Мадлен - часть XLII

XLII

- ...Проклятые америкосы! Всё потёрли! Всё! - выходил из себя Василь, сидя на кухне и запивая чаем последний кусок принесённого Кириллом торта.
   Сорок минут назад, решив не засиживаться у Елисеевых допоздна, уехал к себе домой дядя Киря. Разговор между ним и Василем свёлся к внешней политике Соединённых Штатов: Василь настаивал на том, что несколько недель назад начались вооружённые столкновения между российскими и американскими войсками, проклинал тех, кто скрывает это от населения, бил себя кулаком в грудь, рассказывая о торпедированном и затонувшем в Японском море крейсере Тихоокеанского флота, полушёпотом поведал о взорванном пешеходном мосту между эстонской Нарвой и российским Ивангородом, прокричал, заикаясь, о попытках американской мотострелковой дивизии прорваться с Аляски в Магаданскую область по льду Берингова пролива, и наорал на Димку, на свою голову расхвалившего при отце американскую видеоигру. «Такие, как ты и твои друзья, Пентагон спонсируют, и НАТО’вской пропагандой вам, придуркам малолетним, через компьютерные игры все мозги промыли!» - неслось вслед убегающему из кухни аниному младшему брату. Дядя Киря, тщетно уверяющий Василя в том, что крейсер цел и стоит неподалёку от Корабельной набережной во Владивостоке, громогласно обвинялся в невежестве, неинформированности, наивности, трусости, лени, оппортунизме, мещанстве, буржуазных предрассудках, чрезмерной лояльности к Польше и предвзятом отношении к некому Николаю Старикову.
   Масла в огонь подлила Аня, вспомнив о сравнении складов, раскинувшихся через дорогу от супермаркета «Ветеран», с концлагерем Аушвиц. Обхватив голову руками, Василь обозвал Кирилла «латентным коллаборационистом» и тихо заговорил о колоннах мирных жителей, понуро бредущих под автоматами НАТО’вских войск по автодороге «Нерюнгри - Магадан» в сторону сохранившихся со сталинских времён и захваченных Америкой колымских лагерей. К аниному счастью, в запале никто не додумался спросить, когда и при каких обстоятельствах она успела побывать в окрестностях «Ветерана». К тому же отцу Ани, ещё со вчерашнего утра почувствовавшему недомогание, стало ещё хуже за час до возвращения дочери с прогулки: поднялась температура, покраснели глаза, вздулись лимфатические узлы, окончательно заложило нос - даже ингаляция не помогала. Собираясь домой пораньше, дядя Киря прежде всего намеревался не мучить ожесточёнными политическими дискуссиями заболевшего мужа сестры.
   Да и расставались Кирилл и Василь вполне мирно, вспомнив напоследок, кто из них и за кого голосовал на позапрошлогодних парламентских выборах. Киря после долгих и мучительных раздумий проголосовал за коммунистов, а Василь, зайдя с Ириной в кабинку одновременно, ничего не сказал поперёк её «...Василий, не рассусоливай, вот тут вот галочку ставь, как я!» и вместе с женой проголосовал за «Единую». «Короче, Васян, мы квиты» - улыбнувшись, произнёс Кирилл на прощание.
   Проводив дядю Кирю и смерив температуру, оказавшуюся чуть меньше тридцати восьми, Василь решил сначала доесть торт и допить чай, а уж потом ложиться в постель с грелкой в ногах. Гоняя чаи с Ириной, он сначала вспомнил, как с форумов Кара-Мурзы вдруг исчезли все темы о войне между Штатами и Россией, а потом пожаловался на оппозиционных блоггеров, двое из которых днём обматерили Василя в интернете.
- Я ведь ещё давно знал, что Третья Мировая война против России будет в основном в информационном поле вестись! - после очередных прожёванных бисквитных кусманов беседа продолжилась - Всё потёрто: и у евразийцев, и с форумов Кара-Мурзы, Америка трёт и душит!.. Они всё это, сколько сил и денег они тратят, чтобы против нас и в интернете воевать, и вот он результат: Кирилл ничего не знает и мечтает, что Польша всех спасёт, с Игорьком и его Ритой в подъезде встретились, а они оба тоже ни о чём ни слухом ни духом, одно на уме - как бы побольше чубушника и костей утиных в гараже заготовить, сын ничего не знает и знать не хочет, дочь вот аж в двенадцать лет впервые об Аушвице услышала, в офисе менеджер по персоналу ничего вообще не знает, даже не знает, кто такие Максим Калашников и Андрей Паршев, секретарши ни о чём не догадываются - мы в информационной блокаде, и промывание мозгов полным ходом идёт, а если вот так вот взять и допустить мысль, что сейчас, пока мы тут чай с тортом пьём, где-то американские коммандос наших пацанов убивают!
