Три здоровенных пацука

Сюжет для очередной зарисовки я получил из компьютера. По-моему, это был « Взгляд.»
Вот только я посмотрел несколько с иной стороны.

Вечерело, но света было ещё достаточно. Старая дача в один этаж, поломанный штакетник ограды, хаос и мерзость запустения. Деревенька умирала. Ни газа, ни электричества. Поскольку местный колхоз-миллионер, при советской власти специализировавшийся на выращивании эфиро-масличных растений и даже имевший свою фабричку для упаковки готовой продукции, с переходом сначала в руки коллектива, а затем частного собственника окончательно захирел. Земля сдавалась в аренду желающим, только ничего не родилось. После того, что выращивалось ранее требовалась полная структурная культуризация земель, внесение новых технологий и многое другое. Желание частника побыстрее сорвать что можно и, по-возможности, побольше и погуще, привело лишь к тому, что часть жителей перебралась в другие места, а остальные перебивались с подсобных хозяйств, благо поливная вода ещё была.К отсутствию газа и света привыкли. Да и кому было роптать? Старики и старухи. Ну, летом привозили внучат бывшие обыватели. Стряпка во дворе. Печка зимой. Уголь купят.Да хоть бы и дрова. Летом бабки так и сидели вдоль Симферопольского шоссе с тем урожаем, который удалось поднять. Коровки, да кабанчики были. Картоху собирали. Короче, с хлеба на квас перебивались! Но, одна беда пришла в селение. В развалинах брошенных домов поселились какие-то неимоверного размера крысы гиганты. Спасения не было. Прогрызали всё. Спасением не являлось листовое железо и цементные стены. Грызли деревянные бочки с соленьями. На глазах хозяев крысы тащили из буфета сухари и хлеб. Не брезговали ничем. Научились сбрасывать с кастрюль крышку, даже придавленную грузом. Чуть ли не из кипящего супа крали мясо и курей. Вот когда истинно всё смешалось пусть не в доме Облонских, а в головах селян. Ни картошки в подвале, ни зерна или, там, кукурузы в сарайчике. Как зимовать? Пацуки, а так по украински называются эти милые животные, одолевали. Но, вот, на чердаке одного из домов было обнаружено старинное устройство, от одного применения которого, сошли бы с ума все члены общества охраны животных. Это была трёхдверная гильотина для истребления именно крыс. Ещё в конце девятнадцатого века кто-то из местных селян приобрёл и использовал аппарат, а потом  эта вещь благополучно валялась всеми забытая на чердаке среди   груды  такого же хлама. Первая проба была там обставлена почти как научный эксперимент.
На ночь в заброшенном домике поставили тайное оружие прогресса 19 века, заправили в середину ароматнейший сыр, после чего взвели все три дверцы инструмента казни. Сухая магнитофонная запись на следующее утро рассказала переводчику с языка пацуков на язык местных аборигенов о тех трагических событиях, которые развернулись в этом месте. Камеры наблюдения и записи работали.      Шуршание, шум, голоса.
Первый: Твою мать, чуть ногу не обрезал. Во, народ эти местные! Бросят стекла кусок и уйдут, вроде так и должно быть. Э,э, братва, куда? Тут всё занято! Это моя добыча. И вещь эта моя! Её ещё мой прадедушка тут оставил. Слышь, убери нюхало, усы сбрею.В натуре, отошли. Шесть секунд, и мочу.
Второй: Не сепети. До трёх считать можешь? Секи,тут три входа. Это такая столовочка, на троих. Ты чего, решил один в три горла жрать? А хо-хо не хе-хе? Я и сам, ежели что, могу  в репу тебе залезть, только  зачем? По-понятиям, мы втроём и распорядимся. А запах обалденный какой! Не иначе это специально для нас готовили. Братва, не стреляйте друг в друга. В смысле, не кусайте. Ибо сказано было не всуе. Не грызите и не грызимы будете. Условно! И куда это «не всуе?» Куда не входит?
Первый: А этот членок чего помалкивает. Тоже, здоровенный гад на вид, а молчит. Я таких вот  не люблю. Молчит, молчит, а потом всё и сожрёт, тебя включая. Мне так бабушка говорила.Когда папу доедала!
Второй: Ты, братан, вникни, присмотрись. Он с утра спёр тюбик здоровенный клея « Момент», в рот заправил, да как кусанёт.А он гвозди зубами дюймовые перекусывает. И жим страшенный. Ну, и всё содержимое в рот. Момент, он и есть момент! Сработал! Ни на йоту не соврали, подлецы. Теперь вот ждёт растворения «Момента» своей целебной слюной. Вроде, уже чуть-чуть  рот раскрыть может. Так и приканал на запах. А кто удержится? Одно слово, амбре!
Первый: Кусаться, говоришь, не может? Следственный эксперимент! Лупит поднятой с пола доской по бочаре соседа, оприходывавшего клей. Тот только мычит. Ага! Точно, не кусается. Всё понятно, братан. Без обид. Проверочка мелкая на вшивость! А ты,- я смотрю,-дружелюбный! Это хорошо!
Бросается и рвёт горло крысаку. Второй, не удержавшись, вцепляется с другого краю. Через минуту на полу очищенный скелет.
Второй: А может ты и был прав. Не пропадать же добру, а клею этому и сноса никакого нет. Вона башка валяется, так зубы и в процессе обеда не разомкнулись! Для нашего брата это не типично.
Третий, размером с двух предыдущих вместе: Что за шум, а драки нет? Это откуда запахи такие?
Я смотрю вы уже пообедали? Моя очередь.
Первый: Ты извини, но тут можно есть всем трём сразу.Вона, входы специальные проделаны. На нашу психологию рассчитано, что бы не передрались! Говорят, на всех хватит, и предела запасу нет. Как в мельнице Сампо. Мне о ней прадедушка рассказывал, он в тех краях корабельной крысой работал. Так что на счёт волшебный «Эйн, цвей, дрей,» как считали в Гаммельсбурге ашкенази, вперёд!
И все три пацука ринулись к своим входам. Почти одновременное щёлк, и по полу покатились отезанные головы, причём одна, самая большая, продолжала облизываться! Восхищённые селяне в течение трёх недель перевели всех крыс, а заодно, хорька, пришедшего в курятник и польстившегося на запах, двух ласок и старого петуха, решившего проверить, а чего все туда лезут. Вот так. Наука умеет много гитик! Это если шильдики не люфтуют!