Химера Борея. Глава XIII

                КОНЕЦ ПУТЕШЕСТВИЯ?



  Не нужно было быть Талейраном, чтобы понять, что задумал Чезаре. Кэтрин разгадала его с самого начала поездки. Он мечтал занять место главного редактора. Ее место. Кэтрин поплотнее закуталась в шаль, расшитую дикими северными цветами, и придвинула кресло к камину. В мансарде миссис Рэкхем было чертовски холодно. А ей в ее положении нужно было беречь себя.
  Она усмехнулась и глотнула терпкого чая с корицей. Только после расставания с Чезаре она прочла его, как книгу. В книгах Кэтрин всегда разбиралась намного лучше, чем в людях.
   После того, как Чезаре ее бросил, Кэтрин долго не могла прийти в себя. Она привыкла, что сильные женщины расплачиваются малодушием мужчин. Но его поступок стал ударом. Если бы ни Алекс и его доброта, ей не удалось бы выкарабкаться из болота депрессии.
   Алекс был не похож на пасынка. Ему были присущи спокойная твердость и рассудительность, заботливость и такт, напрочь отсутствующие в джентльменском наборе Чезаре Марчелли. На третьем же свидании Алекс завел разговор о Чезаре. Он сказал, что прекрасно понимает, что это больная тема. Однако нужно решить «вопрос Марчелли» раз и навсегда.
   Мать Чезаре была наркоманкой и крайне эгоистичной женщиной. Франческа металась от одного сутенера к другому, бросив сына с мужем из-за раненой гордости. В то время Алекс работал специальным репортером, выполнявшим авантюрное задание – ему нужно было сделать материал о жизни проституток. Тогда он и познакомился с Франческой. Высокая и статная, как языческая царица, с блестящими глазами ярко-зеленого цвета, белоснежными зубами и удивительно тонкой талией, она была обладательницей очаровательно маленькой ножки.
   Ее нога была не больше тридцать шестого размера, как у придворных танцовщиц китайских императоров. Алекс говорил, что эти детские, аккуратные ножки у чувственно красивой проститутки и пленили его. Только потом он узнал ее историю и уговорил отказаться от наркотиков. Он возил ее по лучшим докторам, заставил пройти годовой курс лечения у психоаналитика. И она действительно стала другим человеком. Все еще сияющая болезненной, надорванной красотой, Франческа с ужасом думала о брошенном сыне. Она уговорила Алекса забрать его у отца, Ральфа.
   Алекс не мог перечить жене, которая все время находилась между жизнью и смертью. Здоровье ее сильно пошатнулось за время бурной жизни в лос-анджелесском дне. И однажды она умерла. Совсем молодой и толком не пожившей.
   Чезаре остался на руках у Алекса. Алекс не любил чужих детей. А Чезаре, к тому же обладал неуемностью матери и неуправляемостью отца. У него были бешеные амбиции. В настойчивости он не знал себе равных. Его козырем был несомненный талант. Только ради этого Алекс терпел Чезаре в редакции. Но когда Чезаре окончательно вышел из-под контроля, от него пришлось избавиться.
  Кэтрин отлично понимала, что это необходимая жертва нескончаемой шахматной партии, затеянной Алексом и его конкурентами. Тут одно из двух: или Цезарь, или ничто, как было написано на девизе тезки Марчелли, кардинала Чезаре Борджиа. И Чезаре просто дурак, если и правда думает, что сможет обыграть Алекса и вернуть себе былое влияние в редакции. Тем более теперь, когда Кэтрин уже два месяца носит под сердцем ребенка Алекса. Скоро на смену кронпринцу Чезаре придет эрцгерцогиня Кэтрин и ее еще нерожденный малыш.
   Отчасти из-за ребенка она ничего не предпринимала в отношении Чезаре и не соперничала с ним. Кэтрин с детства привыкла бороться и побеждать. В двенадцать она прочла «Максимы и мысли узника Святой Елены». Ее поразила непоколебимая мощь фигуры Бонапарта. Она восхищалась им, но не как женщина. Она сама мечтала стать Наполеоном и усвоила одну простую мысль: лев соревнуется только со львами.
   Чезаре был способным. Его стиль был настолько самобытным, что узнавался с первых строк. Пожалуй, он был больше писателем, чем журналистом. Кэтрин всегда восхищали его бойкость, изворотливость, и итальянская яркость. Но ему не хватало дипломатичности и терпения. Лев потерял ореол величия. И перестал быть львом.
   Когда-то она любила его. Кэтрин всегда мечтала о творческом союзе. С детства воспитанная отцом-философом, она слушала рассказы о Сартре и Симоне де Бовуар как сказки на ночь. Их странный брак со взаимными изменами, треволнениями и неизменной духовной верностью друг другу был ее тайной мечтой. Когда она впервые увидела Чезаре, ей показалось, что она встретила своего Сартра и Наполеона в одном лице. Пресловутого суженого, которого ждала с детства. Наполеон был итальянцем и чужим в стране, сделавшей его великим. Итальянец Чезаре тоже казался чужаком в Америке. И Кэтрин показалось это знаком. Она перепутала Скорпиона со Львом, Чезаре – с Наполеоном. Больше такого не повториться.
    За окном уже порядочно стемнело. Кэтрин взглянула на часы. Без двадцати одиннадцать. Чезаре ушел в четыре и до сих пор не вернулся. В душу Кэтрин закралось смутное беспокойство. А что, если ему все-таки удалось проникнуть в Топ Уизенс? Говорят, итальянец хитрее черта.
     Кэтрин зевнула и, быстро переодевшись в пижаму, нырнула под одеяло. Все равно сегодня ничего невозможно узнать. Лучше сделать это завтра, на свежую голову.  И она погрузилась в младенчески крепкий сон.

