Случай с попугаем

14.05.2014.

    Работал я в то время в советских войсках как гражданское лицо. Супруга тоже работала бухгалтером в КЭЧ (так назывался ЖЭК в военных организациях).
    Как-то однажды она сказала, что у них на работе семья Савченко уезжает на родину, и они хотят продать попугая. Предложила купить. Долго уговаривала – мол, это понравится сынишке, дети растут добрыми, и ещё перечислила много других аргументов, которыми подавила мою нерешительность.
    Для начала я согласился посмотреть.
    Пока я ехал к семье Савченко на «смотрины», всю дорогу думал: и зачем нам нужен попугай? Но, зайдя к Савченко и увидев этого красавца ростом 60-70 сантиметров, я в буквальном смысле этого слова обалдел. Помимо внушительных размеров, попугай был окрашен во все цвета, которые существуют на палитрах самых изощрённых абстракционистов. А клетка ручной работы впечатляла своим оригинальным дизайном. Так как Василий, хозяин попугая, был профессиональным краснодерёвщиком, он душу вложил в эту клетку, и в итоге получилось настоящее произведение искусства.
    Я поинтересовался:
    – Почему продаёте?
    Они ответили, что уезжают в СССР, так как контракт закончился, на отъезд не хватает денег, да и через границу провозить попугая проблемно.
    Где-то в глубине души у меня появилось лёгкое сомнение, так как цену я уже знал от супруги – 50 марок, причём, вместе с клеткой. Пятьдесят марок при нашей зарплате имели мизерное значение, да и со справкой на вывоз тоже не было проблем. Но великолепие попугая подавило все эти чувства.
    Единственное неприятное впечатление всё-таки осталось от того момента, когда я протянул руку и хотел дотронуться до этого чуда природы, а он, издав боевой клич, схватил мой палец своим клювом и, пока я освобождался от этого неприятного зажима, расцарапал мне кожу до крови.
    Я сразу получил от хозяев первую инструкцию:
    – Нельзя просовывать руку в клетку без специальной варежки!
    То, что в сердцах о них подумал, я, конечно, вслух произносить не стал. А ведь могли бы и заранее предупредить!
    Отдал я им деньги и увёз попугая домой.
    В отличие от семьи Савченко, я начал с инструкции безопасности. Радости сынишки не было предела, и это заставило меня забыть о пальце.
    Радовались мы недолго, так как когда услышали крик этого «чудного» попугая, который можно было сравнить с пожарной сиреной, до нас стало доходить, что на этом наша спокойная жизнь закончилась.
    Все началось с того, что ровно в 21:00 ему нужно было спать, и в это время телевизор должен быть выключен, разговаривать тоже было нельзя, а иначе попугай начинал издавать вышеописанные звуки. Пробовали мы его и чёрной материей накрывать, разные деликатесы подсовывать – ничего не помогало. Тапки и все то, до чего дотягивались руки, утром собирали у его клетки.
    Так как квартира была большая, и ванная находилась далеко от спальни, мы решили на ночь оставлять его там. И что в итоге? Он, оказывается, одиночества тоже не любил и все ночь орал, да так, будто его режут. Долго думал, что написать вместо «режут», но это было единственным цензурным словом, которое пришло в голову.
    Соседи сначала терпели, но потом стали возмущаться:
    – Ну что мы вам такого сделали?! Ведь давно живём дружно, все праздники вместе отмечаем! – и многое тому подобное. Что я мог сказать, глядя в глаза этим добрым людям, и как объяснить, что Савченко на следующий день уехали в СССР и попугая уже не вернуть?
    Спасение пришло неожиданно.
    Так как управление находилось в другом городе, оттуда по разным причинам часто приезжали, а иногда заезжали по пути на наш объект разные партнёры и начальство, зная, что мы всегда всех очень гостеприимно встречаем. К этому времени про попугая знали все, кто к нам заезжал. Конечно же, все подшучивали, усмехались и шутя предлагали продать его, хотя самого попугая в глаза не видели.
    И вот как-то раз один из этих шутников, Сергей Анатольевич, со своим другом заехал под конец работы к нам на объект. Ну, а мы с коллегой и моим другом Владимиром Юрьевичем, чтобы не нарушать традиций, пригласили их вместе с нами поужинать. Я предложил поехать ко мне домой.
    Когда шутник увидел попугая, я понял, что на него он произвёл тот же самый эффект, который я ощутил на «смотринах». И первый его возглас был:
    – Продай!
    Я демонстративно возмутился:
    – Да, что вы, Сергей Анатольевич, как можно! Я сынишке купил.
    – Мой сынишка тоже давно мечтает о таком попугае.
    Мой друг знал, как я хочу избавиться от этого кошмара, и поэтому я не удивился, заметив его недоумевающий взгляд, а заодно боковым зрением  увидел, как у моей супруги отвисла челюсть. Незаметным жестом я велел ей вернуть челюсть в нормальное положение, а другу дал понять, что все нормально.
