Лузер. история одной жизни

             Михаил Розенбаум             

        Лузер.   
(История одной жизни.)               
               

   Пять лет Мойше был в «отказе». Пять лет он подавал заявления в ОВИР и получал  «отказ» на  просьбу об иммиграции в Израиль. Отказ обычно сопровождался сентенцией лысый майора с красным носом алкоголика: «Что Вам евреям надо? Вас учат, кормят, дают квартиры, хорошие деньги платят, но Вы, как волки, в темный лес смотрите! Эх! Будь моя воля …».  На этом месте майор, обычно, прекращал свою речь, вероятно, опасаясь выйти за пределы политической корректности.

  Однако в речи майора была доля истины. За свое упорное желания желание ехать в Израиль  Мойше потерял  должность  научного сотрудника в институте  и получил возможность попасть в  « психушку» или за «решетку».  Все это были из-за сумасшедшей мечты: « Найти новую жизнь в дарованной Богом  еврейской стране!»  Правда была и другая подспудная причина. После скоропостижной смерти любимой жены Мойше просто не мог найти себе место в обычной жизни.    

  И  вот, наконец, он на железнодорожной станции Чоп, последней железнодорожной станции советской  страны.   Представители еврейского народа  штурмуют таможенное отделение вокзала. Они  нагруженные чемоданами и сумками и они очень взволнованы. Их можно понять. Они  хорошо знают нравы советских  вождей. Сегодня новый вождь Горбачев дал разрешение  на выезд в Израиль, а завтра может его отменить и отправить евреев вместо счастливой  Америки, или загадочной «земли обетованной» в «солнечный» Магадан.

 И вот, наконец   Мойше,  стоит со старенькой матерью и двумя  небольшими чемоданами перед таможенными чиновниками. Их багаж настолько  скромный, что вызывает подозрение у бдительных таможенников. Они заставляют Мойше снова открыть чемоданы, и не найдя в чемоданах золота и брильянтов ругаются матом.

 Вагон пассажирского поезда Москва – Вена полный взволнованных евреев. Как, ни  странно, в вагоне царит тишина. Молчат даже дети. Мимо окон проносится цветущая весенним цветом украинская земля. Чувство тяжелой потери охватывает Мойше.  Рядом  у  вагонного окна стоит его мать. По её морщинистым щекам текут слезы. Поезд замедлил ход около высокого столба с блестящим, металлическим щитом. На щите огромными красными буквами написано: СССР. Пограничники соскакивают с подножек вагонов.  Окончилась великая страна. Поезд  опять  набирает скорость. Еврейский вагон вмиг оживает. Евреи, в основном  одесситы, вскакивают со своих мест и начинают метаться по разным купе. Оглушительный одесский жаргон  сотрясает воздух.  Утром  поезд прибывает на Венский  вокзал. Вокзал огромный, серый, чужой.  Мойше  с  матерью попадают в приемную «Сохнута».(еврейского агенства) На стенах портреты израильских вождей и виды   Иерусалима. Мойше с удивлением оглядывается вокруг: «Почему нас только двое в приемной  «Сохнута»? Где же остальные попутчики по еврейскому вагону? На перроне Венский  вокзал, они горячо целовали молодых израильтян, которые их встречали, говорили  красивые слова о своей любви к Израилю. Куда же они  исчезли?»

 Мойше снова увидал своих попутчиков, когда вышел на площадь перед Венским  вокзалом. Попутчики быстро заполняли автобус со звездистым американским флагом. Некоторые из них улыбались Мойше: «Что значат эти улыбки? Возможно, привет   «фраерам!» пронеслось у Мойше в голове и его ноги стали  инстинктивно поворачиваться в  сторону американского автобуса. Но  другая  мысль остановила его: «Ты дал клятву Богу войти в Израиль! Бог накажет тебя, если ты не выполнишь эту клятву!»               

Была уже ночь, когда Мойше с матерью оказались  в «Боинге » израильской компании «  Эль - Аль ». Гигантский лайнер был полупустой. Мойше, задремал, утомленный  дневной суетой. Проснувшись, он увидел в иллюминатор серебряные полосы лунного света на морской глади. Вскоре вдали заискрились тысячи огней. « Тель-Авив!» – услышал он по радио, и радостный трепет охватил его.


               
                Первые  шаги.               
               
               
В аэропорт Бен-Гурион, Мойше с матерью прибыл рано утром. Их поместил в огромном пустом зале, где было полутемно и прохладно. 
 Через пять лет Мойше снова пришлось побывать в этом зале. Здесь он встречал своих родственников прибывших из Украины. Тогда в этом зале яблоку негде было упасть.  Женский  вопль, детский   плачь, крики  чиновников. В 1986, когда Мойше прибыл в Израиль СССР еще крепко стоял на своих глиняных  ногах, а въезд евреев-репатриантов в США, через Израиль, был свободным, и хорошо финансировался, но в 1989 году эту «дорожку» в желанную  страну, благодаря усилиям израильского правительства, закрыли.

 Мойше с матерью несколько часов ждали в пустом зале. Наконец чиновники выпили свой кофе и начали оформлять  документы.  Когда Мойше с матерью вышли из кабинета чиновника. Был день 18 мая 1986года. Горячее солнце встретило их первые шаги по израильской  земле.               
 
 Из аэропорта  имени Бен - Гуриона они ехали по широкой автотрассе. Город Лода  выросли перед ними неожиданно. Серые трехэтажные  дома и несколько восьмиэтажных зданий похожих на коробки стояли вдоль улиц. Автобус остановился около одной из этих коробок. Над парадным  входом была надпись «Центр адсорбции» на иврите; «Мирказ  клита  олим». Сквозь огромные окна первого этажа был виден холл, мягкая мебель, и люди, сидящие  в  удобных креслах.
 
У входа в «Мирказ  клита» перед Мойшей неожиданно вырос толстый, смуглый  человек, с густой черной бородой и с черной « кипой» на голове. Он внимательно осмотрел  Мойше, его мать и их  убогий  багаж. Потом он сделал  властным жестом. Этим жестом он приказал им  идти в  другую сторону. Через  несколько  минут Мойше с  матерью, вместо помпезного здания  «Мирказ клита» оказались в маленьком двухэтажном домишке.               

 Их поселили в двух маленьких комнатах этого здания. Строгий человек, определивший им жилье, был местным комендантом и представитель могучей марокканской общины. Вскоре они получили деньги на питание. Мойше дали мизерную сумму, но мать получила пособие по старости, на которое можно было кое-как существовать вдвоем.

Однако Израиль все-таки  еврейская страна. На следующий день мать познакомилась с женщиной, которая  жила с ними рядом в своем доме. Они разговорились на родном языке идиш. Женщина оказалась землячкой матери. Она прошла через ужасы  фашистских концлагерей и прибыла в Израиле почти сорок лет назад.  Вскоре  она пришла в гости с кучей подарками. Среди подарков были рубахи, халаты, солнцезащитные очки, легкая обувь. Все, что необходимо для жаркого израильского климата. Но главное, она дала  правдивую информацию о том, как жить и выживать  в этой загадочной стране. Правда в их «общаге» были «социалки», которые должны помогать репатриантам,  но они не знали, ни русского, ни идиш, поэтому целый день пили кофе и беседовали между собой.   

Вскоре Мойше познакомился с маляром, который красил стены их жилища. Приветливый  парень  из Ташкента говорил по-русски. Когда он узнал, что Мойше  приехал  из  Украины, он посоветовал ему  обратиться к «Балабусу». («Балабусами» в Израиле называют начальников). «Балабус» нашей конторы тоже  с Украины, обратись к нему» - посоветовал новый знакомый.

Кабинет «Балабуса» находился на седьмом этаже здания «Мирказ клита». Мойше увидел из окна приемной зеленый ковер садов полей и лугов, стада овец на лугах, а на горизонте  голубела полосу моря. Мойше любовался библейским пейзажем, пока  его  не пригласили  в  кабинет. «Балабус», лысый мужчина средних лет, на приветствие Мойше прореагировал слабо. Он  посмотрел  на  него через  модные очки  и занялся  бумагами. Мойше  несколько минут стоял у стола. Наконец «балабус» пригласил Мойше к столу. Секретарша   поставила на стол бутылочку «Кока-Кола» и  несколько вафель на пластмассовой   тарелке. «Балабус»-звали его Дани, монотонным голосом, начал читать вслух  биографические данные Мойше. Дипломы и патенты, которые Мойша получил на  «доисторической родине» не вызвали у Дани никаких  эмоций. Он только скривил губы и сказал: « В Израиле каждый «оле-ходаш» (репатриант) должен сам доказать, что он стоит! Все бумажки из России…»   Дани  сделал рукой  хорошо знакомый   жест.  Мойше  не смог сдержаться : « В Киеве в «Еврейском агентстве» нам говорили, что  Израиль это единственная страна в мире, где  все  советские дипломы признаются…»  Дани прервал его речь и даже повысил голос: «Смотри на него! Только приехал, а уже  критикует страну! Ты беги в «Ульпан» (учебный центр) и учи иврит! С твоим языком тебе в Израиле даже коз пасти не доверят!»   Когда Мойше вышел из кабинета «балабуса»  библейские  сюжеты  за  окном  уже  не вызывали у  него  умиления. 

               
               
                Начало познаний.
               
В подпольном  журнале  « Положение евреев в СССР», Мойше  читал много  статей о древнем и самом молодом языке еврейского народа – иврите: « Иврит дан Богом и лежит  в глубине каждой еврейской души!» - писали в этих статьях. Мойше прибыл в Израиль из города, где не было ни одного еврея, которые бы знали боле мене сносно современный иврит. Наконец он пришел в «Ульпане» на встречу  с этим еврейским чудом. Учительница, молодая уроженка  Марокко, обучает репатриантов  по  системе - «иврит на иврите». Она быстро пишет на доске знакомые буквы, но  её ярких  губ  сыплются  какие-то звуки, которые Мойше не может понять. Его охватывает страх: « Неужели я  превратился в идиота?» Мойше опять идет на прием к Дани. Дани  слушает его жалобы и ехидно улыбается: « Вот  видишь, что стоят  твои дипломы! Ты даже «киту алеф» (первый класс) не  можешь одолеть!»  Однако на следующей неделе он направил Мойше в другой «Ульпан». В этом «Ульпане» иврит преподавала пожилая еврейка из Польши. Она немного знает русский язык. С ее помощью Мойше выучил загадочное звучание  слов на иврите и стал немного читать и писать на этом языке.
               
В доме, где проживал Мойше, жил одинокий пожилой молдавский еврей по  имени  Алик. Алик  впервые  привел Мойшу  в  ашкиназкую  синагогу. (Ашкинази это в основном европейские еврей)  В  городе  на  каждом  шагу находились большие и маленькие  синагоги, но их заполняли люди непривычной восточной  внешности. Они  смотрели на Мойше, как-то  странно,  что  приводило  его  в  смущение. Вскоре  Мойше  узнал, что почти каждая из многочисленных  израильских   община  имеет свою  синагогу и  своих  посетителей. В ашкиназской синагоге Мойше сразу почувствовал что-то родное. С  нами  вежливо поздоровались  и даже удостоили рукопожатий. Сияющий серебром «Тора», теплый  свет от позолоченных люстр  под высоким  куполом  возвратил   ему религиозное вдохновение. Когда  запели субботние  псалмы, Мойше, почти не  зная слов, с таким  рвением подхватил мелодию, что на него стали обворачиваться молящееся.

После субботней вечерней молитвы Алик остановил Мойше перед маленькой дверью. Они очутились в небольшом уютном зале. Вдоль стен стояли стеллажи, заполненные книгами, а посреди  зала стоял  длинный стол  укрытый  белой скатертью. Человек   двадцать   бородатых  евреев разных возрастов в черных сюртуках и  шляпах сидели за столом. На столе  стояло много тарелок. В тарелках были печенье,  фрукты.  Бутылки с  кошерным  вином тоже  стояли на столе. Их жестом пригласили к столу.


