Фамагуста 14 89

  Конкурсный рассказ с    "Фантасты.Ру"               


     Гадина Тьма!
     Тихо, подло, подкралась, пред отуманенным взором предстала во всём великолепии обворожительной видимости.  Гадина!
     Человек слаб. Он  не в силах противостоять такому притяжению.
     Ночь. Морской бриз. Сегодня ветер толкает из Африки, сухой, но пока -  по-апрельски, не обжигающий зной. Вкус оливок на устах. Умасленная шелковистоcть кожи. Морская соль сделала волосы жёсткими, непокорными. И от этого, податливая смиренность разоблачённого тела, ещё более распаляет похоть.
     Тьма, броском кобры, молниеносно вошла в сердце.
     Мауро  вздрогнул и открыл глаза: « Диабало! Уснул!»
     Рука привычно легла на рукоять меча. Сдвинул  полу плаща за спину. Тихо клацнули доспехи.
     Еле ощутимый муар черноты скользнул по лицу. Первая мысль -  ветер! Но нет!
Тёмное Нечто шаркнуло по щеке, точно жёсткая конская щеть. По всему телу холодящей волной прокатилась судорожная дрожь.
     Он вгляделся во тьму. Стрекот цикад, размеренный шум накатывающих волн -  всё разом   исчезло. Ватная тишина поглотила звучащий мир.  Остались  тусклые звёзды на пыльном небосводе, да  сухое  дыханье африканских песков - опять завтра всё будет покрыто рыжей суспензией.
     И барабанные толчки сердца – не звук, нет, -  сотрясание грудной клетки: «Б-ба-бэмс, б-ба-бэмс, б-ба-бэмс!»
     Он резко оттолкнулся от стены и твёрдо встал на ноги.
     Вот! Ещё! Краем глаза заметил Тень. Почувствовал першение в горле, и ощутил, как волосы на руках встают дыбом. Почему только на руках?



    Порталы, по которым  праотцы пришли на Землю, конечно же,  не сохранились. Это были обычные кабины  фулл-транспортировки. И те, кто вышвыривал поселенцев на нашу планету, позаботились, чтобы изъять устойчивый пластик, могущий в дальнейшем  что-то объяснить потомкам депортированных.
     Но места, где находились кабины -  энергетически активные точки ландшафта – несут отметины  этих событий. Из поколения в поколения люди, расселившиеся по Земле, приходят к ним, ощущая смутное беспокойство. Приводят своих детей. С особенным вниманием, вслушиваются в слова стариков, произносимые здесь.
     Чтобы места эти не затерялись  в веках, люди их всегда стремились обозначать,– только каменные знаки дошли до наших времён -  Белозёрские мегалиты, Стоунхендж, Лысая Гора и сотни подобных.
    И если вы сомневаетесь, что толчком для эпохи «воцарения» гомосапиенса на Земле были именно эти порталы – вы таки ошибаетесь. Весь человеческий мусор Галактики сбрасывали на планеты, подобные Земле. Случалось, войны и болезни прекращали существование цивилизаций, которые избавлялись таким образом от своего балласта, а потомки этого балласта продолжали благополучно существовать на затрапезных планетках галактических окраин.
     В надежде на что эти потомки  ставили дыбом огромные валуны, водружали их друг на друга? Чтобы  потомки потомков наделили эти метки магической силой и населили  богами своих душ? Вряд ли  этого ради.
     А места эти и спустя века были так притягательны, что  если случалась война, и приходили другие люди, то, изгоняя врагов они, на этих же местах воспевали свои чаяния,  возводили  храмы и приносили жертвы, подспудно ощущая действие необъяснимой силы.
     О, эта смешная штука – история!
     Время от времени, ненавязчиво подкрепляя суеверия и легенды, через эти точки извне появлялись разные типы. Учёные, авантюристы, фанатики, оставляя в душах, теперь уже аборигенов, неизгладимые следы. Некоторые приносили лекарства и знания, а иные – орудия и оружие. Не думаете же вы, что среди наших внеземных братьев  нет  идиотов и подлецов!
     К слову сказать – и сейчас – нет-нет, да и прорвётся какая-нибудь отчаянная головушка «оттуда» в наш обособленный земной мирок. С каким желанием? С какой целью? Да кто ж её знает?



