Дамаск, как Макондо

Про Рафика Шами пишут, что он самый успешный германоязычный автор арабского происхождения. Признаться честно подобного рода эпитеты могут насторожить. У немцев есть великие литературные имена из прошлого столетия. Новые «германоязычные» авторы, будь-то даже нобелевские лауреаты – Эльфрида Елинек и Герта Мюллер – блистательные стилисты, но уж больно рассудочны. Возможно, поэтому к чтению романа Рафика Шами «Секрет каллиграфа» приступил с осторожностью. С первых страниц повеяло знаменитым турком Орханом Памуком. У него в «Черной книге» сюжет тоже строится на исчезновении жены главного героя. Но внезапно поймал себя на мысли, что чтение этой книги завораживает. Ассоциации с прозой Памука исчезают, зато почти осязаемо возникают образы великого Маркеса, расплавленные в сказках «Тысячи и одной ночи». Гирлянда историй, в которых сюжетная линия романа начинает превращаться в борхесовский сад разбегающихся тропинок. История каллиграфа Хамида Фарси и его жены Нуры, которая сбежала от одиночества в океан любви безродного Салмана. История бедняка Салмана и  богача Назри Аббани. История девочки Сары и гомосексуалиста Карама. История за историей, которые исчезают то в прошлом, то в будущем. И все это в декорациях Дамаска, города который неизбывно живет в душе каждого из героев и в душе самого автора романа «Секрет каллиграфа». Расставаться с этими историями грустно. Но остается надежда, что издатели «Иностранки» продолжат знакомство русскоязычных читателей с творчеством Рафика Шами - самого успешного германоязычного автора арабского происхождения.
Открывать новые литературные имена подчас рискованно. Особенно если это не жанровая проза. Особенно когда эта проза идет наперекосяк всем литературным канонам. Запомните это имя – Жан-Мишель Генассия. Его роман «Клуб неисправимых оптимистов» с одной стороны классический образец «романа воспитания», скорее даже «романа взросления», вместившего отрочество и юность главного героя книги Мишеля Марини. С другой стороны – это серия эмигрантских историй, прописанных менее ярко, чем это было у Ремарка. Хотя в «Триумфальной арке» совсем другой Париж и совсем другой герой. Ремарковский доктор Равик, пусть и нелегально занимается медицинской практикой, а вот персонаж из «Клуба неисправимых оптимистов» талантливый ленинградский медик Игорь Маркиш вынужден работать ночным таксистом. И таких персонажей, которые коротают свое унылое время изгоев за шахматными досками в парижском бистро «Бальто» почти десяток. А еще рядом с ними подросток Мишель, а также Жан-Поль Сартр и Жозеф Кессель…
В «Секрете каллиграфа» немало политических примет времени. В «Клубе неисправимых оптимистов» начало шестидесятых годов с войной в Алжире, «железным занавесом», ностальгическими экскурсами в эмигрантское прошлое, время из которого соткано полотно романа. И еще роман Генассии, как и роман  Шами так густонаселен персонажами,  что пересказывать множество сюжетных линий бессмысленно, обе книги просто взывают к прочтению. Тем более что оба писателя мастерски владеют искусством рассказчика, вызывая те или иные ассоциации. И если у Шами меж страниц бродит дух Маркеса, то у Генассии отголоски Хемингуэя. Первая строка книги «Праздник, который всегда с тобой»: «А потом погода испортилась. Она переменилась в один день – и осень кончилась».
Последняя строка из романа Генассии: «После похорон Саши погода наладилась, и началось лето».
Хотелось бы продолжения…