 Через несколько дней в дверь квартиры, где проживал Мойше, осторожно постучал. В комнате появился молодой мужчина с редкой рыжей бородой и пейсами. Мойше уже  видел его в синагоге во время субботней молитвы. На ломаном русском языке он предложил  Мойше поехать в «ишиву», где мудрые раввины приблизят его к истинам  Торы. «Ишива» находилась в Мевасерет – Цион, религиозном поселении в нескольких  километрах  от  Иерусалима. «Ишиботники» - учащиеся ишивы, разъехались на каникулы,  и группу русскоязычных  «олим» поселили на их места в общежитии. Общежитие «ишиботников» мало чем отличалось от студенческой общаги. Только в маленьких комнатах, вместо четырех  коек, стояла две, имелся туалет и полки  со святыми  книгами.

Группа  «олим ми русия»  состояла из  репатриантов  из  Западной Украины, России и Молдавии. Среди них было и семейство «субботников», которых здесь  называли «геры ». Они приехали из саратовской глубинки. Это были русские люди, но они сносно говорили на иврите, и  с  благоговением мозолистыми  пальцами  листали  страницы  святых  книг

Религиозное образование Мойше в ишиве состояло из изучения комментарий к  текстам святых  книг.  Комментарии   представляют собой, сложную  мозаику еврейской  мудрости. Рядом с отчаянными  криками  измученной души: «Лучше - бы  человеку и  не  родится!»  стояли  вечные, светлые   мысли   великого пророка  Гиллеля:- «Истину  и  мир  возлюбите!»  После окончания курса лекции в Мевасерет-Ционе «олим ми русия» повезли на экскурсию  по  святым  местам  Иерусалима. Посещение многочисленных святых мест и исторических достопримечательностей Старого города Иерусалима вызвали у Мойше большое волнение. Ему тяжело было  разобраться в этом вихре чувств и ощущений, которые его охватили. Незабываемым  останется навсегда та душевная близость к Богу, которую он испытал, касаясь губами, разогретых солнцем камни Стены Плача. Со слезами  он  шептал свои самые сокровенные мысли, просьбы и желания, обращенные к  Великому  Творцу.

Древняя улица Меа-Шеарим, где  жили ортодоксальные евреи, очень удивила Мойше. Дома на этой улице были очень похожи на дома еврейских кварталов его  родного городка  Мелитополь. Но внешний вид жителей Меа - Шеарим не был похож на его  мелитопольских земляков. Они были одеты в черные сюртуки, штаны до колен и длинные  чулки. На их головах были  огромная  круглая  шапка из  лисьего  меха: « Евреям, которые ходят  в такой одежде на  израильской  жаре, наверно, не будут страшны даже  адские сковородки» - подумал Мойше.

    
                Перспективное знакомство


Когда Мойше вернулся домой, он узнал, что  знаменитый профессор из еврейского  университета  прочтет лекцию по истории иудаизма для «олим из России». В актовом зале « Мирказ клиты » собралось около сотни «олим». Профессор с апломбом, и довольно красочно, повествовал о божественном сотворении  вселенной  и человека. Во время лекции Мойше заметил, что «балабус» Дани стоит у двери актового зала и беседует с солидной  дамой, и они, почему то  часто смотрят  в его сторону.  На  выходе  из  зала эта солидная  дама остановилась  напротив  Мойше и  стала бесцеремонно его разглядывать.    Оценивающий взгляд дамы привел Мойше  в смущение.  Дани неожиданно вырос рядом: « Мойше!  Познакомься с Зиной! Она  наша уважаемая меценатка и ..»         
«Да  брось ты это!» - дама довольно бесцеремонно перебила, Дани и протянула Мойше  толстые пальцы украшенные золотыми кольцами с  драгоценными  камнями:
« Как Вам  нравятся « майсы» (сказки)  этого профессора?» - спросила она, загадочно, улыбаясь.

 На  следующий день  Мойше  позвали к телефону.  Его новая знакомая  предложила ему поехать в Тель-Авив и провести время веселей, чем на религиозных лекциях.  Ровно в семь  вечера, к  дому подъехал новый автомобиль « Форд » кофейного цвета. «Почему Дани поселил  тебя  в этой дыре?» - спросила она. Мойше рассказал ей о встречи с грозным комендантом. Зина рассмеялась:- «Дани трус! Он лебезит перед морроканцами!»

«Форд» медленно двигался в потоке легковых машин, вдоль тель-авивской  набережной, заполненной гуляющей толпой. Наконец  они  добрались до  многоэтажной  гостиницы. Зина свернула в подземный  гараж. Скоро они  сидели  за  столом на  веранде ресторана яхт-клуба.  Свежий  ветерок с  запахами моря, обдувал их. Белоснежные яхты покачивались на волнах. Официанты, одетые в матросские курточки бегали между  столиками. Мойше созерцал незнакомый буржуазный рай. Он вертел головой по сторонам   и даже забыл о своей партнерше.  Зина сидела  рядом, и  её  оголенные  плечи   касались Мойше. Мойше не умел говорить комплементы. Женщины, с которыми он  общался раньше, были простых нравов. Первые раз в жизни женщина пригласила его в ресторан. Он был очень смущен по этой причине. Однако он не знал, что его новая знакомая не всегда  принадлежала к израильской элите. Она была просто  баловень судьбы.

 Десять лет назад Зина была самая обыкновенная незамужняя советская женщина.  Она жила вместе с матерью в полуподвальной ленинградской коммуналке, работала  преподавателем в школе, и существовала на нищенскую зарплату. В голодные годы Октябрьской революции сестра ее матери Хана, вместе с группой  сионисткой молодежи, отправилась искать судьбу в далекую Палестину. Много лет  мать Зины  не знала ничего о судьбе  своей  сестры. Она боялась  наводить справки из-за страха  перед сталинскими  законами. Только в шестидесятые  годы  Хана, через международные организации, сама  нашла свою младшую сестру в Ленинграде, и между ними завязалась переписка. К этому  времени муж Ханы уже  занимал в Израиле видное  положение.  Простой  «киббуцник», за  которого Хана вышла  замуж, сделал блестящую  карьеру и стал видным политическим  деятелем Израиля. Ханы не имела своих детей, и она приложила максимум усилий, чтобы  вырвать своих  близких из Советского Союза. Зина прибыла  в Израиль в 1972 году, но уже одна, без матери. Мать перед  самым  отъездом  в  Израиль  скосил, полученный  в блокаду   туберкулез.               

Зина  поселилась у тети Ханы в уютной вилле в самом  центре Тель - Авива  Тетя Хана уже давно овдовела, и Зина разделила её одиночество. После смерти тети Ханы, которая  ушла из  жизни в девяносто лет. Зине досталось в наследство, ее уютная вилла.   И тут судьба снова улыбнулась Зине. Американские евреи-миллиардеры решили украсить Тель-Авив многоэтажным, монументальным сооружением. Наиболее удачным местом для  возведения этого  памятника  еврейской  солидарности  оказался  земельный  участок, где   располагалась вилла тети Ханы. Какую компенсацию получила Зина за виллу и земельный участок, она  держала  в строгом  секрете, однако,  никто  не  сомневался, что это цифра  с  многими  нолями.

Выдержанное  вино источало приятный аромат. Дары моря, искусно украшенные  салатами, буквально  таяли  во рту.  Пухлая, как перезревшее яблоко,  грудь Зины,  в такт медленного танго, крепко прижималась к Мойше. Однако, вместо сексуальных  эмоций,  этот контакт  вызывала у  него непривычное  беспокойство. Уже глубокой  ночью они спустились в подземный  гараж. На  обильно  накрашенных  блестящей помадой губах Зины играла загадочная улыбка. Мойше очень вежливо  попросил Зину, ссылаясь на болезнь матери, поскорей отвезти его домой. Загадочная  улыбка на лице Зины сменилась удивленной гримасой. Холодное прощание привело Мойше  к  мысли, что  их знакомство  окончено. Однако через несколько  дней его снова вызвали к телефону. Зина суховато, почти официально, сообщила, что может помочь ему в  трудоустройстве. В  пятницу вечером у нее дома собираются  люди, с  которыми ему будет полезно поговорить.

Зина жила недалеко от Тель–Авива в городе, названном в честь основателя сионизма  Герцеля. Элитных кварталов этого города, раскинулись на высоком берегу Средиземного моря. Жителями этих кварталов были крупными государственные чиновники,   финансовые  воротилами, или иностранные  дипломаты. Их утопающие в зелени виллы, окруженные высокими заборами, резко контрастировали с расположенными недалеко трехэтажными  бетонными коробками, очень похожими на  произведения « хрущевской »  архитектуры.

Лучи  заходящего  солнца, отраженные от морской  глади, скользили по лицам друзей Зины, развалившихся в шезлонгах на широком балконе. Знакомясь с Мойше, они не отрывали своей задней части от удобных сидений. Зато, когда Зина пригласила их   ужинать, они  быстро вскочили со своих  мест. Между рюмочками коньяка, икрой и  салатами, они, без особого интереса, задавали  Мойше  вопросы о его советском прошлом и  планах на будущее. Этот импровизированный допрос  незнакомых  людей  не  вызвал у Мойше большого удовольствия, но он охотно отвечал на их вопросы, стараясь показать себя  в  выгодном  свете.               

Друзья  Зины, два мужчины и две женщина тоже были «олим» прошлых лет. Вскоре они начали воспоминать собственную абсорбцию. Один  из  мужчин, понравился  Мойше. Он  громко расхохотался, когда Мойше рассказал о своих приключениях с ивритом. Звали его, в прошлом Антон, а сейчас  Арик. Он рассказал о своем  изучении  иврита, с юмором. Арик прибыл в Израиль из Минска перед войной «Судного дня». Чиновники в  аэропорту, узнав, что он по специальности инженер-механик, сразу направили его на  военный завод, хотя  Арик не знал ни иврита, ни идиша. В вечернем «ульпане», где его обучали ивриту по системе «иврит на иврите», он ничего не мог понять. Усталый  после рабочего дня,он просто  спал на уроках. Кровавая война началась неожиданно.  Арика  отправили на Голаны  ремонтировать танки. Ущелье между гор, где  ремонтировали подбитые израильские танки, сирийская артиллерия подвергла массированному обстрелу. Сотни металлических и каменных осколков от взрывов снарядов свистели в воздухе. Осколок камня ударил Арика  в поясницу. Ноги онемели. Арика охватил страх: «Где  укрыться? У кого просить помощи? « Кругом  бегают солдаты. Я кричу им, а они  меня не понимают. Вдруг я заговорил, а вернее, заорал, самые отборные израильские  ругательства! Меня моментально услышали и отнесли в «миклат». (убежище) Черт  его  знает, откуда у меня взялись эти слова?»– закончил Арик свой рассказ  под общий хохот. Мужчина и женщина, сидящие за столом, были сокурсники Зины  по ленинградскому институту. Они проживали на оккупированных территориях Палестины на иврите «штахим» в вилле, которую недавно построили, вероятно, не без помощи Зины. Они  пригласили всех к себе в гости.

 В следующую субботу Мойше с Зиной и Арик с женой на новом «Форде»  пересекли «зеленую черту». Так называли границу между территорией Израиля и  «штахим». Вскоре, среди  каменистых холмов они увидели  виллы, окруженные садами. Друзья  Зины  жили  в  конце  широкой  улицы. Город Ариель был жемчужина  «штахим». Этот город, не  был похож на провинциальные израильские города. В этом городе не было грязных окраин и серых трехэтажных коробок с маленькими окнами.       