     Сайпрус! Благодатный остров Средиземноморья! Испокон веков человек обживал эти пространства. В бесконечных войнах и коротких передышках созидания воспевая его красоту в камне, в стихах, в кровопролитных битвах. Да, да – в битвах тоже можно воспевать – это гадко, мерзко, но, одновременно отчаянно благородно и жертвенно.
     Вот почему столько крепостей и неприступных замков  на крохотном клочке земли. Вот отчего столь многочисленны крепостные  гарнизоны. День и ночь несут свою службу солдаты и их капитаны. До рези в глазах всматриваясь в знойное испарение  морских далей и трескучую  мглу душных ночей. Это летом. А зимой – стылые ветра дубят их кожу просоленным ветром, а пресные потоки ледяной воды из низких туч, смывают краски с лиц их возлюбленных. За этот клочок земли никто не пожалеет отдать свою жизнь. Он сам есть жизнь! Нет Сайпруса, нет жизни!


               
     Рыцарь Венецианского Патрициата, капитан артиллерии Мауро стоял на Башне и отчаянно тряс головой. Наваждение! Что за  бред!? Дался ему этот остров! И он – на Башне! Какого чёрта?!
     Как,  проверяя посты северного периметра, он  оказался на Высокой Башне?! На самой мощной из четырёх, что  по углам  крепостных стен  образуют правильный квадрат.
     Нет, думать надо так:" Венеция! Дорогая сердцу Венеция…"
     Дорогая? Сердцу чьему?
     Тихий ужас подступил к горлу. Что за тёмная дрянь коснулась его разума?
     С привычной цепкостью взгляд отмечал детали. Как прежде стояли орудия, ощерив жерла на морские просторы. Как положено, лежали каменные ядра. Флаг республики – белый крылатый лев - развевался над головой. И лишь в металлической сетке,  вместо огня,  тлеющие угли лениво оживали от прикосновений   тёплого «африканца». И ни одной живой души! Где, как минимум, три единицы боевого расчёта и часовой?
     И вновь  еле ощутимый муар скользнул по лицу Мауро. Теперь - уже по спине -  прокатился цепенящий холодок.
     Стоп! Сразу не заметил. Это ещё что?!
     Боевые мечи, в беспорядке валялись под ногами. Пересчитал  - четыре, без ножен, с  иззубренными лезвиями…
     И поверх них, словно песчаная пыль, ворожащим  вихрем  перемещалось Нечто, посверкивая зловещими синими искрами.
     Он не знал, но такое же Нечто сладострастно тёрлось о дублёную кожу его сапог.
     Но самое неприятное, разрастаясь,  возникало позади капитана, холодя открытую полоску шеи. Наверное, был смысл в том, что совсем недавно он буквально влипал спиной в стену. А сейчас…

               
               
***
      Дети, галдя,  носились по, залитым солнечным светом, стенам древней крепости. До полудня ещё далеко и, конечно, не летний зной – весна всё-таки! Но Марьяна изнывала от жары. Она согласилась на  поездку по просьбе учительницы сына, хотя самочувствие было  неважное. Корила себя за глупость и легкомыслие – ну зачем поехала со всеми на школьном автобусе? Сейчас бы плюнула на всё и отсиделась в своей машине, как это делают более благоразумные родители.
     Марьяна, навернув на голову пёстрый платок, безрезультатно искала спасительную тень. Маленькая бутылочка минералки быстро пустела. Морской ветерок не приносил облегчения. Женщина плотнее укутала белые плечи шёлковым палантином, пренебрегая загаром.
               
