10. Водяная горка в басейн

Зловещая фиолетовая туча, освещаемая изнутри багровыми прожилками молнии, стремительно ползла навстречу летящему по шоссе автомобилю.
Ливень обрушился с потемневших небес так внезапно, словно машина на полном ходу вонзилась в водопад. Дворники лихорадочно скребли по лобовому стеклу, но за струящимися по нему мутными потоами видны были только сверкающие над озером зарницы, заливающие дорогу неживым электрическим светом.
- Потише, Филипп, - попросила Джессика Флури. Она опасливо оглянулась назад - близняшки Элис и Сара дремали на заднем сиденье, клетчатый плед, которым она укрыла их при выезде из города, сполз на пол. - Не гони так. Ты же не хочешь, чтобы нас оштрафовали за превышение скорости?
На самом деле Джессика тревожилась вовсе не из-за штрафа, но говорить мужу, что она боится за детей, не имело смысла. Филипп Флури считал себя пилотом-профи и терпеть не мог, когда жена совалась к нему с бабскими советами насчет управления автомобилем.
- Я от самого Лонг-Айленда не видел ни одного копа, - криво усмехнулся муж. - Какой дурак станет патрулировать в такую погоду? А вон те тучи вижу прекрасно. И если мы не попадем на озеро до того. как ливень ударит по-настоящему...
Словно в подтверждение его слов ветер наотмашь хлестнул по лобовому стеклу тугой водяной плетью. Филипп пробормотал что-то себе под ном, но тихо, так, чтобы не услышали близняшки. При детях он обычно не позволял себе крепких выражений.
Из заваливающих стекло потоков дождя впереди материализовались очертания грузовой фуры огромного "Мака" с калифорнийскими номерами. Ее водитель был явно не из тех, кто любит спешить, и Филипп, разумеется, тут же закусил удила.
- Давай же, давай!.. - бормотал он, раз за разом выжимая сигнал. В конце концов, устав ждать реакции от шофера непоротливого грузовика, откинулся на спинку сиденья, утопив в пол педаль газа.
- Милый, не надо!.. - взмолилась Джессика, когда автомобиль рванул вперед, но муж отмахнулся от нее, как от надоедливой мухи.
- Если боишься, можешь наконец пристегнуться! - фыркнул он.
Мишина Флури вылетела на встречную полосу, медленно, но верно обгоняя фургон. При вспышке очередной молнии Джессика разглядела двух полуголых красоток, нарисованных на его парусиновых бортах, и кандидата в президенты Рональда Рейгана, которых обнимал обеих. Надпись под картиной гласила: " Калифорния с тобой, Ронни!". Чепуха, никакая Калифорния не поможет этому кавбою из кино про обезьянку, у которого имя как у клоуна из "Макдоналдса" и который так нравится Филиппу Флури, победить мистера Хиллса.
А потмо сердце у Джессики внезапно упало - за полсекунды до того, как из-за стены ливня на них с оглушительным ревом бросилось что-то огромное, темное и угловатое.
- Твою ж мать!.. - с невообразимым удивлением сказал Филипп, уже не беспокоясь о присутствии близняшек.
Тревожиться о приличиях ему действительно больше не имело смысла. Потому что это было последнее, что он успел сказать в своей жизни.
Джессики показалось, что время застыло и она заключена в этот неподвижный монолит времени, как мушка в кусок янтаря. Возникшее из темноты огромное черное чудовище мучительно медленно снимало капот машины, словно тот был сделан из пластилина. Посреди невероятного скрежета и грохота женщина каким-то образом сумела различить, как ее муж издал нечеловеческий булькающий звук, когда в грудь ему плавно вошла колонка рулевого колеса. Алый сгусток, похожий на окровавленного осьминога, выплеснулся из широко раскрытого рта Филиппа Флруи и медленно поплыл по воздуху.
