Мадлен - часть xxxvii

XXXVII

- Где ж вы пропадали всё время? Алёна в художественной, будет через пол-часа, можешь пока чай попить - Максим Иванович, открывая Ане входную дверь своей квартиры, искренне радовался неожиданному визиту.
- Школа... Поликлиника... До сих пор анализы назначают, свинец в крови нашли...
- Господи ты Боже мой!
   Своё «Письмо в параллельную реальность» Аня решила распечатать не на имеющемся дома принтере, а у подруги Алёны: во-первых, взрослые могли увидеть и одолеть расспросами, да и Димка полюбопытствовать мог, кому же такое бредовое письмо адресовано, а во-вторых, у Кириенко цветной лазерный принтер всё-таки был поновее и понадёжнее, чем у Елисеевых.
   Алёна вернулась из художественной школы чуть позже, чем предполагалось, дождались её уже за третьей кружкой чая. Тема разговора к тому времени уже была повёрнута с болезней и медицины на новости кинематографа, Аня заметила, что Максим Иванович уже не в первый раз избегает разговоров о здоровье в присутствии своей дочери, как-то странно это всё.
   Разговор о фильмах Алёна поддержала с удовольствием.
- ...Я «Цирк Дю Солей» не видела - с некоторой ноткой сожаления в голосе говорила Аня - Но думаю, мне бы понравилось. Алёнка мне рассказала. Сказала правда, что фильм необычный, на любителя, четверть зала разбежалось, пока он шёл.
- Так там на премьере и публика совершенно неподходящая собралась - алёнкино подтверждение долго себя ждать не заставило - Справа от меня типичная духовно богатая дева сидела, вся такая «стильная и элегантная», в длинном платье и с пластмассовым цветком в волосах - фу! «Ах, посмотрите-ка на меня, я тут вся такая-растакая в кине сижу, интеллектуальный фильм смотрю...» - Алёне нравилось поглумиться над снобами-псевдоинтеллектуалами обоих полов, скривив губы и голосом попротивнее произнося от имени очередного сноба монолог - «...И типа к настоящему искусству приобщаюсь, а не к «Терминатору» какому-то! Щас как в молескин напишу, домой вернусь, в Фэйсбуке отмечусь, и попробуйте-ка не лайкнуть!» И ладно бы сама приобщалась, а то она ещё и своего парня привела, а парень - вылитый Колян из сериала, «Зацени, здесь реальные пацаны!», как она его такого умудрилась на «Цирк Дю Солей» затащить - ума не приложу. Пол-фильма парень мужественно терпел, не врубался, бедолага, о чём вообще фильм, всё кому-то СМС’ки писал, телефоном своим мне в очки светил, а когда я уже готова была телефон ему засунуть кое-куда и корзину с поп-корном на голову его высокодуховной даме надеть, он наконец-то не выдержал, встал и в буфет ушёл, пиво пить. Когда я из зала выходила, он уже вторую бутылку допивал. А впереди меня интеллигентная бабушка с мелким внуком сидела, решила внука сводить на что-нибудь интеллигентское, а внук заскучал и заныл уже через пол-часа. В общем, и они ушли. А ещё какие-то гламурные кисы и быки в кожаных жилетках на середине фильма из зала убегали, тоже не осиливали.
- Я тоже удивляюсь: зачем реальные пацаны на «Цирк Дю Солей» пошли?
- Наверное, они подумали, что это продолжение «Цирка уродов». Помнишь, где «человека-червяка» из женщины сделали? Ты ещё боялась досматривать... А вообще я не понимаю такого прикола: если у девушки появляется парень, то теперь в кино только с ним ходить можно. Ну не бред ли? Я вот на «Цирк Дю Солей» с Костей ходила.
- С дядей? Который младший брат твоей мамы?
- Ну да, с ним. Он на работе отгул взял. На «Ганцеля и Гретель» с одноклассницами из художки ходила, ну и страшный же там пряничный домик был! А на третьи «Доспехи бога» одна пошла. Начало классное, человек-скейтборд - это что-то новенькое, но всё-таки постарел Джеки Чан, не так прыгает, как раньше.
- Так сколько лет уже Джеки Чану - встрял в разговор Максим Иванович - Многие в его возрасте не то что не прыгают, а вообще ходят с трудом. А остальные актёры? Шварцнейгер... Ну тут ладно, губернаторам сниматься в кино нельзя. Сталлоне? Ван Дамм? Стивен Сигал? Чак Норрис? Мел Гибсон? Что с ними теперь?
- А по-моему... - ответила Аня - ...и хорошо, если они вслед за мамонтами вымрут, все эти ниндзи и рэмбо.
- Не вымрут, даже не надейтесь - Максим иронично улыбнулся Ане - В вашей школе вот Рэмбо из Сайгона не переводятся, покалечили снежанкиного сына.
- ?..
- Егора Семиренкова - подсказала Алёна.
- Покалечили?!
- Ну, не совсем... - всё-таки не в алёнкином характере было краски сгущать, тут она скорее в мать, чем в отца пошла - Так, пол-лица опухло и глаз заплыл.
- Вроде Каданников ему только один раз...
- Но зато как! Профессиональным боксёрским ударом.
