155. В. Агошков. Ефратово-Тросна. В конце 19в-2

155. В.Агошков. Ефратово-Тросна тожь. В конце 19 века, часть -2

И вот такие любители поучать других в 20-е годы становились при советской власти руководителями. Чтобы взять власть, большевики стали вести агитацию именно среди тех, кто не имел лошадей, кто был гол, как соко’л! Правильно, рабочие ничего не имели, кроме цепей, а нищие крестьяне ничего не имели, кроме желания всё иметь по- щучьему велению, по моему хотению. Поэтому вожди заранее всё предусмотрели: без роду и без племени существа легко пойдут на революцию, на смену власти.

Как говаривал Владимир Ильич, нужно найти слабое звено в целой цепи. Царь это слабое звено – безлошадных – игнорировал, говорил им: работайте и вы добьётесь благосостояния. Но разве таким хочется работать?! Большевики не были глупыми людьми, далеко просчитывали свои планы.

Чтобы в этом убедиться, давайте откроем … Историко- этимологический словарь современного русского языка П.Я. Черных и найдём слово СОКОЛ (почему всё-таки ГОЛ, КАК СОКОЛ!). Павел Яковлевич писал: СО’КОЛ – хищная птица … с ост-рым зрением и быстротой полёта, особенно при ПРЕСЛЕДОВАНИИ ДОБЫЧИ!»

Корень слова СОКОЛ – СОКЪ «искать, разыскивать, отыскивать», а также «ОБВИНИТЕЛЬ»! Русское диалектное СОЧИТЬ – «искать, следить, гнаться за кем, перехватить поперёк», «чуять, замечать, видеть, следить». Также корень слова СОК восходит к таким словам, как «мужчина, воин».
 
Наши читатели могут сказать: прямо какая-то мистика – сравнивать сокола с обвинителями. Напомним, что один из троснянских и кромских помещиков Иван Владимрович Лопухин был масоном и мистиком. Так что эта тема большевикам- мистикам была известна более, чем нам.

Большевики посчитали, что тот, кто был гол, как сокол и мог быть этим самым ОБВИНИТЕЛЕМ богатых людей! Голый любит изголяться, гулять, перещеголять других, а главное, обвинять в неправедно нажитых богатствах. Поэтому лошадь – это буржуазное мещанство. Странно, конечно, читать о том, что советские люди добирались на те же станции пешком, носили на своих спинах, на горбах, семена в колхозы.

У моего деда в деревне Редькино Орловского района отобрали мельницу, сделали из неё конюшню. Заведовал ею Василий Глебович Пресняков, отец моего одноклассника. У него иногда, очень редко, моя мать брала лошадь, чтобы распахать огород. Когда я подрос, то вместо лошади был я – вскапывал участок в 10 соток за 3-4 дня. Мои прадед и дед и были теми крестьянами, которые на волне отмены крепостного права смогли реализовать себя, обзавелись в результате непомерного тяжёлого труда мельницей и соответствующими крестьянскими ору-диями труда.

В первой мировой войне мой дед был ранен, попал в плен к немцам, вернулся домой, но пожил мало. Видимо, сказались раны. Так что мой отец с 4 лет остался с матерью, моей бабушкой, Ольгой Петровной. В начале 30-х годов ей пришлось пережить ещё одно горе: отказ от мельницы в пользу колхоза. Выиграла ли страна от таких шараханий?
 
Некоторые политологи считают, что «да»: у СССР, мол, не было средств, чтобы покупать у «кулаков» хлеб. Мне думается, что это оправдание власти, находящейся в плену большевистской идеологии – построить коммунизм. Если бы власть открыто объяснила хлеборобам, что страна нуждается в зерне, то мои родственники отдали бы большую часть хлеба бесплатно на ну-жды СССР. Да и как могло быть иначе, если в деревне до 60-х годов ХХ века существовал порядок делиться тем же молоком с соседями, у кого ещё не отелилась корова, у кого много детей и нечем питаться.

 Общинные правила действовали и в период советской власти. О ней, общине, мечтали большевики. Но потом В.И. Ленин и его последователи вдруг «увидят», что община их не устраивает, поскольку власть навязывала людям свои правила, провоцируя несознательных людишек на доносительство и стравливание населения. А это никак не вязалось с жизнью в общине…

см. далее.

(С) В.И. Агошков.