Всё из Ничего. Книга Вторая. 0155

(Книга вторая "Уроки боговедения". Круг Третий. глава шестая)

Что-то наполняло изнутри сущность Ухха-Тага, такое великое, бесконечное и беспредельное, словно он сам стал ростом с Гору!? И это было неповторимое чувство! Гора Вулкана единственное, что светилось в этом Мире, от стекающих по её откосам лавы! – «Вот она Гора Богов!», – подумал Ухха-Тага, продолжая расти в объёме, словно накачиваемый воздухом шар. Его промокшего и бил холодный озноб, и обдавало приходящими спонтанно волнами жара, хоть Вулкан был далеко! Это было невероятное ощущение, и казалось он ещё никогда себя так великолепно и возвышенно не чувствовал!!! Он ни о чём не думал, ибо он уже всё знал! И любые думы были бы сейчас, как крохотные жалкие ящерки, как те маленькие аборигены, что плавали на плотах из полов и крыш своих хижин!
И он великий и могучий как сам Бог подошёл к краю отвесной стены и удало закричал в стелящееся под его ногами туманное пространство, -
У-йе-е-е-ех-х-х-хо-о-о-оу-у-у-уй-йа-йя-я-я!!!! –
И громадное Пространство Мира признало его безмерную Власть, вторя его крику Великим Громогласным Эхом!!!

    Питер держал объект изо всех своих возможностей и опыта, ибо учуял в нём тот Великий Шанс, который упустить было бы самым страшным и непростительным Грехом!!! Он уже не замечал, что Борис давно покинул его, наедине с этим очумевшим Аборигеном, ибо тут третий был во истину – Лишним! И тут Петру стали приходить на ум какие-то Великие Истины!? Ибо, что есть – Любовь? Это и есть Жизнь! Это и есть сам – Бог! Любовь и Ненависть – правят Миром! Ведь что есть зарождение – Нового!? Это и есть самое Великое и Святое!!! Ах, как они сходили с ума, когда Актион, как сам Бог, приносил им свои НОВЫЕ неведомые Откровения-Сказки и Мифы!!! Именно, это – обновление Мира! Именно Бог – это НОВОЕ! А что бы было это новое, - надо зарождать его! Ведя череду новых поколений! Зарождение самый Священный Акт от Бога!!! Прав был снова Аксён в том, что Высшее Совершенство в Совмещении Несовместимого!!! И тут толи от пресыщения Истинами, толи оттого, что он, наконец понял, что этот ещё тупой и дикий Отрок Дао Цзы, вдруг попал в Ментальный Резонанс с могучими Силами Природы!!! Пётр вспыхнул жгучей и удушающей завистью!!! У этого Аборигена Ауристика вошла в неведомую доселе Сферу Единых Сил Энергии, Магнетизма, Информационных и Исторических Плоскостей Эволюции, сошедшихся в одном Товементе и Данте Пространства и Времени!!!???
И он настраивая его Ауру на более высокий Порядок и Баланс, сам принял прямое участие, в создании этого Эпохального Великого Момента Резонанса!!! Пётр страшно позавидовал, и тому, что там, на Дао Цзы, есть настоящая Любовь! И как уличение во Грехе у него перед глазами поплыли и обрывки этого идиотского сна и какие-то колготки и бабочки на вырезе тоги у Эллады и её стройная ножка! Всё!!!
Он вскочил, опрокинув столик с Ац-теком и сводками с  Дао Цзы!  ВСЁ!….

===================== КОНЕЦ ПЕРВОЙ СЕРИИ ===============================

           Глава седьмая "ТУТТИ ФРУТТИ"

