Сказка про Деда

Двадцать восьмого декабря ко мне пришел Дед Лайн.
Он ввалился в прихожую, наподдав по моей левой ноге тяжеленным мешком. В полах его тулупа запутался белый мохнатый зверь с лисьей мордой, на поводке.
Сказать, что я обалдела – значит, ничего не сказать.
Все знают о существовании Деда Лайна, но кто его когда-нибудь видел? Всегда можно как-то договориться, обосновать, отбрехаться, созвониться и перенести, в конце концов. Ну что такое три дня? Что такое, не побоюсь этого слова, неделя? Остальные опоздают. Еще больше. Точно вам говорю.
Не то чтобы я ждала кого-то другого. Да, была пара дел к Деду Морозу, и, увидев в глазок белую курчавую бороду на фоне красного живота, я надеялась на их скорое … хм. Что там скоро случается с делами? Событие? Осуществление?
- Завершение! – прогремел он, снимая валенки. На левой ноге носок был черный с синими полосками, а на левой – зеленый с белыми. – Завершение с делами случается! Но тебе-то откуда это знать?
Хотелось его выпроводить, конечно. Чтобы не хамил. Удержало лишь любопытство. Никто, никто никогда не видел живого Дед Лайна! По крайней мере, среди моих знакомых.
- Еще бы! – прочитал мои мысли страшный Дед. – Где вам! Но ты превзошла самые смелые ожидания!
- Да что я вам такого сделала?!
Дед сложил валенки в угол, на летние сандалии. Кажется, я их так и не помыла. С самой Хакасии.
- Сандалии-то ладно. Кто я такой, чтобы тебе указывать на мелочи, на этот счет и сам… грешен…(из зеленого носка торчал большой палец). Но я же не молодой перец давно, не могу больше!
И он потряс в воздухе мешком. Внутри мешка что-то загрохотало. Зверь вынырнул из-под тулупа и затявкал.
- Тихо, Песец! – рявкнул Дед. – У нас свои дела! Посмотри, пожалуйста. Пожалей дедушку. Я старенький. (Он вынул из кармана очки с веревочками вместо дужек и водрузил на орлиный нос). Мне тяжело таскать всю эту хрень.
- Какую хрень?
Дед молча развязал мешок. В нем лежали вилки, окурки, бумажки, булыжники, кастрюли, какие-то блокноты, два горшка с землей, еще какая-то белиберда.
- Все твои! – рявкнул дед, видя, что я все еще не понимаю. – Вот эти горшки ты помнишь?
Ох. Они же все еще где-то в кухне, эти ростки. С апреля. Помню, хотелось завести садик, друзья принесли черенки цветов, какие-то зеленые травки, листики… Кастрюлю тоже помню. Все четыре. Две остались на прошлой съемной квартире, одна стоит под ванной, а эта… Да эта ж еще в общежитии сгорела!
- Ты бы ее хоть на помойку унесла, - укоризненно сказал дед. – Там же люди теперь живут.
- Они что, в диван ни разу не заглянули?
- Нет, конечно.
- И ты пришел ко МНЕ? А они, выходит, ни при чем?
- К ним своим ходом. Он определяет. – Дед показал пальцем куда-то вниз. Из-под тулупа доносилось тихое тявканье. – Зверек мой, Песцом зовут. Он как чует, что где-то полные баки, так волнуется, никакого сладу с ним нету. Приходится выгуливать, успокаивать. Но у тебя что-то невообразимое творится, такого давно ни у кого не было. Я уж его держал, держал, а потом не удержал. Пришлось мешок хватать, бежать за ним вдогонку.
Вот так. Ко мне еще и песец пришел. Спасибочки, дедушка Мороз, это я тебе никогда не забуду! Вот подарок так подарок! Новогоднее настроение выше неба, куда деваться!
- Елка-то у тебя хоть свежая?
- Нет елки.
- Не купила, значит?
- А куда ее? Зачем она мне. Ни гостей, ничего не планирую. Сама как-нибудь обойдусь. У меня одних фильмов в запасе!..
Дед засунул руку в мешок по локоть и вытащил бумажный рулон метра полтора в длину.
- Так, посчитаем. «Три мушкетера», «Одиссея 2000-го года…»
- Они тут все записаны??
- Конечно, с рождения. Еще про книжки есть. Но там рулона не хватило, пришлось на флэшку записывать.
- А окурки? Окурки что тут делают?
- Это, девонька, разговоры. Ну и воняют же они, эти окурки! Хуже них только путешествия.
- Какие путешествия?
- Всякие. Как запланируешь, бывало, что угодно – хоть на Новый год в Финляндию, хоть на выходные в Гатчину, а сама на диване отлежишься – так у меня в мешке сразу пара грязных носков. Да так и лежат. Годами… Вот, вот, смотри!
В прихожей образовалась куча носков. Они были разные: шерстяные, хлопчатобумажные, синтетические, черные, белые, цветные…
Меня замутило. Стараясь не думать о камамбере, я вылетела в кухню, распахнула окно. Стало немного легче.
- Молодец,  - донеслось из прихожей. – Наконец-то. Проветрить ты сегодня сколько раз собиралась? Ты не ленись теперь, двигайся в этом направлении. Давай-ка теперь чаю собери, не могу, оголодал я! Это дело ты тоже откладываешь немилосердно.

