Жизнь изменчива

  Над пустыней летит самолёт. Тёмная тень его скользит по байховым барханам, плавно переходящим один в другой. Солнце светит ярко. Воздух сух и тяжёл. Пустыня накалена. Повсюду чувствуется зной.
  Томас Макгваер — молодой пилот высшего класса перелетал через тянущуюся с востока на запад бесконечно пролегающую песочную пустошь. Это был тридцати с небольшим лет мужчина с гладко выбритым подбородком и умеренной длины светлыми волосами. На пассажирском месте расположилась Магдалена Бертроуз — женщина лет сорока, хотя на вид ей можно было дать не более 30.
  Мотор ревел, работая на полные обороты — в такую жару надо было быстрее преодолеть сухую пустыню.
  Девушка наняла самолёт, чтобы быстрее добраться домой из этого жаркого и пустого города, носящего имя Холоу Таун. Её автомобиль заглох по дороге и теперь стоял у местной бензозаправки, довезённый до туда местным удальцом на все руки, на своём стареньком проржавевшем буксире. В этом захолустном городе её ничего не держало, поэтому она и покинула его так быстро, как только могла.
  Томас Макгваер был человек, получивший свою высшую лётную степень и теперь, устав от унылой и муторной для него городской жизни, приехал за город на подработки. Обычно он привозил продовольствие для этого небольшого городка, но иногда перевозил и людей туда и обратно.
  Самолёт преодолевал метр за метром, стремясь к противоположному краю песочной пустоши, путь обещал быть не близким. Вдруг мотор резко замедлили свои обороты и самолёт накренило. Пилот схватил крепче штурвал и попытался выпрямить свой курс. Неожиданно двигатель стал барахлить, чихнул раз, второй и остановился, испустив из себя лёгкий дымок. Самолёт стал снижаться, на высоте полутора тысяч метров. Ещё мгновение, ещё стремительней он терял высоту. Пилот бросил штурвал и повернулся к своей компаньонке:
  — Там, внизу под тобой парашют, хватай его! — сквозь завывания ветра крикнул он. Как ни странно женщина была хладнокровна и лучи возвышающего над ними солнца ещё больше подчёркивали её немую красоту.
  Магдалена спокойно схватила рюкзак и стала слушать команды, которые орал ей со своего места Томас Макгваер. Она боялась, это было видно по её напряжённым скулам и глазам, которые были как будто от них только что отняли бинокль. Но всем своим видом она не показывала панику и внутренне старалась не предаться ей. Самолёт всё снижался.
  Пилот понимал, что гибель не предотвратима, но ему было не впервой встречаться с такой ситуацией. В свои годы он служил лётчиком и был подбитым, но тогда он летал один. Сейчас же, он с ужасом в сердце понимал, что в машине лишь только один парашют. Ежедневная работа его заключалась в транспортировке всяких вещей, которые и располагались на нынешнем месте дамы, парашют для него был лишней вещью, но он возил один, на случай чего бы то ни было. В такой ситуации перед ним стоял выбор, он был довольно дрянным в сложившихся обстоятельствах, но всё-таки он был. Мужчина, как считал он, принял правильный выбор. Честь и отвага, но главное мужество, присущее ему правили им и сейчас. Он без колебаний решил отдать парашют своей пассажирке.
Магдалена же летела в ближайший крупный город, чтобы взять там билет на самолёт до дома. Всё произошло так быстро и стремительно, что она даже не успела осознать своего бедственного положения.
  — Надевай парашют на спину, как школьный ранец, помнишь? Он должен крепко на тебе сидеть, потом приготовься и прыгай по моей команде! Слышишь? Как только сможешь совладать с собой в воздухе, дёргай за кольцо — парашют раскроется и дёргая за верёвки, по бокам от себя, попытайся приземлиться как можно тише в наиболее мягкое место!
  — Я поняла. — ответила Магдалена и беззвучная слеза скатилась по её щеке.
Надо было прыгать.

