Инцидент в Кленовом Перекате

Шериф (судя по значку), он же глава местной службы безопасности, был из тех людей, у которых вроде как имеется некоторая власть, но возможности пользоваться ею, как правило, нет. И даже когда такой случай, наконец, подворачивается, со стороны зрелище получается не слишком героическое.
С таким видом, будто он находится на командном мостике тяжелого ударного крейсера, шериф махнул рукой, и пятерка его подчиненных наставила лазганы на меня и моих спутников. Впрочем, вся торжественность момента и без того была испорчена: шериф громко хлюпнул носом и слишком уж широким жестом дернул за тугой воротник. Рыжеватая кожаная стойка, похоже, впивалась в толстую шею.
Подчиненные, в отличие от шерифа, выглядели чуть спокойнее, хотя и не скрывали, что изрядно нервничают. Судя по всему, гости с других планет – торговцы зерном, техникой, ну и, может быть, служащие Экклезиархии, бывали в этом городке не чаще раза в несколько десятилетий. Если не реже. А тут сразу несколько инопланетников, да еще в ситуации, которую не назовешь ни деловой, ни, тем более, обычной...
За моей спиной раздалось презрительное хмыканье. Годвин Фишиг уже давно не числился в рядах Адептус Арбитрес, да и служить ему довелось в далеком отсюда мире. Однако по старой памяти к силовикам из числа тех, что служат местным властям или аристократам, а не входят в единую структуру сил безопасности Империума, Фишиг относился с нескрываемым пренебрежением. Вне зависимости от того, на какую планету нас заносило.
Впрочем, для того, чтобы справиться с этой пятеркой, Фишигу не потребовалось бы открывать огонь. Хватило (как я и думал) одного только вида моей инсигнии.
Открытый (и вооруженный) конфликт с местными властями – не то, что мне нужно. Во-первых, это привлечет ненужное внимание. А во-вторых, я предпочитаю сотрудничать, а не приказывать. Я вообще не сторонник открывать двери пинком и заявлять о своем прибытии посредством орбитальной бомбардировки, как некоторые мои коллеги. Безусловно, я располагаю серьезными силами и внушительными полномочиями, однако стараюсь не прибегать к их помощи, если в том нет особой необходимости.
И сейчас одного только знака, подтверждающего мою принадлежность к, пожалуй, самой могущественной организации Империума, хватило, чтобы стволы опустились, а общая нервозность вокруг только возросла.
Вот так мы и прибыли в Сомер.

Литония Букмиллера, шерифа в тесном мундире, можно было бы назвать командиром придворной стражи, если бы здесь было хоть какое-то подобие аристократии. Однако в Сомере не было ни аристократии как таковой, ни даже кланов землевладельцев, были просто фермеры – кто победнее, кто побогаче. И мэр Себастьян Мирвей тоже был из фермеров. Достаточно грузный мужчина, Мирвей выглядел на шестой десяток. Скорее всего, у него не было доступа к омолаживающим процедурам. На лацкане нового сюртука, который сидел слишком криво, выдавая непривычность мэра к подобному фасону, поблескивал серебряный колосок. Значит, ветеран одного из полков Имперской Гвардии, которые изредка, но все-таки набирали на Фрументум Терциум.
Подозреваю, мэру не приходилось сталкиваться с кем-то вроде меня, поэтому я определенно был ему любопытен, и он наверняка рассчитывал обрадовать меня своими известиями. В очередной раз я был почти рад тому, что мое собственное лицо с некоторых пор более не приспособлено выражать какие-либо эмоции. Но, судя по всему, в моем голосе прозвучало что-то, заставившее мэра резко сбавить уровень энтузиазма и оптимизма. Кажется, до него начало доходить, что Букмиллер и его подопечные поступили вовсе не столь правильно, как им поначалу казалось.
На улице было солнечно, и золотистый свет пробивался сквозь неплотно запахнутые шторы из тяжелого зеленого бархата. В лучах солнца танцевали пылинки. На потемневшем от времени темном столе с чудовищным, на мой взгляд (красное золото и инвианские кровавые рубины), бюваром соседствовали модельки сельхозтехники. Каждая размером с книгу ин-кватро и выполнена удивительно точно и аккуратно. Я даже смог опознать комбайн. Конечно, мне приходилось не раз бывать на агромирах, в том числе, изображая торговца – зерном, семенами, удобрениями. Но, как правило, в особенностях местных аграрных технологий и техники я разбирался уже на месте или на пути, если была возможность (и время). Тут же у меня не было ни того, ни другого.
Впрочем, теперь у меня ничего не было. Дело, которым я занимался, грозило застрять на неопределенный срок или же вообще развалиться из-за рвения местных блюстителей порядка.
Я отслеживал Игга Хальцера по всему субсектору последнее десятилетие. Благодаря моим агентам я был в курсе всех его привычек и пристрастий, включая манеру фальшиво насвистывать в сортире и предпочитаемые позиции в сексе. Я изучил его с такой тщательностью, что порой мне казалось, будто я знаю о нем больше, чем о себе (и это, кстати, меня совсем не удивило бы). Наконец-то я мог предсказать его следующий шаг. И Хальцер этот шаг сделал.
Вот только вместо того, чтобы привести меня к главе родительского культа, державшего в подчинении целую сеть из более мелких еретических ячеек, Хальцер свернул с пути на Вердерис Нова и, бросив свою свиту из мутантов и культистов, внезапно направился сюда, на Фрументум Терциум. А здесь он очень быстро оказался в морге, благодаря шерифу и его команде. По распоряжению мэра, которому еще один такой же энтузиаст-оптимист доложил, что разосланная Адептус Арбитрес лет двадцать назад ориентировка на опасного преступника частично совпала с внешностью иномирянина, которого занесло в эту глушь.
