Эрейндорский цветок - 4

Глава 4

Они ждали нас в Голубом Салоне, сидя за столом. Кроме них, в помещении находилось несколько хоббитов и эльфов. Некоторые почему-то явно избегали наших взглядов.
Когда мы вошли, Локлинн как раз что-то пояснял отцу, быстро жестикулируя, так что он даже не заметил, как остальные поднялись и поклонились мне.
- Хранитель Лорд Локлинн О’Бреннан, я рада приветствовать вас в Доме-на-Клифе, - сказала я, выполняя изящный реверанс. Дин тоже поклонился. – Какие это срочные дела заставили Вас пренебречь этикетом, согласно которому Вы должны ждать меня перед домом?
Локлинн вскочил на ноги и поклонился, явно захваченный врасплох. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, мне ответил мой отец.
- Это я их пригласил, Энъя, не надо ехидничать, - сказал он. - У нас серьёзное дело, так что садитесь оба, пожалуйста.
Мы с Дином сели. Я внимательнее присмотрелась к сидящим за столом эльфам и изумилась – передо мной сидело трое Судей Хранителей.
- Леди Эйтленн, сэр Глирдин, позвольте засвидетельствовать своё почтение. Мне жаль, что я был вынужден нанести вам этот неожиданный визит, - сообщил Локлинн, - но у меня есть долг сообщить вам о тяжёлом нарушении закона, которое произошло именно здесь. Судья Блавхин O Килаинн, прошу Вас прочитать обвинительный акт.
Высокая эльфийка в церемониальном темно-синем наряде поднялась с кресла и развернула рулон пергамента.
- Сэр Глирдин из Эрейндора, земледелец и покровитель растений, гость Эръю, - начала она, - я обвиняю Вас в нарушении Четвёртого и Шестого канонов Общего Закона Эръю, то есть в нелегитимном и неавторизованном вызове Силы с использованием креативной песни. Благодаря этому Вы вырастили здесь как минимум одно растение - альстрёмерию в саду Леди Эйтленн. И, вероятно, Вы влияли на состояние других. У нас есть показания свидетелей по этому поводу, сэр. Что Вы можете сказать в свою защиту?
Мы с Дином переглянулись. Ситуация казалась настолько нереальной, что мне на мгновение подумалось – это какой-то дурацкий сон. Надо срочно проснуться.
Увы, серьёзные лица напротив отнюдь не исчезали. Я встряхнула головой и поднялась.
- Дамы и господа, я весьма удивлена. Во-первых, я уверена, что это ошибка, и я могу поклясться своим словом, что сэр Глирдин не нарушил ни одного из канонов Закона. Во-вторых, если уж было такое подозрение, вы были обязаны уведомить меня, прежде чем суд собрался. Предполагаемое нарушение якобы произошло в моём владении и, согласно обычаю, вы должны прислать мне вызов.
- В общем вы правы, Владеющая Леди Эйтленн, - ответил спокойно Локлинн. – Есть только одно "но". Вы и сэр Глирдин – пара. В таком случае, согласно обычаю, надо уведомить Старшего рода или самого близкого родственника. И мы уведомили Лорда Дэклана.
- Так хотя вы позвольте мне засвидетельсвовать, что Дин... – начала я, но отец перебил меня.
- Энъя, ты не можешь, - сказал он мягко, но решительно. – Ты влюблена в него, и суд, согласно Закону, не обязан принимать твоё свидетельство.
Я почувствовала, как меня охватывает слепое бешенство.
- Вы все хотите сказать, что я не в силах узнать, произошло ли применение Силы, или нет?! Вы думаете, что словом Владеющей можно пренебрегать только потому, что она – влюблена?!
- Леди Эйтленн, повторяю, мы действуем солгасно Закону, - терпеливо сказала Блавхин O Килаинн. – И я теперь хочу спросить прямо – сэр Глирдин, Вы вырастили этот цветок?
Дин молчал. Я взглянула на него и вдруг почувствовала его возмущение, увидела, как он стиснул губы. Его лицо побледнело.
- Сэр Глирдин, я поставила вопрос, и жду Вашего ответа, - поторопила его Блавхин.
- Зачем спрашивать, если вы все – эмпаты? – пробурчал Дин голосом, от которого у меня пробежали мурашки по коже. – Вы должны уже знать, виноват ли я, или нет.
- Сэр Глирдин, мы не в праве читать Ваши мысли или чувства без вашего согласия, - сказал один из Судей, Брандув О’Бреннан, сидящий по правую руку Блавхин. – Так Вы ответьте на вопрос, сейчас же! Вы вырастили этот цветок?
- Да, - сказал коротко Дин. Я заметила, как он сжал кулаки, аж побледнели пальцы. – Я вырастил.
