Померанец - часть I

Рыжий померанский шпиц Баксик, живущий у супружеской четы предпенсионного возраста, ещё с лета начал ходить по комнате кругами - совершенно бесцельно и словно вслепую, то и дело упираясь носом в стену, мебель или иное препятствие. С осени он начал запрокидывать голову набок, ближе к зиме его глаза постоянно были навыкате, а в самом начале декабря, на очередной прогулке по двору, он внезапно упал на асфальт, завизжал и задёргал всеми четырьмя лапами.
Принесённый с той злосчастной прогулки домой, Баксик визжал ещё минут двадцать, а после затих навсегда.

I

Хозяева восприняли смерть питомца как нечто обыденное и неотвратимое, лишь слегка удивясь:
- ...Блин, как-то мало прожил, вроде бы как шпицы дольше жить должны, не знаю... Не, ну в самом деле, мы вроде бы и витаминами кормили, углеродами там, каротином, когда у него со зрением что-то не то стало и он башкой об стены ударяться начал... Хотя... Чему мы удивляемся, знаем же, в каком городе живём, от жизни этой невыносимой тут кто угодно загнётся...
Город обдувал ледяными ветрами с моря, гудел ржавыми рыболовецкими сейнерами оттуда же, завывал полицейскими сиренами с берега, окуривался чёрным дымом от горящих автомобильных покрышек и веял безысходностью.
- ...Не померанец, а помиранец какой-то!

* * *

Своей смертью померанский шпиц разбил сердце двадцатидвухлетнему сыну соседей, Максиму. Оказавшись ближе всех тех, кто Макса окружал.
Даже ближе родителей. Родители просиживали штаны клерками в государственных конторах: отец - в отделе гражданской обороны и чрезвычайных ситуаций, мать - на «Почте России», и говорить с ними было совершенно не о чем - кроме пенсий, на которые им уже не терпелось упорхнуть с работ, а также дачи, рыбалки, цен на продукты и вечно ломающегося двадцатилетнего праворульного микроавтобуса «Мазда Бонго».
Ближе старшего брата соседская собака была. Брату дали условный двухлетний срок на суде, днём он ходил отмечаться в полицию, за ужином донимал всю семью разговорами о воровских понятиях, отрицалове, шмонах, запретках, карцерах, нарах, баландах, парашах,  чётках из хлебного мякиша, СВП’шниках, «нерабочих петухах» и «опущенных» на зоне, по квартире он ходил голым по пояс, чтобы все видели вытатуированных на его предплечьях и лопатках пауков, мух и чертей, на балконе он курил ядрёную ханкайскую химку, а время от времени из квартиры пропадали мамины золотые серьги, отцовские наручные часы или деньги, выданные Максу на карманные расходы.
Девушки у Макса не было. Конечно, какое-то время появлялись подруги, но ненадолго: не доходя до секса, отношения оканчивались разрывом и скандалом, девушка обзывала Макса ничтожеством, орала, что презирает его за то, что он никогда не будет зарабатывать более двухсот тысяч рублей в месяц, добавляла, что только чмошники не ездят на чёрных внедорожниках премиум-класса, и желала Максу, «нищеброду долбаному», смерти. «Настоящий мужчина должен...», «Нищеброд, лузер, лох!», «Биомусор!», «Чтоб ты сдох!» - эти слова Максим слышал от совершенно разных особей женского пола: блондинок натуральных и крашеных, брюнеток и шатенок, высоких и миниатюрных, родившихся в городе и понаехавших из окрестных райцентров поступать в институты, домашних пай-девочек и клубных оторв, дочерей бизнесменов и интернатских сирот.
Город удушал своим пафосом, если бы пафос был газом тяжелее воздуха - в подземных переходах около центральной площади, краевой администрации и гостиницы «Золотой рог» можно было бы задохнуться насмерть.
Одноклассницы ещё в шестом, седьмом и восьмом классе говорили Максу, что в будущем они собираются выходить замуж лишь за богатых и что неудачники вроде Макса - не их поля ягода.
В свои двадцать два года Макс всё ещё оставался девственником и намеревался остаться им навсегда: в женщинах он разочаровался. И свою нерастраченную любовь он решил подарить померанским шпицам.
Правда, оставалось ещё трое друзей, но рассчитывать на них было бы верхом наивности, а близкими их называть не поворачивался язык. Один из друзей, Саня - старший брат бывшего одноклассника - как-то раз, четыре года назад, убегал без оглядки, оставляя Макса на растерзание внезапно появившимся гопникам, но повода для ссоры с другом детства не было: Макс поступил бы точно так же, вцепись тогда та гопота не в него, а в Санька, и все это прекрасно понимали. Да и все потери Макса от той встречи с развод-бригадой - двести рублей с мелочью, раскладной полифонический «Самсунг Икс-450» 2003-го года выпуска и то не стали отбирать. Ещё один друг, Лёня - бывший одногруппник из государственного университета экономики и сервиса - на втором курсе отбивал у Макса подругу, но зла на него Макс не держал: Лёню та девушка бросила тоже, заодно распустив по району ложные слухи о якобы ВИЧ-инфицированности Лёни. Третий друг, Андрюха - сын отцовского знакомого, живущего в соседнем доме - писал в социальных сетях про Макса, Лёню и Саню всякую хрень: то над санькиным красно-синим пуховиком из благотворительного фонда глумился, то над Максу на его прыщи указывал, то вспоминал, как Лёня блевал коктейлем «Ягуар» и шоколадным тортом в кухонную раковину на чьём-то дне рождения... Но терять такого кореша, как Андрей, не хотелось: он постоянно угощал то хот-догом, то чебуреком, то шаурмой, то «Кока-Колой» в фаст-фуде.
Самым верным другом Максу могла бы стать собака. В собаках он не сильно шарил, но о шпицах успел узнать многое: встречая во дворе хозяйку Баксика, он здоровался с ней, расспрашивал о собаке, рассказывал немного о себе и  своей давней мечте завести собаку, а после очередной встречи поймал себя на мысли, что шпиц - наиболее подходящая для Макса порода, с учётом характера и темперамента.