     Загар – идефикс туристов. Марьяна с сыном уже третий год на Кипре. И дальше планирует продолжать эту размеренную жизнь, обеспеченную «добрым другом».
     Ну и что, что не женаты? Михалис внимателен. Ни саму Марьяну , ни сына не обижает. Марьяна уверена – случись с нею что – Михалис её мальчика не бросит на произвол Судьбы. Дом хороший для них. Бассейн и зелёный газон. До моря  - рукой подать. Шикарный джип в полном её распоряжении – хочешь – за покупками поезжай, хочешь по окрестностям катайся, достопримечательности изучай.
     Этих достопримечательностей на Кипре видимо невидимо. Вот теперь ещё въезд на турецкую сторону открыли. Михалис категоричен – к туркам ни ногой! Греки-киприоты очень большой зуб на турков имеют. Но Марьяна с сыном могут ехать – пожалуйста! Сын же не киприот, он Марьянин. Вот если б от  Михалиса родила…
               
     Из небольшой дыры в полу среди руин - то ли казарм, то ли других жилых помещений крепости, потянуло прохладой. Марьяна, не раздумывая,  опустила ногу на ступеньку. Лёгкая, чёрная пыль взметнулась под сандалией. Женщина не обратила на это никакого внимания.
     Оглянулась. Пока дети добегут до следующей башни, пока вернутся – там не было спуска со стены, - она подождёт внизу. Она их непременно услышит. Взгляд упал на гигантского геккона, застывшего на солнцепёке. Отбрасывая  яркую тень на узорном обломке древнего камня, ящер бесстрастно взирал на женщину. Ему было всё едино – красивая, некрасивая…
     В горле запершило. Не мелкие мушки, а лёгкая, непонятная взвесь  болталась в воздухе. Спускаясь по стёртым ступеням ниже и ниже, Марьяна ощутила слабое раздражение, от мысли, что - шёл бы он лесом, этот её дорогой Михалис: «Грудь ему, видите ли, большую подавай! Чем марьянина-то  грудь нехороша? Так нет! На тебе деньги, лети в свой Днепропетровск - там дешевле, да и врачи получше местных, делай операцию!».
     Слетала. Сделала. Маму заодно навестила. Ну, может, поторопилась вернуться, может, не стоило ехать на эту экскурсию,  может ещё что – но пока ей новая большая грудь доставляет лишь неприятности…
     Женщина спустилась на один этаж. Толстые, неряшливые  птенцы диких  голубей, переваливаясь с боку на бок, заковыляли от неё прочь. Весь пол покрывал птичий помёт, слегка разметённый посредине залы нерадивой метлой. Но не поэтому она решилась спускаться ниже. Нет.
     Что-то изменилось. Мысли о дурацкой операции словно сгустились в мозгу и ноги сами понесли Марьяну к следующему лестничному проёму. Наконец, она заметила эту непонятную чёрную пыль, стелющуюся по полу. Пыль вспыхивала и переливалась  многоцветными блёстками в лучах света, проникающих через узкие окна. "Всё-таки  перегрелась, дрянь всякая мерещится…» -  Марьяна осторожно потёрла веки, стараясь не испортить макияж.  И в необъяснимом  оцепенении продолжила спускаться. Сознание сконцентрировалось на прохладной темноте. Темнота хищными рывками  погрузила тело Марьяны в себя  - по колени, по пояс, по грудь. Женщина поздно почувствовала опасность. Она рванулась, попыталась задержаться на ступеньке. Что-то  легонько подтолкнуло её в спину. Она инстинктивно вскинула руки, словно собиралась взлететь и …поплыла…

