Куркули

               

                «Работай до поту – поешь хлеба в охоту».

           Давно это было, в самом начале прошлого века. На Украине, в селе Держановка Олевского района Житомирской области. Где-то в этих местах черпал Гоголь сюжеты для своих произведений, ведь сказки и небылицы были тогда существенной частью духовной жизни неграмотного народа. Здесь витал дух преданий, здесь рождалось народное мифотворчество, здесь никто не сомневался в существовании домовых, чертей, леших и русалок!
          Теперь представьте: три маленьких девочки гонят из стада домой своих коров. За околицей с одной стороны лес стеной стоит, с другой – огороды. Вечереет. Место пустынное. Коровы идут себе след в след по узкой дорожке, жвачку жуют. А путь лежит мимо могилы, где когда-то давно был закопан убитый батрак. В деревне это место считалось опасным, потому что водилась здесь всякая нечисть.
           Стра-ашно девчонкам, быстрее бы пройти! И вдруг Машка Ницевич, самая бойкая и озорная девчонка в деревне, как закричит:
          - Ляк, лякай нас! (Чёрт, пугай нас!)
           Подруги ещё больше струхнули: «Ну, эта Машка! Отчаянная голова!». И прибавили шаг. Сердечки бьются, скорее бы пройти опасное место! Ну, вроде, пронесло…  Только перевели дух, вдруг Олеська замечет: под ногами у одной из коров ма-аленький чертёнок с длинным хвостиком. Где бежит, где скачет, от коровьих копыт уворачивается!
         Увидели его и подружки. Напугались. Про коров забыли. Перепрыгнули через прясла, прямиком по чужим огородам, грядкам  домой припустили! Только на крыльце своего дома опомнилась Олеська, перевела дух, оглянулась. А чёрт вырос. Прямо за плетнём неподалёку стоит, длинными руками  к ней тянется! Надо бы перекреститься, а девчонка без чувств свалилась.
         Две же другие девочки шум подняли. Мужики, кто посмелее, попадали на коней, да туда поскакали. Видят: правда, дело нечистое – на дороге песок кругами, и коровы кружатся, мычат. Будто дорогу домой забыли! Ну, известно, молитва в таких случаях помогает…  А  Олеська месяц в горячке пролежала, и умерла… Вот вам и мифы!
         Ну, а Маша выросла, красавицей стала. В восемнадцать лет её выдали замуж за степенного сорокалетнего бобыля Иосифа Мартыновича Корчевского. Да не о нём девушка мечтала! Не хотела идти за старика, да пришлось. Бывало, иной раз Машка с досады и поварёшкой мужа по лысине огреет, а то убежит куда дня на два-три. Братья родные её найдут, поколотят, пожурят семейным судом – не позорь, мол, нас! Да к мужу отведут.
          Пошли дети. Из пятнадцати рождённых только пять в живых остались: Мария, Иван, Григорий, Франц и Костя. С годами остепенилась Мария Людвиговна, даже мужа стала уважать. А как же: вокруг многие бедствуют, иной парень и жениться не может – если своей земли нету, значит, некуда и хату поставить. Какая уж там семья – иди в батраки!
          А у Иосифа Мартыновича земли довольно – и огород хороший, и пашня есть, даже деляна дубового леса имеется! Дельцы, которые на всём умеют «деньгу зашибить», сильно уговаривали хозяина продать лес. В тех местах древесина, да ещё дубовая, стоила дорого, за границу шла. А там платили золотом! Но Иосиф отказал – пусть лес матереет, пусть достанется детям и внукам! Как и дом – великолепный, бревенчатый, рубленый пятистенок, не мазанка какая-то, соломой крытая, как у большинства селян.
         Одним словом, хорошая семья получилась со временем – крепкая, трудолюбивая, и… богатая. Водилось-таки золотишко у Иосифа Мартыновича! Теперь подруги не жалели Марию – завидовали:
        - У-у, куркули!
         Старшие дети Мария и Вицент уже помощниками отцу да матери стали. А в это время сменилась власть. Революция. Внезапно ставшие вершителями людских судеб мятежники стали думать, как бедных сделать богатыми, а несчастных – счастливыми. И придумали: надо ликвидировать, как класс, попов и кулаков! Крепких хозяев  ограбить, добро их раздать бедным. Авось, ленивые в одночасье станут трудолюбивыми, а бедные – богатыми. И будет всем счастье!