   Аксён выслушивал разное от своих Этитов, но сейчас после срыва Петра, он стал впадать в какие-то прострации и увидев Талию, одетую почти что как божественную Клеопатру, подумал что пора бы Девкам и хвосты прижать! Распустились они шибко. Он не понимал, что происходит от всех этих «дамских штучек», - с открытыми вырезами в тогах, с заманчиво-блуждающими глазками, с бабочками на самых неожиданных местах и прочих, казалось бы мелочах? Видать у Девиц - Плоть берёт своё!? Но он не мог им придумать, ни места в своём понимании или душе, ни позиции ко всей этой прогрессии в их мирке Олимпа. Они словно становились для него более и более отдалёнными. Он мог какую-то «киску» погладить небрежно по щеке, подёргать за соблазняющий вырез в тоге, либо попробовать отнять бабочку с лямки тоги, либо распустить её шевелюру на манер, а-ля ветер во поле разгулялся. Но притом он думал о чём-то ином. А когда он не мог понять, как и путаные объяснения Петра, тогда он – понять не мог! И – баста! Ему отчего-то вдруг почудилось, что в их Гвардии Удалых Молодцев – убывает!? И день ото дня больше. И если Девы всё более цветут, то Мужи ходят с туманными глазами и спутанными волосами. И лишь хорохорятся для храбрости. И когда Пётр буквально ворвался к нему исполненный очей раскаянья и совести, то Аксён загорелся свершить возмездие, как когда-то рвался к расправе над MIX! Но ведь батеньки мои, какая тут-то жалость!? Ведь это Олимп, пусть даже будущий, а Пётр – Муж таки!!! И где этот задорный вихрастый Хулиган, готовый на любую войну али афёру, и дёргающий Девчонок за бантики!!!??? Он не узнал Петра!? Потом уже буквально вломившись в Ауру контакта с этим Урзи, он наобум врезал тому, наверное, лошадиную дозу Ментального Наркоза и, наобещав тому, стать Великим Вождём, и всучил ему имя  - Монхат Угир, по несколько изменённому имени Вулкана, - Мунхатаун, и Горы, кратко – Угии. Это было нарушение окончаний, как - «-йя», «-йа» .
Всему есть своё время, всему есть свой предел! Ац-теки поменялись на Касты. И Аксён сидел, долбя Ац-теком по стене, ибо тот был уже «разоружён».
– «А ты чего Коня нашего Троянского на подвиги не сподвигнешь!? Он ещё вроде молодцом держится, пусть и нос задирает, ему по штату положено! А ты боевого пылу жару напустишь во окрест, хоть отдувайся, а потом за соблазнительными вырезками ударяешься, боец недоделанный - Свектор!? Пущай себе копытом бьёт, да землю роет! С Петра воевода, как с собаки – конюх! Времена-то меняются! Пора и чесать кое-что!».
Свектор – Серафим, копытом землю не рыл, а смотрел в пол, словно оттого должен был прожечь там дыру. Потом апатично глаза поднял в сторону Аксёна, но в сторону.
- «Я что – поводырь у слепого!? Мне тоже надо кашу свою разгребать лопатою! А вырезки, что!? Так – колбасные обрезки! Коль так шибок Троян, по-твоему, что ж, пусть воз и тянет! Я то что, подмогу, коль надо будет! Иль палками ему бока подпирать? А сами тогда что? Нам тоже кус, какой мяса не мешает! Не всё ж Праведниками на Посту, одну капусту квашенную жевать и вид делать, что плоть деревом железа исполнена, и дух ото льда жаром пыхает!!!? Троян так – Троян!», - и Свектор суровость снова о пол обронил.
- «Э-эх, Гвардия! И где же? Где, то, когда в походах чертям мордасы набивали, и победами дышали!? И верили, ведь! Шли и ломали, коль ломать надо было! И в Сказки из кожи вон, внимали! И что!? Да чем ты Петра хлещи? Видом суровым, лицедей! Обрезки колбасные! Да они у тебя уже со Крылов свисают! Чем пар;ть завтра станешь, пером единым!? Когда, длань в кулак обращать, - они за извилину хватаются, а когда думать и решать – каблучками топают, да кулачками потрясают в Небеси, еси!!! Мужи, отсохшие! Пётр хоть духу набрался, совесть заела, – вылил душу, о Чары наши с вырезками, что отнюдь не Крыла! А ты гусь бахвалишься тут мне-то Чёрту заштатному, будто я не вижу ничего!? Вот и стреляй холостыми по полу! Дев то трое, а Мужей десяток, вот поди, и подели!?», - и Аксён отвернулся к окну своей Кельи-Норы. Говорить о том не хотелось, словно ком стоял поперек глотки. Но да Свёктор нахмурился решительно, -
- «Да чего я тебе пращур, на котором дрова колоть!? Нашёл тут отдушину, ети-еси, на Небеси! Что свет клином на мне сошёлся? Каждому надо позицию свою найти, а не шашками сей миг махать! Я что ж, не пойму что ль сам-то!? Приходит вот время такое, и хоть пой, а хоть в пляс вдарься по уши! Не убежишь и ты от вырезок этих! Сам в толк взять не может, так на других Полкана спускать норовит!? Девку-то на лом не возьмёшь, грамотей!? И вообще…».
Аксёну это надоело, -