Покрывшись сплошной матовой сетью крошечных трещин, лобовое стекло лопнуло и целиком вывалилось на искалеченный ударом капот. В лицо Джессике ударил ледяной дождь. Она понимала, что ей нужно хотя бы закрыть глаза, но не могла этого сделать. Она вообще ничего не могла поделать, она никак не способна была воспротивиться тому, что непреодолимая сила инерции выбросила ее из кресла и , словно котенка за шкирку, швырнула вперед, в клубящуюся тьму.
И там, в этой багровой тьме перед бывшим лобовым стеклом, Джессика на долю секунды увидела то, что пришло забрать четыре человеческих жизни - ее, Филиппа и близняшек. И наконец закричала от невыразимого ужаса.
А потом умолкла. Правда, не навсегда. примерно на три десятка лет.
Потому что у твари, убившей ее семью, но для каких-то целей пощадившей ее саму, были огромные зубы и острые рога. И сверкающий трезубец в когтистых лапах.
Об этом нельзя было говорить никому.
***

Три десятка лет спустя в подвале психиатрической клиники, ставшей новым домом для Джессики Флури, происходил разговор на повышенных тонах.
- Это уже за пределами разумного риска, док! - решительно заявил Сэм Глоус. - Кэти могла реально пострадать во время вчерашнего погружения. Видите эти следы от когтей?!
Доктор Луис осторожно прикоснулся к предплечью девушки, на котором еще краснели глубокие царапины. За ночь, правда, они уже подсохли и почти зажили.
- Сожалею, доктро Дэглс, - сказал он. - На какое-то время вам придется отказаться от футболок.
- И это все, что вы можете сказать?! - возмутился Сэм. - Мы полагали, что погружение в подсознание пациентов ничем не грозит врачу! Но царапины Кэти...
- Говорят лишь о том, что у нее прекрасно развито воображение, - перебил его Луис. - Это обыкновенная психосоматика. Вы должны знать, что под влиянием самовнушения могут возникать не только подобные шрамы, но и куда более серьезные вещи - параличи, парезы, глухота, слепота, нарушение сердечной деятельности. Именно поэтому умирает человек из дикого африканского племени, проклятые шаманом: он абсолютно уверен, что смерть в результате колдовского проклятия неизбажна, поэтому его организм послушно прекращает свою деятельность. Именно этим объясняется феномен Вольфа Миссинга, который внушал испытуемому, что прижжет его сигаретой - и, хотя на самом деле он касался руки загипнотизированного лишь кончиком карандаша, на коже у того вздувался волдырь. Именно так объясняются стигматы - кровавые раны, куда римояне вбивали гвозди Христу. Подсознание Кэти уверовало в то, что ее на самом деле оцарапали, и организм послушно отразил эту иллюзию в реальность.
- А что произойдет, если там, в глубине чужого кошмара, мы наткнемся на такую галлюцинацию, которая окажется нам не по зубам? - спросил Дэн Милл. - Например, не на овчарку, а на динозавра? Или на... - тут он слегка запнулся и продолжил чуть дрогнувшим голосом: - На живх мертвецов?
Доктор Луис Ди. снял очки, закрыл глаза, устало помассировал переносицу.
- Безусловно, в глубинах больной психики могут скрываться такие фобии, визуальные образы которых способны испугать самих врачей, что психиатр просто не должен бояться галлюцинаций пациента, с которвм он сталкивается во время погружения. Надо постоянно помнить, что это всего лишь абстракция, неспособная причинить реальный вред.
- А если кто-то из нас все же даст слабину? - не сдавался Милл - Если одного из нас убьют в чужом кошмаре?
Луис пожал плечами.
- Подсознание современного образованного человека значительно ослаблено по сравнению с подсознанием дикаря из африканской саванны. Мы в гораздо большой степени живем разумом, мы умеем обуздывать свои инстинкты, стремления и фобии. Поэтому я полагаю, что если доктор столкнется в кошмаре больного с некой мощной иллюзией и решит, что она его убила, то в результате он просто окажется выброшенным обратно в реальность. Наше подсознание слишком слабо, а разум слишком силен и скептичен, чтобы заставить собственный организм умереть в результате банального проклятия африканского колдуна, которое на самом деле - просто пустые слова и яростное потрясание кулаками в воздухе.
