Starting-112. часть-085

- «Это твой каприз и не более. И он для тебя сейчас святой. Это – ты. Но не я. Просто твоё право и определено и закреплено тем, что нет вокруг мужей дикарей и варваров. Вот твоя культура. А раньше мужи брали дев даже не спрашивая их желания. Или обманывали на чувствах, чтоб склонить к сексу. Секс - всего лишь инстинкт, животный инстинкт, а не культура. Но мы научились управлять инстинктами, а вот торсибы скорее всего нет. Они всё списывают на бога. Этим можно всё оправдать и отсталость от нас», - Монро скорей ломал логику чем строил и Алиса поглядела на него надменно, но и заинтересованно, - «Откуда такие убеждения про торсибов? Ты что партизан-диверсант лазал по их дебрям? Срам мужам! Отсталая раса пришла и взяла верх над нами, и объявила нас низшими!? И ты ещё этим доволен котик!?»;
- «Не провоцируй, всё равно не получится. Порой дикарям от бога лучше уступить, если себя не считаешь конченным идиотом. Вот упрямство непримиримости – это и есть дикость, а не ум или культура. Они скорее уже как калеки, хоть и стремятся выжить. Но мы благодушные дурни, которые решили им в этом помочь, а не гнать в три шеи. Мы не знаем с какой расой нам придётся контачить завтра, но это всё-таки хоть какие, но соседи. Ты вот можешь не любить соседей, но всё одно от них зависима. Мне тоже это всё не по душе. Но нам, в отличие от пращуров, дано думать категорией всей расы, а не своих капризов», - отстрелялся Монро и Алиса впала в благородное негодование и полезла задираться с противником, - «Ах капризы! Да если хочешь это мои капризы, но я у себя дома! И мне нет дел до идиотства торсибов. Я не намерена за них тут душу терзать. Или решать, что с ними делать. Есть бог – пусть и отдувается! Есть муж – пусть лбом стены пробивает, но должен выжить и победить. Вот тогда я, как дева, стану его уважать и если надо стану матерью его потомка. И если муж дурень, то я стану победительницей!»;
- «Ты в любом случае победительница. Потому у тебя в том потребностей нет. А если хочешь, чтоб тебя все таковой признавали, можешь остаться без мужей. Выбирай или-или. У торсибов психология иная. Она скорее всего и признала в тебе победительницу, а значит – умной. Причём тут мужи? Просто повод на ком отыграться или заставить чтобы и я в тебе признал победительницу. Но ведь я уже таковое признал», - Монро как всегда был безупречен и вёрток, как уж на сковородке. Алиса вздохнула и села, став расправлять волосы, не сладишь с этими мужами. Но в принципе она оставалась довольна собой, что ей ещё надо? Нет, ей надо – мужа. Который всё будет говорить не так и которого не переспоришь, даже если он проиграет тебе. И бог ты мой, что тут вообще говорить о торсибах? Это этот скользкий угорь всё на торсибов тему переводит. А нужны ей эти торсибы? Конечно нет! Ей нужен Монро и повод над ним поизмываться. Ничего Киттен ещё отведёт за Монро на ней душу, за всех мужей и она ещё попищит в негодовании. Ох, наказанье божье! Вот и бог наш дал мужей, в наказанье за все грехи девам! Но и торсиба в своём саду она не потерпит.
На следующее утро Алиса приняла твёрдое намерение отвести на Монро душу, но тот исчез бесследно... .

   Вигия сидела на коленях у Кравица и ласково поглаживала его по щеке, -
- «Бедный мой адмирал! Тебе не дали такой возможности пострелять из пушек! Значит ещё не время. Ну ничего я специально для тебя позабочусь об этом. Нельзя давать пропадать такому славному котику!»;
- «Ну то что ты утешить, приголубить да носик подтереть умеешь мужу, я и не сомневался. Только вот глазки у тебя что-то хитро по-лисьему поблёскивают? Я ещё понимаю, когда девы толкали в спины мужей на подраться или войну и притом делали самый невинный взор агнца пацифиста, мол мы тут ни причём, это мужи сами зачесались. Но когда вот так прямо, ради любимого войну устроить хотят, это уже что-то оригинальное, из ряда вон? Да уж это действительно Вигия, по иному сию аномалию и не окрестишь! И где ты для меня раскопаешь эту войну, если не секрет? Вот уж ты заинтриговать специалист каков!», -
Кравиц однако не балагурил, внимательно рассматривая жесты и эмоции Вигии, коя и глазом не моргнула, - «Ох! И чего только дева не сотворит ради возлюбленного мужа!? Даже у боженьки, прости господи, наверняка на то фантазии не хватит. Но так и быть, чтоб ни терзать твою истерзанную душу неведением, открою тебе эту страшную тайну. Торсибы похоже на грани. Эта война с тренти, их не то что измотала, а вызвала целый завал внутренних проблем и передряг расы. И их резервы скоро истощатся. Похоже им нужно не менее перерождения расы. Вот наши предтечи умницы, заранее позаботились об этом! И тогда тебе останется с парочкой боевых корыт прилететь к орбите тренти и попалить из пушек в космос вволю и торсибы сами улепётают оттуда. И я нескромно надеюсь, что тебе поставят большущий монумент на центральной площади в столице тренти как воину герою-освободителю расы! А я стану скромная пассия в тени лучей твоей славы! Как тебе такой вариант? Победителей не судят, а героев уж и подавно»;