                               
***
     - Кто здесь!? – Должен бы воскликнуть Капитан.
     Должен был.
      - Кх…Кх… – точно кашель выпало из его сухих уст.
     Он отточенным движением выхватил из ножен меч, резко оборачиваясь. Манёвр, не раз  спасавший ему  жизнь. Но, что сейчас спасёт здравый ум?
     Бесформенная Тень колыхалась перед его взором.
     Словно бычий пузырь раздувался в груди!
     Солдат ты или генерал, меч у тебя в руке или пика, юн ли, стар, умудрён иль дурак  - руби, коли, наноси, нападай  – и быстрее, если хочешь выжить. У солдата и генерала это в крови.
     Отточенный клинок рассёк воздух. Ещё, ещё! Да, смешно выглядел капитан, героически молотящий пустоту.
     А буквально пять минут назад он словно пьяный, поднялся по лестнице, невидящим  взглядом окинул пространство, опёрся спиной на стену и уснул! Быть такого не может!
     Возмущение вернуло рассудок на место. «Остановись!» - приказ себе Капитан.
Пелена безумия отступила. И с ней зримо отдалилась, посверкивая алчными вспышками,  муаровая тень. Но капитан не успел насладиться победой, Тень вдруг с ужасающей стремительностью ринулась к  нему, извиваясь лохмотьями, сконцентрировалась перед его взором,  непроницаемой мглой взглянула оценивающе  и вонзилась в сердце. Точь в точь, как во сне. Гадина Тьма!
     …Но во сне это была женщина. Нагая, светловолосая  и прекрасная. В Капитана же вошла мерзкая тварь. Чёрная, худая,  холодная, как лоб январского покойника. Лёд взял в тиски сердце Мауро и, яро истаивая, пролился вниз по телу – к желудку, по внутренностям, скукоживая гениталии и лишая сил колени.
     Капитан Мауро выронил меч и мешком рухнул навзничь. Громко бряцнули доспехи.


***
     Марьяна положила обе руки на свою горячую грудь. Болезненный жар разливался в необъятных формах, заставляя осознать почти чувственное возбуждение. Она вдруг представила и увидела со стороны  - себя, полностью нагой, с пышной шевелюрой волос, напитанных солью и солнцем - по дороге сюда, они купались в море. Невольно залюбовалась. Ей нравилось всё – и подтянутый живот, и бёдра - широкие, упругие, и щиколотки – узкие, как у лани. Даже груди эти нравились, будь они неладны! И вовсе не Михалиса  узрела  она рядом с собой. И уж, конечно, не Виталика, отца своего единственного ребёнка. Привиделся ей крепкокостный, широкошеий мужик в латах, со скулами, обшарпанными ветром и глазами-маслинами под сенью пышных ресниц.
     Но  видение растворилось в кромешной тьме, а Марьяна  ощутила тяжесть. Словно к каждой руке и ноге привесили гири по двадцать кило! Тело повиновалось с большим трудом. Разум лихорадочно подыскивал объяснение – отравилась едой? Водой? Надышалась каких-то испарений?
     И, в завершение этих метаний, пронзила вспышка животного страха: «Где сын?!», причинила боль  - и  поглотилась липкой мглой.
     Цепенящая апатия навалилась на сердце. Глаза не видели ничего кроме тьмы. Марьяна висела в густом воздухе, словно китиха, спящая в океане. И тут почувствовала, как тяжёлые её конечности стали растягиваться,  раздаваться, удлиняться сверх меры. Апатия начала замещаться  ужасом. С каждым толчком крови, вышвырнутой из сердца, в мозг как яд вливалась порция страха. Огромная грудь лихорадочно вздымалась.
     Странная мысль возникла в сознании: « Они специально заманили меня сюда!» 
Кто – ОНИ? Почему? Не имело значения. Ключевое слово – специально.  Нарочно. Целенаправленно. Именно её. А  вот  именно сейчас станет понятно – зачем?
     Ноги и руки продолжали удлиняться,  извиваясь как пожарные шланги и, по мере отдаления, растворялись  во тьме. Но никаким пониманием и не пахло!
     И тут ещё Марьяна почувствовала, как части  её лица – кожа и мышцы, словно куски слоёного торта, мягко отделяются от костей черепа и тоже отлетают во тьму во все стороны, вслед конечностям. И откуда только руки взялись?! Марьяна  начала лихорадочно хватать разлетающиеся куски, тщетно  пытаясь прилепить их обратно. Ужас перед собственным бессилием сковал  внутренности и вдруг прорвался наружу ошеломляющим пониманием: «Сволочи! – негодовала она, - ОНИ хотят, чтобы я делала ещё и пластику лица! Ещё операция!? Сговорились с Михалисом! На тебе деньги!»
Она -  как взорвавшаяся звезда во тьме…
     Гадина Тьма!


