Синтементальная повесть

В Гамбурге мне, наконец, повезло. До этого не везло фатально. И с погодой, и вообще. А особенно с мастером.
Если бы у него был шанс, он бы меня повесил. Лет эдак двести назад я был бы не жилец. А так...
Когда гидравлика крышек трюма стала дышать на ладан этот мудак сообразил помогать подъему брашпилем. Я даже и не говорил ему, что он доиграется. После навала в Лесном порту Питера я ему вообще ничего не говорил. Он запирался в каюте и выходил только к погрузкам. В Ла Рошели как раз успел к тому моменту, когда стальной трос, продетый в огон швартова лопнул и все это хозяйство пропутешествовало на бак. Скоба попала точно Пашке в голову. Голова у Пашки оказалась нежнее боцманской – тот в Роттердаме упал с крышки трюма точно в комингс лбом и, повалявшись два дня, приступил к выполнению обязанностей. Пашка двинул ноги.
Меня эта скотина в тот же вечер списала. Я взошел на палубу крепко нетрезвым и сразу на него и наткнулся. Смена мне успевала к Гамбургу: у Пашки нашли алкоголь в крови и этот сученок вышел из воды сухим, так что отходили без задержек. Труп лежал в холодильной.
Когда этот ошметок вызвал меня к себе и выразил желание, чтобы продолжал стоять вахты, есмотря на списание, я думал, что задушу его нахер, заверну тело в простыню и выкину с кормы на собачьей. Сдержался. Капитан, все таки.
Сразу после швартовки он заперся в каюте. Я решил, что дверь ломать – велика честь. И сошел на берег. Было желание плюнуть на все и осесть на берегу. Это стоило отметить.
Сам себе в подарок я купил там сумку через плечо. Была альтернатива – купить матросский вещмешок, но мне тогда казалось, что это не практично. Сейчас жалею. Было б самое то.
Это была осень.
В десять я был у ганзейских складов. Массивные сооружения, без лишних украшений и безо всякой вычурности, казалось были частью берега Эльбы. У меня в кармане лежал секстан, купленный за 54 доллара в Антверпене. Хорошая вещь. Я замерил высоту ближайшего склада. Не помню, что там вышло с измерением…
В кабаке было накурено и шумно. Все мои мысли занимал проклятый секстан – я таки вышвырнул его в реку, о чем теперь жалел. Отвлекла официантка, осведомившись, что я буду пить. Я взял литр светлого. Она, как мне показалось, не слушая но при этом улыбаясь,кивнула и пошла к стойке. «Типичная немка» - подумал я. И в этот момент она выматерилась. Ее, кажется кто-то задел плечом и она, так же мило улыбаясь и изображая смесь дружелюбия и виноватости, выматерилась…
Пил там всю ночь. И к середине ночи был убежден, что вот-вот её выебу. В последние месяцы имели исключительно меня – было бы приятно отыграться. Как раз в этот момент в кабаке стало значительно свободнее – немцы растекались по домам и у нее появилось время оставаться у моего столика дольше. Я что-то говорил об «Анне Карениной» и прочих благоглупостях вроде философии Канта, но был так пьян, что выходило говорить только о себе. И как то плавно, сам не знаю как…
Вру. Я помню тот момент. Дело было почти сделано. Самолет был в 16. Время было. Она жила одна. Было 4 утра, а закрывался кабак в 5. Мы сговорились, что я останусь у нее. Все срослось. Я целовался с ней за какой-то колонной.
- У меня вообщето был парень. Тоже моряк. - прошептала она.
- Я бывший…бывший моряк. – я придал ее к себе и пытался поцеловать еще раз. Попал в шею.
- Он утонул…
- А и не будем об этом. – сказал я, попадая на этот раз со штурманской точностью.
Через двадцать минут я был у скаладов. Рсаплатился, пока она была в кухне и сбежал. Меня шатало, но курс я держал неумолимо. Эльба была черна и спокойна. Отражались фонари.
Я думаю, что моряцкий вещмешок был бы самое то. Хорошая вещь. И я и его смайнал бы в реку. И было б обидно. А так, выбросил туда измеритель в деревянном футляре. Так что в Гамбурге мне невероятно повезло. С сумкой через плечо я приехал на следующий контракт.