- Стреляли? – охрипшим от волнения голосом переспросила Кэтрин Ребекку. Последняя возилась с завтраком на кухне. Другие жильцы еще не встали, поэтому миссис Рэкхем и Кэтрин были одни.
- Ну да, милочка, - у вас и со слухом плохо? – участливо осведомилась Ребекка, жаря яичницу, - Сегодня сказал почтальон. Мистер Хантер и его друг видели, как вчера вечером Ричард набросился на какого-то прохожего и выстрелил в него. А потом взвалил на себя и потащил в Топ Уизенс. Вашему другу это будет интересно, я полагаю. Может быть, он наконец поймет, что  к Гринвуду нельзя сунуться просто так и лучше дождаться четверга. Ловите, если у вас нет аллергии на яйца.
   Ребекка положила Кэтрин солидную порцию глазуньи. Точно робот, Кэтрин села за стол, поставила перед собой тарелку и уставилась в стену. Стреляли вчера вечером. В него стреляли. Хантер с Кингом сделают из этого превосходную статью в стиле Трумена Капоте.
- Бред какой-то… - пробормотала Кэтрин.
  Ей никак не удавалось поверить, что Чезаре мог быть ранен или даже убит. Ее затрясло при одной мысли о его смерти. 
   Кэтрин резко встала.
- Нужно звонить в полицию. Немедленно.
   В глазах Ребекки мелькнул страх.
- Зачем нам полиция, милочка? Хотите, чтобы мистера Гринвуда отвезли в участок, или, упаси Боже, арестовали? – с дрожью в голосе спросила Ребекка.
- Конечно же, я не хочу, чтобы психопата-писателя и дворецкого с наклонностями маньяка изолировали от общества! И как мне могла прийти в голову такая глупая мысль – в самом-то деле! – притворно всплеснула руками Кэтрин.
- Вы не понимаете, - ледяным тоном отрезала Ребекка, - Вы ничегошеньки не понимаете. Ричард, конечно, мерзавец – но видели бы вы его лет десять назад! Он просто сломанный человек. А Николас Гринвуд – гений. Нельзя, чтобы он…
- Чтобы он отвечал за свои неадекватные поступки? Чтобы его сломленный жизнью дворецкий отказался от охоты на людей? Я вам больше скажу, дорогая миссис Рэкхем: если человек причинил вред окружающим, то его можно не только в тюрьму, но и в психушку отправить. Думаю, там им обоим и место.
   Кэтрин было вышла из кухни, но Ребекка схватила ее за рукав. Глаза ее лихорадочно блестели, в голосе слышались и мольба, и презрение одновременно.
- Вы ведь не писатель, вам не понять, кто такой Николас Гринвуд! Не трогайте его! Он боится людей, и у него есть основания…
- Мне совершенно наплевать на его основания. Мне важно, что стреляли в моего друга. Вы понимаете это, или нет?!
- В друга?  - нахмурилась Ребекка. Хватка ее ослабла.
- Постойте…то есть, этот несчастный, в которого выстрелил Ричард, - мистер Марчелли?
  Вся сила, весь напор, таившиеся в миниатюрной Ребекке, разом иссякли. Перед Кэтрин стояла старая женщина, бессильная сопротивляться ее молодому напору.
- Поступайте, как знаете, - устало сказала Ребекка и вернулась к приготовлению яичницы.
   Глядя на сутулую спину Ребекки, Кэтрин почувствовала острый укол жалости. Однако она не позволила разрастить этому чувству, напомнив себе о Чезаре. При одном воспоминании о нем все ее тело налилось ядом ярости. Она и не думала раньше, что он ей так дорог. Ей хотелось немедленно бросится в Топ Уизенс и самолично придушить всех его обитателей.
   Кэтрин поднялась по ступеням в мансарду, и шаги ее звучали гулко и ясно в утренней тишине. Люди мирно спали в своих постелях, зевая, вставали на работу, пили кофе и завтракали, даже не подозревая о кошмаре, терзающем Кэтрин. Все ее существо наполнила мучительная, звериная тоска. Ей вспомнилось, как в детстве она плакала, думая о миллионах людей, которым будет все равно, если ее не станет. И тогда ей казалось, что было бы спокойнее, если бы все человечество разом исчезло, и осталась бы только горстка людей, волей-неволей следящих за жизнями друг друга.
   Кэтрин зашла в мансарду и плотно закрыла за собой дверь.  Найти в телефонном справочнике номер местной полиции не заняло много времени. Кэтрин уже готовилась набрать его, как вдруг мобильный завибрировал в ее руке. Она вздрогнула. Это звонил Чезаре.