Дело в том, что Сомер – захолустье даже по меркам Мино Терциум. Это скорее деревушка, а не город, затерянный среди пшеничных полей "зернового" пояса планеты. Самое страшное, что может здесь случится – это проломленные в кабацкой драке головы, да производственные травмы. Да и то не особо часто. Среди нескольких сотен жителей особых сорвиголов не водилось: они отправлялись на поиски приключений и более легкой жизни в центр округа, а то и в столицу. Так что неудивительно, что Букмиллер и его люди в основном маялись ничегонеделанием.
Однако в Сомере, куда даже люди из соседних сел и городов добирались изредка, явление иномирянина не могло остаться незамеченным. В общем, Хальцера пытались задержать для выяснения обстоятельств; он, разумеется, оказал сопротивление и был убит. Кстати, от Хальцера можно было ожидать и большего, так что местным еще повезло уложить его практически с первого выстрела. Судя по всему, Хальцер и подумать не мог, что ему в этом сонном аграрном мире может угрожать хоть кто-нибудь. Мино Терциум - не пограничный мир, где с собой в постель берут лазган, и не индустриальный улей, где за пределы своего уровня лучше не высовываться. Зато местные силовики, явно одуревшие от безделья, получили такой вброс адреналина, что умудрились прибить нашего мерзавца раньше, чем он успел использовать что-нибудь из своего крайне впечатляющего и, увы, столь же смертоносного арсенала.
На арсенал наткнулись при обыске тела. Вот тут-то и начались более другие трупы, потому что отравленные имплантанты исправно работали и после смерти носителя. Зато содержимое и самого Хальцера, и его багажа убедило местных в том, что они все сделали правильно.
В какой-то степени мой визит не оказался для них неожиданностью.
А вот моя реакция на случившееся, судя по всему, была совсем не той, на которую они рассчитывали.
Ограничившись первичным осмотром, я оставил в морге Убера Эмоса. Мой драгоценный аналитик, научный сотрудник и просто величайший специалист в том, что касается работы с информацией, давно хотел добраться до Хальцера. Причем, подозреваю, его цели носили куда как более теоретический характер, чем мои. Эмоса интересовало, как же все-таки были устроены имплантанты Хальцера, о результатах применения которых все мы были более чем наслышаны. Так что на встречу с мэром я отправился в компании Годвина Фишига и Елизаветы Биквин. Мидас Бетанкор, высадив нас в нескольких километрах от Сомера, остался там на борту десантного катера, чтобы, в случае чего, оказывать нам огневую поддержку с воздуха или быстро прибыть на место. Даже Хальцер не стал заявляться в Сомер на космическом корабле, так что я решил, опять же, не привлекать к себе до поры до времени лишнего внимания. В какой-то степени мне это удалось: мое появление оказалось полной неожиданностью для мэра и шерифа. Они, кстати, наверняка были удивлены отсутствием пышной свиты.
Солнце клонилось к закату. Ни Мидас, ни Убер на связь пока не выходили. Букмиллер переступал с ноги на ногу в явном желании находиться как можно дальше от меня, а мэра все еще переполняла столь наивная и в какой-то степени обезоруживающая разновидность надежды на заслуженную похвалу, что я на миг даже замешкался, подбирая нужные слова. В самом деле, он искренне рассчитывал на не менее искреннее одобрение со стороны лица, представляющего не только саму имперскую власть, но то ее ведомство, от которого обычно не ждут ничего хорошего.
Но именно благодаря им представитель этого самого ведомства лишился не только важного свидетеля, но и единственного доступа к возможному источнику бед, которые последние десятилетия обрушивались на несколько систем вокруг. Не говоря уже о том, что смерть Хальцера может вызвать совершенно непредсказуемые, но однозначно негативные последствия.
В том числе и для Сомера.
Хотели как лучше, что говорится.

- Красиво как, - заметил Мидас Бетанкор, заходя на орбиту Мино Терциум. – Вот что значит отсутствие тяжелой индустрии!
- Это действительно мир, который можно назвать целиком и полностью аграрным, - согласился с ним Эмос и поправил окуляры аугментированным пальцем. - Здешние земли богаты органикой и минералами, а расположение относительно звезды и небольшой наклон оси планеты делают слабовыраженной смену сезонов и благоприятствуют сельскому хозяйству. Планета поделена на "продовольственные пояса", где в зависимости от географического расположения и климата выращиваются наиболее оптимальные для этих мест культуры. Планета небольшая, пригодных для обработки земель, на самом деле, не так уж и много, зато у Мино Терциум слава чистого мира, где не увлекаются химией для получения высокого урожая.
Да уж, здешнее зерно, корнеплоды и фрукты шли не на переработку в армейские пайки (хотя, если честно, туда на переработку пускают скорее отходы производства) или кормежку для обитателей миров-ульев. Мино Терциум с его небольшими объемами производства был поставщиком продовольствия для иерархов Экклезиархии на ближайших техномирах.
- Мне одно интересно, а Хальцер-то что здесь забыл, паскудник? – Фишиг в задумчивости поскреб челюсть. – Решил внезапно изменить жизнь и податься в фермеры?
Челюсть у него была впечатляющая, и не один кулак разбился об нее. И, думаю, не один еще разобьется.