* * *

У своих родителей Максим последние пол-года появлялся время от времени: попросить пятьсот рублей, позаимствовать лекарств, поесть чего-нибудь да закинуть какие-нибудь свои вещи в стиральную машинку.
Самое сложное было - подгадать, когда не будет дома брата и в то же время подгадать, когда соседи будут гулять с Баксиком: последнее время лишь расспросы о красавце шпице отвлекали Максима от тошнотворной окружающей действительности. Город выворачивал наизнанку кисло-капустной вонью поедаемых прохожими пян-се, стойкими запахами амиака с моря, русским рэпом из приоткрытых окон машин, тщетностью бытия и мыслями о том, что не всем суждено умереть своей смертью.
Из родительского дома пришлось сбежать: старший брат, изрядно доставший своими понятиями, жалобами на жизнь, накопившимися долгами, уговорами продать компьютер и обещаниями, что через месяц найдутся деньги на новый, ночью вскрыл-таки системный блок, повытаскивал оттуда всю оперативную память с видеокартой впридачу и унёс их барыгам, скупающим компьютерные комплектующие по дешёвке, это и стало последней каплей, преисполнившей максимову чашу терпения.
Сборы были недолгие: компьютер без видюхи и оперативки, белая рубашка в узкую серую полоску, купленная на рынке для работы в офисе, пара джинс, приобретённых там же, чёрный свитер, привезённый отцом из китайского Суйфуньхэ, стопка старых дисков Найтвиша, Кататонии, Сонаты Арктики, Блайнд Гардиана, Аморфиса и Тиамата, пятидесятиваттные колонки «Цзилинь Жао», постер Мэрилина Мэнсона тринадцатилетней давности, до отъезда ни разу не висевший на стене из-за нытья родителей и поэтому прекрасно сохранившийся в ящике письменного стола, книга Харуки Мураками «Норвежский лес», подаренная Андреем на семнадцатилетие, стопка потрёпанных журналов о видеоиграх «Геймлэнд» за 2010-й, 2011-й и 2012-й года, потемневшая от кофе кружка со знаком Зодиака, под которым Макс родился, бритвенный станок с затупившимся, но не меняемым уже восемь месяцев лезвием, полупрозрачная пластиковая папка с газетными вырезками о сатанистах, акустическая гитарка с пятью струнами и без двух ладов, клетчатое постельное бельё «Павлина», две подошвы таблеток, принимаемых два раза в неделю при пороках сердца, плюшевая серая коала, по какой-то одному Максиму ведомой причине украденная у лёнькиной младшей сестры и спрятанная от домочадцев в деревянном футляре с доисторической швейной машинкой Оршанской фабрики, на которой уже много лет ничего не строчили... Вот, пожалуй, и всё, что можно нажить в двадцать с лишним лет в пропащем городе у моря.
За десять тысяч рублей в месяц Макс снял гостинку на окраине города. Маленькая комнатка, отсутствие кухни, совмещённый санузел с сидячей ванной, прихожка в два квадратных метра - сиё скромное жилище находилось на предпоследнем этаже блочной девятиэтажки неподалёку от ночного клуба «Паллада», который пугал Макса одной своей вывеской, в котором Лёня и Андрей ни разу не проходили фэйс-контроль и о существовании которого Саня не знал вообще.

