Истории мыса Тык - 2

НАТАШКА


           В шахтерском краю, парни взяли моду третировать девчонок. Требования любви и ласки зачастую сопровождались чувствительной оплеухой. А то и грабежом. Но это было давно и… не в нашем районе. Не учли они одного: местные Артемиды хоть и были физически слабее, духом боевым обделены не были. Да и то сказать, они происходили от донских казаков и донбасских шахтеров, людей, которых можно обвинить в чем угодно, только не в робости.
Недостаток физической силы шахтерские подруги восполняли занятиями в секциях каратэ и других боевых искусств. И если какой подруге наносилась обида, группа амазонок отлавливала виновного, и ему потом небо с овчинку казалось.
Наталья была этого же поля ягода. Мало того, что она была от природы рослой, сильной и красивой девушкой, так еще обладала каким-то очень темным поясом каратэ. Выйдя замуж за Славика Яропольцева, лейтенанта морской авиации, она безропотно кочевала с ним во всех его бесчисленных переездах. Когда, уже капитана, Яропольцева назначили начальником штаба полигона, Наталья, выполняя свой супружеский долг, поехала с ним. Или, так будет правильней,  поехала с ним, чтобы выполнять свой супружеский долг.
Ясным январским утром она, красиво и модно одевшись, вышла на единственную в Виахту улицу. Золотое солнце пыталось затмить морозную синь хрустального неба. Мохнатые сахалинские лиственницы зубчатым забором оконтуривали территорию поселка. Воздух, чистейший сахалинский воздух вливался ощутимой струей и бодрил, как «Швепс» с ромом. Все было прекрасно.
Дорогу Наталье перегородили две фигуры в болоньевых куртках и резиновых сапогах.
– Эй, девка! Дай пятерку на черпак.
Это были два ороча, пастухи-тысячники. Народец они были мелковатый, простодушный и  мирный. Просьба прозвучала грубовато из-за языкового барьера. Если им денег не дать, они бы мирно ушли в другое место искать недостающие для приобретения водки средства.
Другое дело Наталья. Услышь она подобные притязания в родном Донбассе, это означало бы, что ее тут же побьют и ограбят. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, она бросила в сугроб сумку и со знанием  дела принялась портить внешность и здоровье неудачливых просителей. Стоящий ближе к ней во всей полноте ощутил, что означает «перенос маникюра на лицо». Восемь длинных, ото лба до подбородка, глубоких красных полос мгновенно превратили его в индейца с боевой раскраской. Кровь залила и без того неширокие глаза новоявленного ирокеза, мешая ему адекватно воспринимать окружающую действительность. Второй оленевод почти в ту же секунду получил острым носком женского сапожка 43-го размера удар между ног такой силы и точности, что лишился голоса. Только выпученные глаза показывали, что удар достиг цели.
Обездвижив противника, Наталья продолжила процесс нанесения увечий. При этом знания и опыт, полученные на секции каратэ, она применила с таким расчетом, чтобы болевые ощущения, испытываемые пастухами, стали наиболее ярким впечатлением их жизни и продлились как можно дольше. Побоище продолжалось не более минуты, но с тех пор ни один представитель народов севера не выходил днем на улицу не убедившись, что «Наташка магазин уже ходил».