- Вот это – вопрос особый, - вместе с Мидасом я смотрел на приближающуюся планету, но меня занимали вовсе не голубые моря и бескрайние зеленые просторы. – У Мино Терциум чистая, до стерильности чистая история. Во всяком случае, мы ничего не обнаружили в доступных нам источниках. Никаких восстаний. Никаких сомнительных культов. Никаких громких разоблачений. И никаких старых домов, никаких старых семейств с их давними тайнами…
Елизавета Биквин тяжело вздохнула, вспоминая тот клубок ереси, амбиций и многовековых заговоров, с которым нам пришлось столкнуться, расследуя дело семьи Гло на планете Гудрун. Тогда они с Фишигом, каждый по своим причинам, присоединились к моей команде.
- Судя по всему, этот мир должен быть весьма благочестив, - заметила она, кутаясь в пушистый ажурный палантин. – Но Хальцер...
- Значит, ересь могла пустить глубокие корни. Но тогда здешние еретики должны быть поистине адски изобретательны. И в плане конспирации, и в плане контактов.
Елизавета кивнула. Она самолично помогала Эмосу анализировать данные по трафику Мино Терциум: практически никаких частных пассажирских перелетов, в основном, поставки продукции Экклезиархии с планеты и поставки техники на планету. При желании, разумеется, можно протащить контрабанду и нелегальных пассажиров и на судах, принадлежащих лично иерархам, но для этого надо действительно хорошо постараться.
А Хальцер все равно полетел в открытую.
Чем совершенно разрушил и наши планы, и наше представление о его планах.

Судя по всему, погода собиралась портиться: за те полчаса, что мы провели у мэра, солнце скрылось, внезапно усилившийся ветер принес темные тучи.
Хлопнула форточка.
Покосившись в сторону окна, мэр недоуменно хмыкнул.
Где-то вдалеке сверкнула молния, несколькими секундами спустя над городскими крышами прокатился раскат грома, настолько гулкий, что задрожали стекла.
- Повторюсь, мне не хотелось бы привлекать излишнего внимания. Так что я – администратор, который сопровождает почтенного Амона Увертериано, профессора Университета святой Касильды с Вереск Прима, известного специалиста по репродуктивным системам в молочном животноводстве.
Вообще это была одна из наших типовых легенд прикрытия. Все внимание таким образом концентрировалось на Эмосе, и, надобно сказать, мой аналитик прекрасно чувствовал себя этакой "звездой на час". К тому же, широта его энциклопедических знаний позволяла моему архивисту более чем убедительно изображать ученого практически любой области.
- Да мы уже поняли, - вздохнул мэр, словив заодно неодобрительно-испуганный взгляд шерифа.
Впрочем, у шерифа пискнул вокс, и Букмиллер чуть ли на месте не подпрыгнул. Судя по всему, для снижения уровня нервозности этим вечером ему придется прибегнуть к помощи успокоительного. Градусов так сорока.
- Что? Как это – мертвы? Что? Что ты сказал? Капальдо! Капальдо, я тебя не слышу!
Судя по всему, на звонок шерифа его собеседник не ответил.
- Э-э-э? – вскинулся Мирвей.
И тут штормовой порыв ветра распахнул окно. А на горизонте шарахнула такая огромная молния, что от ее разряда весь мир на секунду наполнился холодным белым светом.
Елизавета тихонько охнула.
Тут уже настала пора насторожиться и мне. Благо, подать виду я все равно не могу.
- Пожар в Кленовом Перекате... - шериф был в полной растерянности, - и пять трупов. Это был Капальдо, он еще что-то орал про демона... и отключился!
- Трон! – выдохнул мэр, схватившись за аквилу, свисавшую на цепочке на шее.
Еще пара молний, но уже поменьше, сверкнула в тучах, которые с каждой минутой из темно-серых становились ярко-чернильными.
- Шип вызывает Эгиду! Тень легла!
Теперь шериф и мэр уставились на меня в полной растерянности и непонимании.
- Изображение молнии! - возможно, я уже использовал этот оборот, возможно - нет, но это и не имело значения. Это была глоссия, и я знал, что Мидас поймет.
Глоссия – это внутренний код, что-то вроде саморазвивающейся лексико-семантической системы, которую я и мои люди используем между собой для шифровки наших переговоров. Сугубо интуитивные комбинации неких понятий, которые для непосвященных выглядят откровенным бредом. Зато посвященным объясняют самую суть.
- Эгида поднимается! – немедленно отозвался Мидас.
- Где этот ваш Кленовый Перекат? – осведомился я.
Разумеется, Мирвей ткнул пальцем туда, где прицельно - иначе не скажешь – вспыхивали молнии.

Я оставил Эмоса на попечение нескольких подчиненных Букмиллера. Связываться с Адептус Арбитрес имело смысл при наличии какой-то определенности, несмотря на то, что в Кленовом Перекате явно творилось что-то странное. Однако поднимать по тревоге окружной штаб все-таки было рановато.
Но и медлить – нельзя тем более.
Уж что Мидас Бетанкор мог и любил, так это демонстрировать свое пилотское мастерство. Особенно когда находился повод.
Вот и сейчас он опустил боевой катер на тесную площадь перед мэрией так аккуратно, точно под ним была взлетно-посадочная полоса со всеми разметками.
- Красавчик, - одобрительно пробурчал мэр, глядя на то, как Мидас сажает катер.
Мэр начинал мне нравится. Он волновался, он был встревожен, однако не паниковал, подобно Букмиллеру, который старался делать вид, что воспринимает происходящее как нечто само собой разумеющееся.