          Больше всех за народ стоял Мыкола. Бывший нерадивый батрак, а теперь «активист», парень слонялся по деревне, одурев от самогона  и власти, с маузером в деревянной кобуре, и драл горло на своих бывших хозяев.
         «Ничего! Мы сами – Корчевские, нас не выкорчуют!» - Храбрился Иосиф Мартынович. В 1927 году выгнали из гимназии сына Ивана, который пошёл «по учёной части». Мальчишка к тому времени закончил только три класса. Но зачем классовому врагу учёба?
         Позже землю и лес у Корчевских тоже отняли, хозяйство разорили, а самого хозяина посадили в кутузку. Всё пытали: где золото? Пришлось сознаться: в печке спрятано, за кирпичом! Забрали золотишко. И сколько ни носила Мария мужу  продукты в тюрьму, отрывая последнее от себя и от детей, охранники сами съедали всё. И умер бывший «кулак» – от голода!..
         Аресты и обыски продолжались. Николая Васильевича Гоголя бы сюда, чтобы посмотрел, как оседает пух от вспоротых подушек и перин на головах его земляков! Впрочем, его мягкий юмор был бы здесь неуместен. Скорее бы пригодилось беспощадное перо Салтыкова-Щедрина! Впрочем, окажись классики в этой ситуации,  им бы тоже не поздоровилось! Не до смеха бы им было…
         А наверху не спали, не ели – всё пеклись о благе народа. Как бы его счастливым сделать? Понять не могут: почему на хлебной Украине голод? Почему конфискованные и розданные  земли бурьяном заросли? Почему народ не трудится? Хоть назад землю «кулакам» отдавай! Да неудобно как-то. Придумали!
        Тех, кто любит и умеет работать, надо послать в дикие места! Пусть там целину поднимают! Пусть, как и раньше, кормят тех, кто не умеет и не хочет ничего делать! Не Мыколу же посылать!  Нет, конечно. Послали Корчевских. Хоть «самого» уже нет, уморили, так сыновья его поднялись, дети «кулака», пусть трудятся на народное благо! А ещё сослали из их же села Кучинских и Тушинских. Три крепкие семьи только из их небольшого местечка. А сколько из других?
          Далеко послали. С родной тёплой Украины прямо в страшную Сибирь. В село Глубокое Келлеровского района Кокчетавской области. Такое глубокое, что глубже некуда! Только что называлось – село. А на самом деле – несколько глиняных мазанок.
           Что делать? Ещё больше работать! Стали вгрызаться в землю – землянки строить. К зиме ближе и лес разрешили валить. Со временем образовался солидный посёлок! К тому времени и Иван повзрослел.
        К технике он с детства испытывал интерес, а тут трактор появился! Чудо  - не техника! Ивану да дружку его Виценту Тушинскому  и поручили работать на стальном коне. Ночь и день готовы были парни сидеть за рычагами, переворачивать землю пласт за пластом. До смешного доходило. Придёт, бывало, Вицент на смену, а Иван:
          - Дай ещё кружок пробегу! – Не хочет покидать трактора. Не хочет и Вицент уступать своего права:
         - Иван, слазь, а то драться будем!
         Вот так бывшие «кулаки», дети замученных родителей, поднимали целину. Да что там – целину, страну поднимали после голода! И сами вставали на ноги! Денег тогда не платили, ставили палочки, засчитывая трудодни. У ленивых их – шиш, и обчёлся, а у Корчевских за трудодни опять полные амбары зерна, муки, отходов. Есть что самим есть, и скотину, птицу чем кормить. Опять по подворью коровы, свиньи, гуси , куры гуляют, опять Корчевские слывут в деревне «куркулями»!
           В это время в село Глубокое на ликвидацию эпидемии туберкулёза приехала из Петропавловска молодой фельдшер – Анна Маршева. «Анна Степановна» - так уважительно обращались к девушке деревенские. Поселили её прямо здесь же, в медпункте, за стенкой. И стал Иван заглядываться на молодую фельдшерицу… Пора пришла…
           Между тем, наверху не оставляли мыслей о счастье народа. День и ночь думу думали: почему никак не удаётся всех сделать трудолюбивыми, сытыми, счастливыми? Опять на всех не хватает ни хлеба, ни одежды. Им и в голову не приходит, что надо  больше и лучше работать! А-а, не внутренний ли враг виноват? Выявить  надо врагов, а заодним опять у бывших кулаков зерном разжиться!