* * *

В университете экономики и сервиса Макс обучался на кафедре международного маркетинга и торговли по специальности «Товаровед и экспертиза товара», но даже после получения диплома о высшем образовании Макса не хотели брать на работу.
Грязно-серо-бурый город рушил все иллюзии, одолевая безысходностью, тленом, экономическим упадком, дезоморфином и спайсами, на мобильные номера шли СМС с предложениями купить «соль» или курительные смеси.
В армию Максима не забрали из-за врождённого двойного порока сердца. Становиться за кассу в бургерной, как друг и однокурсник Лёня, не хотелось. Ещё меньше хотелось идти в аспирантуру и в будущем преподавать студентам какую-нибудь теорию математической теоретики, как Саня. Андрея родители выучили на категорию «D» в автошколе, отводя его туда едва ли не за руку, а потом по блату устроили водителем маршрутки, причём много раз мужики из автопарка внаглую подменяли его на маршрутах, лишая значительной части и без того небольшого заработка, а однажды, если верить слухам, вообще побили. Разбили нос и пнули в живот. В госструктуре, куда Макс сунулся вскоре после университетского выпускного, на него в отделе кадров наорала толстая тётка с золотыми зубами, придравшаяся к образцу диплома. Следующий работодатель, расположившийся в полуподвале бывшего промышленного здания на самой окраине города, полтора часа тарахтел без умолку, нёся какую-то околесицу о построении собственных сетей, предоплате за товар и возможности пошагово обучиться за счёт будущего заработка. На две работы Макса не брали, узнавая от него на собеседовании, где он учился, и выпроваживали со словами, что берут с дипломами других экономических ВУЗ’ов. Ушлые парни в чёрных костюмах - «тройках», оккупировавшие целый этаж в новом офисном здании из оргстекла и железобетона, сказали, что могут взять на двухмесячный испытательный срок безо всякой зарплаты вообще, а уж потом посмотрят и подумают, брать ли в штат. И лишь следующая фирма, занимающаяся перепродажами лома цветных металлов, приняла молодого специалиста: небритый старик в серой вязаной безрукавке поверх синей синтетической рубашки, оказавшийся замом директора, усталым голосом ответил, что им в офис действительно требуется менеджер по оформлению документов, с зарплатой около шестнадцати тысяч рублей в месяц.