - дорогу ты уже знаешь. Стакан для сока там же можешь найти. И оливки захвати, раз все равно к холодильнику идешь.
   Совершив очередной вояж к шкафам, приземлился за стол, открыл оливки и поставил банку посреди стола. Затем налил сок и, перелив коньяк из фужера в более удобную коньячку, поднял.
   - Выпьем, девочки?
   - Да, за знакомство, - рассмеялась Наташа.
   Выпили. Коньяк пьется удивительно легко и приятно, но я все равно поморщился – привычка. Потом пододвинул пепельницу и, достав из кармана мятую пачку сигарет, закурил.
   - Вы, надеюсь, не против?
   - Травись на здоровье, - отрезала Маша.
   Девчонки стали обсуждать какой-то марафон, или заезд, который будет завтра рано утром, а я их не слушаю. Наслаждаюсь густым сигаретным дымом, заполняющим легкие, и приятным коньяком, разливающимся теплом по моему телу.
   - А ты завтра не бегаешь? – спросила Маша, вдруг вспомнив о моем существовании.
   - Я? – удивленно посмотрел на неё, - я что, похож на лыжника?
   - Вообще, похож. Нормальный спортивный парень.
   - Это иллюзия, созданная в тренажерном зале. Никакой я не спортсмен, а ленивый алкоголик. А тут, на горнолыжном склоне, максимум, на что я способен, это ватрушки или коньки, на худой конец. Да и я в принципе не большой любитель всей этой зимней канители.
   - Ясно. А наши завтра на забег всей компанией собираются. Да ладно бы сами ехали, так они ещё и всех девчонок с собой тащат силой, - с грустью в голосе поведала Маша. – Наташка-то соскочила, сучка. Женька её дома остался, вот она и делает все, что хочет. А мой муженек мне точно не даст завтра поспать. Проверено. Уже не первый год сюда на новогодние праздники ездим.
   - Сочувствую, - налил себе очередную порцию коньяка.
   - Ты про нас-то не забывай. Налей по капельке, - попросила Наташа, потом грустно добавила: - Что за мужики пошли, совсем разучились за дамами ухаживать.
   Дамы не калдырят, а на балах польку танцуют, или что они там вообще могут танцевать. А, вальс! Вот они, конечно, странные. Говорят об ухаживаниях, джентльменах и прочем благородстве, а сами любят неотесанных мужланов, которые грубо берут их силой и которым в принципе на все наплевать. Женская душа – потемки.
   - Ладно, пойду я спать, ребята. А то меня мой киборг разбудит ни свет, ни заря, - засобиралась Маша, после того, как мы выпили ещё по одной.
   - Приятно было познакомиться, Маш, - вежливо улыбнулся и привстал со стула, когда она выходила из-за стола.
   Выкусите! Я тоже могу быть джентльменом и вполне порядочным человеком.
   - Мне тоже, - в ответ на мою вежливость она ответила хлопком по моему плечу, отчего сразу захотелось ударить её больно по макушке, но я сдержался. Вежливость, так вежливость до конца.
   Вот ответьте мне, что за дебильная привычка у многих женщин панибратски бить, хлопать мужчин, причем малознакомых? Это типа такой способ сказать «я не буду с тобой спать»? Тогда пусть потом не удивляются синяку под глазом, который будет означать «я тоже». Я, конечно, женщин никогда не бил – ни разу – и не собираюсь, но они уж очень часто этого заслуживают, на самом деле. Все понимаю, что женщины давно ратуют за равноправие полов и всего такого, но почему они используют это избирательно? Ведь когда им что-нибудь от нас, мужиков, нужно, они всегда дают понять, что они – слабый пол. Попахивает лицемерием.
   Маша ушла, оставив нас с Наташей наедине. Хорошо, что уже  прилично выпил, иначе бы, скорее всего, чувствовал себя, как старшеклассник на первом тет-а-тете с длинноногой одноклассницей. Я достал сигарету и, величаво – как в «Крестном отце» - прикурив, пустил большое кольцо в потолок. Блин, дым пошел не в то горло, отчего я закашлялся. Образ крутого мэна провален.
   - Ты прекрасно выглядишь. Настоящая красавица, - решил заполнить затянувшееся молчание комплиментом. Но она и впрямь очень хороша, особенно после такого количества выпитого и отсутствия конкуренции в комнате.
   - Твоя девушка тоже хорошенькая. Я тебя поздравляю, Слава.
   Блин! Вот зачем было сейчас про Веру напоминать? Нужно резко сменить тему, чтобы разговор шел в правильном русле: я + Наташа.
   - Знаешь, Наташ, мне до сих пор перед тобой неудобно за то, как мы тогда расстались. Я часто прокручиваю в голове те события…
   - Слав, не нужно, - перебила она. – Не нужно ворошить прошлое. Что было – то прошло.
   Она перегнулась через стол и забрала у меня сигарету. Затянулась и выпустила облако в меня. А ещё недавно говорила, что бросила, что это не модно и все такое. Видимо, в моде сейчас лицемерие.