Да, серебряный колосок многое объяснял: скорее всего, Мирвей служил совсем не в тыловой поддержке. Впоследствии выяснилось, что так оно и было.
Кленовый Перекат оказался маленькой деревушкой на самой окраине, дальше начинались только болота, трогать которые не было нужды: земли пока что хватало, "потолок" плодородности для этих мест еще оставался, так что незачем нарушать гидрологический режим и водный баланс. Все это объяснил мне Мирвей во время полета. В Кленовом Перекате между полями с одной стороны и болотами – с другой, живет десяток семей, все заняты на полевых работах: сейчас как раз должна начаться уборка раннеспелой пшеницы, недавно как раз привезли новую жатку, собственно, Капальдо ее давеча и привез... Мэр рассказывал – и не забывал коситься в сторону Фишига и Биквин.
Елизавета сразу же проверила оба своих игольных пистолета, убедилась в том, что каждый из них легко покидает кобуру, проверила, как быстро она может достать два ножа из-за голенищ высоких шнурованных сапог, закуталась в любимый плащ из черного бархата и теперь сидела в углу, погруженная в чтение, кажется, сборника религиозной поэзии. Она всегда говорила, что хорошая литература лучше всего успокаивает ее в любой сложной ситуации.
Фишиг, меж тем, со всей присущей ему обстоятельностью проводил ревизию своего арсенала. Я всякий раз поражался тому, насколько велики и обширны его познания в том, что касается различных типов вооружения. Лучшего эксперта в этом вопросе мне, честно говоря, встречать не приходилось. И, кроме того, на практике Фишиг был хорош ничуть не меньше. Я невольно залюбовался, как он проверяет свой любимый болтер – что уж там говорить о подчиненных Букмиллера, которые следили за каждым движением экс-арбитра!
И Елизавета, удобно устроившаяся с томиком поэзии, и Фишиг с демонстрацией своих новых приобретений, оба они меня успокаивали. Мы не знали, с чем нам предстоит столкнуться, этот полет в Кленовый Перекат был, по сути, полетом в никуда. Я не сторонник действий наобум, но именно этот вариант нам сейчас и предстояло реализовать.
Никакой разведки, никакой подготовки. Полная неизвестность впереди.
Ауспик молчал. Во всяком случае, ничего, кроме того, о чем мне рассказал мэр.
Но при этом – гнетущая тишина ожидания. Затишье перед бурей. Сухая гроза, запах дождя – и ни капли этого самого дождя, точнее, ливня, которым должны были разродиться свинцовые тучи над Кленовым Перекатом.
Молнии, прицельно бившие, судя по всему, в одно из полей рядом с деревней, по мере нашего приближения перестали рвать небо. Точно затаились. Во всяком случае, у меня возникло именно подобное ощущение. Необъяснимая тревога? Конечно, ее можно списать на общую ситуацию. Но я все равно ничего не мог поделать с тяжелым чувством, с ожиданием неминуемой беды. Все-таки из подобных предчувствий в определенной мере и складывалась успешность многих дел, с которыми мне пришлось сталкиваться. Инквизитор – та самая профессия, где умение чуять жизненно важно не меньше, чем умение анализировать.
Сказать, что у меня по коже мурашки бегали и дыхание замирало – это ничего не сказать. Судя по тому, насколько спокойна была Биквин, она нервничала еще сильнее моего. Да и Фишиг явно думал о том, что с таким "усилением", как Букмиллер и компания...
Я сверился с картой, предоставленной мне Мирвеем, и принял решение высадиться в паре километров от Кленового Переката. Мидасу было приказано ждать, чтобы, в случае чего, прикрыть нас с воздуха. Бетанкор предлагал зайти непосредственно на Кленовый Перекат, но эту идею мы с Фишигом отвергли, а Мирвей нас поддержал. Что бы тут не творилось, нам нужна была предварительная картина, нам нужна была разведка. Но времени на нее не было, поэтому нам следовало действовать предельно осторожно, не выдавая своего присутствия до последнего. Если что, с воздуха нас уже и так могли засечь.

Тем не менее, до Кленового Переката мы добрались быстро. И без приключений.
Здешние окрестности не поражали воображение. Судя по всему, терраформирование удалось первопоселенцам и их потомкам просто идеально, во всяком случае, никаких следов местной исконной фауны и флоры не наблюдалось. Мы шли, скрываясь в лесополосе вдоль дороги, и даже силовики Букмиллера умудрялись не ломиться сквозь кусты, точно стадо голодных гроксов. В этой гнетущей тишине наш внезапный отряд, хвала Трону, каким-то чудом смог не наделать ненужного шума.
А тишина действительно подавляла. Ни пения птиц, ни стрекота и гудения насекомых. Ветра и того не было слышно. Даже шелест листвы едва различим. Мы вздрагивали от хруста веток под ногами и были единственным источником шума, пусть и достаточно осторожным.
Кленовый Перекат - всего десяток с небольшим дворов, однако дворов крепких. Надо полагать, здешние жители не бедствовали, хоть и не могли позволить себе наивную роскошь сельской окраины Сомера, невольно вызывавшую улыбку у заезжего (точнее, залетного) гостя. Зато здесь была основательная кованая ограда, свежепобеленные стволы деревьев вдоль дороги, кусты роз в палисадниках, аккуратные фасады домов, крепкие надворные постройки. И постамент с аквилой на въезде в деревню рядом с указателем: "Кленовый Перекат". Аквилу, по всему видать, покрыли золотом совсем недавно – капли краски на постаменте и земле вокруг него еще не успели покрыться пылью.
Здесь было очень тихо.