После обильного обеда в столовой, по размерам напоминающей спортзал, гостей пригласили отдохнуть в домашнюю оранжерею. Однако Зина предложила: « Зачем сидеть в доме и жиреть? Поехали на природу! Здесь рядом  есть живописные  места». Недалеко  от  дороги, среди зеленых холмов, вился  неглубокий  ручей.  Деревья с голыми стволами и  густой  кустарник склонились над ручьем.   На «доисторической родине» Мойше часто занимался спортивным бегом. Он  старался не  изменять  этой  привычке и теперь. Пробежав  пару сот метров по  тропинке  вдоль  ручья, Мойше остановился.  Перед ним неожиданно появились из-за кустов две странные фигуры.               

Пожилой мужик, обросший черной бородой с пятнистым  полотенцем на голове и  крючковатой палкой, и мальчик лет десяти с крупным камнем в руке направлялись к нему. Мойше  не успел, испугается. Его больше всего удивили глаза этих незнакомцев. Он еще никогда в жизни  не видал такой горячей ненависти в   глазах, как у этих  людей.               
За спиной послышался топот. Это Арик бежал к нему, размахивая в воздухе пистолетом. Двое моментально исчезли за  кустами.  Арик сказал Мойше строго: «  Здесь тебе не Украина! Там тебя только могли назвать  жидом и дать по морде! Здесь арабы  не будут, с тобой  церемонится!  Они тебя просто убьют!»               

               
               
                Стипендия  Шапиро.


Мойше  не знал точно, кому он обязан; Арику, Зине или, может быть, Дани, но вскоре он получил телефонное приглашение, явиться в отдел ученых-репатриантов,  расположенный  в  Иерусалиме на  улице Гилель.  Узкая улица Гилель, застроенная  домами времен турецкого господства, в девяностые годы двадцатого века стала знаменитой. Она превратилась в Мекку для   тысяч «олим  ми  Русия» с высшим  образованием и учеными степенями. В  одном  из  этих старинных  домов размещался  офис наместника израильской  науки - профессора Бени Шапиро.

Наверное, львиная доля еврейской  интеллигенции  Советского Союза, которых волны  судьбы прибили к израильским берегам, толпились у порога этого офиса.  Почти  каждому  из миллионной «Алии - 90» было известно магические слова - «стипендия Шапиро». Эта стипендия давала возможность кому год, кому больше, скудно  существовать  в израильской околонаучной  среде. К  сожалению, только маленькой части, из  многотысячной  армады репатриантов из бывшего СССР с учеными степенями удалось, благодаря стипендии Шапиро, приспособиться к израильской науки. Однако тогда, в восемьдесят седьмом году апартаменты знаменитого профессора  были  почти  пусты.               

Хозяин репатриантских судеб профессор Бени  Шапиро - был человек приятный и  добродушный. Низкорослый, толстенький, он как будто был сложенный из надутых шаров различных размеров. Верхний шар, круглый, как футбольный мяч, голова приветливо улыбалась: «Экология, экология? Болтают об экологии много, но кто ей  серьезно  занимается? Профессор уперся сонными глазами в потолок, украшенный  восточным орнаментом: «Послушай!» В миг перед профессором появился услужливый  молодой человек с гибкой талией: « Поищи  в компьютере  по  Хайфскому  техниону». Кажется, в  «Биньян  энергия», кто-то  занимаются, чем-то  подобным?»

 Хайфский технион располагался у вершин горной гряды Кармель, которая пересекает  всю  северную  часть Израиля. У подножья этой гряды изогнулся гигантская подкова  Хайфского залив. Пауки портальных кранов, корабли, скользящие по водам залива. многоэтажные здания  и мелкие домики, рассыпанные на горных склонах, и казались  с  вершины горной гряды игрушечными. Корпуса Хайфского техниона, тоже были рассыпаны по горным склонам. Они удивляли своей  разноликостью. Рядом с высотными  корпусами  из  стекла и бетона лепились жалкие строения, подобные  баракам.  Факультет «Биньян Энергия»  находился в  новом высотном здании, почти на самой вершине горы. Фасад здания украшала памятная доска с  фамилиями  американских благодетелей, на средства  которых построили этот  факультет.

Путаясь по лифтам и переходам, Мойше наконец  добрался  до приемной декана факультета.  В приемной  застал  смазливую  девушку, которая развалившись в кресле и  вытянув, смело обнаженные ноги, занимались типичным израильским  ритуалом - пила кофе. Она окинула Мойше мимолетным взглядом, взяла из его рук  конверт от профессора  Шапиро, небрежно бросила его в сторону и объявила, что  декан  занят и будет принимать только  завтра  после  обеда.

Мойше уныло поплелся назад к автобусу. Поездка из Лода в Хайфу и обратно  значительно обременила его тощий карман. На следующий день повторилось то же самое. Только с третьего  захода   Мойше удалось  застать  неуловимого декана, и  опять   неприятности. Смазливая  девица куда-то забросила письмо от Шапиро  и  никак не  могла его  найти.

Декан, уже не молодой, нервозный  человек, почему-то разозлился именно на Мойше. Он прервал его блеяние на  иврите и позвонил профессору Шапиро в Иерусалим. Ответ  Шапиро, вероятно, не понравился декану, и он объявил сухо, что вакансий пока нет и нужно подождать. Позже Мойше убедился, что это типичная форма отказа, по израильским стандартам.               

Однако, благодаря Зине и ее связям письмо профессора Шапиро сработало. Мойше  получил место в частной научной  компании, с гордым  названием «Мыслящие  системы»,  которая сотрудничала с Хайфским технионом.  Хозяин компании  был профессор Гланц. Лет десять назад он прибыл в Израиль из  Одессы.  В  Одессе он был кандидатом наук в каком-то пищевом институте, но в Израиле  он назвал себя профессором и создал свое дело. Несмотря на наукообразное название фирмы, профессор занимался  любой  работу, которая  попадалась под руки.
               
               
               
                Экология  и   психология.         

Основные работники фирмы профессора Гланца были студенты и новые  репатрианты. Гланц платил им зарплату ниже минимального уровня и, конечно,  без всяких излишеств, таких, как отпуск, больничные и прочие. Мойше  Гланц  вообще ничего не  платил. Он решил, что Мойше будет достаточно стипендии от Шапиро.     Гланц должен был кое-что доплачивать Мойше к мизерной стипендии Шапиро, но разобраться в очень «хитром» израильском законодательстве для репатриантов Мойше не мог. Пользуясь этим, одесский профессор бесплатно гонял его по заказчикам, как «сидорову козу». 

Однако благодаря профессору Гланцу Мойше удалось познакомиться с особенностями израильской промышленности. Выполняя задания профессора по использованию электроэнергии на различных предприятиях, Мойше побывал на различных предприятиях страны. Многое его удивило. Рядом с новейшими  компьютеризированными  станками работали  английские  агрегаты, рожденные еще до второй мировой  войны. Но больше всего его удивило абсолютное пренебрежение к вопросам защиты  окружающей среды. Казалось, маленькая страна, лишенная природных богатств, с  ограниченными земельными и водными ресурсами должна уделять вопросом экологии большое  внимание.  В действительности все  происходило наоборот. Только в Хайфском промышленном районе действовало более двадцати предприятии, отравляющих окружающую среду. Мощный нефтеперерабатывающий завод, «Батейзи Кук», построенный англичанами  на скорую руку в период второй мировой войны, для снабжения африканского фронта бензином, вообще был лишен каких либо природоохранных сооружений. По соседству с нефтеперерабатывающим заводом был целый комплекс химических предприятий, выпускающих краски, пластмассы, удобрения и другую продукцию, связанную с вредными отходами. Этот комплекс тоже работал без очистных сооружений. В    единственную  в  этом районе  речушку Кишон  ежедневно безнаказанно сливались  сотни  кубов  ядовитой  жидкости. Речушка превратилась в зловонное  болото. Вода  из  этого  болота вытекала прямо в море, отравляя  морскую  фауну  и загрязняя  пляжи  Хайфского  залива.   

 Профессор Гланц, человек убежденный в своих всеобъемлющих знаниях, не  обращал  внимания  на  предложения Мойше по проблемам экологии Хайфской промышленной зоны. « Что ты понимаешь в израильских делах? Ни один босс пальцем не шевельнет, если не почует  «парнасу»!  А что такое  твоя экология?  Товар  без  прибыли!» - поучал  он  Мойше. Когда Мойше направил свои проекты и предложения в  Министерство охраны  окружающей  среды,  Гланц, чтобы  не  навлечь на себя гнев своих  работодателей, решил  избавиться  от  Мойши.

Вскоре Арик познакомил Мойше с профессором Авербухом, который  создал для   новых  репатриантов Институт изобретений и проектов. Профессор Авербух был полная  противоположность профессору Гланцу. Не по годам бойкий и подвижный он был  одновременно человеком  скромным и доброжелательным.  Мойше обрушил на Авербуха целый водопад своих проектов. Авербух терпеливо  выслушал его. Он был первым человеком в Израиле, который внимательно прочитал  авторские свидетельства и патенты, которые  Мойше  получил еще в СССР.

Авербух предложил Мойше заняться проблемой обезвреживания выбросов при сжигании тяжелых мазутов. Тяжелые мазуты были основное топливо в израильской промышленности. Выбросы при использовании этих  мазуты содержат большое количество веществ очень опасных для здоровья человека. Профессор Авербуха  предложил Мойше заняться разработками в этой области. Мойше понравилось это предложение. В бытности, как научный сотрудник, он  занимался подобной проблемой на одной из крупных электростанций, расположенных на  берегу Каспийского  моря. Определенные знания по этой  проблеме у  него  остались, но их нужно было  расширить и углубить. С  этой цель Мойше направился в библиотеку  Хайфского  техниона.  Авербух  достал  ему разрешение на бесплатное пользование любыми видами услуг, которые предоставляла эта лучшая  в стране  техническая  библиотека.

Фонды технических знаний в этой библиотеке были полностью  компьютеризированы.  Любая отрасль знания была открыты для изучения. Однако  для этого необходимо умение пользоваться средствами современной информатики.   Слабость  советского образования состояла в  том, что выпускники  вузов шестидесятых  годов не  изучали современные системы информатики.  В  Союзе для этих целей существовала  целая  служба  переводчиков и необходимую патентную, и техническую литературу они получал в  переводе.               

В библиотеке техниона имелась  специальные  компьютерные  программы, которые осуществляли выбор необходимой технической литературы и переводы  на множество  языков. « Как найти эти программы? Как ими   пользоваться?» около часа Мойше терзал  компьютер. За  его   спиной терпеливо ждал   очереди  пользоваться   компьютером  смуглый, курчавый парень. Смуглый  парень  сразу  понял, в чем  трудность Мойше.  В  течении нескольких минут он показал ему, как  найти  и   использовать нужную  программу. Они  познакомились, и Мойше с благодарностью  пожал руку  смуглому парню  и с удивлением узнал, что зовут парня Али и он  араб и студент-физик   Хайфского  техниона.

Из  патентов и  технических  журналов  Мойше узнал  много нового. Он  обнаружил, что в морских  водах, у израильских берегов содержится большое количество химических  соединений, которые способствуют нейтрализации вредных веществ в выбросах при использовании    тяжелых мазутов. Такие системы уже разрабатывались в Нидерландах. Почти все  израильские электростанции и химические заводы расположены на берегу Средиземного  моря, пользовались тяжелыми мазутами, поэтому  Мойше  разработал проект системы очистки, при помощи морской  воды. Эта система могла бы  очищать выбросы электростанций, не  загрязняя воздух и моря.  Профессор Авербух, сразу понял суть проекта, но без проверки на опытно - промышленной  установке (Pilot – plant) любой  проект это только  кусок бумаги. Даже небольшой Pilot-plant стоит тысячи долларов. Возник главный вопрос: «Где взять деньги?» Авербух решил передать проект на обсуждение в израильскую электрическую  корпорацию.

