Обошлось

      По профессии я зоолог. Это чудаки такие, которые месяцами шарашатся по буеракам, где нормальные люди выжить не могут, спят в драных палатках, носят выгоревшие штормовки, греются у костров и делают записи в замызганных блокнотах, положенных на коленку. Специализация у меня очень узкая. По окончании биологического факультета я четыре месяца постигал основы эпизоотологии* и природной очаговости особо опасных заболеваний, в том числе и чумы. Нет – нет, не той чумы, от которой сдохла ваша курица на даче. Есть другая, от которой, если я, будучи на начальной стадии болезни чихну в переполненном троллейбусе,  через пару недель половину пассажиров этого троллейбуса будут хоронить в запаянных цинковых гробах, засыпанных хлорной известью. Что будет с другой половиной? Возможно, их вылечат. А возможно похоронят немного позже. Страшно? Вот то-то! Сам боюсь ...
            Возраст? Врать не буду - живых птеродактилей в небе Родины я не застал и за мамонтами на «газике» по тундре не гонялся, но гоняться по Бетпак-Дале за сайгаками доводилось. А сайгаки, как всем известно, современники мамонтов. С точки зрения специалистов, пришедших в нашу систему год – два назад, моё поколение  уже тоже  пора переводить в разряд ископаемых. Надеюсь, вам теперь понятно, что я далеко не молод. Есть, что вспомнить. Вот я и вспоминаю…
            Летом 1980 года (новой эры!) работал я в одном из райских уголков планеты – ущелье Кокпак, находящемся в самом сердце Тянь-Шаня. Почему райский? Потому, что находится в пограничной зоне и доступ туда цивилизованным туристам, склонным загаживать дикую природу перекрывался блокпостами и пограничными нарядами. А красота вокруг была сказочная. Вековые тяньшаньские ели, альпийские луга с цветущими эдельвейсами, кристально чистые ледниковые речки… Если не ленивый – поднимись перед закатом на лошади на перевал и не сможешь оторвать глаз от освещённого заходящим солнцем, кроваво красного пика Хан – Тенгри**.
Ну, это всё лирика… Пора переходить к сути.
            Объектом нашего внимания были серые сурки – основные носители чумы в этом горном районе. Руководимые мной и техником Толяном Серик, Берик, Ербол, Марат, Витька и ещё пара – тройка джигитов, имена которых я забыл, с утра грузили на лошадей капканы и отправлялись добывать материал для исследования на наличие чумного микроба. К вечеру добытых грызунов на машине отправляли в лабораторию, находящуюся в живописном урочище Койши, на берегу  светлого и звонкого ручейка. Дальше ими занималась лабораторная группа. 
            Так проходили наши будни, но помимо будней случались и праздники, главным из которых был День Медицинского работника, приходящийся на третье воскресенье июня. Готовились к нему основательно. Доктор Жора и лаборант Мишаня помотались по ущелью на докторском, древнем, но мощном мотоцикле ИЖ-49 и подстрелили пару зайцев.  Приехавший с проверкой заведующий баклабораторией  станции, Ханат, побродил по окрестным склонам и завалил молодого самца косули. Он потом весь день ходил гоголем и повторял: «Не, вы поняли? Ко мне на расстояние выстрела ничё подпускать нельзя!». Посетившие нас консультанты из противочумного института привезли с собой свежие овощи и фрукты. Стол был царским! Но главным его украшением  был сурок. Тем, кто не знает, поясню, что серый сурок зверь довольно крупный. В длину он  может достигать 65 сантиметров и весить до 12 килограммов.Традиционно ко дню медика техник лично отлавливал крупного сурка, разделывал его, соблюдая все требования режима работы с заразным материалом, органы отдавал лаборанту для посева на питательную среду, а тушку помещал в автоклав. После обработки в автоклаве ей занимались повара. Тушёная сурчатина с картошечкой – блюдо не только экзотическое, но и довольно приятное на вкус, а уж под водочку …
            Праздник был, как праздник. Попили, поели, попели под гитару песни из репертуара Визбора и Высоцкого, поругались с егерем Вовкой, приглашённым на торжество. До мордобоя дело не дошло. Вовка, хоть и был под хорошим градусом, сообразил, что нас больше и мы сильнее, и дёрнул в одних белых шерстяных носках через речку, через перевал, к себе в Малый Кокпак. Сапоги мы ему завезли через пару дней.
            А потом праздник кончился, и пришла суровая действительность. Почему суровая? А потому, что дней через пять позвал меня доктор Жора в лабораторию, усадил за стол с микроскопом, поместил под объектив чашку Петри и предложил заглянуть в окуляры. Я заглянул и увидел на питательной среде характерные колонии чумного микроба. Ну, и что? Я и раньше их видел не единожды.
- А то, - пояснил мне Жора, - что чума эта проросла от нашего, с аппетитом съеденного на день медработника сурка.
 «Вот такая получилась загогулина»,-  как выразился когда-то первый президент Российской Федерации.
- Ну, и что будем делать?
- Ждать, - сказал Жора.
- А если кто-нибудь заболеет?
- Сядем наверное. А может быть просто уволят.
- Ну, наливай!
Жора зачерпнул из заветной фляги, разбавил дистиллированной водой и разлил по химическим стаканам. Что нам оставалось делать? Мы ждали. Ждали целую неделю, в течение которой проходит инкубационный период. Обошлось …

*Эпизоотология – наука, изучающая массовые заболевания животных.
**Пик Хан-Тенгри – одна из высочайших вершин центрального Тянь-Шаня (7010 метров над у.м.).

12.05.2014.