И пусто.
Ни души.
Медленно колышется белье, кажется, час назад вывешенное на веревки во дворе.
В придорожной пыли – следы детских ног и брошенные игрушки: деревянный волчок и основательно побитая жизнью, но, тем не менее, чистая кукла, изображавшая, должно быть, какую-то городскую барышню в рюшечках – предел мечтаний юных сельских красоток.
И никого. Ничего.
И тишина, в которой едва слышное поскрипывание качелей в одном из дворов звучит так же угрожающе, как вой культистов в ритуальной яме на каком-нибудь диком мире, пожранном заразой Хаоса.
И свинцовые тучи давят все сильнее и сильнее, опускаются все ниже и ниже...
В воздухе пахнет дождем, грозой и опасностью. Воздух наэлектризован настолько, что, кажется, одно невольное движение способно вызвать взрыв.
И я не могу сказать, что мрачнеющий с каждой минутой Мирвей, Фишиг с каменным лицом и запредельно сдержанная Биквин все еще успокаивают меня своим видом, не говоря уже о Букмиллере, который вот-вот обделается...
А потом тишина вдруг кончается, разрывается, распадается. Вопль, в котором, кажется, нет ничего человеческого, катится навстречу нам вместе с порывом ветра, и его сопровождает, а потом и перекрывают шум двигателя и грохот железа по выщербленному дорожному покрытию. Ветер несет с собой запахи: кровь, дым, прометий – все это обрушивается волной, и тут я начинаю чувствовать все и сразу.
Прежде всего – тот самый привкус в воздухе, холодный озон и обжигающую сухость.
Прорыв варпа.
А в небе над нами бьет огромная молния.

В тот момент мне показалось, что разряд направлен прямо на нас. Однако вспышка ослепительно-белого света расколола темные тучи там, где за деревенской окраиной начинались поля. И, судя по всему, не надо было обладать даже зачатками способностей псайкера, чтобы почувствовать внезапно очнувшееся от забытья чудовищное, мерзкое, темное сознание. Нечеловеческое сознание, ощутить присутствие которого можно было физически. По пересохшему горлу, по тошноте, по внезапно напрягшимся мышцам.
Фишиг тихо выругался. Мирвей посуровел настолько, что с лица стал походить на грубо высеченную статую. Букмиллер уже почти не скрывал, что боится того, что здесь угнездилось, даже больше, чем меня. Его парни, к их чести следует отметить, держались лучше. Во всяком случае, они действительно были настроены дать бой, для большинства их них, судя по всему, первый.
Хотя, конечно, привкус их страха висел в воздухе не менее ощутимо, чем астральная вонь миазмов Хаоса, которые распространяла неведомая пока что тварь – наверняка демонического происхождения.
И наверняка именно на встречу с демоном – или чем бы это ни было - Хальцер так спешил на планету, традиционно находившуюся под покровительством Эклезиархии...
Сказать, что ситуация с каждой минутой (неизвестный враг неизвестного происхождения с неизвестными возможностями) нравилась мне все меньше и меньше - это не сказать ничего.
Но чем бы это ни было, моей задачей было это уничтожить.
Елизавета выпрямилась, вглядываясь в сторону полей, и глубоко вздохнула.
Все-таки мое решение сотрудничать с Биквин не один раз спасало жизнь мне и моим людям. Пусть и платить за это нам с Елизаветой приходилось, пожалуй, самым сокровенным, что только было у нас: нас тянуло друг к другу с непреодолимой силой, но сама наша природа – мои способности псайкера и ее мрачный дар неприкасаемой – противилась этому влечению...

- Вызывать подкрепление?..- одними губами спросил Фишиг.
- Рано, – шепотом на грани слышимости ответил я. - Мне нужно знать точно, что это такое. И что с ним делать.
Фишиг кивнул.
Надеюсь, я был не слишком... откровенен в своей оценке.
Поначалу я подумал, что тварь почуяла нас. И, если честно, на какой-то миг растерялся. Потому что если оно узнало о нашем присутствии само, без чьей-либо подсказки, это значит, что на него не действует аура неприкасаемой, и моя первоначальная теория о демоническом происхождении рассыпается, как карточный домик. Однако нет. Судя по всему, оно пребывало в каком-то пограничном состоянии, и период бодрствования сменялся спорадическими пробуждениями. Интервала в них я пока не видел, равно как и какой-либо последовательности – что, впрочем, для многих порождений варпа как раз свойство обычное.
- Но вот же сказочная поебень, прости Бог-Император уста мои грешные, - задумчиво буркнул Мирвей. – Господин инквизитор, а это... это вообще что?
По доброте душевной мэр таки озвучил вопрос, который, безусловно занимал всех нас, и однозначного ответа на который я пока что дать не мог.
Но что-то ответить надо было.
- Демон, - сказал я.
Мирвей кивнул, как будто это его успокоило.
Потому что признаки демонической природы в этом противоестественном гибриде механического и биологического, безусловно, просматривались. Но, если честно, подобного мне видеть пока что не доводилось. Потому что выродки темных варп-кузниц темных Механикум – это одно, а вот взбесившая сельхозмашина, которая не несет на себе знаки Хаоса, но покрыта кровью и ошметками плоти – совсем, совсем другое.