          Вот в 1936 опять и началось…  На деревни и сёла, построенные руками «врагов народа» и «кулачья» опять нахлынули уполномоченные по хлебозаготовкам, да «особисты» из НКВД. Людей пытали каждую ночь прямо в медпункте! Аня слышала крики несчастных тружеников, у которых выпытывали, не задумали ли они чего против Советской власти? У людей, годами не выезжавших даже в соседний город, выбивали признания, на какую разведку они работают? И где спрятано зерно, выданное на трудодни? Многие люди потом исчезали бесследно.      
          Анна очень боялась, ведь и ей пригрозили:
          - Смотри, будешь болтать – сама под «раздачу» попадёшь! Знаем мы, что ты с Иваном Корчевским якшаешься! Лучше брось его – он же сын кулака!
         - Да какой же он – сын кулака, его портрет на Доске Почёта висит! Он – первый тракторист!
          Такой была политика государства…
          Ивану было двадцать четыре года, когда они с Анной поженились. Как раз на эти годы пришлись события в Катынском лесу, где НКВД-шники, а в их лице Советская власть, расстреляли сотни польских офицеров, а семьи их сослали в Сибирь. Часть офицерских семей попала в село Глубокое…
         Неприспособленными они оказались к деревенской жизни – жёны и дети офицеров, «белая кость», привилегированный класс! Многие умирали. Опухшие от голода – кто станет сочувствовать «врагам народа» - они меняли золотые украшения, кольца с драгоценными камнями, жемчужные ожерелья, золотые часы, детские коляски, дублёнки на белом меху, красивые ночные сорочки – их деревенские девушки носили вместо платьев – на кулёк муки, на краюху хлеба, на пару яиц.
         - Сколько будем жить – будем помнить коммунякам! – говорили они. Сильно обижались те поляки на Советскую власть за убитых сыновей и мужей, за погибших от голода и болезней детей, за порушенные свои жизни…
          А наши поляки, может, и обижались, и помнили, но… продолжали работать на страну, на власть, на себя, на детей…
          Между тем, в молодой семье дети хоть и рождались, но, дожив до года, умирали. От туберкулёза. Можно представить, если роды принимала акушерка, тоже больная этой болезнью. Ведь пенициллина тогда ещё не было!
           - Пани дохтурова, вам надо уезжать! – советовали образованные жёны расстрелянных поляков. – Вам здесь не место!
              Заканчивалась война. К тому времени родные окончательно поняли: Костя с войны не вернётся. Ещё в её середине пропал парень без вести, перед форсированием Одера. Вицента Корчевского тоже давно не было в живых. Оба погибли молодыми, не оставив потомства. А вот у старшей дочери погибшего Иосифа – Марии – было семь детей, да двое – у Григория… У Ивана дети стали рождаться и выживать только после того, как семья переехала в Петропавловск, уже после войны. Они купили маленький ветхий домик на две комнатки в подгорной части.
           - Где Иван-то? – Спросила Анна в роддоме, когда её пришла навестить свекровь. Мария, та самая, о которой шла речь в самом начале нашего рассказа. И Марфа – мать Анны пришла.
          - Поехал по первопутку в Глубокое, за картошкой.
           Так что первенца – Галину – из роддома забирали без отца. Зато вскоре он привёз целую машину собственной картошки из погреба в Глубоком! И это – в голодные послевоенные годы!.. И опять соседи завидуют: ну и куркули, эти Корчевские!
            Тогда вокруг реки Ишим, опоясывающей город, дамбы не было, как сейчас, и в высокие весенние паводки «подгора» сильно страдала. До самой церкви, что и сейчас является символом нашего города, доходило наводнение. Один раз у «куркулей» рухнула стена, другой…
           Напряглись тогда Корчевские, целую машину с прицепом хороших брёвен для дома купили в Тюмени! Работы-то Корчевские никогда не боялись. Поднялся на Береговой улице крестовый дом, десять на десять. Покрасили его суриком. И теперь, спустя шестьдесят лет, стоит он под номером двадцать четыре, по-прежнему являясь украшением квартала!
          Старые матери «молодых» успели дому порадоваться, помогали, чем могли. Иван учился, жена Анна ему способствовала, одобряла. Закончил Иван курсы механиков. И раньше к нему на автобазе молодые водители обращались за помощью:
        - Дядя Ваня, посмотри, что-то стучит!..