***
     - Солдат?!
- Мой Капитан!
     Мауро приподнялся на локтях. Лицо солдата, склонившегося над ним, неуловимо менялось. Он узнавал эти сменяющиеся лица. Но неправдоподобность ситуации заставляла рассудок бунтовать.
- Кто-нибудь один… - попросил он, безо всякой надежды на понимание.
- Капитан? – Предупредительно склонился к нему солдат.
- Джорджио! – Узнал Мауро.


     Темнота перестала быть кромешной. Сквозь световой колодец попадало достаточно солнечных лучей, чтобы осмотреться и определиться. Марьяна приподнялась с пыльного пола. Анфилада подслеповатых помещений уходила в бесконечную даль. Из темноты за спиной, отсвечивая маслянистыми потёками, проступали бока  огромных бочек. Пахло чем-то резким, незнакомым. А где-то вдали, слышались мужские голоса. Напевный звук смутно узнаваемого языка.
     «Потеряла сознание. - Поняла Марьяна. – Впервые в жизни. Вот оно, оказывается, как бывает! Долго она здесь? Дети, наверное, уже добежали до следующей башни.…Надо выбираться…»
     Шёлковый палантин, скомканный, валялся рядом. Марьяна, стараясь не делать резких движений, дотянулась до него, приподнявшись на четвереньки. Прислушалась к своим ощущениям. И тут различила, что мужчины, где-то там, за третьим-четвёртым помещением каменных анфилад, разговаривают на совершенно  диком, но точно  итальянском! Университетские знания пригодились. Спасибо, родная кафедра филологии ДНУ! Марьяна, ощутив  прилив сил, встала, встряхнув палантин, накинула его на плечи  и, вполне владея собой, отправилась  на звук.
               

     - А потом это облако вошло в меня словно адское семя. И Фабрицио видел, как я грохнулся об пол…
- Да, - с готовностью  закивал Фабрицио, - упал, а тёмное облако потащило его  вниз по ступеням.
- А мы с Альфредо – подхватил долговязый солдат, имени которого Мауро не помнил, - видели, как всё то же самое случилось с Фабрицио. А затем дьявол пришёл и за нами.
- А утром я очнулся, - Джорджио ткнул долговязого в плечо, - все лежат. И капитан Мауро тоже.
               
      - Скузи! Простите! – гулким эхом разнеслось под каменными сводами.
     Рука Мауро скользнула к мечу. Но наткнулась на пустые ножны.
     Мужчины разом подскочили с мест и мгновенно образовали боевой порядок. Но мечей ни у кого не оказалось. Только короткие кинжалы повыхватывали и ощетинились, готовые к отражению чего угодно. Мауро с мимолётным удовлетворением отметил, что солдаты хорошо обучены.
- Здесь, что, кино снимают? – Марьяна во все глаза уставилась на главного.
Ну, конечно, главный – мускулистый крепыш с бычьей шеей! Она точно где-то  видела его!  ...В каком-то фильме, кажется! Этот…, как его?
- Масимус! Я узнала вас! – Марьяна, забыв свои недомогания, подпрыгнула как девочка и кинулась к группе.
- Скузи, сеньора! – Мауро предупредительно выставил руку. – Мы знакомы?
- Нет-нет! Что вы! – Марьяна, при ближайшем рассмотрении поняла свою ошибку: «Не гладиатор. Господи, ну как же его… ну… Точно! Аватар!»
 - Я вас знаю! – кокетливо воскликнула она.
- Венецианка? – Наморщил лоб Мауро.
«Хотя, – с таким диким акцентом,-  какая к псам собачим венецианка! Турчанка, скорее всего…»
- Нет. – Напуская загадочности, Марьяна закинула край палантина за спину, - Но прошлым летом мы с сыном целый месяц гостили  в Венеции. Жили на Сан-Марко, с видом на мост Риальто.
- Ваше имя, сеньора? – Мауро ошеломлённо разглядывал её пупок с золотой безделушкой пирсинга над шароварами, спущенными на бёдра.
«Для простой куртизанки слишком хороша!» - не преминул отметить он.
- Мария-Анна? – переспросил удивлённо.
«Нет, шлюхе двойное имя не полагается!» - и склонился в галантном поклоне:
-Капитан Мауро, рыцарь Патрициата, к вашим услугам, сеньора.
- Вау, как похоже! Браво, браво! – захлопала в ладоши Марьяна, вгоняя в  ступор пятерых мужчин.– Когда закончатся сьёмки? Я хотела бы показать вас сыну!