 УДАЧНАЯ РЫБАЛКА


Прилетел как-то на полигон вертолет Ми-6. Меня привез. Из снабжения кое-чего. Как раз в пятницу. Полетам отбой. Вертолет зачехлили. Экипаж – 6 человек и я – в гостинице разместились. Я – на месяц, вертолетчики – до понедельника.
Командир экипажа и я с литром спирта к Губернатору пошли. Уважение оказывать. Он Паше команду дал: ужин спроворить.
На камбузе свежую горбушу пожарили. Отдельно – требуху и молоки. Язык проглотишь. Грамм по сто пропустили. Матвей Иванович командиру говорит:
– Сейчас спать завалитесь или спирта натрескаетесь. Ни пользы, ни прибыли. Поезжайте на рыбалку. Сейчас горбуша прет – валом.
– Так ведь нерест, Матвей Иванович. Рыбнадзор поймает – мало не покажется!
– Это верно! 100 рэ за штуку. Отдельно за икру и за орудия лова. Вы же с неводом поедете?
– Ага! Поедем! Как же! А с нас потом штаны спустят.
– Не спустят. Вы на территории полигона ловить будете. А на территорию полигона вход посторонним – строго Вэ!
– А где границы полигона?
– Где я скажу – там и территория. Инструкция полетов на полигоне – секретная. Я не стану ее всякому рыбнадзору показывать. Так что поезжайте. Не пожалеете.
Меня долго уговаривать не надо было. Выпросил у Паши резиновые сапоги 47 размера. Впрыгнул в них с разбега и на машину. Дал нам Матвей Иванович вездеход – Зил-157. На него погрузили 4 весельный ялик, в ялик невод положили – метров 150 длиной. Расселись по бортам и поехали.
Ехали минут тридцать. Темнеть стало. Приехали на речку. Уанди называется. И кто ее только речкой назвал. Полтора метра шириной и глубины соответствующей.
– И это река? – спросил я у прапорщика Володина.
– Река, – ответил он. – Только сейчас отлив. А так, в прилив, и до 20 метров будет. И глубина метра три.
– Это другое дело. А когда прилив начнется?
– К утру поближе.
– А что же мы сейчас приперлись?
– Еще неизвестно, будет сегодня ход или нет. А сейчас…. Вот смотри.
Он включил довольно сильный фонарик и стал водить им над водой. То тут, то там засверкали отраженным светом яркие точки, которые тут же бросились врассыпную. Возле некоторых из них заплескала вода. Сергей Володин кинулся к такому бурунчику и ударил по воде ногой. На берег вылетела серебристая рыбина. Осталось только подхватить ее и сунуть в мешок. 
Часа два мы занимались рыбным футболом и таскали маленький бредешок. Собрали на берегу мешка два горбуши. Но и рыба скоро смекнула, что лучше на дно залечь – урону меньше. Самый опытный из нас, штурман вертолета, спасаясь от тумана, шапку-треух надел. Одно ухо в сторону торчало. Это придавало ему вид бывалого браконьера. Он всем и распоряжался. Видя, что рыба исчезла, предложил собираться домой. Ну, домой так домой.
Пока они остатки закуски-выпивки собирали, я к устью спустился. Рассвет брезжить стал. Небо посерело, воду стало видно. Солнце за спиной из-за Сахалина вот-вот выйдет. Гляжу в воду, а там, где речка с проливом сливается, дно черное. Я к нашим рыбакам.
– Рыба, – говорю, – в устье стоит. Слышит, как мы тут злодействуем, и не поднимается в реку. Боится.
Опытный наш пошел, глянул:
– Нет, это камни такие, черные.
Я свое гну:
 – Спускаем ялик на воду и неводом от реки в море прогребем. Потом назад.
Еле уговорил. Спустили ял. Трое в него сели и рыбу от реки отсекли. Сделали полукруг на веслах и второй конец сети на берег выбросили. Тянем. Ничего. Опытный,  в треухе своем, смеется и на меня пальцем показывает. Но тут невод смыкаться стал и к берегу подтягивается. Вода в нем закипела.
Столько рыбы не то что я, а и опытный наш в жизни не видели. Ял в машину забросили, его корма на метр из кузова выглядывала. Стали рыбу в ял кидать, по самые борта набросали. Сверху неводом прикрыли. Только штурманец в треухе носится, сам бледный и приговаривает:
            – Посодют нас! Ох, как Бог свят, посодют…
       Пошел я руки от чешуи рыбной отмыть. Зашел в воду, что через край в сапоги потекла. А вода-то теплой показалась. Тихо. Нигде волна не плеснет. Волны – как мармелад без сахара. Недалеко от берега три скалы в воде. Три местных брата. И мимо сапог моих косяк рыбный в речку струится. Глянул повыше – а там одни спины черные из воды торчат.
Как на полигон приехали, полдня рыбу разделывали и солили. Икру на марле откатывали и в банки складывали. Нехило вышло. По бочке рыбы на участника и по две трехлитровые банки икры на брата, включая Губернатора и Пашу.
Командир вертолета рядом ошивался. Пользы от него никакой не было – подпил мужик прилично. Мы его поспать отправили. У него день рождения, оказывается, случился. Но это уже другая история.      

