ЛЧ ч 1 Фантом Глава 16 Поляки - враги?

       Услышав ее польскую фамилию при знакомстве в общежитии, одна из девушек сказала:
       - Поляки враги: они угнетали украинский народ.
        Ева осталась равнодушна к реплике, будто не в этом мире живёт:  так выглядела её реакция извне. И только изнутри её менталитета было понятно:  она так спокойна к упрекам, потому что ведь она никого не угнетала, и её «польскость» не меняет её общечеловеческой сути. Да и говорит она только на русском языке, к польскому чуть прикоснувшись, воспитана в советской культуре, стержень которой составляют ценности интернационализма. Полька ли она?  Или русская?   

 
        Мать ей однажды сказала:
        - Ты думаешь, поляками чем-то лучше быть? Многие века этот народ пытается выбраться из ловушки противоречий, которые сложились исторически, но вряд ли это возможно.
        Отец брал «Кобзарь» Тараса Шевченко и начинал вспоминать Киев, Днепр. Однажды он сказал жене:
        - Верочка, испеки куличи на Пасху, как в детстве моя мама пекла.
       Верочка часто стряпала сдобу, но куличи - никогда. Их на Пасху Еве приносила соседка-старушка - тётя Фима. Из серой муки, покрытые глазурью, Еве они казались чудом. Мама говорила:
      - Доченька, я пеку из муки высшего сорта, белой. А бабушка Фима - из дешёвой, серой.
     Но никакие аргументы не могли затмить впечатления чуда Пасхи, которую всё-таки праздновали некоторые соседи, а уж дети во дворе ждали её все подряд, чокаясь крашенками и угощая друзей куличами.
    Однажды её отец принес в дом веточки вербы с набухшими почками.  Это было очень странно и необычно. Конечно, религиозными культами отец не увлекался,  но искусством и литературой - да. В память Евы врезались строки из «Кобзаря», которые он читал: «Как умру, похороните в Украине милой. Посреди широкой степи выройте могилу». 
      Похоронили Яна действительно «посреди широкой степи», но казахстанской.   


      Как далека она теперь от порывов степного вольного ветра. Здесь кругом зелень и брусчатка, которой выложены центральные улицы и площади города; здесь не бывает неожиданной, ползущей змейкой пыли, и столь тщательная генеральная уборка каждую неделю не нужна. Здесь ей не нужно готовить кушать: в столовых учебного здания и общежития прекрасно готовят.
       Правда, соседки по комнате после занятий, возвращаясь  в общежитие, всё-таки сами вместе, по очереди, возятся в кухне крыла. Вместе обедают, ужинают, завтракают;  ведь все трое - Валентина, Галина и Александра - из близлежащих посёлков области. Куры, гуси, корова, свинья, золотые серёжки, папины машины. Им привозят продукты из дома, они «скидываются» деньгами. Ева в других материальных условиях: мама её стала болеть; работала, пересиливая приступы болезни, но всё-таки иногда присылала немного денег. Не проблема: Ева привыкла о себе заботиться сама, ни от кого финансово не зависеть, быть свободной финансово, поэтому после пятнадцати ноль-ноль она стала работать на полставки на кафедре геодезии и истории географии. Устроиться на кафедру помог дядя Павла, а сам Павел уехал на месяц в учебную экспедицию на Кавказ.
       Её шеф, доцент Модест Дмитриевич, готовит материалы, которые она затем печатает после лекций. Отпечатает, и уходит. Напрасно Модест Дмитриевич её не задерживает, так что Ева ещё и в библиотеку успевает. В университете она и завтракает, и обедает. Только ужинает в общежитии. В основном - так.

       Заставая иногда ужин на столе комнаты общежития, она не очень-то и реагирует на вкуснейший аромат свинины, скворчащей на сковородке в пшеничном гарнире: на чужой кусок не разевай роток. На ужин приходит муж Александры - Анатолий, мужчина лет тридцати пяти. У них уже двое детей, о которых в их родном поселке заботятся бабушка и дедушка, пока они получают высшее образование. И надо таки сказать - делают это добросовестно. А Ева уходит в столовую: с удовольствием, ведь мысли её заняты другим.

       Несмотря на резкий приём её русской польскости, страсти по этому поводу больше не разгорались, быт устроился, и Ева неплохо ладила с подругами по комнате. Но однажды ночью она услышала тихий мужской голос, и от неожиданности проснулась; кровать её стояла ближе к двери, а голос с кровати слышался у окна. Спросонья, она никак не могла понять, что происходит, подняла голову и, скорее услышала, чем увидела на узкой студенческой кровати, непонятно как, но вполне уютно устроившихся, Александру и её мужа. Они о чём-то тихонечко шептались.
      С той поры Саша иногда просила:
      - Девочки, не закрывайте на ночь дверь. Толя придёт, не возражаете?
      Девушки, промолчав, не возражали. Ева сначала была в растерянности:  она вообще не знала, как на это реагировать. Спасло её то, что она крепко спала, и, в принципе, так никогда ничего толком и не слышала; а потом подумала: «Ну и что?! Что естественно, то не безобразно, ведь они муж и жена. Не моё дело, совать к ним нос, ведь жить им как-то надо». И забыла про них.

       Но однажды Александра сказала:
       - Ухожу от вас, девушки.
       - Куда?
       - Мы сняли комнату недалеко от университета. Выходим с Толей на написание диплома, каждый день на занятия уже не нужно будет ходить. Временем распорядиться теперь можно будет более гибко, так что заберем детей у родителей; соскучились только по воскресеньям их видеть.

       Но что-то особой радости в её голосе Ева не заметила: две стипендии - вот и все их доходы. Хватит ли у них денег теперь платить ещё и за снятую квартиру? Подумала: не по своей воле, конечно, пришлось им так поступить, кто-то «помог».