Глава 21 Книга 2 Мейлах в октябре

               
                ВЫХОД В ЛЮДИ

Мудрость – усвоенный опыт
Многократно свершённых глупостей.

Успешное любовное «освоение» Тамары Люперсольской вызвало у Миши некоторую переоценку его реальных возможностей насчёт своей красоты и других мужских качеств - в сторону их завышения.

 Он, как опытный кот, был в постоянном поиске приключений, стремясь к взрослым женщинам. Как и ранее, избегал сверстниц. Его неувядающая  обольстительная улыбка, с несмолкающей песней на губах стала фирменной вывеской молодого преуспевающего повесы.

 Но был он беден, голоден, и задёрган пустяковыми проблемами, создаваемыми его мамой Рахилью Менделевной, которая по причине отсутствия Мейлаха стала ещё более сварлива, репьиста и раздражительна. Идеально согласованное общение Миши с Тамарой и её мужем разрушалось на глазах.

 Тамара, потеряв бдительность, почувствовала что-то «не так» в своём теле, а когда разобралась подробней, это загадочное «не так» оказалось обычной беременностью, с запущенным сроком годности для решительных действий. Миша обратил внимание, что Тамара стала поправляться…

«Кушать нужно поменьше»  -  подумал он, -  а то «талия затеряется» и всё же, согласился с  тем, что есть. Тамарин муж, Люперсольский, занервничал, когда заметил, что котлеты, предназначенные для него, постоянно стали мигрировать в желудок Миши, и вскоре, этот молодой, наглый Миша подготовил ему сюрприз с беременностью жены.

 Двух дополнительных «гвардейцев» на одну зарплату ему показалось много, и он стал напоминать Мише, что они так не договаривались. Миша, со свойственной ему простотой, напомнил Люперсольскому, что он вообще ни о чём с ним не договаривался.

 Просто, он  слушал разговор и  принимал его условия как старшего по званию, для обслуживания Тамары тем, чем может, а про котлеты, которые нельзя трогать, – нечаянно забыл, потому, что они очень вкусные! Люперсольскому опровергнуть Мишины доводы было нечем, и он замолчал, потерпев поражение от научившегося огрызаться щенка!
 
Путь к Тамаре закрылся как-то сам по себе. Она стала отвлекаться на женские консультации и в её голове всё чаще проворачивались мысли типа «А что будет дальше?».

 Дальше было всё как у всех женщин: через положенное время у Тамары появился прекрасный карапуз и занял бывшее Мишино место у тёплой груди, изобилующей парным молоком. Малыш иногда попискивал, иногда «попирскивал». Миша стал меньше попадаться на глаза её мужу. Котлеты перестали пропадать, и Люперсольский успокоился.

 Миша оканчивал школу, но попутно не преминул впутаться ещё в одну любовную историю, но здесь, как и полагалось, получил по сусалам и стал серьёзней относиться к учёбе.

 Аттестат он принёс домой и, показав мне и Лёне, стал готовить документы в учебное заведение, но по известной причине отвлёкся на туалет, даже забыв вывесить табличку, что скоро придёт.

 Мы немного поработали над документом в результате скромно и элегантно под главной надписью «АТТЕСТАТ ЗРЕЛОСТИ» внизу, под большими буквами появилось слово «половой» изображённое буквами помельче, взятое в скобки.

 Миша, на появившееся слово не обратил внимания, и все бумаги с заявлением, были отправлены в Университет, на юридический факультет. Там к  «художествам» в аттестате отнеслись с непониманием и вернули документы, когда завершились приёмные экзамены во всех ВУЗах.

 Миша сказал на нас – «сволочи», но не обиделся и поступил без проблем в индустриальный техникум на литейное отделение, поскольку подходил по масти под чёрную противопригарную краску, применяемую в металлургии.

 Там, будучи студентом, он бойко отвечал на все вопросы преподавателей, но твёрдых  знаний не имел, потому что пил, курил,  шлялся, где попало, пропускал занятия и регулярно носил фингал под глазом, ныне называемый  словом «тени».

 Маме он сказал, что учится на артиста, а «тени» у них заложены в программу по актёрскому мастерству!

 Рахиль Менделевна радовалась успехам сына и по этому поводу в подарок, за «успешную» учёбу наконец-то купила ему часы. Часы пьяный Миша потерял неизвестно где на второй день и, впоследствии, когда приезжал в гости к маме брал такие же у Лёни для показа, чтобы не расстраивать маму.

 В общем, Мишина мама, как всегда, оказалась права – раз умный еврейский мальчик своевременно, с детства, не возьмёт в руки скрипочку, виолончель или хотя бы бухгалтерские счёты-костяшки, то добра от него не жди!

 Но Рахиль Менделевна, как мамы во всём  мире, смотрела на своего Мишу влюблёнными, восхищёнными глазами и не замечала в нём то, что всем уже давно было очевидно, – он был не лучший представитель своего многострадального, талантливого народа.

 Миша стал замечать своё падение по наклонной плоскости и сказал себе: – «стоп!». И он, остановился!

 Миша был как всегда добр и отзывчив на любую беду, в среде его приятелей. Естественно, что проблемы связанные с благополучием мамы ему тоже были  не чужды, но сложно решаемые.

 У Рахили Менделевны оставалась одна щемящая боль – ей было обидно за беглого Мейлаха и даже зашитые в матрац его деньги не грели душу бедной женщины.

 Миша, понимал это, успокаивал её, как мог и пообещал, что найдёт Мейлаха, как только наступят студенческие каникулы. Каникулы наступали многократно. Миша забывал обещанное, и как всегда, шагая с песней по жизни, находил себе занятие среди женщин, где ему всегда было интересно.

 С таким сыновним невниманием Рахиль Менделевна так и оставалась в одиночестве, но верила, что Мейлах вернётся при Мишином содействии.