Отдел исследования и развития израильской электрической корпорации  располагался в новом помпезном здании.  Внутри здания на каждом этаже были широкие, ярко освещенные коридоры. Вдоль коридоров распологалось вереница дверей. Двери были украшены золочеными табличками. Сходство с гостиницей этим длинным коридорам   придавали девушки в форменных платьях, которые  двигались по коридорам с кофейными  приборами на подносах. Авербух скрылся  в одном  из кабинетов.  Мойще остался ждать в коридоре. Девица в  фирменном платье неожиданно  распахнула дверь одного из  кабинетов, и Мойше увидал  шахматную доску на экране огромного компьютера и затылки людей, занятых  этой  игрой.

Когда Мойше пригласили в кабинете одного из чиновника, там, на экране компьютера  красовался общий вид его проекта. Ответив едва заметным кивком головы на  приветствие Мойше, чиновник  продолжал  беседовать с Авербухом: « Вы, конечно, знаете, уважаемый профессор, что наша корпорация использует только  новейшее оборудование  всемирно известных компаний, и  для  исследования    опытных образцов мы не имеем времени и средств. «Денег у них нет ! Но они от меня легко не избавятся!» - ругался   Авербух,  сидя  за  рулем своего  «Понтиака».            

Авербух слов на  ветер на ветер не бросал. Он знал  израильские государственные структуры и хорошо ориентировался в этом лабиринте. Одним из источников, где можно  в Израиле добыть деньги на научные разработки была Федеративная Республика Германия. В пятидесятые годы, Израиль заключил  с ФРГ мирный договор. По этому договору ФРГ была обязана  выплатить Израилю  много миллиардные компенсации, за евреев, погибших в годы Катастрофы. Эти компенсации  имели различные формы. Одна из таких форм было финансирование проектов, для  развития  Израиля. К этой кормушке и обратился Авербух. Он использовал свои связи в государственном аппарате и обратился к процветающей немецкой строительной компанию «BVM». Согласно законов ФРГ каждая немецкая компания должна была часть своих сверхприбылей передавать Израилю для развития этой страны.               

Авербух добился, что компания  “BVM”  прислала в Израиль своего представителя. Им оказался  немец, по  фамилии Кауфман. У  израильских чиновников всегда появляется вежливость и точность, когда они встречают западных клиентов. Как только  представитель ФРГ прибыл в Израиль, Авербуха и Мойше сразу пригласили на встречу с генеральным директором электрической  корпорации. Генеральный директор корпорации, израильский генерал запаса, при этой встрече с немцам проявил большую заботу о защите  окружающей среды. Он обещал  содействовать  проекту, который предложил  профессор Авербух. Визит закончился  торжественным  подписанием протокола намерений. По этому протоколу фирма “BVM” брала на себя финансирование Pilot-plant. Электрическая корпорация обязалась обеспечить условия, для испытания этой установки.  Мойше был  вне себя  от  радости, но  Авербух не разделял его оптимизм.  Он сказал только сухо:
« Поживем, увидим!» 

 Как только представитель  фирмы “BVM” уехал, началась странная игра. Факсы  летел из стороны в сторону, но согласовать монтаж Pilot-plant с электрической  корпорацией не удавалось. Срок финансирования, которые предоставила фирма ”BVM” для испытания опытной установки, быстро истекал. Добраться до директора-генерала было   невозможно. Генеральный директор вручил судьбу проекта инженеру по фамилии Гад. Вероятно, Гад получил соответствующую инструкцию от генерала-директора, и хорошо ее выполнял. Он никак не мог найти место, для установки Pilot-plant. Электростанции израильской электрической корпорации занимали, на побережье  Средиземного моря  площадь в  сотни квадратных километров, но найти несколько квадратных метров для опытной установки оказалось неразрешимой проблемой. Мойше был в недоумении. Авербух раскрыл ему глаза: «Зачем им нужна твоя система? Им выгодно покупать оборудование заграницей  и класть  «комиссионные »  в свой  карман!»

Авербух решил действовать другим путем. Через несколько дней корреспондент центральной израильской газеты «Идиот Ахронот», вежливо беседовал с Мойше. Он сфотографировал его  на фоне дымящих труб Хайфской  электростанции, а 14 августа 1991года в центральной израильской газете «Идиот Ахронот» появилась статья об  Мойше и его проекте и недостаточном внимании руководства электрической корпорации к этому проекту. Эта статья произвела неожиданный  эффект.

У профессора Авербуха начались неприятности. Другая израильская  влиятельная  газета напечатала  статью о  профессоре  Авербух. Газета обвинила Авербуха в том, что он пересылает  перспективные  проекты, полученные от ученых-репатриантов из  СССР в США с целью собственного обогащения. В эти же дни Мойше неожиданно встретил профессора Гланца. Профессор Гланц смерил Мойше пренебрежительным взглядом и сказал только одну фразу: « Розен, ты  конченый человек!»

Однако в дни борьбы за свое выживание, Авербух не бросил Мойше  на произвол  судьбы. Он вместе с Мойше  прибыл на встречу инженеров - репатриантов, которую организовала Израильская Электрическая   корпорация с целью  пропаганды своего имиджа. Шли 90годы и начиналась Алия-90. В Израиль прибывало тысячи новых репатриантов. В воздухе запахло большой политикой и большими деньгами.

Встреча, был хорошо подготовлена. Длинный стол пересекал почти весь актовый зал главного управления электрической корпорации.  Бутерброды с икрой, красная рыбка, говяжьи языки, пирожные, мороженое заполнили этот стол. Девочки разносили кофе и напитки. Новых репатриантов, прибывших из полуголодной страны, были поражены таким приемом. Они робко кушали деликатесы и с восхищением смотрели на экране огромного телевизора. На экране мелькали изображения автоматизированных  энергоблоков  израильских  электростанций. Во главе стола восседал  главного инженера  корпорации  Иоси Шварц. Он улыбался, глядя на очарованных «олим». Когда на него направляли объективы телекамер, его улыбка  становилась еще  шире.

 В конце приема  Иоси Шварц изрек следующую сентенцию: « Наша корпорация не только бесперебойно снабжает  электроэнергией  всю страну, но и постоянно заботится об  охране окружающей среды. Сейчас мы покупаем в Норвегии новейшую  систему  очистки  выхлопных газов. В ближайшее  время  она войдет в  строй!»               

Прием был окончен, и новые репатрианты покинули зал.  Шварц  медленно поднялся  с кресла и направился к выходу. Авербух остановил его и указал на Мойше, который застыл в ожидании у выхода из зал,сказал: « Слушай Иоси! Возьми к себе этого парня. Он   хорошо разбирается в очистных установках и поможет Вам  с новой экологической  системой».  Шварц  удостоил Мойше  презрительным взглядом и ответил Авербуху  громко: « Никогда!»  Кстати новейшая норвежская система очистки выхлопных газов в Израильской электрической корпорации тоже никогда не появилась.

Профессор  Авербух  не смог  удержатся на своем месте. Он был уволен, а организованный им проектный институту получил другого начальника.  Маленький кабинет профессора, куда каждый репатриант, со своими проектами мог свободно войти, расширили и украсили стильной  мебелью. Рядом с кабинетом нового шефа сделали большую приемную и перегородили её барьером. За этим  барьером, как за баррикадой, усадили хорошеньких девочек, которые блистали  достижениями современной косметики. Теперь  репатрианту с его идеями перейти через эту баррикаду было очень не просто.               
               
                Еще не все случились чудеса.

После пяти  лет праведных трудов на «святой земле», Мойше оказался на жестких скамейках Хайфского бюро по трудоустройству. Рядом с ним расположились тысячи  «олим ми Русия», только что прибывших на  «историческую родину». Нудные дни безделья  тянулись без конца.  Однако недаром Израиль называют  страной чудес.

Пресловутая статья в «Идиот ахронот», вероятно обернулась другой стороной.  Мойше неожиданно получил предложение явиться в фирму «Нурмат-80» для  интервью, хотя он к этой фирме не обращался.  Фирма  находилась  на  десятом этаже известного  в  Тель -Авиве небоскреба  названного «Дом  текстиля ». В этом здании располагалось много торговых  фирм, и даже  одно время российское  посольство.               

Фирмы  «Нурмат-80» занималась международной торговлей и менеджментом в  области энергетических технологий и строительства. Хозяин этой фирмы Фреди Франк,  рослый симпатичный мужчина средних лет, одетый, как говорится, «с иголочки». Фреди пытался внимательно выслушать Мойшу, но постоянные звонки телефонов в его кабинете прерывали их беседу. Мойше поразило, что Фреди отвечал на эти звонки  сразу на  четырех языках; английском, немецком, иврите и  французском.

Проявив завидное терпение, Фреди, все-таки, выслушал рассказ  Мойше, на корявом иврите об его, инженерной деятельности в прошлом и настоящем. Взглянув на целую вереницу настенных часов, которые указывали время  всех столицах  крупных государств, Фреди поднялся из-за стола. Затаив дыхания Мойше ждал резюме этой встречи. Фреди сказал  только одну  фразу: « Можешь  выходить  завтра  на работу!»      
               
На следующее утро, ровно в восемь Мойше стоял перед дверями этого офиса, хотя офис начинал работать только в девять часов. Фреди  в  офисе  не  оказалось. Секретарша, уже не молодая женщина, европейской внешности, вежливо  сообщила, что Фреди срочно  вылетел в Штаты, но для Мойше он оставил  задание. Задание босса состоял в том, что Мойше  должен ознакомиться с  условиями  работ в фирме  и написать  свою производственную биографию.

Опять начались мучения. Мойше освоил кое-как разговорный  иврит, но его знания  по грамматики иврита были на очень низком уровне. Кроме того, в его производственной   биографии было много технологических терминов. Мойше не знал, как их перевести на иврит. Лоб Мойше покрылся холодным потом: «Какое впечатление произведет мое безграмотное произведение на полиглота-босса?» - подумал  Мойше с ужасом. Секретарша поняла его состояние. Она сказала с добродушной улыбкой: «Не  волнуйтесь!  Я приведу в  порядок Ваш текст».

Вскоре Мойше  начали  начислять зарплату. Правда, размер  новой  зарплаты мало отличался от «стипендии Шапиро », но это были заработанные деньги, а не  подаяние. Работа у Федди понравился Мойше. Фреди был пунктуален и всегда выполнял свои обещания. Большинство израильтян, которых знал Мойше до сих пор, таким качествами не обладали. О прошлом Федди  Мойше узнал случайно.  В  летний  день  вдруг сломался кондиционер.  В офисе  наступила нестерпимая жара. Мойше был в это время в кабинете босса. Босс  был вынужден снять галстук и расстегнуть рубаху. Мойше  увидал с  удивлением на шеи Тедди вместо золотых украшений, которые обычно носят богатые израильтяне, солдатский медальон из простого металла.  Медальон пересекала глубокая темная полоса.  Фреди, заметив удивленный взгляд Мойше, объяснил спокойно: « Это память войны  Судного дня. Пуля прошла через этот медальон. Еще три миллиметра и я бы с тобой сегодня  не беседовал» -  закончил он с, улыбкой.

Мойше долго не мог понять, почему Фреди выбрал его из потока инженеров и ученых, которые  прибыли из бывшего СССР и, оббивали пороги фирмы. Вероятно, статья о нем в центральной  израильской  газете сыграла свою роль. Другие репатрианты,  даже   профессора, были для Фреди «темными лошадками». Парадокс состоял в том, что Фреди возложил на Мойше обязанности делать экспертизу  проектов, которые  ученые-репатрианты из России носили  пачками в офис. Чего только не  было в этих проектах? Схемы уникальных  парашютов и ракет, рецепты каких-то  веществ с алхимическими свойствами и тому подобное. Мойше  был в ужасе. Он не зная, что   делать  с  этими странными проектам.

Однако вскоре он получил другое задание. Специальная служба подготовила для Федди «Список интересов Израиля на  Российском рынке». Фреди предложил Мойше изучить этот список и высказать свое мнение. Аппараты  химической  технологии и различные энероблоки  была Мойше хорошо знакомы. В черных и цветных металлах и их производстве  он тоже неплохо разбирался.  Фреди, молча, выслушал его мнения. На следующий день Мойше получил от босса приказ, готовится  к   командировке в  бывший  СССР.
               
