Скрипел целый лес

Было три часа очередной одинокой ночи. В голове было столько мыслей, которые ни за что не хотели складываться во что-то определенное, что бы принесло чуть-чуть спокойствия. Костя вышел на улицу и прислушался к ночной тишине. Но тишина была абсолютная, не было ни единого звука, который бы показал ему, что рядом есть еще что-то, с чем можно разделить себя. Он посмотрел на дом. В этом доме он жил последние два года, с тех пор, как решил уехать из огромного пожирающего города, подавляющего настолько, что он почти дошел до крайней степени отвращения к себе и всему миру, но решил уехать. Решил, что это его вылечит. Раньше всегда спасало, это единение с природой. Раньше всегда было так, что мысли приходили в порядок, он находил новый смысл в своем существовании и возвращался в мир слегка обновленным. И сейчас, поначалу, казалось, что все будет так же. Но прошло уже два года и ничего не поменялось. Мысли в порядок не пришли, они просто исчезли, остались только какие-то намеки на мысли, от которых становится еще более пусто, потому что никак не удается понять, зачем они и о чем они. Он прожил так полгода, вставал каждое утро, завтракал, гулял по лесу, долгие-долгие часы, как леший, осматривающий свои владения. Отпустил себе бороду, поскольку бриться было незачем, да и всегда хотелось. После прогулки, если было тепло, купался в озере, переплывал его вдоль и поперек, выходил уставший, но довольный. Если было холодно, возвращался домой и растапливал печку, грел воду и мылся, что приносило куда меньше удовлетворения. Сделал во дворе маленький огород - ему нравилось копаться в земле, несколько успокаивало, отрывало от тяжелых мыслей, когда те появлялись, да и просто было хоть каким-то занятием, которых у него было не так много. Так было полгода. Полгода каждый день он вставал с мыслью, что еще пара дней, и можно будет уезжать обратно, что он будет готов. Но каждый день добавлялось по паре дней, и в итоге, он так и не уехал. Только последние три месяца он не занимался уже совсем ничем, он сидел дома, с головой окунувшись в себя и больше всего на свете желая от себя спрятаться. Воспоминаний у него не осталось, он едва ли помнил, как его зовут, хотя, в те дни, когда жизнь казалось ему исполненной смысла и просто нужной, он только усмехался, когда слышал о том, что с кем-то случилось что-то подобное. Он просто не верил, что человек может потерять все желания, это казалось ему неестественным.

Раздался скрип. Костя вздрогнул - настолько этот звук показался ему громким и настолько он был неожиданным. Он никак не мог понять, откуда этот звук донесся. Скрип повторился - скрипела одна из сосен в лесу. Костя стоял и не мог сдвинуться с места, он стоял и слушал это жалобный звук и пытался понять, почему ему становится тяжело дышать. И тут налетел ветер, деревья закачались, и скрип усилился во много раз, как будто каждое дерево издавало предсмертный стон, как будто хотело что-то ему сказать, что-то очень важное, что спасет его, но звуки накладывались один на другой и получался один громкий крик. Но этот крик был адресован ему, он знал это, он чувствовал это всем своим телом, крик пробрал его до мурашек, заставил испугаться, убежать в дом, закрыть дверь на засов и спрятаться под стол. Но все эти пораженческие действия, как ни странно, помогли. Появилась мысль, первая за долгое время, осознанная законченная мысль. Воспоминание. А за ним другие. Он сидел под столом и чувствовал, как оживает. Скрип деревьев, скрип деревьев, ах да.

- Ты слышал?
- Чего?
- Да вот же. Дерево скрипело.
- Да ты что, деревья не скрипят. Ну, только, если оно не сломано или еще что. А так – нет.
- Да скрипят! Послушай!

Знала бы ты, как они могу скрипеть на самом деле. Хотя, ты знаешь, я уверен. Знала же ты, что я бесцельный и беспомощный, и вот, я сижу под столом, завернувшись в одеяло, как будто мне пять лет, и я испугался приведений. Так и есть. Я испугался. Но сейчас мне уже не страшно.

И внезапно он почувствовал, что еще тридцать секунд, и он заснет.  Хватило даже десяти.

Утром он проснулся под столом и первое время не понимал, что он там делает. Ему снилось – впервые за долгое время ему что-то снилось – что он лежит на кровати, но не один, а с ней, с той самой, которая открыла ему скрипящие деревья. Он уже проснулся, а она еще спит, и он видит ее руку в своей, тихо улыбается и чувствует себя счастливым. Один маленький миг большого счастья, который снился ему всю ночь раз за разом. И странным образом он почувствовал себя счастливым, на две секунды, но этого хватило, чтобы ожить окончательно.