 

 У МЕНЯ РЕЖИМ


После удачной рыбалки Матвей Иванович, Губернатор Северного Сахалина, приказал Паше баньку истопить. В те времена ни один даже самый мелкий начальник без баньки и начальником не считался. И у Губернатора банька была. Особенная. Зимой ноги к полу примерзали (забыл завалинкой обнести), а на полкЕ уши в трубочку скручивались от жара. Зато если на снег в 30 градусный мороз выскочишь, да в сугроб завалишься – красота! Пока в баньку бежишь, пласт снега по спине ползет и ниже поясницы ледяной хвост намерзает. Перед тем, как на полок нырять, с треском хвост обламывали. В общем, такой контраст получался – надолго запомнишь.
У командира вертолета день рождения был. Решили его в бане отметить. Техник и механик во главе с опытным штурманом в поселок были отряжены – за выпивкой и деликатесами. Паша стол накрыл. Фирменное блюдо: противень жареной картошки с калужатами*. Жареные горбуша, молоки, сердечки, печеночки. Матвей Иванович банку тушенки говяжьей приказал открыть.
Группа обеспечения спиртным по указаниям штурмана закупила две бутылки водки, бутылку коньяка, бутылку вина крепленого и бутылку шампанского. Это на восемь-то человек!? Включая меня и Губернатора. Глянул Матвей Иванович на это изобилие и опечалился. Да и Паша тут же крутится, как не налить?
Попарились, завернулись по-барски в серые простыни и за стол, командира чествовать. Опытный штурман возле шампанского пристроился. Он вроде непьющий, ему и хватило. А остальным по три стопки досталось. А закуси – море. Все рыбное, все вкусное и много.
Видит Матвей Иванович, что наливать вроде как перестали. Для верности во все тумбочки заглянул. Вздохнул и говорит:
– Ну, вы молодежь, гуляйте, ешьте, ПЕЙТЕ. А у меня режим, пора!
С тем в «Уазик» сел и домой поехал.
Посидели мы, покурили и давай к Паше приставать.
– Паша! Как бы нам спиртиком разжиться? Мы же знаем, у Матвея в кабинете есть.
– Да не знаю я где.
– Ладно тебе. Не знает он! Ты кабинет открой, мы найдем. По соточке еще плеснем и на место поставим. Он и не увидит.
–  Ага, не увидит. Он и метку поставить может.
Пока экипаж с Пашей препирался, я брюки надел и к дежурному по части пошел. Оттуда Губернатору домой позвонил и суть просьбы экипажа ему изложил, напирая на то, что завтра водкой отдадим.
– Знаю я вас. Отдадут они! Ладно, Пашу позови.
Когда Паша пришел, он долго ему объяснял, где и что. Но Паша, очевидно, проявил редкостную бестолковость, и пришлось Губернатору лично прибыть, чтобы спирту нам выдать. Жена, конечно, ни в какую. Знает, чем такие выдачи кончаются. Так ему даже прикрикнуть на нее пришлось.
А когда приехал, вот тут-то все и началось.
Часа через три мы, кто на ногах стоял, грузили бесчувственное тело Губернатора в «Уазик», а Паша, стараясь сидеть ровно, на первой скорости повез его домой