Бездна. Глава 5-3. Нетерпение

     В первом часу дня Виталька притащил ещё несколько добротных брусков, большой кусок брезента и старую клеёнку.

     — Вот тебе будущий дворец. Будешь от тропического солнца и дождей прятаться, — и Виталий начал сколачивать остов “каюты”. — По ходу обустроишь сам: всё равно нечего будет делать. А пока отведай солдатский обед, — он указал на пакет.

     Там оказались две буханки серого хлеба, горячая гречневая каша и приправленный густым подливом гуляш. Я с большим аппетитом ел и с благодарностью смотрел на моего помощника и друга. Он тем временем бойко стучал молотком, напевая под нос какую-то знакомую мелодию.

     После завтрака я достал ручку и бумагу: чтобы мать не начала вдруг поиск, рассудил написать несколько писем и передать их солдату, чтобы он постепенно их отправлял.

     “Здравствуй, мама!
     У меня всё прекрасно. Работа несложная. Кормят хорошо — дефицитной красной рыбой. — (Какую гадость я пишу!) — Мамочка, я тебя люблю! Я помню все прекрасные минуты из моего детства!”

     Ещё хотел тактично высказать ей все претензии и обиды на неё — ЧТОБЫ ЗНАЛА — но посчитал, что и так будет разлука нелегка.

     “Мамочка! В ближайший месяц, а то и больше, я не смогу написать ни одного письма.
     Не беспокойся обо мне. Мне крупно повезло! Я даже не представлял, что события повернутся таким образом. Я буду ходить в загранплавания. Прекрасный заработок, отличные условия! А перспективы… Не теряй меня…”

     Я писал письма, а сам плакал: вспоминал жизнь дома, жалел мать.

     Виталий деловито проверил плот на прочность. Сам бы я этого делать не стал, от нетерпения я был совершенно неспособен действовать.

     — На плоту, а потом на острове, времени будет мно-ого. Чем ещё заниматься? Только о пропитании и ночлеге заботиться да рыбу ловить, — Виталик хотел отдать мне закидушки и все крючки, но я отстранил его руку и показал свой запас. Тогда он достал из внутреннего кармана небольшую книгу: — о полном одиночестве ты, похоже, мало знаешь. Поэтому возьми хоть такого собеседника.

     Я посмотрел на зелёный коленкоровый переплёт… «Платеро и я»… полистал книгу и понял, что это именно то, что мне нужно. Но мне стало жаль солдата, который остался без своей книги.

     — Не могу взять! Я с собой прихватил десяток книг. Армия для таких, как мы — не такой ли необитаемый остров? Только на этом острове народу в тысячу раз побольше. Тебе такая книга нужнее.

     — Пустяки! Я всё прочитал, много наизусть выучил. В кочегарке у меня целая библиотека. Один мичман уезжал на материк, так он много книг из своей библиотеки отдал — я ему в свободное время в хозяйстве помогал и при переезде вещи грузить помог.

     Он записал на последней странице книги свой адрес, который я постарался запомнить на случай, если вдруг книга потеряется или размокнут чернила. «Может быть, это будет единственной зацепкой на случай, если я ещё вернусь в этот мир», — с мимолётной грустью подумал я.

     Виталий снова ушёл на свою работу: ужин варить.

     Я крепко привязал плот к берёзе — кто знает, какой здесь прилив, или шторм… — и побежал в деревню, чтобы забрать свои вещи, не собираясь задерживаться на этой земле ни минуты. С трудом позволил хозяйке уговорить себя плотно пообедать. Она о чём-то спрашивала меня. Я сидел за столом и ел только из необходимости подкрепиться перед дорогой и из вежливости, чтобы не обижать добрую женщину. Она сбегала в огород и принесла огромный пакет, о содержимом которого я догадывался по уложенным сверху зелёному луку и укропу.

     Я попросил у неё оставшихся от посадки семян и самой мелкой картошки. Она с удивлением отдала тряпичный мешочек с подписанными убористым почерком свёрточками и большой пакет с проросшей дряблой картошкой.

     Я без сожаления высыпал на стол все оставшиеся сигареты — в хозяйстве пригодятся, в условиях экономического кризиса это почти валюта — и с рюкзаком за плечами бодро поспешил к магазину: сделать последние запасы и истратить последние деньги, чтобы уплыть совершенно свободным.


     Мне не терпелось быстрее столкнуть недостроенный плот на воду. Я едва сдерживал себя от этого. Я загадал: если Виталий не придёт в течение получаса, то больше не буду его ждать.

     Но он появился уже через пять минут. Виталька бросил в мой рюкзак несколько банок тушенки и сгущёнки и возмущённым тоном с ходу отчитал меня:

     — Я не согласен с твоим отношением к путешествию. Надо же: то самоубийство, то поиски рая… Помотаешься, блажь пройдёт. Потом должен вернуться. Смотри, с пользой путешествуй. Проникайся вольной волей, размышляй, переоценивай. И возвращайся! После как-нибудь приедешь ко мне, или мы с Весничкой — к тебе. Втроём, или вчетвером — вдруг женишься, попутешествуем вволю.

     Мы ещё раз сходили на брошенную стройку и отыскали в траве несколько подёрнутых ржавчиной решёток из тонкой арматуры. Виталий соорудил из решёток короб, скрутив их стальной проволокой, и прихватил гвоздями сбоку плота так, что потом в воде останется попрочнее короб закрепить, и получится бассейн — ограждение от акул.

     Он так серьёзно колотил молотком и так аккуратно загибал острые арматурины, что я не мог понять, всерьёз ли относится к моему путешествию, или как к интересной игре.

     — Теперь тебе обеспечен комфорт, — весело сказал он. — Будешь купаться, от жары спасаться. Вдруг ты и впрямь до тропиков доплывёшь! А мне в часть пора. После ужина придут нарядчики — уголь таскать.

     Я видел: парень не хочет уходить.

     — Останься на денёк. Плот подготовим, никакие штормы не перевернут! Картошечки с тушенкой ещё принесу, до отвала кушать будешь.

     Да, да, нужно доделать паруса, “каюту”, борта. Но я уже плыл к далёкому острову.

     Виталий долго тряс мою руку, говорил какие-то слова, а потом ещё на прощание от переполнявших чувств обнял меня. Он проверил, не забыл ли письмо от своей Веснички, и зашагал в сторону части.

     — Да ну его, этот плот… В пути закончу! — громко сказал я Мишке, когда солдат скрылся.