      Но наваждение не заканчивалось. Складывалось впечатление, что все они попали в заколдованное пространство. В какую бы сторону анфилад не отправились, пять мужчин и одна дама спустя какое-то время возвращались на прежнее место. Поворотов не было. Ни вправо, ни влево. Лестниц – ни вверх, ни в низ. Дверей не было. Мауро  четвёртый месяц служил в крепости. Думал, что уже неплохо знаком с замысловатым сооружением.  Ему казалось именно здесь – в нижнем ярусе укреплений должны находиться Морские ворота. Но нет! Ничего.
     Высокие световые колодцы оставались единственной надеждой быть услышанными. Кричали по-очереди. Кричали вместе. Особенно кричала женщина. Она выудила из своих широких турецких шальвар плоскую шкатулочку и пыталась кричать даже в неё. Сыном коробочку называла.  Мауро и солдаты предупредительно отводили взгляды. Рассудок турчанки был помутнён. Жаль. Такая красивая.
     Ближе к вечеру, когда вся компания обессилено расположилась на мотках морских канатов, Мауро почуял приближение чего-то. Прежде всего – это возникло внутри него самого. Словно какая-то новая жизнь заворочалась в его жилах. Тело покалывало и слегка зудело. В быстро сгущающихся сумерках, он заметил, что буквально все его спутники взволнованно задышали. Женщина, к её чести, вела себя достойно. Она только пересела поближе к капитану, заискивающе улыбнувшись ему.
     Впервые в жизни он поймал себя на мысли, что «жена, семья и дети» вовсе не так уж глупо на самом деле. Мауро вспомнил недавний сон с грудастой блондинкой, смутился и, желая скрыть мимолётное  замешательство, сконцентрировался на том,  что происходило внутри него самого. Кровь неравномерными толчками продвигалась по кровотокам. Сознание пульсировало – то прояснялось, то мутно заволакивалось тошнотворной слабостью.
     Марианна испытывала всё то же самое. Но ею владела иная мыль.  Смиряясь с неизбежностью затянувшегося кошмарного сновидения, она выстраивала свою роль. Чтобы выжить все средства хороши. Коли уж участники сна принимают её за некую - как он сказал, этот брутальный крепыш? – патрицианку -  она подыграет им.