- А как же психосоматика? - мрачно спросил Бернард Мурием.
- Хорошо, предположим, меня перекусил пополам воображаемый крокодил, и я тут же очнулся в Торпедном Отсеке, потому что мое подсознание недостаточно сильно, чтобы убедить меня, будто я умер на самом деле. Однако мы уже видели, что силы самовнушения цивилизованного американца вполне хватает, чтобы оставлять на теле кровавые раны и прочие стигматы. - Он ткнул пальцем в Кэти, которая после осмотра натягивала халат. - А если повреждения окажутся настолько велики, что я умру от острой кровопотери раньше, чем вы успеете остановить кровь?
- Нет другого способа проверить это, кроме как встретиться лицом к лицу с по-настоящему мощной фобией, - сухо ответил Ди. - Уважаемые коллеги, если сейчас кто-то решит покинуть наш научные коллектив, я вполне пойму ваше решение. Исследования действительно становятся слишком опасными. - Он самолчал, цепким взглядом озирая примолкших ординаторов.
Сумрачная пауза затянулась.
- Итак?.. - проронил Луис. - Тех, кто не желает рисковать, я попрошу покинуть лабораторию до начала следующего сеанса.
Сэм покачал головой.
- Ваш научный метод блестяще действует, доктор. Я убедился в этом на собственной шкуре. - Он вздохнул. - Это действительно революция в психиатрии. Я остаюсь.
- Нобелевка на дороге не валяется, - решительно зявила Ханна Дэм. - Нельзя сдаваться на полпути.
Милл поправил очки и пожал плечами, но ничего и не сказал.
- А я избавила своего парня от фобии, - тихо проговорила доктор Дэглс. - Не смей принимать за меня решения! Я уже взрослая девочка, чтобы мне что-то запрещали.
- Ну, раз уж даже девчонки настроены по-боевому... - Мурием улыбнулся и развел руками. - Мы с вами, учитель. Давайте наконец порвем этого воображаемого крокодила!
- Спасибо, господа, - бесстрастно проговорил Луис. - Я знал, что так и будет. - Он нажал на пульте кнопку интеркома. - Дэг, везите пациентку.

Пискнул электронный замок, и Маршал, одетый в зеленый халат санитара, ввез в помещение каталку, на которой лежала совершенно седая женщина с зудым, по-птичьи заостренным лицом. Ее широко раскрытые глаза неподвижно смотрели в потолок.
- Дэг, поместите пациентку в капсулу. - распорядился Луис.
Старушка никак не отреагировала, оказавшись в Милом Гнездышке: ее взгляд оставался пустым и бессмысленным. Маршал ловко наклепил ей на виски датчики и надвинул на голову шлем.
- Кто сегодня хочет стать героем? Может быть, вы, доктор Саума? - Луис внимательно посмотрел на японца. - Вчера вы любезно уступили право первооткрывателя доктору Дэглс. Не желаете ли реванш?
- Да, разумеется, доктор Луис, - ответил тот после короткой заминки, не отрывая взгляда от лица старой леди. - Меня всегда интересовали причины кататонии. Любопытно будет встретиться с ними лицом к лицу...
Хауми быстро забрался в капсулу и вытянулся во весь рост, прижав руки к туловищу. Он закрыл глаза и постарался расслабиться, слушая успокаивающий писк электронной аппаратуры и делая неглубокие редкие вдохи. Чуть поморщился, когда в вену вошла игла катетера.
А потом легко соскользнул в транс, словно скатился с водяной горки в бассейн.
Картинка на мониторе оказалась темной и нечеткой - больше всего она напоминала расплывающееся чернильное облако, выпущенное испуганным осьминогом. Столпившиеся перед плазменной панелью психиатры всматривались в нее до боли в глаза, тщетно пытаясь различить в мелькании черных и белесых пятен силуэты пациентки и Саумы. Но видели только игру теней на покрытых лишайником стенах...