Да уж, это была – Вигия! И Кравиц сокрушительно вздохнул желая против воли признать своё поражение, -
- «А потом эти обе расы повесят нам на шею! Няньчиться с ними, пелёнки менять и подгузники! Так?»;
- «Ну разве ж на такое-то девам привыкать? Это наша врождённая веками забота. Ни тебе ж великий командарм стирать пелёнки у торсибов! И менять подгузники у тренти. Мы девы уж как-нибудь сдюжим!», - занятно рассматривая лицо Кравица выдала Вигия, и тот развёл бровями, но потом посуровел, - «Ни за что! Вам только отдай эти расы поняньчиться и это будет похуже экспансии торсибов с Игреком впридачу! Вы их не пушками, так пелёнками, так застираете, что потом и отмывать станет нечего!»;   
Вигия немного скучно посмотрела в сторону, но и Кравицу своему досады не казала, -
- «Ну не надо дев в таких садистов записывать. Мне же не торсибы нужны с тренти, а ты, мой абориген родимый. А ради такой цели я на всё согласная. Вот уж кто непостижимый во вселенной нашей, так - муж?»;
- «Да отдай ты их Кастито! Чего мне эти памятники с лучами, коль ты измываться с пелёнками станешь?», - сжалился Кравиц над участью Вигии и это было его ошибка, - никогда не жалей дев и таких как Вигия!
- «Кастито? Господи, нашёл кого вспомнить? Не поминай лешего всуе! Это ж подстилка у Игрека! Я ж для тебя стараюсь! Кастито перед торсибами немощен как калека. А уж в бою, - и вообще говорить о нём не приходится. Штабная крыса. Он ошивается около меня. Я знаю чего он хочет... . Не думала, что ты о нём какого-то мнения. Впрочем вас мужей, понять тоже подчас невозможно? Не поминай его хоть при мне», - досада не отразилась на лице Вигии, но видно настроение у неё ушло в иное русло и Кравиц понял, что она не шутила насчёт торсибов и тренти. Но что она сама за этим скрывала, поди пойми? Кравиц вздохнул, -
- «Да я пошутил, неудачно! Уж не сердись на меня! Ты же знаешь что я всегда против него выступал. Он тогда не только всю мою игру сломал, а похоронил военную сферу. И всё ради Игрека. Продажная шкура. Ладно, проехали это. Забудь! А не то он и наши отношения развалит. Клянусь, больше не вспомню о нём!»;
- «Дело не в нём, а в подгузниках, правда!? Может тебе не воевать, а в папочки пора? Отвоевался своё. Я не знаю, что тебе надо? Я порой и сама не знаю что хочу. Это всё комплексы. Но расу я бы толкнула, такую как торсибы или тренти. Это по мне. Ты прав, ни девам потом разгребать завалы. Это просто жест», - настроение уже было иное, но Вигия себя не жалела. Она нашла и уже давно что-то в Кравице, но то, чего он и сам казать не хотел и особенно при ней. И вдруг он подумал, - теперь она стала адмиралом Кравицем. А может он её когда-то вдохновил на это? Вигия богиня войны и наверное всегда была таковой. Она с милой улыбкой толкает на войну, а потом приходит и разбирает завалы, кого-то жалеет, кого-то милует. Он тогда её держал в плену, она его сама толкала на жестокость. Такую жалеть нельзя! Опасно! Её надо брать в жёсткие руки и держать. Но грубый и здоровый простачок ей не нужен, у неё довольно тонкая натура, как клинок. Но прочнейший острый клинок, который не сломаешь. Вот же парадокс, выраженный в женской натуре и в руки не возьмёшь, - руки порежешь и ножнами её не станешь? Её надо брать уверенно, но осторожно и так чтобы не затупить это тонкое лезвие. Платформа. Это клинок платформы. Клинок войны, когда царит гарантированный мир. Но он-то муж что!? Что он может для неё сделать? Она ведь может мучается от этой натуры, она хочет быть прекрасной, милой девой. Но такой её может сделать только муж. И где же этот муж? Эх, тут не из пушек палить, хоть и там нужна сноровка. Какой из него воитель? Вот Курташе, да! Это врождённый боец, и всё ему нипочём, и люди у него лучшие. Агенты. И когда Курташе сделал агентов, то штаб стал творить контрагентов. И это оказался её роковой час и шанс. Нет, это она развалила военную сферу, ибо там и мужей-то не было достойных. Она их сталкивала лбами. Она ими крутила как хотела, сама оставаясь в тени. Она хотела чтоб Кравиц встал во главу штаба и она ему в этом как-то помогала, из-за спины. И он почти достиг того, чего хотел. Она распределяла, кому быть маршалом, а кому прапорщиком. И для того, и ради того, чтоб стать – женщиной. Она была изменницей и брала грехи на себя. Или она мстила мужам за то, что они её не делают девой. А что он о ней знает? Почти ничего. И любит ли она его или опять им играет? Ох!