***

  Самолёт был дряхлым и старым, ничего нельзя было с этим поделать. Повидавший на своём веку кукурузник медленно и неуверенно падал вниз, как будто бы запущенный каким-нибудь школьником бумажный самолётик. А секунды всё шли и шли... Томас ещё раз пояснил Магдалене все инструкции и с непонятной болью в сердце сказал ей быть готовой. Она глубоко вздохнула в ответ, затем подняла свои блестящие глаза на него. Их взгляды на мгновение встретились. Это было лишь одно мгновение. Их губы сомкнулись в страстном поцелуе на высоте тысячи метров под лазурным небом с пылающим огненном шаром на нём.
  И она выпрыгнула. Летела в этом просторном небе, кувыркаясь и переворачиваясь, как акробат на сцене в цирке. Она кружила и парила в небе, как птичка, расставив свои руки в стороны, будто бы летела в последний раз... Она легка.
  Ещё пару секунд, в её сознании на мгновение просыпается осознание происходящего, Магдалена поняла, что делать. Она переворачивается в удобное положение и дёргает за кольцо, парашют медленно и тяжело, как будто последние капли чего-то густого из бутылки, вырывается наружу и раскрывается в своём полном объёме. Её тело резко замедлилось, теперь она плавно парила, словно пёрышко. Она не думала о полёте, нет. Все мысли её были заняты этим последним поцелуем. Она вспоминала его, как нечто драгоценное в своей жизни. Поцелуй смерти... Она опускалась вниз, словно на бугеле горнолыжного подъёмника, едущего обратно. Её платье встрепенулось и от встречного потока воздуха задралось к её голове. С земли она была похожа на маленький одуванчик, обречённый на гибель. Она вспоминала секунды, проведённые с ним до прыжка, эти сладостные мгновения. Она была счастлива, и даже факт того, что при раскрытии парашюта, он запутался вокруг её лица и перетёр ей щеку, не беспокоил её. Она пикировала на землю, и парашют накрыл её от знойного солнца пустыни.
<>

***

  Томасу ничего больше не оставалось, как пытаться совладать со штурвалом и ждать  конца. Однако он не приходил, минуты текли так медленно, словно в засорившихся песочных часах. Паники у него не было. Была только обречённость. Его сердце горело, и пыл в груди трепетал, но в то же время этот пламенный огонь тушился предстоящим моментом гибели.
Он не мог так больше сидеть, отстегнув себя от кресла, он отбросил стекло и, находясь не более чем в полукилометре от Земли, наблюдал за уносившимися под откос песчаными горами, палящим солнцем на синем небе, теперь не кажущимся ему настолько ярким. Вдруг он увидал вдали парашют, свой тот, что отдал женщине, пробудившей в груди у него новый порыв чувств. Он наблюдал, как она исчезает за бортом его самолёта, взглянул вниз: до земли оставалось всё меньше и меньше и меньше. Потом вспомнил их последний поцелуй и её глубокий, робкий взгляд. Он весь горел.
  На мгновение, мысли запутались у него в голове, сознание помутилось. Такого в его жизни ещё никогда не было. Он падал и падал всё стремительнее с каждой секундой. Его мозг работал на пределе его возможностей. Он вспомнил уроки в его пилотной школе. На одном из занятий, которые он не так сильно любил слушать. Ведь он был первоклассным пилотом, весь его дух, всё было подчиненно одному только желанию: летать. Быть в вышине. И делать это мастерски. Он помнил, однако, что самолёт можно посадить и при не работающем двигателе. Но никогда этого не делал. Ситуация была катастрофична. Он уже видел землю перед собой. Большая, песочная пустыня неумолимо приближалась к его взору, всё расширяясь и расширяясь. (?) Он осмотрел приборную доску, щёлкнул рычажком и потянул штурвал на себя. Медленно, чтобы тот не сорвался. Каждое движение его теперь было на вес золота. Одна небольшая ошибка могла бы стоить ему жизни.
  Аэроплан выровнялся и, приняв почти что идеально горизонтальное положении, сильно ударился своими шасси об землю. И хотя Томас крепко держался, его изрядно тряхнуло. После чего он заставил огромную махину двигаться параллельно земле. Скорость была большой, тормоз не мог помочь ему остановить махину. Её трясло и она, только коснувшись просторов пустоши, взметала вверх и так вот прыгала, словно полевой кузнечик, раскачиваясь вперёд.
  У него не было выбора, как думал он, взобравшись, Бог знает как, одной ногой на корпус падающей колесницы смерти, другой оперевшись на штурвал, он оттолкнулся и выпрыгнул из самолёта, в сторону, обратном его движению.
  Неуправляемый и не контролируемый пилотом, самолёт сделал ещё пару таких прыжков, ещё более резких (?), затем накренился на девяносто градусов и ударился о землю, словно страус в пустыне, смявшись как консервная банка. От удара и палящего нещадно солнца топливо в баках взорвалось, и от железной рухляди стал взвиваться черный дым, который постепенно терял свой контраст и растворялся в воздухе. Томас упал рядом, метрах в тридцати, на песчаную дорогу, скрючившись от боли и потеряв сознание. Солнце согревало его мирное тело.