     Женщина сдавленно вскрикнула. На полу, в еле различимой мгле, словно слоновья лужа быстро расплывалось чёрное пятно. У Мауро на мгновение возникла иллюзия перевёрнутого  неба, с приближающейся пыльной бурей и грозой. В глубине пятна  тут и там сновали  багровые всполохи.
     Истерический возглас кого-то из солдат, взорвал атмосферу:
- Оно здесь! Здесь!
     Чёрное пятно вздыбилось, отрываясь от пола, и легко взлетев к потолку, повисло над головами. Шкворча, как сало на сковороде, распространяя  серное зловоние,  в тёмных недрах муара рождались пурпурные капли некой расплавленной субстанции.  Достигая размеров голубиного яйца, они тяжело падали на пыльный пол и злобно шипели, остывая.  Никому не хотелось испытать на себе действие этих капель.
     Горстка людей пришла в движение. Как стадо баранов от сторожевой собаки, они перемещались угла в угол, но как только пытались прорваться в следующую комнату анфилады, Тьма зависала над проходом и адской капелью преграждала путь.
     Бесформенные мотки канатов несколько раз занимались огнём от упавших капель. Люди, закашливаясь, старательно тушили огоньки, непрестанно отступая от клубящейся массы. В какой-то момент все шесть человек сбились в кучу в центре комнаты. Казалось, Тьма добивалась  именно этого.  Облако тотчас образовало пустоту над их головами.  И медленно-медленно начало опускаться, беря всех в кольцо.
     Фабрицио, молодой солдат, не выдержал и, пригнувшись, попытался было проскочить под зловещим покрывалом. Его действие подстегнуло Тьму. И широкое кольцо обрушилось, впиваясь в  Фабрицио раскалёнными каплями. Остальные, оставшись в дырке своеобразного бублика, невольно пригнулись. И облегчённо выдохнули, осознав свою невредимость. Мауро, быстро обмотав руку плащом,  резко выдернул солдата из тёмного облака.
     Запахло палёной плотью. Незадачливый Фабрицио скорчился на полу.
- Смотрите! – воскликнул кто-то.
     Тьма, окружавшая их, продолжала меняться. Адские пунцовые капли, вдруг прекратили падение. Они зависли в теле Тьмы и приобрели неприятное ядовито-фиолетовое свечение. Что-то среднее между свистом и шипением издавали эти остекленевшие комки.
- Что это значит? – Шёпотом возмутился Альфредо.
     Ответа не последовало. Да и  откуда было  взяться?
- Что это значит!? – истерично вскричал Альфредо, и гулкое эхо подземелья усилило его отчаяние.
     Создалось впечатление, что Тёмное Нечто заинтересовалось  этим криком. Вдруг фиолетовые стекляшки  разом просыпались на пол. А Тьма, качнулась всей массой, как неповоротливый жирдяй, волнуясь складками сального живота и, свирепее прежнего,  ринулась на людей.
     Вопли ужаса поперхнулись, но не пропали. Мауро изо всех сил  старался не поддаться панике - никто лучше него не знал, что паника – кратчайший путь к гибели. Он вздрогнул, когда в его бок толкнулось что-то мягкое и тёплое. Но и тут удержался от крика.   
     Мгновение спустя понял. Это Мария Анна. Она крепко прижалась к капитану и уткнулась лицом в его плечо. Трудно было сказать – помог ли этот порыв Капитану или сковал его, но точно - отделил и отдалил от вопящих солдат.   
     Покровительственно прижав к себе женщину, он сдвинул её немного за свою спину, освобождая пространство для отражения атаки, и выставил вперёд  кинжал. Гадина Тьма клубами вилась вокруг их  тел, острыми иглами впиваясь в открытые участки кожи.  А то, что находилось внутри Мауро, точно так же терзало его, неистово рвалось наружу, словно в желании воссоединится с Гадиной.  Сечь, резать, рубить было нечего. Но и Мауро и те, за зыбкой муаровой стеной, судя по хрипу и крикам, сражались с пустотой. В темноте,  над загробным свечением остывающих капель непонятно чего. И казалось, не будет  этому конца…
     Кровь закипела в его жилах. Буквально. Женщина с тихим  стоном разжала руки и без чувств упала к ногам капитана. Внутренности пекло. Жар расходился от самого сердца, как истлевающий  в огне пергамент. На мгновение показалось, что в его груди точно так же остывают крохотные капли некой магмы. Боль дошла до предела терпимости.  Рука обречённо выронила кинжал. Изничтожающий душу вздох коснулся его ушей, и шершавая материя, оцарапывая, скользнула по лицу. Сознание покинуло и капитана Мауро тоже.

