Вольфрам

           Каждому вокруг, без всякого исключения, первому, второму, четырнадцатому, пятьдесят третьему и второй скрипке слева – всем им необходимо, жизненно необходимо, чтобы их что-то объединяло. Вне зависимости от погоды, жизненных обстоятельств, поворотов и извилин дорог и наших путей, – каждому хотя бы на мгновение хочется почувствовать себя немного более единым с кем-то, как-то, где-то.
                ***
           Осень запрудила выбоины на искорёженном асфальте. Доселе голая земля облачилась в шикарное платье из красных и желтых тканей, но тут кто-то сверху раскрутил небесные краны, сорвав, судя по всему, ручки, резьбу, да и сами краны, впрочем, тоже.
           Под тяжелыми сводами тонн земли, песка и трубопроводов, гигантский стальной червь застрял в одной из своих нор. Сплав металлов, древесин, дермантина и стёкол, вагонный состав остановился аккурат посреди тоннеля. Отполированные колёса, лоснящиеся невидимым человеку блеском, остановили свое вращение, наполнив гигантский тоннель тишиной, которую смело можно назвать вольфрамовой. Стёкла последнего вагона слабо отблёскивали в холодно-медовом свете тоннельных фонарей, пушинки пыли оседали тут и там, покрывая вагоны невидимым узором. Вольфрам, - не металл, но ощущение, потихоньку обволакивал тоннель.
                ***
           Джошуа сидел на корточках посреди длинного и наполовину заполненного людьми вагона. Прижимая к своим коленям набитую ненужностью дорожную сумку, он разглядывал металлические своды пещеры, где посчастливилось остановиться последнему вагону их подземной колесницы. Десятки и сотни пыльных кессонов отбрасывали металлические тени. Свет в вагоне, еще минуту назад сверкавший своей белизной, притух, рассеяв свои остатки между куртками и переносицами пассажиров.
           Люди вокруг, подобно земле над ними, пропитывались тишиной и тяжелели под гнетом пустоты, кружащей в воздухе. Такие разные и в то же время чем-то одинаковые – все они в одно мгновение стали частью чего-то неизвестного и таинственного, оставшись в то же мгновение невыносимо одинокими. От тревоги ли, поселившейся в них после остановки состава, а может из-за невидимого вольфрама, пропитывавшего их сущее. Их взгляд блуждал и лишь некоторые пытались найти общий язык, правда преимущественно со своими электронными приборами.
           Слева от Джошуа дама старших лет в коралловом пальто общалась с новой знакомой в лице девушки-брюнетки с тёмной кожаной сумочкой. Незаметно для кого-либо, Джошуа вовлёкся в разговор. Никто из троицы не назвал друг другу имён. Они оставались также неизвестны друг другу, как и десяток минут назад, когда поезд стремительно мчался сквозь металлический гул, однако теперь что-то их объединяло. Обстоятельства, потухший свет, а может быть очередная извилина, на которой поезду угораздило заглохнуть, что-то выделило эту непохожую друг на друга троицу, скрыв в одно мгновение от всех глаз вокруг, и в то же время, сделав более явными, чем когда-либо.
                ***
           - В тишине грустно, давайте что ли споём что-нибудь – тихо пробормотал Джошуа.
           - Ты запевай, а мы подхватим – женщина в коралловом пальто улыбнулась собеседнику.
           Тихо, даже скорее про себя, Джошуа начал напевать один старый романс, неумело извлекая ноты и едва слышно разливая их близ себя.
                ***
           Где-то в дальнем конце вагона один мужчина заметил на другом полосатый шарф цвета любимой спортивной команды. Заметил вслух, при этом спросив счет прошедшей игры. Ответ не был слышен, но он и не был важен, как цифра. Ответ как ощущение, ответ как улыбка, едва заметно окрасившая человека в шарфе в чуть более теплый оттенок. Уголки его рта еще долго оставались приподнятыми, и уже было неважно, с каким счетом сыграла команда, важным было внимание и ощущение маленького единства всего на мгновение возникшего меж двумя абсолютно разными людьми.
           Кто-то просил у соседей по несчастью телефонного звонка, кто-то задавал друг другу вопросы. Люди сидящие и стоящие, в длинных пальто и дешевых поддергайках, не все они, но как минимум большинство становились песчинками в часах друг друга. И словно сумрак выключенных ламп слабел, а, возможно, туннельные лампы стали потреблять чуть больше электричества.
                ***
           Свет зажёгся, поезд тронулся, вырвавшись из пыльной шали тоннеля. Вольфрам остался где-то позади, осыпаясь невидимой крошкой на рельсы. Джошуа распрямил колени и приподнял свою дорожную сумку за хлипкую ручку. Он по-прежнему не знал имён своих собеседников, но так же по-прежнему был близок. И едва заметна была его улыбка, как у мужчины в другом конце вагона, наряженном в полосатый шарф цвета любимой команды.