- Песней? – спросила Блавхин, смотря внимательно на него.
- Да, песней.
В салоне поднялся шорох, сидяшие позади хоббиты начали ссориться, быстро жестикулируя.
- Дамы и господа, я хочу выступить защитником сэр Глирдина, - сказала я громко, перекрикивая ссорящихся уже серьёзно хоббитов. - Полагаю, вы не против, Хранитель Лорд Локлинн.
Локлинн не возразил. Я села рядом с Дином и легонько пожала ему руку. Он сидел неподвижно, мрачно гляда на Судей и Локлинна.
- Тишина! – воскликнула Блавхин, ударяя в стол ладонью. – Успокойтесь, дамы и господа, вы мешаете суду!
Говор за нашими спинами затих, но я усышала ещё быстро высказанные слова "это всему он виной", "как же можно быть таким идотом", "а ты тоже никакой не философ", "теперь из-за твоей болтовни ему...", "я не буду тут сидеть и прислушиваться, как вы..."
- Тишина, я повторяю! Тех, которые будут мешать, я выброшу за дверь! Лорд Локлинн, позовите первого свидетеля!
- Я не так представлял себе встречу с твоим папой, - внезапно вполголоса сказал Дин. Я припомнила, что мы как раз сегодня вечером хотели поехать с визитом к отцу, и почувствовала себя крайне неловко. Тем временем Локлинн вызвал первого свидетеля.
- Ультан O’Риавин!
Вызванный хоббит поднялся очень резко, аж стул перевернулся. Он быстро подошёл к столу и поклонился.
- Что вам известно о деле так называемого "Эрейндорского цветка"?
- Ну... эээ... я его видел вчера, милорд. Хорошее такое растение.
Дин безропотно покрутил головой. Мне с трудом удалось сохранить серьёзный вид.
- Я вас не спрашиваю про его состояние или красоту, - сказал гневно Локлинн. – Скажите, видели ли вы, как его вырастили?
- Вроде нет, но я слышал о песне от моего брата, он сказал, что видел...
- Ты что, спятил?! – на ноги вскочил второй хоббит. – Я тебе такое не говорил! Это ты болтал в таверне, что видел, как его вырастили!
- Никак нет! Это ты хвастался, что слушал лично песню!
- Они оба несут чушь, ваши превосходительства! – к столу подбежал третий, очень пожилой хоббит. – Я был одним из первых, который увидел этот цветок, и знаю, что он уже был в саду во время нашей вечеринки! Так они никак не могли видеть, как он вырос, от песни или нет! А теперь их болтовня привела в суд знаменитого земледельца! Я клянусь, что...
- Осторожно с клятвами, Иллиоаг! – с места поднялся один из эльфов. – Я, как Хранитель, могу засвидетельствовать, что были замечены странные помехи локальной ауры. И это может быть следство нелегитимного вызова Силы, именно здесь. Кроме того я слышал ваш разговор в таверне, так что...
- Вы слышали, да, - поморщился ехидно Иллиоаг. – Но вы уверены, что всё правильно поняли, сэр Скавхок? Мне как раз кажется, что нет, и это не удивительно, потому что никакой вы не садовод. Если вы бы им были, тогда сразу поняли бы, что эти двое просто болтали за кружкой пива и ничего больше! А теперь, благодаяря им и ещё нескольким шерстолапам, мы все теряем время здесь, вместо того, чтобы чем-то полезным заняться!
- Сам ты шерстолап! – обиделся Ультан. – И косоногий вдобавок!
- И пусть у тебя коленки полысеют! – добавил его брат, который явно решил защитить родственника. – Ты сам ведь говорил, что во время песни все растения стали бодрее и здоровее!
- Они все неправы, уважаемые Судьи! – к столу прибежало ещё двое хоббитов. – Эти песни никак не влияли на растения, и сэр Глирдин ни в чем не виноват! Это братья Кюмханак принесли с собой несколько растений в горшке, потихоньку посадили их на клумбе, а потом убеждали всех, что они из-за песни выросли! Типа, они пошутили, а теперь сэр Глирдин из-за них страдает! И наша Леди тоже!
После этих слов в салоне воцарилась настоящая суматоха. Хоббиты начали бурно спорить и обвинять друг друга, не обращая уже внимания на упоминания Блавхин, угрожающей им домашним арестом за неуважение к суду. Дин покачал головой и закрыл лицо ладонью. Локлинн, мой отец и остальные Хранители смотрели на всё это с паникой в глазах. Я решила вмешаться.
- Дамы и господа, позвольте сказать что-то важное! Этот цветок был выращен песней, но не здесь! Не в Эръю! Ей! Замолчите же, я хочу кое-что сказать! Это произошло в другом мире, мы только принесли его сюда!