Хауми чуть ли не ощупью пробирался по узкому темному коридору деревянного дому, сплошь затянутому липокй паутиной и длинными нитями плесени. Половицы оказались старыми и прогнившими, и ему приходилось ступать очень осторожно, чтобы не провалиться в погреб. Зат стенами, влажными и слизкими на ощупь, что-то шуршало и попискивало. В таком мрачном месте наверняка должно было жить море крыс.
Дом, в котором оказался доктор Саума, выглядео пустым и покинутым. Но поскольку он был создан больным разумом миссис Флури, то где-то в нем должна была находиться и она сама. Только вот в каком образе? Хауми не удивился бы, если бы выяснилось, что бедняжка бродит по этим мрачным коридорам бестелесным привидением. И как в таком случае прикажете с ней общаться?
Где-то с глубине дома хлопнула дверь. Или ему показалось? Саума почувствовал, как его лица коснулся легкий ветерок с явным запахом тления. Сквозняк или с трудом сдерживаемое дыхание кого-то огромного, притаившегося во мраке?
Шуршание за стеной усилилось. Только теперь это уже не было похоже на крысиную возню - там явно перемещалось что-то большое и неуклюжее, издающее противные скрипящие звуки, словно было затянуто в огромный костюм из латекса. И еще доносилось оттуда какое-то странное скрежетание, будто терлись друг о друга гигантские зубы. Молодому психиатру пришел на память старый японский ужасик "Проклятие", и ему сразу стало не по себе.
Он попытался представить себе пациентку, слепо блуждающую в запутанных коридорах собственного страха. Проклятое подсознание тут же услужливо подсунуло ему образ полуразложившегося трупа, шаркающего по грязным половицам, скрежещущего обнажившимися сухими костями и оставляющего за собой слизистый след. Как будто мало ему оказалось того, что она была старухой с которыми у молодого врача с детства сложились слишком сложные отношения...
Однако вместо ходячего трупа Саума обнаружил в конце коридора обыкновенную деревянную дверь. Сауми толкнул ее ладонью - ржавые петли отвратительно заскрипели, дверь застопорилась, и доктору пришлось поднажать плечом. Перешагнув через порог, японец остановился в нерешительности. Он оказался в большой захламленной комнате, тускло освещенной пыльными лучами света, пробивающимися через плотные портьеры. Повсюду валялись искореженные обломки металла, под ногами хрустело битое стекло. В пыли на полу виднелся четкий тормозной след автомобильныз протекторов. Саума поднял голову - такие черные следы обнаружились на стенах и потолке.
- Миссис Флури! - позвал доктор и резко развернулся, услышав позади шорох.
Обстановка за его спиной изменилась. Теперь перед дверью, через которую он только что вошел, возвышались бесформенная расползающаяся баррикада из диванных подушек и опрокинутого на бок старого дивана. Сама дверь оказалась заложена тремя массивными стальными засовами. Похоже, доктор Саума оказался в ловушке.
Впрочем, ловушка была детская. С первого взгляда становилось ясно, что разобрать баррикаду и отодвинуть засовы труда для него не составит. На самао деле этот бастион воздвигли не для того, чтобы не выпустить наружу гостя, а для того, чтобы никто больше не вошел следом за ним.
Сообразив это, Хауми опасливо двинулся по сумрачной комнате, натыкаясь на старую мебель.
Под покосившимися стеллажами, заставленными одинаковыми книгами в мягких оболжках ( это была "Автокатастрофа" Баллаода), обнаружилось черное кожаное кресло, напоминавшее переднее сиденье машины. В нем, обхватив руками тонкие колени, неподвижно сидела молодая женщина с узким лицом и длинными пепельно-серыми волосами.
- Миссис Флури! - с облегченнием выдохнул парень. К счастью, в глубине души хозяйка этого неуютного дома, видела себя на привидением и не зомби, а юной красавицей. - Я доктор Хауми Саума. Мне надо с вами поговорить...