   
               

                Опять  на  «доисторическую Родину».


Вскоре Мойше прибыл в Харьков, один из главных городов Украины.   В Харькове он  бывал сотни раз. Харьковский проектный  институт «Энегосталь » тесно сотрудничал с  институтом, где Мойше работал более 10 лет. В этом институте Мойше должен был договориться о поставки в Израиль металлов и металлоизделиям, с украинских металлургических заводов. Главный инженер «Энергосталь», который раньше здоровался с  Мойше только кивком головы, теперь уделил ему много внимания.   Его поселили в отдельном  номере служебной  гостиницы, где раньше останавливались высокие гости из Москвы. На все деловые вопросы Мойше получал неожиданно быстрые позитивные  ответы. Энергосталь» очень нуждалась в  долларах.

Мойше был удивлен, как за несколько лет  изменился  образ жизни бывших советских граждан. Казалось, долгожданная демократия должна сделать бывших советских людей  честными, добрыми и гордыми. Так мечтало советское поколение шестидесятых и  семидесятых годов и Мойше в том числе. Вышло совсем наоборот. Демократия и свобода по российский  принесла  людям нищету, унижение  и страх перед  завтрашним денем.

В прошлом Мойше  с трепетом входил в плановый  отдел, «Энергосталь», которым руководила молодая красивая женщина Нина Ивановна. Её женственная фигура, в  темный костюм, густые золотистые волосы, казались Мойше идеалом женской  красоты.  Мойше робел перед ней, а она не обращала на него внимания. Он был тогда для нее провинциальная пешка, а она была любовница  самого зам. министра.

 Когда Мойше сейчас вошел в плановый отдел, Нина Ивановна сразу встала из-за  стола и радостно улыбаясь, протянула ему руку, как близкому другу. После короткого   официального разговора они  перешли  на  интимные  темы. Мойше намекнул ей о своем   желании встретиться в ней в интимной обстановке. Она сразу  дала  ему номер своего домашнего  телефона.  После обильной  выпивки в ресторане  Нина  Ивановна, пригласила Мойше к себе « на чашку кофе». Дома, без лишних слов, она разделась и  нырнула. Между горячими поцелуями она вдруг расплакалась и сказала сквозь слезы:  «Боже мой! До чего я  опустилась! Но нам уже полгода не платят зарплату, а у меня двое  детей!»  Мойше дал  ей сто долларов. Она расцеловала его и спросила: « Когда ты хочешь, опять прийти?»

Мойше думал решать  деловые вопросы  с главным инженером  института. Но теперь система резко  изменилась. Планирование и оформление заказов для металлургических заводов были переданы посреднической фирме, созданной при «Энергостали». Главой этой фирмы был в прошлом неприметный инженер Семен Гутман.   

В советские времена Семен был скромным куратором на строительстве грандиозного санатория на черноморском побережье Крыма.  Санаторий был еще не достроен, когда Украина объявила  о своей независимости.  Французские кондиционеры, финская  мебель, итальянская сантехника  и    другое дорогостоящее оборудование, которые СССР за нефть и золото закупали для комфорта высоких московских чиновников и партийных боссов оказались на территории независимой Украине. Финансовые и другие  документы  на  все  эти богатства были в  портфеле Семена Гутмана.  Один  Бог  знает, что сделал  Гутман с этим богатством.  Однако, вскоре  он  купил цех на знаменитом харьковском танковом заводе, построил две хлебопекарни и  организовал большую  посредническую   фирму. Семен  принял  заказы  на  поставку  в  Израиль   нержавеющей стали и других металлов. Реализовать эти заказы, при условии хаоса, царящего на  Украине, было довольно сложно.  Командировка затягивалась надолго. Мойще решил использовать это время для посещения родного города.
 
Странные чувства охватило Мойше, когда он шел по улицам города, в котором прошла вся его сознательная жизнь.  В этом парке он впервые в жизни поцеловал девушку. В этом доме жил  его незабвенный друг Исаак, наивный мечтатель-сионист. который погиб, так и не увидевший Израиль. На  кладбище   родного города его сердце сжалось от боли.               
Родные могилы отца и жены заросла кустарникоми и травой. Многие надгробия на  могилах евреев были  разбиты. Мойше с трудом  нашел несколько «бомжей» и дал им денег, чтобы они привели могилы в порядок. Горькие мысли легли на душу: « Боже! чем  кончается  жизнь!  Много   поколений моих  предков жили  на  этой  земле.  трудились, страдали, хитрили, стремились   к  вершинам   жизненных  благ. А  что от них осталось?» - на глазах Мойше  выступили слезы.               
               
               
                Подарок  судьбы.

Мойше приметил во  время посещения  химического  отдела «Энергосталь»   скромно  одетую  молодую  женщину.  Она привлекла его внимание огромными голубыми глазами и стройной  девичьей  фигурой.   Когда он  встретил эту женщину  на  заводе Гутмана, то  сразу ее узнал. Женщина  стояла  около сварочного станка  и  оживленно  беседовала с сварщикам. «Наверно, её муж?» - подумал Мойше. Эта мысль почему-то его расстроила. Через  несколько  минут он  снова увидел эту женщину. Она стояла, прижавшись к бетонной колонне. Слезы текли по её лицу. Мойше остановился  перед ней в нерешительности и спросил:- «Извините,  пожалуйста. Может быть, я могу  Вам помочь?»

Она посмотрела на Мойше своими чудесными глазами полными слез и  сказала тихо, почти шепотом: «Мама умерла в прошлом месяце. На ее могилку нужно поставить ограду». - Она кивнула головой в сторону сварщика: - «Он требует за ограду 50 долларов, которых у меня нет».  Мойше быстро подошел к сварщику, и протянул ему 50  долларов и  сказал громко, чтобы слышала женщина: «Если сделаешь срочно, получишь еще   двадцать!»

Через несколько дней Мойше, с букетом цветов, стоял у двери квартиры, где жила  его  новой  знакомой, которую звали Галя. У него от волнения или желания дрожали колени.  Его сближение с Галей было совсем не такое, как с другими женщинами.  Он это  понял, когда проснулся в субботу утром, а Галя еще  спала, положив голову ему на грудь.  Мойше вдруг захотелось  закричать: « Остановись  мгновение! Ты  прекрасно!»  Мойше показалось, что он опять вернулся в страну семейного счастья, которое потерял много лет назад, после смерти жены.

 Однако Фреди не тот человек, который разрешит за его деньги, наслаждаться иллюзиями счастья. По факсу пришел приказы: «Немедленно организовать отправку  металла в Израиль!». Гутман связал Мойше  с бойкими евреями, которые в Одесском порту занимались морскими перевозкам. В Одесском торговом порту царил  полнейший хаос. Жуликоватые одесситы требовали колоссальные  взятки, и не давали ни каких гарантий. Поэтому  Мойше мог принести Фреди убыток в десятки тысяч долларов и, в результате быть уволенным с работы и потерять Галю. Помог случай. В ресторане гостиницу моряков он познакомился с капитаном торгового  судна. После  хорошей выпивки, капитан дал ему письмо к своему другу,  начальнику небольшого торгового порта в городе Измаил. Торговый порт Измаил находился в кризисе, в связи с развалом СССР. Десятки торговых судов стояли на приколе, поэтому Мойше  легко  удалось  договориться об отправке груза в Израиль на  гарантированных условиях.

 Пока прибыл металл, и оформляли погрузку, Мойше поселился в маленькой гостинице. Он носил старую куртку и потрепанные джинсы, чтобы ничем не отличаться от местных жителей. Однако, проститутки узнали об его  иностранном происхождении. Они стучались к нему в номер по ночам и предлагали  неземные наслаждения. Мойше крепко заперла  двери, и  отвечал  через  дверь: « Я  старый  больной  человек и  у меня нет долларов!»  Однако критических  ситуаций  избежать не удалось. Это случилось, когда  работы  в  Измаиле были уже закончены. Металл был погружен на сухогруз «Катя Хаенко» и отправлен в Хайфский порт.

 Из Измаила в Одессу поезд  ходил только  раз в сутки, рано утром. Мойще заказал билет и нанял такси, но на вокзале объявили об отмене на  сутки пассажирских поездов на Одессу. Мойше был  раздосадован, потому что   мечтал уже завтра  обнять  Галю.  Шофер такси  посоветовал ему поехать на  автобусную  станцию. Там   отправлялись автобус  на  Одессу. Мойше сел в автобус в последние минуты перед отправлением. Люди в автобусе сидели молчаливые, сгорбленные, и чем-то встревоженные. Мойше не обратил на это внимания и задремал. Проснувшись, он увидел на  пустынном  шоссе  сгоревший  грузовик, перевернутые  телеги и павших  лошадей. Ему  стало понятна  тревога  на  лицах  пассажиров автобуса. Он сразу вспомнил о резне между русскими и молдаванами, которая происходила,  где-то  рядом, в  районе  Тирасполя.

Автобус, в который в суматохе сел Мойше, шел в Одессу через территорию  Молдавии.  Холодок тревоги пробежал  по телу, когда автобус вдруг остановился. В  автобус вошли несколько  солдат. Они были в советской  военной  форме с автоматами «Калашников» на плечах. На  рукавах у них  были повязки с надписью « Молдова».  Когда старший  из  них,  сержант,   взял  в руки  паспорт Мойше  со звездой  Давида, глаза у него заблестели, как у охотника, который увидел зайца. Он заорал: « Почему у  тебя  нет  визы  нашего  государства! Ты, еврейский шпион! Зачем ты прибыли на территорию независимой  Молдовы?» Мойше вывели из автобуса под конвоем. Он подумал  с ужасом, что эти бандиты  могут его расстрелять здесь же, на загаженной дороге.  В сторожевой будке  сидел  офицер. Он был более спокойным, чем солдаты. Мойше хорошо  знал  нравы   своей бывшей Родины, поэтому спрятал большинство долларов в трусы и носки. Защитники  независимой Молдовы вытащили из его  карманов только пятьдесят  долларов. Офицер  приказал  освободить  Мойше,  и  он продолжил свой путь  в  Одессу. 

Галя встретила Мойше нежно и  ласково, как преданная  жена. После  романтической ночи  она помчалась на  кухню, чтобы приготовить ему завтрак. Чем не медовый месяц  для  старого романтика? Растянуть этот медовый месяц, было главным желанием Мойше. Долго искать причину подольше задержаться на Украине не пришлось.               

В Израиле очень ценились  алюминиевый сплав, так называемый силумин. Мойше  узнал, что  на  Харьковском авиационном заводе, есть огромные  запасы  этого металла, и начальство завода тайно продавало этот дефицитные материалы, для поддержания своего существования. Когда Мойше сообщил об этом Фреди, он приказал любым путем организовать закупку этого металла. Купить стратегический металл на секретном  военном  заводе, дело  не простое, даже при  хаосе, который царил  на Украине. Нужно было раздавать взятки большой банде разных чиновников. Мойше  это было выгодно. Он  получил время  наслаждаться любовью Гали, и одновременно иметь хорошие доллары и для своего кармана.   

Однако, Мойше понимал, что его   неожиданное счастья может скоро окончится. Он вдруг остро  почувствовал, что жизнь  без Гали теряет  смысл.  В конце концов, он сказал ей, что принял решение увезти её в Израиль. Она расцеловала Мойше и прошептала, сквозь  слезы: « Я все время  боялась, что ты меня бросишь!»

Для репатриации в Израиль у Гали были проблемы. Документов на право репатриации в Израиль у Гали не было, хотя её отец был евреем. Отца Гали забрали в  армию. В конце войны он получил тяжелое ранение в позвоночник. Несколько лет он находился в харьковском госпитале. На санитарке, которая ухаживала за ним в госпитале, он женился и сменил свою еврейскую фамилию на украинскую фамилию его жены.  Отец  Гали  умер, когда она  была  еще  ребенком.