Потребовалась минута, чтобы в салоне стало относительно тихо. Все хоббиты, да и Хранители тоже, уставились на меня, некоторые с полуоткрытым ртом. Наконец кто-то осторожно спросил:
- Леди Эйтленн, что вы сказали?
- Я сказала, что это я лично принесла эту альстрёмерию сюда, - вздохнула я тяжело. – И это я посадила её на клумбе. Собственными же руками. И это можно легко проверить.
Теперь в салоне воцарилась почти абсолютная тишина, которую нарушали лишь крики чаек за окном. Судьи переглянулись с Локлинном, затем Блавхин обратилась к Дину:
- Сэр, Вы подтверждаете? Почему Вы раньше не сказали нам об этом?
Дин ответил ей тяжёлым взглядом, затем демонстративно скрестил руки на груди, не отвечая на вопрос. Тишина стала напряжённой и невыносимой. Локлинн не выдержал первым.
- Леди Эйтленн, будьте добры, и поясните подследственному, что молчание – не самый хороший способ защиты. Особенно, если обстоятельства неясные, а вероятность преступления – высокая.
Я усилием воли сдержалась от язвительной реплики, что защита не была бы нужна, если бы он не затеял всего этого. Однако, я спохватилась. В конце концов, он - Лорд Хранитель, и без веской причины не созвал бы заседаия суда. Да и отец не согласился бы стать наблюдателем, если не был бы уверен в том, что могло произойти что-то подозрительное.
- Дин, - сказала я шёпотом, - милый, посмотри на меня. Я понимаю, что ты теперь чувствуешь, но я прошу тебя, отвечай на вопросы. Это крайне важно, чтобы завершить всю эту затею.
Он повернулся и взглянул на меня. В его глазах были видны возмущение и злость. Но также я чувствовала глубокую печаль, которая окутывала его сердце. И ещё одно чувство – разочарование.
- Эни, я уже всё сказал, и ты ещё уточнила, - ответил он вполголоса, покосившись на Локлинна и Суд. – И свидетели тоже высказались, кстати, очень шумно. Больше пояснять нет смысла.
В его голосе прозвучало упрямство. Я вздохнула.
- Уважаемый Суд, сэр Глирдин уклоняется от ответа.
- Ну что ж, у него есть на это право, - удивительно спокойно констатировал Локлинн. – Уважаемый Суд, я предлагаю изучение растения как вещественного доказательства. Прошу разрешения доставить его сюда, в зал.
Я почувствовала, как второй раз за этот день меня охватывает бешенство.
- Хранитель Лорд Локлинн, я возражаю, - сказала я, стараясь говорить спокойно. – Этот цветок для меня - бесценный. Вы должны уже понять, что он не опасен! Разве вы не чувствуете этого?!
- Леди Эйтленн, вы хорошо знаете, что потенциальные вабики Серости целыми годами могут оставаться усыплёнными. Я настаиваю на изучении этого растения, здесь и сейчас.
"Вы более упрямы, чем мои все лепреконы вместе взятые, Лорд Локлинн", подумала я, чувствуя, как кипящая в сердце злость всё сильнее рвётся наружу.
- Лорд Локлинн, я повторю ещё раз, - сказала я вслух, - ни на какие раскопки у меня в саду я не соглашусь, ни за что! Хотите изучать - хорошо, давайте пойдём в сад! На месте можете изучать эту альстрёмерию сколько угодно. Только если я увижу, что вы повредили её... тогда у нас будет действительно серьёзный разговор, милорд.
Локлинн открыл уже рот, чтобы ответить гневной репликой, но его остановил мой отец.
- Лорд Локлинн, я полагаю, что предложение Леди Эйтленн – весьма логично. И, правду говоря, я теперь удивляюсь, почему мы с этого и не начали.
- Жаль, что обычно поздно мы замечаем то, что совсем очевидно, - констатировала я. Дин еле заметно улыбнулся. Локлинн пожал плечами.
- Ладно, Леди Эйтленн, тогда я предлагаю пойти в сад. Как можно скорее.

Продолжение следует...

Правописание имён на гаэлике:
Blathin O Cuileann – Блавхин O Килаинн
Ultan O'Riain - Ультан O'Риавин
Oilleog - Иллиоаг
Scathach - Скавхок
Caomhanach - Кюмханак

Дополнительные пояснения:
"Шерстолап" - очень обидчивое название хоббита. Каждый хоббит считает, что у него на ногах мех, не шерсть - оттуда и обида.

"Пусть у тебя коленки полысеют" - у большинства эрийских хоббитов на коленях меха почти нет (у многих колени лысые уже с рождения), так это проклятие кажется бесмысленным. Однако, лучше его не говорить хоббитам, потому что они очень нервно на него реагируют