- А этим, с белыми лентами, плевать на наших пацанов хотелось. Кто вся эта оппозиция креативная? Хомячки же! У которых одна извилина и которым вообще на всё наплевать, даже на то, что у кого-то, кому они в интернете всякие гадости пишут, может быть и температура под тридцать восемь, и гайморит, и лимфоузлы с кулак! - Ирина потрогала лоб мужа - Они как Америка их любимая: что та бомбардировками повсюду демократию наводит, даже там, где она триста лет в обед никому не нужна, что те за своими компьютерами сидят и прут напролом со своими либеральными твиттерами и комментариями, прямо как хомячки в колёсах в клетках в зоомагазине, знай себе жмут на клавиши - там нагадили, здесь напачкали, того обидели, этого оскорбили, мат на мате, и не думают ведь, что слово и ранит, и убивает.
- Их бы в Америку с её медициной и её ценами, посмотрели бы, как там целые гарлемы негритянские и целые реднековские городки из трейлеров безо всякой медицинской помощи загибаются, взвыли бы там и все свои белые ленты поснимали и повыкидывали... У нас вот не настолько рыночная экономика, как у американцев, так даже у нас сейчас в поликлинику зайдёшь и почувствуешь, как врач хочет поскорей избавиться от тебя и чем-нибудь поприбыльнее заняться, например, бабку какую-нибудь тёмную принять и прямо в кабинете ей из-под полы БАД китайский продать в десять раз дороже, чем в Китае покупал, вот и закрыли мне больничный раньше, чем надо было, лишь бы я только не маячил у них в кабинетах и бойкой торговле БАД’ами вонючими не мешал... Клинику в базар превратили, что ни кабинет - то прилавок... А о том, какие осложнения бывают, если не до конца выздоровеешь и на работу пойдёшь, они не думают... А что в Америке творится, если там всё ещё более коммерциализировано, можешь представить себе?! Рынок не жалеет работника, вот при коммунистах меня бы до полного выздоровления на больничном продержали!
- На работу ты завтра и так не пойдёшь, я сама твоему начальнику позвоню и разъясню ситуацию. Скажу, чтобы все свои претензии они врачам - дебилам предъявляли, ведь их работника эта вся такая-растакая медицинская шарага шарлатанская на ноги никак поставить не может, и им тем самым убыток приносит, или я не права? Ну а если посмотреть на то, как сейчас врачей учат!?
- Так это ж чисто коммерческие училища! Вот и выпускники соответствующие!
- А насчёт Америки ты прав, моральному уродству их уже оттуда доучили!
- Одно слово - хомячки!
- Да, именно хомячки и ни в коем разе не люди!
   Слушая родительские разговоры, доносящиеся до её ушей из кухни, Аня рылась в верхнем ящике стоящего в прихожей трюмо. «Хомячки» вызывали недоумение: почему именно «хомячками» и в пренебрежительном тоне называют непонятных людей, собирающихся в Москве на такие же непонятные двенадцатилетней девочке митинги? «Хомячком» бы Аня с удовольствием назвала отца, и не надменно, а любя, по-родственному: именно как хомячок, натаскал Василь в верхний ящик каких-то гаечек, шайбочек, болтиков, хомутиков, саморезиков, верёвочек, бечёвочек, визиточек, открыточек, розеточек, наполовину разобранных выключателей, дисков с программами неясного назначения, мыльниц и пепельниц. А виденных по телевизору московских хипстеров девочка, у которой мать ходит в церковь, отец зачитывается Калашниковым и младший брат слушает русский рэп, сравнивала с роботами, идущими в одном направлении и запрограмированными на считанное по пальцам количество малопонятных терминов: «выборы», «демократия»...

   Поздно вечером позвонили родители Ирины: у Заура до сих пор нет денег для ежемесячных выплат по взятому для него кредиту, он извиняется, просит понять его как мужчину, обещает, что в следующем месяце всё будет оплачено своевременно, а также рассказывает о каких-то двухстах долларов, заплаченных им за светкины фото с дельфинами, и о купленных для Светки коктейлях в баре.