   - Мне потребовалось полтора года, чтобы забыть тебя. Чтобы разлюбить и выкинуть, наконец, из головы. Ведь ты такой мудак, на самом деле. Редкое говно. И угораздило же меня в такое влюбиться. – Она вдруг иронически улыбнулась. – Знаешь, ещё неделю назад я была уверена, что ненавижу тебя всеми фибрами души, что при встрече выцарапаю тебе глаза и задушу полотенцем, но… но когда я снова тебя увидела… как странно… я, я вдруг вспомнила вовсе не то, как мы расстались, а то, как были вместе. Как нам было хорошо.
   - Я тоже вчера как раз эти моменты вспоминал, если честно, - тихо сказал я, затушив окурок в пепельнице.
   Разлив коньяк по емкостям, протянул одну Наташе – она отказалась. А я выпил и снова скривился.
   - Слав, я до сих пор жалею, что все так вышло. Что подпустила тогда тебя к себе. Что влюбилась, пусть и всячески гнала от себя эти мысли. Я же сначала тебя воспринимала, как трахаря обычного – приехал, дело сделал и уехал – ничего личного. А потом все вдруг резко поменялось. А когда съехались, мне окончательно голову снесло, никого другого не могла представить рядом с собой. Я же тебя так любила, дурака.
   - Наташ…
   - Дай закончить, - грубо прервала. – А самое смешное, что ты сам ещё ребенок – натуральный ребенок, глупый и наивный, хоть, я уверена, не считаешь себя таким. Ты наверняка ведь думаешь, что очень взрослый, серьезный и деловой – это не так. Ты и ведешь себя, как настоящий подросток. Ты что-то видишь красивое, и тебе этого хочется. Не важно, каким способом, и какие будут последствия. Ты совсем не умеешь различать чувства и обычные желания, потребности. Да я, в общем-то, очень сомневаюсь, что в мой адрес вообще хоть какие-то чувства были. Нельзя же быть таким конченным эгоистом, в самом деле.
   - Чувства были, Наташ. Они и сейчас никуда не делись, иначе бы меня сейчас тут не было.
   - Я тебе не верю. Ни единому слову твоему не верю.
   Я замолчал. Да что тут скажешь? И так уже дров наломал, не хочется больше обмана. Надоело. Всегда потом крайним оказываюсь.
   - Ведь согласись, Слав, ты ещё маленький мальчишка в душе. И дело вовсе не в том, сколько ты зарабатываешь, на чем катаешься и где живешь – дело в мыслях, действиях и поступках. Ты можешь быть абсолютно голым, как финансово, так и физически, но твои поступки всегда сами за тебя все скажут. Можешь сейчас обижаться, возражать, спорить, но это только в очередной раз докажет, что я права. И моего мнения это никак не изменит.
   Она вытащила из моей пачки сигарету, закурила и, затянувшись, посмотрела мне в глаза и спросила:
   - Можешь честно хоть раз ответить?
   Я кивнул и тоже закурил.
   - Ты меня не любил никогда?
   - Скорее не любил.
   - Не скорее, а точно, не любил. Оно и понятно, иначе бы и не бросил. В смысле, так не бросил. Дай-ка выпить.
   Я пододвинул наполненный стакан, она отхлебнула и сильно поморщилась. Потом сделала глоток сока и, элегантно затянувшись, продолжила:
   - Вот почему всегда в жизни так получается?
   Я промолчал, так как понял, что вопрос риторический.
   - Ты классный мальчик, Слав. Вот серьезно! Ты очень обаятельный, умный и в тебе есть стержень, что ли. Харизма. Но ты нифига не ценишь то, что имеешь, распыляешься на выпивку и дешевых женщин. Это тебя ни к чему хорошему не приведет в итоге, поверь. Я не раз такое уже видела.
   Она замолчала и затянулась снова. Потом вдруг рассмеялась сама себе и заговорила:
   - А я ведь так тебя любила, что не замечала всех твоих косяков. А их на три жизни вперед хватило бы, реально. Мне, кстати, Светочка потом рассказала, что ты и с ней успел переспать.
   Вот сука!
   - Очень красиво с её стороны. – Я уже не смотрю на неё – курю в сторону. - А она не сказала, что формально это она меня трахнула?
   - Ах, да, совсем забыла. Ты ж у нас маленький беззащитный мальчик, любая девочка может тобой овладеть в три счета. Слав, не делай из меня полную дуру. Я же все прекрасно понимаю, и это не был вопрос, ответ на который меня мучил. Мне вообще все равно, что там у тебя и с кем было. Куда важнее, что было между тобой и мной, и что ты меня предал. Остальное – пустяки.
   Она замолчала и всхлипнула. Я поднял глаза и увидел, что Наташа заплакала. Блин, жалко её. Подошел и обнял.
   - Наташ, я больше тебя не обижу. Никогда. Я пропаду и сделаю так, что ты больше меня не увидишь. Не хочу, чтобы ты плакала из-за меня. Мне тоже нелегко дался разрыв с тобой, но давай не будем вспоминать то, что было.
   Я гладил её волосы, потом поцеловал в макушку и сказал, что она замечательная. Через несколько минут она прекратила плакать.