- «Как Девы, - так злорадство!», - подумал он, да и прогневился, - «Мы завтра по мордасам да – Кастами!!! Из-за Прелестниц наших! Сегодня позицию не возьмёшь, завтра, я тебя за уши из омута сего вытаскивать, не намерен! Вон взвод Буков есть! А коль частное это, то, поди ж ты, опосля им хоть колготки подтягивай подобострастно, не мне – более всех надобно тут! Коль через них делиться станете, мне всё одно, я в это – не игрок! Каждому своё, одному - тыква, другому - тыквандо там! А Зевсу я руки боле не подам! Привет бабочкам Эдема!».
Но Свёктор то однако, разошёлся да не на шутку, -
- «Хорош! Я им юбки подтыкать не стану! Неча тут мне мораль чинить! Тоже мне расписал тут по полкам всех волков! А что прикажешь, - задницы им драть!? Или в позу, какую морально-этическую, раком становиться!? Мне тоже оттого не убудет! Все поди, одним миром помазаны! Чего ты тут поделить ещё собрался!? Хорош, лясы точить, пора за дело – баклуши бить!!! Что в лоб, что по лбу – всё едино! Ибо, нечего мне на сию тему сказать! И – баста! Т.е. гуд бай май френд!».
Тут же врата отверзлись, и по воздуху вплыла Талия, гордо и надменно неся телеса свои истончённые!!! На Свектора ветром-то и подуло от неё, только что и дымок от того развеялся. И след истаял Нечестивого!
Остался лишь Аксён во свидетелях, аки Чудо то Великое свершилося!
Однако ж то, Аксён нахмурился…
- «И что друг мой не весел, что голову повесил!?», - пролепетала крылом бабочка по воздуху. Талия по-кошкиному глазки состроила сощурив, и носик истончив, по-мышкиному. 
- «Да вот знаешь, была у меня одна блоха залётная, зудела себе всё, да зудела, про кущи райские, что о бороде моей, юности, пушистой да редкой. Ну, я и… совсем-то не жаждя того, так вот случилось-то! А теперь вот убиваюсь сожалеючи!», - Аксён сделал купе миму Талии. 
- «Хм, занятная ж изволю заметить, блоха у тебя была!!! Как звать её конечно ж не упомнишь, тому и не вопрошаю! А вот про кущи, что да райские, так как насчёт позудеть!?», - налились очи то у Талии, интригою исполнены.
- «Да вся недолга-то, что срок ещё в пути-дорожке заплутался вот! Да борода ещё не выросла до усов моих бесстыжих! А потому и мамочкой не велено! Ослушаться, как не могу!», - ответствовал Аксён соболезно, как о кущах тех безвременно увядших, что не воспелись одами.
- «Ох, бедненький, ты мой, что волчик серенький! Ох, как тебя я вижу, та блоха заела-то, что не забыть её из сердца выкинуть!!! Что даже так теперь о ней печалишься, что привечать уже кого совсем невмоготу! Я ж так жалею-то, что недостойна-то блохе такой, чтоб место в сердце заместить! И не утешить тебя, страстно так, что та заевшая блоха! Как жить теперь тебе несчастному!», - то страстно молвила царица вся исполная, аж длани к небесам воздев.
- «Ах, милая моя лисица, то Девица красная! Я так заботою твоею окружённый, что сам и сожалею вот, сколь молод был да глуп!!! Ах, коли знал бы я, коль ведал бы, о встречах будучных! Что доведется мне с тобою встретиться! То непременно для тебя, я на рассаду ту сберёг, что столь уж бередит твоё воображение! Ох, как распела бы она тебе о кущах тех, что райски даже боле некуда! Что и моя душа занудная, до дыр изъедена, не показалась бы, так всем печалям твоим дорога!», - стал утешать, её манерам вторя Аксён. И гладя её по головке на манеру «пай девочка», вспомнив свою поросль младую, -
- «Во как! Правда! Это только у нас так умеют и верхом, и галопом, и всё да вокруг одной единой блохи скакать!!! Давай уж уже, её оставим на память, ей землю светлую пухом пусть будет! А не то, мы сейчас друг дружку от ревности к блохе, в лету канувшей, выедать начнём до основания! И кто же нас потом словом добрым, как блоху ту великую, помянёт-то!? Светла я ей память, и лета долгия!»….

  На чём так сказать въехали верхом, на том пешком и выехали! Не хвались на Рать едучи, а хвались с Рати идучи! – одним словом. Но обмен любезностями уж как, да состряпали. И коль память и дорога о собственных вехах, да младых, то память о Манзи-Уки, то дороже вышла Аксёну. Не чаяли, конечно, что столицей Мира Дао Цзы там какой станет, но какую-то святыню и опору неизменную из Мира всего тут оставить жаждали. И коли надо было то, получше что, да поновее всё сюда старались выложить, али вложить. И даже личные, какие страсти мелочнее показались чем, то, что Орде пережить довелось! Не все там выжили, ой не все же. Но два Рода отмечено было, что испокон, марку свою держали - добро и крепко. Один род окрестили, - Манзан, и второй как – Имбран. Сами же Базуки те, про «родовые» ничего и не ведали, что сиё такое, да с чем есть надо. Вообще, исходя из того, что численность росла, а значит и количество Стойбищ Орд, то Аксён, Борис и Оксаний предлагали, Манзи-Уки сделать исходным пунктом, для реализации проекта «Олимп», где каждый, из Этитов, лепту свою вносил.