     Только это не был вздох победы или облегчения. Вызывающий нервное истощение, дребезжащий звук, коснувшегося  каменной кладки, железа. Горечь поражения была в этом вздохе. Отторжение очевидного.  И тоска умирания.

     Ноферы. Целая цивилизация ноферов пала под натиском Тьмы. Она, эта Тьма,  конечно, себя как-то именовала. Но для нас это не имеет значения. Просто - Тьма. Гадина Тьма. Как она отыскала портал в земной мир?  Как проникла, порвав тонкие связи энергий времени и пространства? Мы никогда не узнаем.
     Давным-давно ноферы, как члены Галактического Содружества, открыли на Земле этот и несколько других порталов, чтобы освободить свой социум от тюремного балласта. Никто не вспомнит теперь – какую цивилизацию на Земле, породили ноферовские изгои. Века пронеслись. На месте портала, возник алтарь. Потом деревушка, разросшаяся  в городишко. Городок имел прекрасную гавань. Жители пробивались рыболовством и торговлей.
     Любой завидущий глаз тотчас понуждал тянуть к этому месту загребущие ручки. Минойцы, хетты, финикийцы. Римляне и византийцы. Всех не перечислишь!
На рубеже двенадцатого века по христианскому летоисчислению здесь отметился военной доблестью английский король Ричард,  по прозвищу Львиное Сердце. Хотя – какая в том доблесть - взять штурмом плохо укреплённый, не сопротивляющийся  городок? Ричард торопился на Восток, посему не мелочился и быстренько, но выгодно  загнал весь остров Ордену Тамплиеров. От тех кусочек суши, окружённый водой, целиком перешёл в руки низложенного иерусалимского монарха, основателя династии Луизианов. Вот и французы осели на белоснежных пляжах.
     Город ширился. Росла  крепость. Воздвигалась новые бастионы. Как в винегрете под острым соусом смешались здесь монахи и рыцари, ремесленники и торговцы, моряки и куртизанки… Лакомый кусочек - сам, точно куртизанка, падал то в одни, то в другие руки, разделяя судьбу всего Сайпруса.
      И вот, наконец, последняя королева Кипра, уроженка Венеции, передала остров под власть могущественной  Венецианской республики. Капитан Мауро, трепеща, стоял в почётном карауле, когда Катерина - всё ещё прекрасная вдова, в восхитительном, чёрного бархата платье, покидала своё отторгнутое королевство.
Вне всякого сомнения, - под покровительством Венеции, Фамагуста, так на французский манер почти триста лет называют город, расцветёт. Мауро слышал, что знаменитый итальянец из Винчи уже проектирует новые укрепления для старой крепости.

               
     И тут  открылся древний портал ноферов, погребённый в толщах стен старых бастионов. Но не ноферы, не их, не ладящие с законом, соплеменники пришли через ворота миров, а непонятное Нечто. Тьма,  сгубившая всех ноферов.
     И что же произошло? А ничего. Сдохло непонятное Нечто. То ли не прижилось в пересоленной земной крови. То ли воздух, пропитанный средиземноморской солью, смешанный с африканской пылью, не по вкусу пришёлся захватчику. С громким треском, если можно так выразиться, захлопнулся портал, оставив в недоумении невольных участников  несостоявшейся драмы.
     Можно надеяться, что по ту сторону двери в скрижалях начертали: «Земля – неподходящее место, вычёркиваем».
     К сожалению, и для Марианны пространственно-временной портал стал непреодолимым препятствием для возвращения домой к сыну и доброму Михалису.
     Но женщина, отброшенная в потоке времени на  пятьсот двадцать пять земных лет, сумела обрести своё счастье с капитаном Мауро, чьи глаза как маслины под сенью пышных ресниц. Нарожала ему кучу детей. И осталась в истории города высокородной дамой и блондинкой с большим «приветом», которую он ревновал  к каждому дереву, а она никогда  не давала ему тискать свои, невероятно аппетитные, знаменитые  на всю Фамагусту, сиськи.

                Апрель 2014
Марина Гаки.