Стекло кабины было разбито, торчащие осколки покрыты копотью и кровью, и даже отсюда, из лесополосы вдоль поля было видно, что в кабине никого нет. Однако жатка (я решил поначалу, что это комбайн, но Мирвей меня поправил) перемещалась по полю (точнее, по тому, что от поля осталось) и по трупам на поле (опять-таки, по тому, что от них осталось) достаточно целенаправленно. Что же касается поля, то здесь нашел свою смерть как минимум десяток человек. Точнее определить количество тел пока что не представлялось возможным. Подозреваю, разобраться в этой мешанине из костей и мяса было под силу только судмедэкспертам.
С одного из краев поля, похоже, горело, причем, горело недавно. Однако никаких следов дождя. Следы огня были и на кабине жатки, причем, пламя вырывалось изнутри, как будто там что-то взорвалось.
Жатка содрогнулась. Взревел двигатель, и в этом звуке, от которого зубы пронзила боль, не было ничего, что напоминало бы работу механизма. Хищно лязгнув ножами, в которых застряли мясо, внутренности и обрывки одежды, жатка медленно двинулась в сторону деревни.
Нас, судя по всему, оно не замечало. Так что... одержимость?
Скорее всего.
Еще одна молния, как обычно, сверкнула в грозовом небе ровно над демонической машиной.
Вопрос "Что это, и как это могло произойти" я решил оставить на потом и связался с Мидасом, который, не получая вестей от нас, начинал проявлять беспокойство – и винить его за это было нельзя. У Мидаса был приказ прикрывать нас сверху и в случае необходимости уничтожить объект. И деревню с ним, если придется.
Набирая скорость, мерзкое устройство вкатилось в деревню и вновь замерло. Как будто набиралось сил перед новым рывком. Да, если учесть, что с момента прорыва этой твари в наш мир прошло не так уж и много времени, ей необходимо было окрепнуть. Порождения варпа не приспособлены к существованию вне его, им обязательна некая материальная оболочка, носитель. Именно так нечестивцы-колдуны (и, чего уж там, кое-кто из моих не в меру ретивых коллег-радикалов) творят демонхостов, запирая плененных демонов в человеческие тела. По такому же принципу действуют и темные Механикум, создавая одержимые Хаосом боевые машины, нечестивые орудия смерти и разрушения.
Пока что моя рабочая гипотеза сводилась к тому, что некий еретик призвал демона. Но почему, а главное, зачем демону вселяться в сельхозтехнику? В этом было нечто запредельно бредовое. Наверно, слишком бредовое даже для Хаоса, хотя в случае с Губительными Силами никогда нельзя быть уверенным ни в чем.
Первый шок от столкновения прошел. Даже Букмиллер перестал трепетать, аки нежный цветочек на ветру (что с учетом его комплекции и возраста выглядело особенно жалко). Елизавета старалась держаться впереди нас всех, а все остальные, следуя моему приказу, старались держаться за Елизаветой. В такие моменты я чувствовал себя особенно странно, потому что единственной защитой от Губительных Сил (за исключением, конечно, веры в Бога-Императора) была эта хрупкая прекрасная женщина, каждое прикосновение к которой вызывало у меня непреодолимое отвращение, за которое я себя так часто ненавидел.
Адская машина остановилась посреди улицы и вновь взревела, дребезжа разбитым стеклом. На сей раз в этом вое слышалось что-то, слишком похожее на... призыв? Его силу, похоже, почувствовали даже мы – судя по тому, как дернулся Букмиллер и пара его парней.
А из домов, из дворов, из-за заборов к варповой жатке вышли люди.
Глаза их были пусты.
- Шип вызывает Эгиду!

Мужчины, женщины, дети. Потом выяснилось, что это были несколько семей, членам которых откровенно не повезло столкнуться с заразой Хаоса. Они шли не то чтобы слишком медленно, но и не в обычном темпе. Их движения были скованными, заторможенными, точно им приходилось действовать через силу. На первый взгляд, никаких внешних следов каких-либо повреждений или воздействий. Но темная пустота, плещущаяся в их глазах, вопросов уже не вызывала.
Их души были подчинены, пленены, скованы, порабощены вырвавшимся из варпа адским созданием. Кажется, я уже знал, кому конкретно из четырех владык Хаоса мог прислуживать этот демон, устроивший кровавую молотьбу на поле – и, возможно, решивший продолжить бойню теперь уже и здесь...
Поначалу я решил, что все дело именно в самом демоне, оккупировавшем жатку. Тогда получается, что вне ауры Елизаветы мы неминуемо попадем под его влияние. И все, что нам остается – это атаковать одержимую машину сообща, нападая кучно. И неэффективно. Зато без риска превратиться в еще одну демоническую марионетку.
Однако стоило вглядеться в несчастных обитателей Кленового Переката, чтобы стало ясно: возможно, дело не в одной только проклятой жатке.
Каждый из них что-то сжимал в правом кулаке, при этом стараясь держать его как можно ближе к телу.
- Руки, - разумеется, Фишиг тоже обратил внимание.
- Да.
- Не поворачивайся. Налево.
Я постарался, как мог, покоситься влево и при этом не окосеть.
И заметил, как что-то мелькнуло за ближайшей изгородью. И это наверняка был человек, а не что-то... другое.
- Слабые места? Куда бить?
Мирвей, что характерно, отреагировал сразу и верно.
- Радиаторы. Воздухозаборники. Знаете, что это?
- Представляю, - кивнул Фишиг, вскидывая болтер.
- Рассредоточиться. Наша задача – уничтожить... это. В случае сопротивления – полная зачистка.
Рядом со мной кто-то шумно выдохнул.
Увы. Лучше сразу уничтожить тех, кто попал под власть Хаоса, чем дать Губительным Силам возможность упрочить свое влияние в этом мире и причинить еще больше горя.