После чая дед подобрел. Он все вытряхивал из мешка странные артефакты: то чемодан без ручки (переезд на новую квартиру), то свисток (символизировал пробежки по утрам почему-то), то сложенных из бумаги лягушат (да, диплом так и не дописала, лет восемь уже собираюсь. Или тринадцать?).
- Дедушка, дедушка, - попыталась я подлизаться. – Отчего же вы так на деда Мороза похожи? Вы что, родственники?
- Братья. Ты его даже не жди, у нас ноги-руки-головы у каждого свои, но мешок – общий. Точнее, он один, твой собственный. Чего наделаешь, то и получишь. Он бы и рад, он у нас товарищ добрый… Только ты сама посмотри: куда тут подарки складывать? Мне за пазуху?
Из мешка тем временем торчали какие-то длинномерные предметы, в коих я с ужасом признала лыжи (и лыжные палки в комплект), ласты и маску с трубкой для подводного плавания, а также ворох папок для документов, туго набитых и украшенных логотипами. Мне стало нехорошо.
- Ты, дорогая моя, не бледней. Вот, на, чайку выпей. Хороший чаек, крепкий. И песцу налей, вот в кружку можно. Он тоже живой, тоже кушать хочет.
Новый год я встречала не одна. Со мной на диване сидел Дед Лайн. Мы смотрели «Трех мушкетеров» и «Гардемаринов» (давно собиралась пересмотреть), готовили по записанным на клочках бумаги рецептам неизвестного происхождения. Дед хватал мой телефон и на каждый звонок отвечал писклявым голосом, что мне некогда, и обещал перезвонить, как только освобожусь. На вопросы отвечал однообразно:
- Я старенький, мне этот мешок отсюда не утащить.
И смотрел этак сурово, но в то же время жалобно.
Каникулы прошли в трудах. Я ходила на лыжах, разгребала бумаги в папках и даже начала читать один важный учебник.
В конце января дед прикинул вес мешка, удовлетворенно крякнул и собрался уходить. На прощание вручил мне пакет грязных носков.
- Ты тут не расслабляйся. Я-то уйду, а он останется.
Песец выглядывал из-под дивана.
- Он пока не успокоится, не уйдет. А до тех пор – терпи. Пока я тут, он еще ничего, смирный.  Будешь тиранить, он тебе отомстит. Одеяло порвет, на пол нагадит, даже укусить может. Не любит беспорядка.
Погрозил пальцем и ушел.
А я пошла поливать цветочки. Они как-то выжили и даже начали зеленеть, когда в земле укоренились.
Из-под дивана доносилось удовлетворенное урчание.
В ближайшие выходные у меня были куплены билеты в Гатчину.

Не знаю, все ли доделывать. Я же забыла с ним сфоткаться. Кто теперь поверит? А если не доделаю, может, они на следующий год вдвоем придут.