   - Посидим у камина, Слав? – она показала на диван.
   Кивнул. Захватил по пути пепельницу с сигаретами и последовал за Наташей. Она села на диван, подогнув под себя ноги, я же сел рядом и поставил пепельницу на пол.
   - Я тебе звонила. Много раз.
   - Я время от времени меняю номер.
   - Время – новая девочка? Очень удобно.
   - Нет, это из-за работы. Отношения здесь не при чем.
   - Мне тебя жалко, Слав.
   - Тебе? Меня? – я чуть вслух не рассмеялся от этого дикого заявления девочки, которая только закончила ныть.
   - Да, тебя. Жалко тебя – ты никогда не любил, это сразу видно. Ты какой-то замкнутый, асоциальный, что ли.
   - Звучит, как обзывательство.
   - Да я ведь серьезно говорю. Тебя любят женщины, а ты совершенно не так пользуешься такими шикарными возможностями. Ведь ты мог бы уже давным-давно наладить свою личную жизнь, и бед не знать, а вместо этого бегаешь по ночам и ищешь, кому бы присунуть. Думаешь, кто выигрывает от случайного секса с тобой? Ты? Ошибаешься. Выигрывают только те страшненькие неудачницы, на которых ты размениваешься. Выходя утром от очередной курочки, ты наверняка чувствуешь себя королем этого долбанного мира, но ты шут. Аниматор для тех женщин, которые ещё в поисках нормального мужика. А ты все думаешь, что умнее всех. Да это тебя используют, а не ты! А ещё ты черствый и неживой. Тебе не хватает тепла. А то тепло, что тебе дают тебе те редкие женщины, которые действительно тебя воспринимают как мужчину, а не как секс-игрушку, ты отвергаешь. Не принимаешь это тепло. Считаешь это тепло оковами.
   - Ты о чем это, Наташ?
   - О том, что ты абсолютно несчастный человек. Таким и останешься, если в скором времени не пересмотришь свое отношение к жизни. Да, может ещё года три ты и будешь чувствовать себя этаким российским Казановой, но потом это чувство вселенской свободы непременно сменится депрессией.
   Я вопросительно посмотрел на неё.
   - Это я и о выпивке твоей говорю – ты ведь постоянно бухаешь, сколько я тебя знаю. Но я прекрасно понимаю, отчего ты пьешь – это оттого, что ты несчастен. Все просто. Слав, есть такая штука – точка невозврата. У тебя она уже маячит где-то над горизонтом и близка, как никогда. Подумай над этим хорошенько. Ты бесцельно тратишь свою жизнь, попутно ломая жизни и другим людям.
   - Кому это?
   - Твоим женщинам. Дурам, которые поверили, что смогут изменить тебя. – Она замолчала и посмотрела в камин, где трещат и взрываются обгоревшие поленья. – Я тебе говорила, что много времени провела у психоаналитика. Очень много – ты даже не представляешь, сколько. После того, как ты ушел, я конкретно съехала. Много пила, на легкие наркотики подсела – делала все, чтобы отключить голову и не думать о тебе. Чтобы не страдать.
   По её щеке снова побежала слеза.
   - Прости меня, я мудак.
   Я обнял её и прижал к себе. Она в голос зарыдала и уткнулась в мое плечо. Оказалось, что не так сложно попросить прощение. Куда тяжелее было слушать все эти Наташины откровения. Я оторвал её голову от себя и заглянул в её помутневшие от слез глаза. Хотел поцеловать её в щеку, но она неожиданно впилась в мои губы своими. Сопротивляться даже в голову не пришло. Я жадно целовал её соленые губы, а мои руки, управляемые нетрезвой головой, стали ласкать её, трогать. Когда мои ладони уже скользили под её халатом, назад пути уже не было. Наваждение. Жаркое, страстное.

   Она смотрит на то, как я курю, присев на корточки напротив камина. Сижу близко, и жар от стекла то и дело обдает лицо сухим порывом. За стеклом догорают последние поленья, объятые беспощадным пламенем. В отражении стекла я, конечно, вижу, как она смотрит на меня, но повернуться и посмотреть Наташе в глаза я не могу. Стыдно.
   - А я же обещание самой себе давала, что никогда с тобой больше спать не буду. А теперь сама доказала, что полная дура.
   Молчу. Мне тоже не сладко. Я-то обманул только что сразу троих: Наташу, Веру и себя. Веру тем, что изменил, пусть это и не в новинку, Наташу тем, что пообещал недавно не обижать её, а себя – что после всей этой в общем-то хорошей и полезной критики, повел себя как раньше – как говно. Поддался животному порыву и не смог себя контролировать.
   - Ты веришь в карму, Слава?
   - Не больше, чем в Деда Мороза или депутатов Государственной Думы. К чему вопрос?
   - Мне просто иногда кажется, что ты – мое наказание за то, что я раньше с мужиками делала. Обманывала их, крутила по всякому, а ты пришел и показал мне, каково им было.
   - Глупости не говори, Наташ. Мы сами делаем свою карму. Мы, и только мы – вселенная тут не при чем.
   Я так и не смог посмотреть в её глаза.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2014/05/13/1260