Как я и предполагал, одержимые набросились на нас, стоило только Фишигу атаковать демоническую жатку.
Впрочем, на жатку они тоже бросались. Точнее, под нее и ее ножи.

Одержимые, чьи тела кромсала жатка, продержались чуть дольше, чем те, кого остановили выстрелы из лазганов – все-таки кое-кто из местных силовиков среагировал достаточно быстро.
Поначалу все это слишком напоминало беспорядочную свалку. Особенно когда со стороны ближайшего забора в сторону одержимых полетели камни, оказавшиеся кусками угля. Букмиллер тут же кинулся к забору, однако я думал о нем хуже, чем оказалось на самом деле – как выяснилось, это была вовсе не попытка к бегству.
К другому дому бросился и Мирвей.
Кто-то из букмиллеровских мальчиков не выдержал и ринулся бежать, бросив оружие. Кто-то блевал. Я прикрывал Фишига, отстреливаясь от одержимых, покуда Фишиг всаживал болт за болтом в жатку, и следил за тем, чтобы Елизавете ничто не угрожало. Хотя, конечно, она была в состоянии позаботиться о себе и самостоятельно, но...
Варпова машина замедлила свой убийственный ход, однако ее чудовищный рев заставлял виски сжиматься от непереносимой боли, перекрывая даже болтерную пальбу и визг лазганов.
Из толпы одержимых вырвался человек, на лбу которого был вырезан знак одного из богов Хаоса. Порез уже перестал кровоточить, и, судя по всему, сделан был не пару часов назад, но достаточно недавно.
Да, это слуга Кхорна.
Он двигался куда как бодрее остальных жителей деревни, попавших под власть кхорнитского демона. Еретик заорал, простирая руки к небу, и на кончиках его пальцев заплясало белое пламя. Я прицелился – но Мирвей, как выяснилось, успел раньше меня: вилы, метко брошенные им, вонзились в грудь культиста. Тот пошатнулся, и в этот момент я выстрелил, миг спустя вонзив меч в тело очередного одержимого, который, несмотря на смертельные попадания из лазганов, все-таки продолжал ползти в сторону Елизаветы.
Мирвей тем временем умудрился раздобыть топор и, сжимая его в руках, нехорошо поглядывал по сторонам. Рядом с ним стояли двое местных – нет, не одержимых, зато очень злых мужчин – один с топором, второй с вилами. Еще несколько крестьян присоединились к нам, вооруженные подобным же образом.
Демоническая машина, поднабравшись сил, попробовала плюнуть огнем – один из крестьян с криком повалился на землю, пытаясь сбить его, но безуспешно: пламя погасло само, как только тело, от которого за считанные мгновения осталась обгорелая куча костей, прекратило биться в конвульсиях.
Еще одна очередь из болтера раздалась как раз с той стороны, куда удрал было Букмиллер. Собственно, это и был Букмиллер, из-под прикрытия забора выпустивший несколько болтов в жатку, которая упорно сопротивлялась обстрелу. Как выяснилось впоследствии, Букмиллер был в курсе, что хозяин этого дома умудрился в разобранном виде протащить болтер домой и хранил его в сарае на сеновале "на всякий случай".
Вой и рычание раненой адской машины, стоны и хрипы одержимых, мрачный гул двух болтеров и надсадный визг лазганов... Над всем этим побоищем коршуном кружил Мидас. Он не мог открыть огонь, поскольку велика была вероятность задеть нас, поэтому право финального удара Бетанкор получил не сразу.
Зато когда мы – а заодно еще и несколько местных мужчин, пришедших нам на подмогу, бросились бежать, оставляя ему обездвиженный, но все еще дергающийся корпус жатки, Мидас на бреющем полете обрушил на него – и на кровавую кучу тел вокруг – всю огневую мощь нашего катера. Как всегда, убийственно точный, Бетанкор показал настоящий класс главианской школы высшего пилотажа.
Издав последний хрип, демоническая жатка сдохла, не выдержав ракетного удара, и взорвалась наконец, полыхнув нечестивым темным пламенем.
- Не, все-таки подлец красавчик, - выдохнул Мирвей, отбрасывая топор в сторону. - Но, господин инквизитор, что это, ****ь, было?..
- Демон, господин мэр, - сказал я, запрокидывая голову, - демон.
Тучи, все это время кружившие над нами, разродились ливнем, воздух посвежел, и тяжелые струи хлынули с неба, падая на деревню, наполовину уничтоженную в ходе недавнего непродолжительного, но такого тяжелого побоища...
Елизавета подошла ко мне и поправила воротник кожаного плаща, который теперь придется хорошенько отчистить, если не выбросить. Всего пара почти незаметных движений, достаточно быстрых для того, чтобы я их почувствовал, но не успел ощутить негативную ауру неприкасаемой.

Следующие несколько недель ушли на то, чтобы составить полную картину произошедшего в Кленовом Перекате. Я поручил разобраться с выводком Хальцера, который дожидался покойника на пути к Игнис Нова, своему ученику Гидеону Рейвенору. Рейвенор подавал большие надежды - и не подвел меня, самостоятельно собрав необходимую информацию, которая позволила нам в скором времени вычистить еретическую заразу на нескольких мирах.
Заодно прояснилось кое-что и о событиях в Кленовом Перекате.