        Позже Иван стал механиком на автобазе ПУСС. Даже с делегацией в пятнадцать человек был направлен на Всесоюзную Выставку Достижений Народного Хозяйства в Москву – ВДНХ. С ним и Анна увязалась – хотелось посмотреть столицу. Не только вещей – книг накупили целый чемодан! Едва довезли.
            За Галиной Сергей родился. Потом – Володя. Опять у Корчевских во дворе всякая живность завелась – корова, свиньи, гуси, куры, свой сепаратор, а значит – сливки, сметана, масло. У детей куклы нарядные, шубки беличьи. Мальчишки подросли – не на велосипедах катаются – на мотоциклах! И машина появилась.
         И опять соседи завидуют: «У-у, куркули!». Но телевизор – первый на улице - смотреть ходят. Завидуют и дети Корчевских соседским ребятишкам. Надоел им белый хлеб со сливочным маслом! Вон у друзей-мальчишек куски чёрного хлеба политы растительным маслом или намазаны маргарином – это же намного вкуснее!
         А правительство всё не забывает заботиться о благе народа, старается ленивых уравнять с трудолюбивыми, искоренить частнособственнический инстинкт! При Хрущёве выходит новый указ: крупный скот у частников ликвидировать, птицу обложить чудовищным налогом. Не положено вам хлеб с маслом есть, пусть у всех будет поровну хлеба с водой!
         Марии Людвиговне, той бедовой Машке, уже за семьдесят. Но она то в Таллин поедет с внуками навестить сына Франца – он закончил Горьковский институт. То в Киев – к Грише. И там у неё внуки, и их повидать хочется…
        Поехал как-то и Иван на родину, на Украину. Хотелось посмотреть на места, где прошли детство и ранняя юность, повидаться с родными, знакомыми. От дубового леса и щепок не осталось. В их доме проживал сельский «голова». Обобществлённые земли обработаны плохо, запущены. Многих знакомых не досчитался Иван – кого сослали, кто на войне пропал, кого сама родная власть замучила. Своей смертью мало кто умер.
       - А что стало с Мыколой, «активистом»?
      - Да он совсем одурел от самогона, озверел от власти. Свои же коммунисты и прикончили его ещё тогда! – Рассказали односельчане. В общем, посмотрел Иван – нет, не разбогатели его земляки после того, как попользовались их добром!
        А многие дети и внуки малограмотных Иосифа и Марии получили высшее образование. Растёт, ширится молодая поросль их потомков. В Украине, России, Литве, Казахстане живут и трудятся их внуки и правнуки. И хотя многие из них уже носят другие фамилии, все они – носители генов Иосифа Мартыновича Корчевского, великого труженика.
         О чём мечтали Иосиф и Мария? Чтобы их потомки были самодостаточными, независимыми и гордыми людьми, какими были они сами. В те времена для этого достаточно было иметь кусок земли и хорошо на ней работать.
        Прошли годы. Не так уж и много для истории, всего третье поколение семьи Корчевских. Вкус к земле утрачен, как и трепетное к ней отношение. Государство всё для этого сделало. Итог – плодородные поля пустуют, зарастают сорняками. Хлеб возим из-за границы.
         Да, молодёжь получает прекрасное образование, обладает обширными знаниями, разбирается в политике, экономике, науке и технике. А вот что делать с землёй уже не знают. Разучились Корчевские на ней работать. О ведении подсобного хозяйства не может быть и речи.
        Уже давно никто не называет их «куркулями», да они никогда ими и не были. Забыто и то, что они – потомки «кулаков» и «врагов народа», которыми они тоже не были. Государство отучило и отлучило от земли. Но разве в том был его интерес, чтобы, потеряв вкус к земле и труду, кормились мы из чужих рук? И это – счастье?
         Так приобрели мы или потеряли? Не правильнее ли было бы, позволив людям действительно владеть землёй и современной техникой, жить на ней, украшая её своим трудом? Делая богатой страну? Насыщая её своим зерном? Гордясь своей историей?    
          Судите сами: эту историю я узнала от наших дворников, брата и сестры из описанной семьи. Они гордятся своими предками и прошлым своей фамилии, но сами они – совершенно спившиеся люди.


Рецензии