Если есть доллары, решить проблему с национальностью в независимой Украине было не сложно. Мойше с Галей поехали в маленький город на  юге Украины, где родился ее отец.  В городском архиве МВД Мойше сунули,  чиновнику  двести  долларов, и через   несколько  часов документ, для  подтверждения  еврейских  корней  Гали, был у них  в  руках. Однако, прибыть вместе с Галей на «землю обетованную» Мойше  не  смог. У Фреди возник новый проект, и он срочно вызвал Мойше в Израиль. Гале  надо было выполнить еще много формальностей, необходимых для репатриации и она, на время, задержалась на Украине.

Новый проект босса относился к экологической отрасли. Израиль маленькая  страна, но мусорных свалок по всей стране, множество. Самая большая  мусорная  свалка  была  в  районе  самого большего  города страны  Тель-Авива.  Она возникла  почти сотни лет назад, когда Тель-Авив был маленький городишко. Сейчас, когда количество жителей, так  называемого Большого Тель-Авива  стало превышать  миллион, высота этой мусорной  свалки достигла высоты небоскреба. Под знойным израильским солнцем этот мусорный Монблан, состоящий из миллионов кубов гниющих органических  отходов, распространял  жуткую вонь, и отравляли подземные воды, которые были важным источником  водоснабжения страны. Но самое опасное было то, что для птиц африканского континента гниющий мусор вкусная  пища. Они тысячами собирались на этом мусорной свалке. Рядом находилась взлетно-посадочная  полоса главного  международного  аэропорта имени  Бен - Гуриона. Когда турбины «Боингов» начинали бешено реветь, облака птиц взлетали в небо навстречу самолетам. Было зарегистрировано несколько случаев попадания птиц в  реактивные турбины  самолетов. Это грозило серьезными катастрофами

Министр инфраструктур в тогдашнем правительстве был знаком с Фреди и предложил ему заняться  этой  проблемой. Основной метод, который  применялся  в  цивилизованном  мире для обезвреживания мусорных свалок, назывался «Биогаз». Суть этого метода состояла в извлечении из мусорных свалок, основных продуктов  гниения органических отходов, так называемых метаносодержащих газообразных компонентов. Эти газообразные компоненты и назывались «Биогаз».  После  извлечения  «Биогаза»  процесс гниения органических остатков прекращался и птички теряли интерес к этим мусорным  свалам. Кроме того не отравляли подземные воды, и являлись источником дешевого бытового газа. Разработчиком  этого метода  являлась  швейцарская  фирма “Abfall”, и  Фреди  пригласил эту  знаменитую  фирму для проведения экспериментальных работ. Мойше должен был работать вместе с представителями этой фирмы. Вероятно, Фреди предполагал назначить Мойше продолжать работы по обезвреживанию израильских свалок, когда швейцарская фирма окончит свой экспериментальный цикл.

Когда Мойше   прибыл  на  мусорную  свалку, швейцарцы  уже  работали там. Они  были одеты в специальные комбинезоны и прозрачные маски с противогазами. При помощи специальных автоматических буров они бурили скважины по периметру свалки для определения концентрации «Биогаза». У Мойше никакого защитного  обмундирования  не было. Он испугался, что задохнется от нестерпимой вони, но  успокоился, когда увидал  полуголых  арабов, которые  спокойно  ковырялись в  вонючем мусоре.

 Неожиданно к нему подошел один из  швейцарцев и сказал на чистейшем русском языке: « Здравствуй Миша!».  Это был Янош  Мосляр, чех из Брно, который когда - то учился вместе с Мойше на  одном  факультете в  Днепропетровском университете. Он отдал Мойше свой запасной зашитый комплект и спас его от нестерпимой вони.

Трудности и радости жизни часто идут рядом. Прибытие Гали в Израиль было для  Мойше  настоящим  праздником. Израиль очень понравился Гале. Она глядела из окна  автобуса на цветущие сады и поля и улыбалась. Одной рукой она прижимала к себе свою  дочурку, другой  рукой сжимала  ладонь Мойше. Когда Мойше открывал дверь своей  квартиры, он чувствовал угрызения  совести. Пыль и беспорядок  царили  в  его квартире. Но Галю  это ситуация  не смутило. Наоборот, она пробежалась по комнатам, заглянула в  туалет и ванную и весело рассмеялась. Ребенок быстро уснул в спальне и  Мойше не дал  Гале  допить бокал  шампанского, и  они  очутились  на  диване.

Когда  бешенный сексуальный  порыв  прошел, Галя появилась перед  Мойше в новом  виде. На ней была  старая  рубаха Мойше, а её прекрасные  волосы  были  подвязаны  полотенцем. В руках у нее были  ведро и тряпка. Тряпка побежала по  оконным  стеклам не мытым, вероятно, больше года и вскоре оконные стекла заблестели, и открылся  прекрасный  пейзаж. Сверкающее  на солнце море, сливалось, голубим небом.  У самого   горизонта  были видны силуэты кораблей в Хайфском  порту. Галя, не  отрывая  глаз от морской  дали, воскликнула: «Боже, какая  красота! Я  ведь никогда в жизни не  видела   моря!»   

Теперь, когда Мойше работал на мусорной свалке, среди этой вони и грязи  он был доволен жизнью. Мысль о том,  что он  скоро увидит  Галю, подавляла  все другие  ощущения.  Галя встречала Мойше с  шваброй  в руках. Она считала своей  обязанностью очистить квартиру, посуду и мебель от многолетней  грязи. Когда квартира приобрела достоянный  вид,  Галя решила  заняться своей внешностью. Фигура Гали приводила Мойшу в восторг, но ее платье из Харькова явно уродовало ее фигуру.

В первый свободный  день они поехали за покупками в многочисленные магазины  Хайфы. Хайфа произвела на Галю противоречивое впечатление. Конечно, её  понравились красивые женские платья, которые были  во много раз лучше, чем харьковские изделия. Базар в Хайфе  поражал ее  обилием  овощей, фруктов, мяса и рыбы .  Но цены на все эти прелести ее удивили. Галя была умная женщина. Она моментально освоила пересчет курса шекеля на курс  доллара и  гривны.  Она засыпала Мойшу  вопросами: « Почему  вещи и продукты  стоят в Израиле в два-три раза дороже, чем в Харькове?»  Мойше не знал тонкостей израильской  экономики и отвечал  просто: « Здесь больше платят и  больше берут».

В модной  парикмахерской произошел  конфуз. Когда Галя села в кресло, окруженная  зеркалами, и  услышала цену за прическу, Мойше с трудом удалось удержать её в кресле. Она  несколько раз  повторяла со  вздохом: «Семьдесят долларов за прическу! За такие деньги у нас  нужно работать целый месяц!» Среди ночи Мойше проснулся от прерывистого  дыхания  Гали. Он увидел, что голова  Гали  лежит на стенке кровати. Он не понял сначала, почему она спит  в такой  неудобной  позе.  Потом она ему объяснила, что  боится испортить дорогую прическу».

Вскоре они решили поехать на экскурсию по святым местам Иерусалима. Ночью перед экскурсией  Мойше увидел, с удивлением, что Галя ложится в постель в махровом  халате: « Милый! Не трогай  меня сегодня!» - попросила она его. В торжественном  полумраке церкви Святой Троицы, среди горящих свечей, Мойше   видел мокрое от слез  лицо Гали.  Потом они шли по улицам старого города.  Каменные арки, памятники вечности, нависали над нами. Недалеко от Стены Плача, в узеньком  переулке, они увидели израильских солдат, которые разгоняли две группы молодых людей. Одна группа  молодежи была одета в черных сюртуках и черные шляпы, другая группа была в арабских одеждах. Если бы не солдаты эти молодые люди вцепились бы  друг другу в  глотки.  Галя  прижалась к Мойше  и зашептала: « Боже  мой!  Иисус нес по этим улицам свой окровавленный крест во имя добра и любви! Прошло две тысячи лет, а эти улицы по-прежнему полны ненависти и злобы!»

Пляж Хайфского залива доставлял им массу удовольствий. В свободное время они спешили к морю. Галя, как утка, была готова купаться в море часами. Плавать она не умела, но смело лезла на глубину. Мойше, знал коварство морских волн. Он был постоянно рядом с ней. Ему было приятно прижиматься к Гале. Когда  волна накрывала  их, они целовались под водой. Галя похорошела. Исчезла её бледность. Израильское  солнце сделало ей подарок и покрыло ее тело ровным шоколадным  загаром. Бедра, руки, грудь, плечи как будто налились солнечным светом. Мойше купил ей модный   купальник, который больше открывал ее тело, чем закрывал. Когда она шла по пляжу, многие мужчины смотрели в её сторону. Она  жаловалась Мойше: «Мне неудобно ходить в  этом купальнике. Эти черные мужики  так смотрят  на  меня, будто  хотят меня скушать!» Ее  слова льстили мужскому самолюбию Мойше:- « Её  хотят многие, а я владею ею один!».       

Мойше решил оформить семейных отношений с Галей. Ему захотелось иметь настоящую еврейскую семью и возможно даже ребенка от Гали. Толстый чиновник  в черной кипе окинул Мойше строгим взглядом: «Ты хочешь иметь «хупа» (свадебный шатер) с Галиной  Симоненко?» - чиновник сделал многозначительную паузу и продолжал  «Она гойка!  Ты еврей! Ты не можешь иметь с ней настоящую еврейскую семью!»
 « Если ее мать не еврейка значит, я не могу иметь настоящую еврейскую семью!» - возмутился Мойшея: « Где демократия?» - воскликнул он. Чиновник неожиданно заговорил на чистом русском языке: « Я не хочу знать демократию гоев? Ты живешь в еврейском государстве и обязан  выполнять еврейские законы! Пускай твоя возлюбленная, проходит «гиюр»! Пускай  изучить 316 законов Талмуда! Пускай научится жить по этим законам! Тогда  раввинат рассудит   давать Вам  «хупу»  или  нет!»

За короткое время Галя научилась говорить на иврите и быстро устроилась на  работу в крупный супермаркет. Мойше  хорошо знал  отношение  многих  израильтян к молодым  женщинам – репатрианткам. Они называли их презрительным словом «Наташкес». Молодые женщины-репатриантки, особенно матери-одиночки, обычно испытывали    материальные трудности  и становились легкой добычей для имеющих деньги и власть   израильских  плейбоев. Такое быстрое трудоустройство Гали вызвало у Мойше  определенное беспокойство. Но причин для беспокойства не было. Его зарплата  создавала  довольно стабильное материальное  положение. Мойше  решил покупать легковой  автомобиль. Они ходили по автомобильным салонам. Галя приходила в восторг, глядя на блестящие поверхности автомобилей, мягкие, удобные  кресла, и  приборные панели. Особенно ей понравилась японский автомобиль  «Тайота». Она заявила, что  хочет именно такое авто. Вскоре,  она записалась  на  курсы водителей и успешно их окончила.   Как раз в  это время на Мойше обрушился  тяжелый  удар.

                Конец  безоблачного счастья.

Известно, что Израиль, это страна политических интриг. Одна партия сменяет другую, одно правительство сменяет другое и выливает на голову своих предшественников потоки критики и компромата. Неожиданно Мойше тоже оказался  жертвой этих политических интриг.  Политический партия, к которой принадлежал министр, давший фирме  Фреди заказ на работу по обезвреживанию мусорных свалок, проиграла  выборы. К власти пришла другая политическая партия. Министр от этой партии немедленно обвинил своего предшественника в безответственной трате государственных средств. Он приказал закрыть работы по обезвреживанию городских мусорных свалок и засыпать эти свалки песком и глиной. Последствия этого мудрого решения, могут привести к заражению подземных водоносных слоев, которые играют важную роль в водоснабжении страны, и потеряли возможность использовать дешевый бытовой газ. Но это мало волновали нового министра. Главное, опозорить своего политического противника в глазах избирателей. В результате  фирма  Фреди понесла  колоссальные убытки, а Мойше потерял  работу.