Где же ты сейчас? Где та красивая девочка, прочитавшая вагон книг? Вспоминаешь ли ты меня?

С такими мыслями он выбрался из своего кокона под столом и пошел искать ножницы, чтобы состричь  свою бороду. Ножниц в доме не оказалось, он нашел только садовые, подошел к зеркалу и рассмеялся от собственного вида. Борода отросла уже до груди, и он вполне мог сойти за какого-нибудь монаха, да только вряд ли монахи стригут свои борода садовыми ножницами. Слава богу, что в доме нашлась бритва, поскольку бриться топором ему совсем не хотелось, так что через час он стал похож на нормального человека, почти не потеряв при этом крови. Он твердо решил сегодня уехать в город, поэтому сразу после бритья отправился на прощальную прогулку по своим любимым тропкам, причем был в таком приподнятом настроении, что даже стал петь, чего с ним не было уже очень долго, но что он очень любил делать. Он решил, что уедет сегодня, к вечеру будет в своей городской квартире, найдет ее номер телефона, позвонит, и завтра, ну, самое позднее, послезавтра, встретится с ней.

А если она уехала? Вышла замуж? А если я ей не нужен? Да ну, к черту, она-то мне нужна.

И решив, что все сложится так, как ему хочется, он, в нетерпении, поехал в город. Даже книжку почитал в дороге. Когда он уезжал в этот дом, он захватил с собой чемодан книг, думал, что прочитает их все за полгода, а в итоге прочитал штук пять и забросил это дело. А сейчас достал из чемодана Сартра и развеселился от мысли о том, какая это ирония – читать «Тошноту» недавно ее пережив. Он снова нашел цель, значит, природа снова помогла, пусть на этот раз восстановление заняло куда больше времени, чем обычно.

К вечеру он добрался до квартиры, отыскал номер, точнее, выудил его из памяти, но все равно проверил, чтобы не ошибиться, и позвонил. Так сильно он не волновался, наверное, никогда в своей жизни. Трубку взял ее отец.

- Здравствуйте, это Костя. Я хочу…

- Ты зачем звонишь сюда?!

- Я просто хотел услышать…

- Ее нет, ее уже давно здесь нет, а если бы и была, вряд ли она захотела говорить с тобой.

- Что?! Что значит ее нет? Она…

- Нет, боже, нет конечно. Она уехала. Вышла замуж и уехала. Я тебе не скажу куда, ты же поедешь за ней, у тебя же с головой беда, а ей этого не нужно. Когда ты исчез, она не могла прийти в себя целый год. Она не улыбалась даже, почти не ела ничего. Знала, что рано или поздно ты исчезнешь, и все равно не могла этого принять. И слава богу, что встретила своего, уже, мужа, иначе я не знаю, что бы с ней было, и что бы было со всеми нами. Ты где был-то вообще? И почему звонишь именно сейчас?

Он уже не понимал, что ему говорят. Но ответил все равно.

- А сегодня какой-то особенный день?

- Ну конечно! Сегодня ровно два года с того момента, как ты уехал, а значит три года, как я тебя знаю. Как-то эти события совпали странным образом. Так где ты был?

- Да нигде. Я и сейчас там. Если можно, передайте ей, что я звонил. И еще. Скажите, что я слышал, как скрипят деревья. Целый лес. До свидания.

Он положил трубку и остался стоять посреди комнаты с расширенными глазами, негнущимися ногами и слабо-слабо бьющимся сердцем. Он не знал, что делать, куда идти, ему не хотелось ничего, кроме как рассыпаться на миллион частиц и раствориться в воздухе. Но тут зазвонил телефон. Трубку он взял.

- Привет.

Боже. Это она. Она здесь. Боже.

- Привет.

- Ты прости папу пожалуйста, я его сама просила так отвечать, если ты вдруг позвонишь, и меня прости тоже.

- Ты перезвонила, конечно. А я и так не умел на тебя обижаться.

- Правда целый лес скрипел?

- Он не просто скрипел. Он стонал. Кричал. Говорил мне ехать к тебе.

- Так а чего ты не у меня?

- Я…ну я просто, нет, не важно, я сейчас приеду. Сейчас.