Все началось несколько лет назад на другом краю субсектора, в системе Камчатка, где на протяжении не одного десятилетия имела место затяжная (вернее сказать, с большими перерывами) тяжелая военная кампания. Промышленный гигант из нескольких планет – миров-кузниц и миров-рудников, был стратегически важен как для нас, так и для сил Хаоса, которые стремились им завладеть с завидным упорством. Оказывается, рекруты, которых традиционно набирали на Мино Терциум, отправлялись именно туда, в систему Камчатка. Именно там в свое время служил Себастьян Мирвей, бывший сержант Имперской Гвардии, большой специалист по метанию вил и любитель точечных ракетных ударов. Именно там несколькими годами позже служил и Литоний Букмиллер, который чуть не сошел с ума, в одиночку удерживая свою огневую высоту, после чего ему готовы были простить даже боязнь собственной тени.
И Кент Аркайт тоже служил там, но уже парой десятилетий позже.
Насколько мне удалось реконструировать последовательность событий, Кент Аркайт принимал участие в боях, положивших конец попыткам служителей Кхорна захватить камчатские рудники, кузницы и военные заводы. Последний прорыв был страшен, враг бросил в атаку несметное количество нечестивой боевой техники, в том числе, одержимой, той самой, созданной в проклятых кузницах темных Механикум. Именно с ними и сражался танкист-механик Кент Аркайт, который вернулся домой, в Кленовый Перекат, героем – чтобы сесть за штурвал комбайна и работать на родных полях.
Надобно сказать, Мирвей честно признался: характерная особенность крестьянского склада характера – тащить в хозяйство все, что может пригодиться, но при этом не будет считаться уворованным. Собственно, они с Букмиллером не скрывали, что в каждой деревне найдется сеновал или погреб, в котором хранится не болтер, так лазган, а то и огнемет ("Встречный пал хорошо пускать, если по весне или осени поля гореть начинают", - объяснил Мирвей). Разумеется, без сувениров и прочих мелких трофеев дело не обходится тем более.
А теперь небольшое отступление, благодаря которому, наконец, прояснилась крайне странная поначалу роль Игга Хальцера в этом деле.
Хальцеру удалось спастись, когда Адептус Астартес и Легио Титаникус при поддержке Имперской Гвардии разгромили хаоситов, выбив их из системы Камчатка. Хальцер в ту пору отирался в свите одного из Чемпионов Кхорна, помешанного на джаггернаутах и прочих тварях, в которых в омерзительном союзе сливается оскверненное железо и демоническое сознание. Именно против них и шли танковые части, в которых служил Кент Аркайт, который на свою беду решил прихватить домой в качестве сувенира обломок то ли брони, то ли чего еще.
Увы, несмотря на то, что вся бронетехника и оружие Губительных Сил подлежали уничтожению, несмотря на все предупреждения и приказы, подобные глупости нет-нет, да случались. И не всегда эти осколки железа оказывались совершенно безобидными.
Судя по всему, частица какой-то демонической твари продолжала дремать в безвредной, на взгляд Аркайта, финтифлюшке (или что это было) с брони джаггернаута. Он не скрывал, что это его маленький трофей на память о страшных боях и героических победах. Он повесил ее в кабине новой жатки, которую ему доверили всей деревней – как самому опытному механизатору. Вот там и начал оживать, там и начал протискиваться в наш мир демон, приближение которого почуял Хальцер. Почуял – и поспешил на Мино Терциум в одного, чтобы опередить остальных своих подельников (все-таки конкуренция в гадюшнике, которое представляет собой сообщество культистов, порой нам на руку) и единолично войти в милость у демона. А если повезет, то и получить власть над ним, пока тварь не успеет приспособиться к самостоятельному существованию в этом мире.
Но, как мы знаем, порой воля Бога-Императора заявляет о себе более чем явно. С Хальцером случились сначала мои осведомители, благодаря которым я вышел на его след и начал охотиться на него, а потом с ним случились ребята Букмиллера (которому я простил все то омерзение, что он вызывал у меня поначалу). Так что теперь Хальцеру оставалось только радовать в морге Убера Эмоса, который копался в его нечестивой аугметике, соблюдая все возможные меры предосторожности.
Что же до Кента Аркайта, то это именно он, в прошлом – герой войны, а ныне – культист поневоле, выскочил на нас из толпы одержимых. Кстати, одержимые тоже оказались на его совести: под нечестивую власть демона, попали те, кому он успел всучить... болты и гайки. То, что демону, слабому по первому времени, удалось наделить частицами своей мерзейшей мощи.
Хвала Трону, вся эта история случилась в малолюдной глуши, где никто особо не интересовался темными знаниями. И сам Аркайт поначалу не понимал, что происходит с ним и злосчастной жаткой. А еще наше прибытие на Мино Терциум стало той самой случайностью, которая позволила предотвратить катастрофу, способную уничтожить этот милый, спокойный и такой наивный агромирок.

Признаться, непродолжительное расследование инцидента в Кленовом Перекате дало нам возможность отдохнуть и расслабиться хоть на какое-то время. Тишина, свежий воздух, вкуснейшее местное пиво, барбекю по вечерам у Мирвея (собственноручно замаринованное и зажаренное мясо), подозрительно (и недвусмысленно) довольные Фишиг и Бетанкор в компании юных селянок... В общем, скажу честно: когда я таки решил завести резиденцию, я выбрал планету Гудрун совсем не случайно, и причина тому – не только расследование дела Понтиуса Гло, перевернувшего мою жизнь. Во-первых, этот мир был достаточно развит и находился на пересечении магистральных путей. А во-вторых... во-вторых, все-таки есть в сельском укладе нечто такое, что начинаешь ценить, основательно потолкавшись по мирам-ульям, мирам-кладбищам, мирам-кузницам...
Главное, чтобы никаких лишних трофеев.