 Первое  время  Мойше  пытался скрыть от Гали свое фиаско.  С утра до ночи он бегал по различным фирмам, в поисках работы, но бесполезно. Страна находилась в  состоянии промышленного спада. Тысячи  людей, в  первую  очередь  репатриантов, были  выброшены  на улицу.  Для репатриантов возраста «сорок+», получить любую работу стало заветной мечтой.  Если пожилому инженеру удавалось получить работу дворника, он считался  счастливчик. Остроумные  израильтяне называли этих счастливчиков «минагель матате», в переводе с иврита (начальник метлы). Но коренные израильтяне, не бросили своих братьев репатриантов на произвол судьбы.  Они  протянули им руку братской  помощи в виде посреднических  компаний по набору рабочей силы. С одной из таких компаний с поэтическим названием  «Шанот  загав», что в  переводе значит «Золотые  годы», Мойше пришлось вскоре познакомиться.

Несмотря на поэтическое  название, работа  в  этой компании  была более чем прозаическая. Это была работа по обслуживанию парализованных и неизлечимо больными людей. Израильское правительство с помощью благотворительных фондов  из США и других стран, создало систему обслуживания неизлечимых больных людей в домашних условиях. Государственные чиновники не смогут справиться с набором персонала для таких работ. Они  организовали частные компании для этих целей. Хозяевами этих компаний зачастую были  родственники тех самых государственных чиновников.  Бизнес этих компаний был  прост. Министерство платило этим компаниям 10  долларов в час за обслуживание больного.  «Метапель», на иврите это человек, который   обслуживания больного, получал только 3,5 доллара в час за эту работу.

И вот Мойше стоит  в большой комнате украшенной  цветными коврами. Три пары   женских глаз внимательно изучают его внешность. Парализованный мужчина по имени Иоси,  лежал  на  широкой тахте, и чешет тело внизу живота.  Семейство Толедано,  куда Мойше направил  компания, фактически состояло из трех семей: глава  семьи  Иоси и его жены, и семьи двух его дочерей. Семейства дочерей жили отделно и имели свои виллы, которые находились рядом с домом родителей.  Глава семейства  Иоси до болезни был заметным человеком в общине марокканских евреев.  Он окончил религиозную школу в Марокко и в Израиле был государственный чиновник. Его единственный девятнадцатилетний сын Бени,  был сержант - танкист и погиб  во время в войны в Ливане. Гибель сына явилась  причиной обширного инсульта у Иоси. Этот инсульт приковал Иоси к постели навсегда.

Во  время первых визитов три  женщины буквально стояли над Мойше и давали ему  указания,  как он  должен ухаживать за  их отцом.  Такая  ситуация  действовала Мойше  на нервы, но деваться было некуда. Он терпел. Однажды утром Мойше  застал жуткую картину. Ночью у Иоси случился приступ. Он вырвал из своего тела катетер, по которому выводилась моча. Теперь он лежал на  цветных коврах испачканный мочой и калом с ног до головы. Женщины стояли вокруг Иоси и дружно плакали. Мойше выгнал плачущих   женщин из комнаты, сорвал с Иоси зловонную одежду и отнес его на  руках в ванную.  Во  время этой операции вся одежда Мойше была испачкана испражнениями. Когда он  вынес умытого  Иоси  из  ванной, младшая  дочь  Иоси  подала  новую белую рубаху и  почти новые джинсы. С этого дня Мойше стал в трехслойном семействе Толедано своим  человеком. Младшая дочь Иоси, звали  Ница, что в  переводе с иврита значит удача, вела  хозяйство в доме  своего отца. Её мать ни писать, ни читать на современном иврите  не  умела.  Она даже телевизор  слушала на арабском  языке.               

 Ница, была еще совсем молодая и довольно симпатичная женщина, но  в  её  манерах не  было кокетства, которое  так  свойственно   европейским  женщинам. Муж Ницы был смуглый, крепкий, молчаливый  парень. Звали его Илон. Он родился в Израиле, но родители его были из Йемена. Йеменские евреи жили в глубине арабского мира. Их   почти не коснулась европейская  цивилизация. Они строго соблюдали законы  Галахи.  Илон вместе со своим отцом держал не большую слесарную мастерскую.  Домой Илон  приходил усталый, но всегда  приносил с собой игрушку  и  сладости для  своих  детишек Илон не был фанатично религиозен. Хотя он по субботам посещал йеменскую синагогу, но  соблюдения  законов  «кошрута» в своем доме он смотрел  сквозь пальцы.  Ница просто была не в силах соблюдать многочисленные законы  «кошрута».  Она должна была вести хозяйство в своем дом, и в доме своего отца, ухаживать за маленькими детям и вдобавок еще работать в офисе, где раньше работал ее отец. В Израиле наследственное  трудоустройство почти закономерное  явление, особенно в муниципалитетах.

Вся суматоха с соблюдением «кошрутом» начиналась в их доме, если предстоял  визит родственников  Илона. Однажды, накануне «Пейсаха » Ница примчалась домой с тяжелыми покупками. В руках у  неё  были сумки, наполненные бутылками с  различными  напитками. В большинстве израильских магазинов  продукты, напитки, и даже  корм  для  собак проходят проверку раввинов на соответствие  законам  «кошрута».  Эта  проверка, удостоверяется специальной печатью. Но все продукты и напитки, предназначенные для  праздника «Пейсах», должны пройти еще одну проверку. Они должны быть снабжены еще одной печатью раввинов, под названием «Кошер  ля - Пейсах». В  магазине Ница  не  проверила купленные бутылки. Дома она увидела с ужасом, что на злосчастных  бутылках  нет второй  печати раввинов.  Если эти крамольные бутылки  попадут на  стол  во  время  пасхальных визитов родственников Илона, Ница будет иметь большие семейные неприятности.   Мойше удалось заменить  крамольные  бутылки, за  несколько  минут  до  закрытия на праздник «Пейсах» всех магазинов в стране.  Ница была Мойше очень благодарна за это.

Если Иоси чувствовал себя хорошо, он наносил  визиты то  одной  дочери, то  другой.  Старшая дочь приезжала за ним в  своем автомобиле.  Мойше  был обязан поднимать Иоси с кровати, усаживать в автомобиль и быть с ним рядом  время этих визитов.  По этой причине Мойше  смог  познакомиться  со всеми членами  этого  семейного клана.               

Старшую дочку Иоси звали  Авива, в  переводе с иврит это значит весна. Авива была  элитой в этом семейном клана. Она окончила курсы косметологов во Франции, где  проживали  родственники  Иоси.  Французский диплом  в Израиле  ценность куда больше чем диплом любого российского вуза. Получив этот диплом  Авиа  быстро открыла   свой косметический  кабинет.  Её муж  Хаим  вообще был гордостью семейства.  Он  получил в  армии чина  майора и теперь был начальником  охраны какого-то секретного  объекта.  Хаим не был очень занят армейскими делами. Он часто проводил дома целые дни, приводя в порядок свой сад  и  развлекаясь с детьми. Сад, который окружал его виллу, напоминал райский уголком. Под тенистыми ветвями ореховых и апельсиновых деревьев располагалась уютная беседка. В этой беседке, на  мягкой софе, возлежал  Иоси, во время визитов. Современная  итальянская  мебель и новейшая телеаппаратура и компьютеры заполняла   комнаты  двухэтажной   виллы майора. Кухни и туалеты  блистали современной  сантехникой.  Роскошную виллу содержалась в идеальной чистоте. Эту чистоту создавала служанка, бывшая преподаватель харьковской  консерватории, Вера  Наумовна. Только вот книг в доме этого офицера было не много. Тома Талмуда,  школьные учебники, несколько любовных детективов, вот почти и вся  библиотека. Мойше открыл один из учебников.  Это  оказался  школьный учебник  истории.  Вся история России и СССР разместилась  пяти страницах, зато было боле  пятьсот страниц  посвященных древним и современным  войнам Израиля против арабов и других врагов.

В это время началась  очередная серия  иракской войны. Американцы  вошли в  Ирак.  Мойше сидел с Иоси в беседки, и читал заголовки израильских газет, пачка которых лежала перед ним на столе.  Хаим вошел в беседку и почему-то решил просветить,  невежественного «олима ми Руссия» в области израильской политики: «Американцы  всегда связывают нам руки! Мы бы еще 1991 году раздавили Саддама сами без их помощи!» заявил он твердым командирским голосом. Сентенции Хаима вернула Мойше к воспоминаниям о первой  серии  иракской  войны.               

 Об опасности обстрела Израиля иракскими  «Скады» с отравляющим газом израильское радио и ТВ предупреждали каждый день.  Испуганные люди, по рекомендациям СМИ, оборудовали собственные газоубежища. Они заклеивали  комнаты  полиэтиленовой пленкой, получали противогазами и в страхе ожидали будущего. Богатые   районы Хайфы и  Тель - Авива  сразу  опустели. Авиарейсы  в  США  были переполнены.               

В  Хайфский залив  вошли  два огромных  американских  авианосца. Американцы установили  противоракетные батареи «Пэтриот» на берегу залива.  По ночам эти батареи стреляли.  Заклеенные окна дрожали.  Мойше с матерью сидели в противогазах  в заклеенной комнате задыхались  и  заливались  потом. Однажды ночью они очень  испугались. Вдруг в небо над заливом взлетели  сотни осветительных ракет, оглушительно завыли, корабельные серены. «Неужели Саддам  высадил  десант?» – со страхом подумал Мойше , но вскоре  все  стихло .

 Утром сосед, который работал в порту,  рассказал  о ночном  происшествии: « Группа  американских матросов решила развлечься. Они напились виски и решили покататься по заливу на катере. Они взяли с  собой на прогулку проституток. В эти дни в Хайфе  собрались проститутки со всего Израиля. Бравых моряков были страстными парнями. Маленький катер не выдержал их страстей и перевернулся. Американцы всю ночь искали своих  бравых парней в водах Хайфского залива». Вскоре Мойше узнал из газет, что противогазы, в которых  он и его мать задыхалась, во время тревоги, вообще не были пригодны  для защиты  от газовых атак.

От этих воспоминаний Мойше забыл на минуту основное правило общения с репатриантов с коренными, а тем более с заслуженными израильтянами. Это правило гласило: « Если не хочешь нажить неприятностей, всегда и везде восхищаться  Израилем и  его  победами!» и поэтому Мойше высказал свое мнение: « Израиль  маленькая страна. Без  Америки  Израиль не  можем выжить среди враждебного  арабского окружения!»
 Хаим в  одну секунду превратился  в бравого  офицера. Он выпрямился,  заговорил командирским  голосом: «Мы независимая страна!  Мы  победили  пять арабских армии!  Разбили  врага в трех войнах! По твоему мы должны починяться соглашению с этому развратником  Клинтоном,  и отдать  арабам «штахим», завоеванные нашей кровью? Настоящий еврей не  имеет право так  думать!» 
               
                Измена


 Превращение Мойше из инженера в « метапеля», несомненно, произвели на Галю тяжелое  впечатление, но она старалась не выражать свои чувства. На первый  взгляд его отношения с Галей выглядели нормально. Прошла любовная эйфория.  Пока Мойше находился в статусе инженера с приличной зарплатой, их отношения казались ему надежными и стабильными, но теперь в их отношениях появились трещины

Приятные беседы, когда Мойше, положив  голову к  Гале  на  колени, рассказывал  ей  об  окружающем  мире, а она  слушала  его, затаив дыхание, ушли навсегда. Теперь Галя, казалось, избегала бесед с ним. Она стала  раздражительной. На вопросы  отвечала неохотно, часто отмалчивалась. Слов «любимый» исчезло из ее лексикона. Он стал  замечать, что  Галя  замыкается   в себе. Мойше пытался убедить себя, что это ему только кажется. Житейские трудности, нехватка денег его неудачи с работой раздражают Галю, да и только. Но проблемы  вырывались  наружу.