***

  В этот момент Роджерс, старый механик и доходяга, вышел с бутылкой прохладного пива из небольшого бара, находившегося на прямой и довольно длинной улице по сторонам которой выстроились в ряд небольшие домишки. Совсем как в старых вестернах, за исключением того, что эта дорога была местами асфальтирована и была частью проходящий через город дороги, ведущей куда-то в горы, наподобие гор Гранд Каньона. Он был обут в старые кожаные ковбойские сапоги и пропитанную бензином и моторным маслом куртку. Подходя к своей мастерской, он вдруг обратил внимание, что привычный вид на пустыню чем-то испорчен. Он пригляделся — у старого "ковбоя" зрение ещё не отказало — и он смог отличить вдалеке вздымающийся к небу лёгкий дымок, уже почти совсем не заметный. Он сразу понял — что-то не так. А потому, что в их маленьком городке редко когда бывало, что что-то случалось или было какое лишнее движение через него, то ему не сложно было понять, что их перевозчик попал в беду. Не теряя ни минуты, он побежал к своему ржавому фургончику, выехал за пределы городка и взял курс через пустыню по направлению к испаряющейся в воздухе серой струйке...
  Песок был повсюду и просачивался к нему даже в кабину, ехать было сложно, но грузовичок справлялся. Старый вояка взял влево и, выехав на дорогу, погнал быстрее.
  Серый дымок уже совсем развеялся и его не смог бы уже заметить даже ястребиный глаз. Роджерс катил по дороге вперёд, пытаясь разглядеть впереди что-нибудь. Сперва он заметил какой-то куст, странно росший прям посреди песочной пустоши. Не обратив сначала на него внимания он, подъехав чуть ближе, различил в нём большой скомканный кусок старой материи. Подъехав к ней ближе, он выбежал из автомобиля, оставив его дверцу открытой. Под плотной тканью он обнаружил хрупкую девушку, уже почти задыхавшуюся и лежащую без сознания. Он поднял её и аккуратно отнёс в машину, поместив её на заднее сиденье своего буксира. Парашют он оставил валяться. Половина экипажа была найдена.

***

  К тому времени уже солнце подугасло и пелена туч заволокла небо. Постепенно с неба начало капать, превращаясь и перерастая в мелкий, но частый моросящий дождь. Вся пустыня погрузилась в тихое уныние. Серое небо было покрыто черными тучами, разразившимися во всю мощь дождём. Песок стал влажным и скомковывался под колёсами железного тягача. Их трясло, женщина всё лежала без сознания. Роджерс гнал автомобиль дальше по дороге к предположительному месту падения. Дождь крепчал и барабанил по крыше салона, скатываясь струйками вниз, машину качало. Дворники безумно размахивали вправо-влево, но это всё равно с трудом помогало увидеть дорогу впереди. Проехав ещё с полмили, Роджерс заметил впереди что-то необычное. Он сразу свернул с дороги и погнал свой ржавый пикап в ту сторону.
  Ехать было тяжело, колёса увязали в песке. Автомобиль крутило из стороны в сторону. И хотя таких испытаний в жизни старого пса ещё не было, он держал курс прямо. Очутившись перед ними, он вышел под хлещущий снаружи дождь, и подбежал к обломкам старого аэроплана. Он сразу заглянул в остатки корпуса, но ничего там не обнаружил, сам корпус был полностью измят. Следов пилота нигде не было.
  Рождерс огляделся в округе и, ничего не заметив, побрёл обратно в машину... Он сел в кресло и повернул ключ. Двигатель не заводился. Водитель чертыхнулся и, неудачно попробовав ещё раз, вышел наружу и открыл капот. Из-под него валил пар, мотор перегрелся. Роджерс заглянул в кабину и убедился, что женщина не приходила в себя. Он подошёл к кузову автомобиля, где громоздился автокран. Напрягся и всеми силами упёрся в грузовичок. Он поддался и покатил по пустыне.  Он был похож на титана.