- Вроде я смотрела, а у Егора только руки об лёд ободраны были...
- Ну, руки - фигня по сравнению с тем, что потом с лицом стало. Его ведь не сразу разнесло, а чуть попозже. Тётя Снежана валидол пила, после того как её сын из школы вернулся, зрелище не для слабонервных было. Хотя... «Пацанские группы», «Правильный смысл», «Брат за брата, такое за основу взято», «Волкодав прав, людоед - нет»... Такое запросто и до ЧП со смертельным исходом доведёт, легко ещё отделался Семиренков. Когда-нибудь ведь не на одноклассника - боксёра, а на гопников с травматическими пистолетами нарвётся.
- А, так Снежана - это мама Андрея и Егора? Она ещё с кем-то из моего подъезда дружит, та соседка, подруга Снежаны, приходила и жаловалась, что Денис, друг моего брата, Андрею на пуховик... Ну это... Помочился.
   Ясность внёс Максим Иванович:
- Чокнутый сантехник в одиннадцатом доме жил. Вантузил одним и тем же вантузом туалеты и кухонные мойки с посудой, лил соляную кислоту в трубы, гайки и болты рассыпал по коридорам, мочалки и шампуни из ванных воровал, «Я слесарь-сантехник шестого разряда, пришёл я к вам в гости чинить унитаз!» Своих дочерей захотел Снежаной и Куклариной назвать. Младшую ещё позволили Снежаной назвать, а вот из-за Кукларины вся его родня на дыбы встала, пришлось назвать Риммой. Но кто-то проболтался, как Римму батя поначалу назвать хотел, ну и Куклариной называли её до старших классов. Мои родители когда квартиру здесь получили, Римма уже в школу ходила, мы с пацанами ей: «Кукларина, Кукларина!», в она психует, с кулаками кидается, плюётся. Даже когда повзрослела, психованной осталась. Впрочем, и Снежана не подарок была. Да и Галю, сестру Толика, общего нашего с Василием Родионовичем друга, тоже не всякий вытерпит. Вот втроём они и подружились в середине «лихих девяностых», лучшие подруги были. Потом Снежана замуж вышла за механика с плавкрана, подобие отца нашла, стала Семиренковой. Помню, снежанкин муж, когда мы с ним впервые у галиного отца на сабантуе встретились, своей работой хвастался. В восемь утра у них рабочий день начинался, но можно не торопиться, все только к девяти собирались, сначала жён по работам и детей по школам и детсадам развозили. Потом до десяти часов разговоры: у кого что на даче посажено, у кого что на рыбалке поймано, у кого что в гараже перебрано, «колёса на пятнадцать», «колёса на шестнадцать»... Потом с десяти до одиннадцати кофе пили. После одиннадцати ничего не делали: «До обеда меньше часа осталось, чё мы успеем?» После обеда спать заваливались, на весь плавкран храпели до трёх часов. Снежанкин муж так вообще свой «тормозок» со шпротами-салатами, котлетами-тефтелями, огурцами-помидорами и отварной картошкой до половины четвёртого во сне переваривал, полтора центнера живого веса наедал. А после трёх опять ничего не делали: «А чё, в пять уже рабочий день заканчивается, до пяти никто сидеть не будет и в четыре уже все свалят, чё мы с трёх до четырёх успеем?» Не, блатная работа! Говорят, что на гвозди тот плавкран собирались пустить, но собираются уже восемь лет, ещё на пенсию все успеют с этой работы уйти. Или сам плавкран у них от старости затонет. И даже платят там кое-что, двоих детей вот потянули, Егора и Андрея. А вот Римме меньше повезло. Познакомилась на панихиде по Толику с завклубом, отвечающим за мероприятие, рыжим таким, конопатым и плешивым, с бородой как у козла... Глеб Демидов его звали. Поженились, сына родили, но Глеба из его клуба попросили, без работы остался, деньги в дом не приносил, зато изменял жене с какими-то таджикскими цыганками и пятнадцатилетними школьницами, дул, как паровоз, табак-самосад сам на даче выращивал, который у него больше на ганджубас, чем на табак похож был, трубкой курительной пол-матраса на супружеском ложе сжёг, да пил горькую, а жена ведь у него ненормальная была, нервнобольная и психически неуравновешенная, не вытерпела она и выгнала его из дома.

   Покурить на лоджию, смежную с залом, Максим Иванович выбрался лишь тогда, когда дочь ушла из зала к себе в комнату и пришедшую в гости подругу с собой увела: «Зима, погода хуже некуда, продует ещё Алёнку, ей же ни в коем случае болеть нельзя - может и не выжить, да и Аня только недавно выздоровела...» А выкурив первую сигарету, Максим заговорил сам с собой:
- Пришёл чокнутый сантехник, батя Снежаны и Кукларины, к Ковальчукам, у которых унитаз засорился. Два часа проковырялся в унитазе с вантузом, а потом сказал Игорю и Ритке: «Вы туда что, срёте, что ли?!»