Эти проблемы коснулись дочери  Гали. Мойше понимал, как Таня  дорога для больше всего Гали. Он старался быть с ребенком  ласковым и добрым и пытался заменить ей отца. Тане было десять лет. Она была послушная девочка и прилежно училась в школе, которая была расположена в квартале населенном репатриантами. На иврите она научилась говорить  быстро, но в  других  науках больших успехов у нее не было. Да какие могли быть успехи у  детей в школах бедняцких районов? В каждом классе было 30-40 учеников. Дети большую часть  года бездельничали из-за  многочисленных  религиозных праздников, каникул, и забастовок учителей.  Несмотря на  понятие, что еврейский  народ - народ книги,  бесплатное начальное и среднее образование в Израиле находится на очень низком уровне. Родители, которые  заботятся о  будущем для своих детей, направляют  их  обучаться в частные школы. В этих школах преподают высококвалифицированные учителя, которые уделяют внимание светским наукам больше,  чем  религиозным и контролируют  процесс  обучения. Галя быстро поняла, как необходима её дочки частная школа.

В  один из вечеров, когда Мойше  пришел домой после работы, он  заметил, что  Галя  чем-то очень взволнована. Мойше попытался обнять Галю, но она вырвалась из его объятий.  В глазах у нее стояли слезы: « Галя! Милая! Что случилось?» - спросил он. Галя ответила сквозь слезы: « Танечку не принимают в частную школу! Они требуют сумасшедшую плату, и  чтобы  я  прошла  «гиюр»! Мойше пытался успокоить Галю. Он  опять попытался обнять  её: « Галочка! Дорогая моя! Не  надо так волноваться! Решим  эту проблему.  Я сделаю все, чтобы  уладить…» Он еще не успел закончить фразу, как Галя с силой  оттолкнула его от себя и закричала ему прямо в лицо: «Ты! Ты! …  На  что  ты  способен! Подмывать задницы!  Ничтожество!»  Мойше никогда не думал, что Галя после нескольких лет счастливой семейной жизни может говорить такие  злые оскорбительные слова. Он никогда не думал, что глаза Гали, в прошлом, полные  покорности и любви  могут  смотреть на  него с таким убийственным презрением.

Человеку может стерпеть   унижение   и  оскорбление. Однако, есть  такие  унижение  и  оскорбления, которые  невозможно стерпеть. Они бьют  в самое сердце  и  опустошают душу. Мойше был потрясен.  Минуту назад  перед ним стоял  родной,  близкий человек,  а   теперь   какая - то  чужая незнакомая женщина стояла на этом месте. Галя быстро вышла из комнаты, а Мойше лег на диван и застыл без движения.

Он надеялся в глубине  души, что Галя сейчас вернется, сядет рядом и все будет, как раньше.  Но Галя вернулась только поздно вечером, легла, молча  в супружескую постель, а Мойше остался лежать на холодном диване. Один старый еврей как-то сказал Мойше:  «Самое тяжелое это прожить с горем первую ночь».  Когда Мойше встал утром с холодного дивана, вчерашние  события показались ему уже  не такими страшными:  «Боже мой! Что  в  семье  не  бывает!» - успокаивал он  себя.               

Однако, Галя не давала намеков на  примирение. Она молчала и, казалось, он был ей  безразличен. Мойше не решался  обратиться к  ней первым. Её унизительные слова, как звонкая пощечина, не давали ему раскрыть рот. Только на третью ночь Мойше решился  лечь в  супружескую  постель. Галя молча, отвернулась к стене, и казалось, никак не  прореагировала на его  вторжение. Мойше  не  выдержал. Он с силой повернул Галю к себе. Она не сопротивлялась. Её губы раскрылись в ответ на его голодный  поцелуй.       Но эта ночь не вернула прошлого. Галя по-прежнему оставалась замкнутой и  молчаливой.

 Вскоре Мойше заметил, как меняется внешний облик Гали. Куда девалась  скромность провинциалки?  У нее появлялись  новые модные платье, туфли и даже дорогие украшения. Мойше понимал, что  эти  вещи  из модных  магазинов и стоят не малые  деньги. На  языке  у  него  был  вопросы: - За какие  деньги куплены эти вещи?-  Но он не  задавал эти   вопросы, потому что боялся   нового  скандала.

Галя стала приходить домой в полночь и позже. От нее пахло дорогими  французскими  духами. Очевидно, она поняла, что молчать больше нельзя, и решила    сама объяснить Мойше происхождения своих нарядов:« Хозяин предложил  мне, кроме  работы в магазине еще  дополнительную работу  в ночном  ресторане.  Я согласилась. Ты  знаешь, как нам нужны  деньги?»  Мойше  чувствовал, что это  объяснения  далекие от правды, но.  сделал такой вид, что поверил Гале. Мойше знал хозяина, у которого работала Галя.  Его имя было широко известно в городе. Он был очень богатый марокканский еврей. В прошлом он был важным чиновником в местном муниципалитете и очень разбогател на этой должности. Теперь он   владел несколькими супермаркетами, ночными  ресторанами и строил новые жилые  дома.
. 
 Чтобы добавить хоть какую-нибудь копейку к своей нищенской зарплате «подмывателя жоп», Мойше рыскал повсюду в поисках дополнительного заработка. В  конце  концов, ему повезло. Дочь Иоси, Ница, через своих знакомых, помогла ему найти дополнительную работу в области  лотерейного  бизнеса. Есть в Израиле богатейшая  компания «Мефаль-ха-паис» в приблизительном переводе с иврита это значит «Фирма  удачи». « Фирма удачи» это фактический аналог российского «Лохотрона». Эта фирма владела тысячами лотерейных киосков разбросанных по  всей стране. В этих киосках можно купить лотерейные билеты  стоимостью в  пять  «шекелей» и выиграть несколько миллионов. Клиентов хоть отбавляй. Давно известно, чем больше нищих, тем больше охотников заплатить последнюю копейку  в  надежде на случайное счастье. В киосках расположенных в доходных местах работали пожилые дамы, коренные израильтянки и имели приличную прибыль. После прибытия в Израиль «Олим ми Русия»  благополучные этих израильтянок заколебалось. Как мухи после дождя, стали  размножаться банды несовершеннолетних налетчиков. Это были дети выходцев с  Кавказа, Средней  Азии и другие представители «избранного» народа.   

В киоски «Фирмы удачи» основной наплыв клиентов было в вечерние часы.  Пожилые  женщины, выходили из лотерейных киосков поздно вечером с солидной  сумой денег. Эти деньги и были желанной добыча для подростков. Израильская полиция, занятая  борьбой с террористами, не  обращала  внимания  на «шалости»   молодежи.   Для  охраны  своего тела и лотерейных денег, киоскеры нанимали тоже «Олим из Русия» Эти были  отцы репатриантских семейств, которые были готовы за сотню шекелей, подставлять  тела  под  биты  и  ножи своих юных  земляков.

  В один из вечеров  Мойше возвращался домой, после сопровождения  киоскерш с деньгами. Он шел пешком, чтобы сэкономить на автобусном билете. Его путь проходил мимо недавно построенного модного  универсамы, который работал до глубокой ночи.  Такие универсамы  на иврите называют «каньён». Мимо  проносились японский «джип», с никелированными  бамперами, длинные  «Форды» с затемненными окнами и  другими дорогие автомобили. Один из «Фордов» затормозил на автомобильной стоянке у  освещенного ярким светом  реклам  парадного  входа  в  «каньён».               

 Дверца «Форда» распахнулась, и из нее  выполз стокилограммовый толстяк. Толстяк    грациозно распахнула следующую дверцу автомобиля. Из этой дверцы сначала показались стройные женские  ножки, а  затем … Мойше   остолбенел . Вслед за стройными ножками, из «Форда» выпрыгнула Галя,  кокетливо  ухватившись  за  руку толстяка. На ее обнаженные плечи было наброшено  манто из дорогостоящего  меха. Этот мех переливался всеми цветами радуги. Мойше не видел лицо Гали. Она стояла  к  нему  спиной. Но он слышал ее знакомый, влекущий смех. Мойше мог только   созерцать  похабную  улыбку на лоснящемся  лице  толстяка.
Мойше не знал, сколько  времени продолжалась его шоковое  состояние. Он просто не мог понять, что  происходит. Ни одна ясная мысль не приходила  ему  в  голову: « Что это,  сон, бред, галлюцинация?»  Только, когда веселая парочка окончила шоппиинг,  и  Галя  в  сияющем манто и толстяк с  двумя  коробками покупок  в  руках исчезли  в  лакированном «Форда», Мойше начал понимать  смысл происшедшего события.

Первым чувством была обиды: « Я  вытащил её из грязи!  Она меня  предала!»  Потом обиды сменилось на гнев: « Продажная  тварь, проститутка!  Ее убить мало!» Гнев бурлил в нем, как вода в кипящем  чайнике. Он шел домой и не видел перед собой  дороги.   Он открыл   дверь в квартиру, и сразу увидел Таню. Она лежала одетая  на диване. Учебники валялись рядом с ней на полу. Ребенок крепко  спал.  Ямочки на её  разовых   щеках были  точно такими,  как  у  Гали. Ненависть к  ребенку неожиданно появилась в его душе, но  когда Таня  начала  ворочаться во сне, вероятно от холода,  он укрыл ее одеялом.               

Мойше  бросил  на  пол куртку и, не снимая туфли, упал в кровать. Перед его глазами,  как на экране телевизора, мелькали картина; смеющаяся Галя и улыбающаяся жирная морда толстяка, затем эту картину сменила другая, плачущая Галя около бетонного столба на заводе у Гутмана.  От этих ведений подушка  была мокрая от его слез. Сколько времени продолжалось это бредовое  состояние, он не помнил, потому что  впал в  забытье.

«Что случилось? Что за свинство? Почему ты в грязной одежде лежишь в чистой  постели? Ты  пьян?» -  Громкий голос Гали и яркий  электрический  свет  заставил Мойшу поднять голову.  Галя увидела  выражение его лица и залитые слезами щеки и поняла все.  Она  медленно села  в кресло, стоящее у  кровати и проговорила почти шепотом: « Значит, ты знаешь».Несколько мгновений они, молча, смотрели в  глаза  друг другу, затем Мойше взорвался душераздирающими криками: «Как ты  могла? Я спас тебя от нищеты и голода!» Бешенство опять душило Мойше. Он вскочил с кровати, а Галя продолжала сидеть в кресле, как будто его вопли её не касались. Это показное равнодушие возбудило Мойше еще больше. Ему показалось, что он может броситься сейчас на Галю бить ее до крови. Галя почувствовала  опасность. Она  вскочила с кресла и отошла  в дальний угол комнаты. Оттуда он услышал ее слова: « Брось беситься! Лицемер! Ты  же  прекрасно понимаешь, то если не сегодня, то завтра  это должно было случиться!» Она говорила спокойно и четко. Ее слова ударили Мойше прямо в сердце. Они выпустили из него, как из лопнувшего шара, весь запал бешенства.

Вдруг с ним случилось то, чего никогда не было. Ноги задрожали и стали, как ватными. Он упал на кровать, обхватил голову руками, и  громко  зарыдал. Нервные судороги сотрясали его тело. Тело быстро теряло чувствительность. Мертвящий холод  парализовал конечности. Изо рта вырывался только бессвязные слова. Неожиданно Галя наклонилась к нему и обняла его. На секунду он увидел её широко раскрытые  прекрасные глаза,  полные  слез. Потом наступила темнота, а Галя продолжала говорить: «  Любимый!      Ты  знаешь! Я любила тебя,  и сейчас  люблю!   Я очень благодарна тебе за все, но  я не хочу, чтоб я и моя дочь жили в нищете и бедности ….». Однако Мойше уже не слышал этих слов. У него случился обширный инфаркт.

Израиль, Кирият-Ям  февраль 2011года. E-mail – mihailrozenbaum@mail.ru