***

  Эта процессия медленно двигалась по пустыне, словно маленький потерянный караван они пересекали её. Идти было сложно, пикап весил как небольшой бегемот и был таким же ленивым в этих мокрых песках. Шаг за шагом мужчина толкал свой автомобиль обратно к городу. Его ноги соскальзывали с опоры и то и дело погрязали в зыбучих песках.
  — Чёрт подери! — то и дело чертыхался Роджерс. — Да когда уж этот дождь угомонится!
  А дождь всё лил, поливая и поливая механика. Теперь и он мог потеряться на просторах этой песчаной глуши. Он бы уже бросил всё это дело и просто бы сидел в машине, дожидаясь своей участи, но выработанная ещё с юных лет сила воли не позволяла ему это сделать. Он привык доводить всё до конца, каким бы он для него ни был...
  В эти мгновения Томас, который лежал неподвижно на просторах пустыни под нескончаемыми каплями, падающими сверху на него, постепенно приходил в себя. Его сознание было помутнено, он не чувствовал своих конечностей. Попробовал приподняться и встать, но резкая боль окутала его, он закричал и отключился, увидав в дали странное существо, приближающееся в его сторону.

***

  Роджерс был напряжён до предела, но не терял концентрацию. Медленно, но верно он приближался к своей цели. Вода затекала ему под и так полностью вымокшую футболку, ручейки её строились у него по коленям. Его скулы набухли, и он волочил несколько тонную махину по мокрым пескам.
В эти мгновения, громкий и пронзительный крик оторвал его от автомобиля, он встрепенулся и воскликнул:
  — Том? — в ответ он ничего не услышал.
  Тогда, оставив свой ржавый пикап, он побрёл в сторону, где предположительно мог оказаться источник этого звука. Зыбучие пески заглатывали его  с каждым шагом. Над пустошью царила тишина.
Пустыня была вся тёмно-оранжевой от намокшего песка с небольшими горами и барханами повсюду. Но единственный тёмный предмет в радиусе его взора бросался в глаза. Туда он и направился.
  Преодолев с полдюжины десятков метров, он разглядел очертания лежащего без сознания человека. Он двинулся к нему и, встав перед ним, потрепал его по щекам. Никакой реакции в ответ он не получил. Тогда он нащупал пульс — тот еле бился. Он взглянул на его ноги, они лежали в неестественном положении. Ему всё стало ясно. Том больше не мог передвигаться. Он как мог аккуратно взвалил его на плечи и побрёл обратно.
Когда он вернулся к автомобилю, женщина пришла уже в себя и вышла из автомобиля на дождь.
  — Как... Как он? — взволнованно спросила она.
  — Жив голубчик, что с ним станется? — попробовал подбодрить он её.
  — Что с ним?
  — Похоже, переломал себе ноги кузнечик.
  Они осторожно положили его на заднее сидение, туда, где только что спала Магдалена и примотали ему шины из гаечных ключей, валявшихся всегда в кузове Роджерса.
  — Что ж, останься с ним, красавица!
  Немного смутившись, она сказала, что поможет ему дотащить машину до города. И они двинулись в путь. Вместе идти было веселее и дело пошло в гору, когда они добрались до дороги — там их ноги больше не оседали в песке. Магдалена рассказала, что помнила, утаив сцену с поцелуем. Так они и шли, шаг за шагом назад в город.

***

  Добравшись, наконец, до города они первым же делом перемотали ноги Томасу, наложив на них гипсы. Сам он пришёл в сознание уже с утра. Роджерса не было рядом, и они оставались наедине.
  — Ты совершил героический поступок, Том, — улыбнулась ему Магдалена.
  — Ничего, это моя работа, — в ответ улыбнулся он.
  Они смотрели друг на друга и сердца их полыхали. Ещё один взгляд и они слились в страстном поцелуе.
Вернулся Роджерс и предложил после завтрака отвести их в город.
  — Мы были бы тебе очень признательны, ты и так для нас уже много всего сделал.
  — Ладно уж, на моём месте так поступил бы любой человек.
Перекусив, они отправились в дорогу. Рожерс вёл свой пикап, а они вместе сидели сзади, обнявшись. Теперь у них в сердцах было кое-что общее, и они бережно это хранили.
  Ветерок неспешно дул на запад, а автомобиль катил вверх по дороге, навстречу солнцу.