Изгоев. Студенчество

 В предыдущих "изгоизмах" была попытка провести аналогию между разделенными веком событиями. Так ли изменилась семья и школа, чтобы можно было говорить о позитивной тенденции в развитии нашего общества? Или в социуме, в каждой его единичке заложена некая константа, определяющая очередной виток? И пройдя его, очередное поколение упирается в виртуальную спину идущих за ним?

 Наиболее ярко такие тенденции проявляются в судьбах молодых людей. Таких, как лидеры либеральных демократов Власов и Соин, таких, как прошедших тюремные застенки Толоконникову и Алехину. Несмотря на  диаметральность приведенных персоналий, их объединяет период студенчества.

 Примечательно, в своей статье "Об интеллигентной молодежи" автор уделяет этому периоду наиболее пристальное внимание. Думаю, оно легко объяснимо по ряду причин. За плечами школа, с её так и не изменившимися за век "родимыми пятнами". Авторитет родителей уже подвергается сомнениям. Изгоев с ходу заявляет: "Студенчество-квинтэссенция русской интеллигенции". И тут сразу наблюдается разрыв веков. При авторе высшей похвалой в этой среде служит эпитет "старый студент". Для прикола забил выражение в "поисковик". Вышло "самый старый студент в мире" и работа для студентов в Старом Осколе. Думаю, в нынешнем интеллигентном, упакованном обществе сей эпитет вызовет лишь кривые улыбки. Уже отличие.

 А автор следом развенчивает легенду, что русское студенчество на голову выше заграничного. Изгоев приводит сравнительный хронометраж занятий. Оказывается, что на праздники и вакации у зарубежных студентов уходит всего треть от наших. Проигрывает наш студент заграничному по учебной нагрузке. На медицинском факультете количество обязательных лекций не превышает шести. Французский же медик занят семь -восемь часов. Зайдите в Парижскую Ecole de droit, советует автор и вы увидите, что огромное число студентов записывают то, что говорит профессор,да и как мастерски записывают. Наши же читают на лекциях посторонние книги, переговариваются и прочее. Французский студент не может закончить курса, не ознакомившись в подлиннике с классиками юриспруденции, а девяносто пять процентов наших ограничиваются казенным учебником, а то и компендиумом.

 Не в пользу наших и сравнение здоровья. Английское "мускулистое животное" недосягаемый идеал для наших студентов, три четверти которых, по утверждению Изгоева, к тому же занимаются онанизмом. А Англии интеллигенция -оплот расы, дающая крепкие, могучие человеческие экземпляры. Здесь остановлюсь немного ошарашенно. Уж слишком евгенестично, если так можно выразиться, пишет Арон Соломонович. Логику здесь можно ухватить. Учение о "селекции" человека в современном виде зародилось именно в Англии, благодаря двоюродному брату Чарльза Дарвина-Френсиса Гальтона, удивительно похожего внешне на своего более прославленного родственника. Но наибольший расцвет евгеника получила в Германии. Кстати, сам Арон Соломонович дожил до тех времен, когда нацисты на практике применили достижения этой науки, стерилизуя "неполноценные" расы. Думаю, в это время он вспоминал написанные им двадцать лет назад строки о "человеческих экземплярах".

 Кстати, автор в своей статье описывает и бурша, с его дурацкими обрядами, мензурами-дуэлями, кнайпами-пивнушками. Ничего в этом нет привлекательного, но более тяжелое чувство в авторе вызывают попойки русских студентов, начинающихся с речей о несчастном народе, о борьбе с произволом и заканчивающихся ночной визитацией публичных домов. Но вот чего нет у зарубежных студентов, так это особого товарищеского духа, своеобразной культуры. Русская студенческая интеллигенция отличается интенсивной общественной жизнью, которая держит на высоком подъеме нервы студента, не лает погрузиться в омут своекорыстно-карьерных интересов. Но потом юноша-идеалист мгновенно превращается в чиновника, либо в корыстного дельца.

 Есть и ещё одна тонкость. Идя вразрез с философом Розановым, сравнивающим наше студенчество с казацкой вольницей Хортицы, Изгоев отделяет эту прослоечку от социума. Для народа студент все тот же "барин". И все же наше студенчество отметилось в истории России забастовкой 1908 года. Почему-то автор не упоминает первую общероссийскую акцию, начавшуюся в Питере и заложившую союз политиков и студентов.  Но вывод соответствовал тональности событий: "Студенчество будило общественную мысль, оно тревожило правительство, напоминало самодержавной бюрократии, что она не смогла и не сможет задушить всю страну."

 Можно ли отнести сказанное к нынешнему студенчеству? И да, и нет. Среди огромной массы молодых людей, думаю, есть такие уникумы, которые до того возбуждают общественное сознание, что оно буквально готово растерзать "кощунниц". А с другой стороны конформисты, попавшие в политическую струю, сами готовы по приказанию старого "вожака" сначала поцеловать, а потом и изнасиловать жертву. Да и субъективные ощущения: более прагматичны чуваки, заряжены на личную карьеру, желательно чиновником повыше. Какие уж здесь революционные, прогрессивные идеи. И прорастают через Базарова, пропитываясь ГМО, лопухи.

 Заключительная фраза главы о студенчестве вроде подходит и для сегодняшних: "...общество требует от него другого:знаний, работоспособности, нравственной выдержки..." С другой стороны, а ради чего? Ради счастливого капиталистического общества, где человек человеку -волк?