    А Сергей Анатольевич продолжал меня уговаривать, приводя разные доводы, что ему это «чудо» гораздо нужнее, чем мне.
    На моё счастье, этот  подлец, о котором шла речь, не издавал ни единого звука, молча косился в нашу сторону, как будто слушал, о чём мы говорим.
    Я был твёрд в своём решении не продавать попугая. Тогда Сергей Анатольевич решил применить военную хитрость:
    – А пойдём-ка лучше пива попьём и там же водочки!
    К этому он добавил, что все за его счёт. Настала наша очередь удивляться, так как приезжающие и случайно заезжавшие обычно были из той категории людей, которые никогда лишней копейки не потратят. 
    Я обратился к супруге:
    – Танюш, а действительно, чего дома париться с водкой? Пойдём-ка мы пивка попьём на свежем воздухе.
Когда выходили я, обернувшись, увидел в глазах супруги мольбу.
    Сергей Анатольевич был опытным человеком в переговорах и сразу предложил начать с водки, ну, а пиво потом. Мы начали, минут двадцать разговор не клеился, и у меня холодок по спине пошёл от внутреннего голоса, который подсказывал, что я, болван, упустил свой шанс.
    Пришла очередь пива. И после пива мне сразу предложили цену в пять раз выше. Друг мой еле заметно подсказал, что, мол, «клиент созрел, и дальше не тяни». Но я после спиртного стал дальше входить в роль, нашёл своего «конька» и очень эмоционально возмутился:
    – В наше время такое называется спекуляцией! Вы знаете, за сколько я его купил, и такое предлагаете?!
    Друг мой взглядом дал мне понять, что я перегибаю палку. И тогда я, ещё немного «искренне» повозмущавшись, сказал, что согласен, но с одним условием.
    – Цена остаётся той же самой, то есть, 50 марок. Но если вы решите вернуть его, то возврата денег, увы, не будет.
    Я надеялся, что из-за невозврата денег он не вернёт приобретённое у меня «чудо природы».
Сказано – сделано, и мы решили ехать ко мне домой, пока я не передумал. По дороге было видно, что Сергея Анатольевича мучает какой-то вопрос, и, наконец, он его задал:
    – А почему ты сказал, что при возврате попугая деньги не возвращаются?
    Ответ у меня не был продуман, но как-то сразу созрел в голове примерно в такой форме:
    – Когда вы его будете забирать, сынишка будет плакать, а я ему скажу, что у него тоже мама есть, и он решил уехать навсегда жить с мамой. А если вы его вернёте, что я ему скажу? Что он решил бросить маму? А деньги за клетку я отдам утром мастеру, который её сделал, потому что завтра он уезжает на родину.
Аргументы после пива и водки, думаю, были убедительными.
    Утром Сергей Анатольевич специально заехал поблагодарить меня от имени своей супруги и сынишки. На следующий день он явился опять с сияющим лицом, подарил мне упаковку пива и исчез на целых десять дней. Ну, а мы с моим другом Владимиром Юрьевичем ходили после работы в гаштет (пивные в Германии) и за кружкой пива гадали, сколько же продержится Сергей Анатольевич.
    На одиннадцатый день я, как обычно, собрался на работу. Шёл, любуясь красотой природы вокруг, и не знал, что будет ждать меня через пару часов... И вот сижу я у себя в кабинете, и вдруг толчком ноги открывается дверь. Сначала я увидел клетку, так как искусство сразу бросается в глаза, а затем – хорошо знакомый пернатый шедевр абстрактной живописи.
    Сергей Анатольевич в сердцах с размаху шлёпнул это «произведение искусства» прямо мне на стол и сказал:
    – Забери обратно, и деньги возвращать не нужно!
    А потом, резко повернувшись, вышел.
Пока я соображал, что же делать дальше, из других кабинетов прибежали женщины, с которыми я работал, и в один голос, перекрикивая друг друга, стали спрашивать:
    – Что это за чудо? Откуда такой красавец?
    На работе мы с моим другом держали в секрете выходки этого «Орфея». 
Соображать нужно было быстро, и я сказал:
    – Продаётся за 50 марок, так как за клетку нужно срочно заплатить мастеру, который утром уезжает на родину.
    Супруга начальника штаба, Валентина Петровна, первой сказала:
    – БЕРЕМ!
    И позвонила супругу, чтобы он срочно приехал к нам на объект. Он приехал ровно через три минуты. Сказалась армейская подготовка и то, что звонок был от жены.
    Искусство должно впечатлять! Эффект, произведённый ранее, вновь повторился. Но, придя в себя, Николай Николаевич, очень интеллигентный человек, задал разумный вопрос:
    – А почему так дёшево?
    Соображать опять нужно было быстро, и я ответил:
    – Видите ли, Николай Николаевич, попугай бесплатный, а за клетку нужно заплатить 50 марок. Если вам понравился попугай, то берите его задаром, а клетку я могу вернуть.
    При этом, не забыв о технике безопасности, я показал свой заживающий палец со следами ран, которые были ещё свежими.
    Николай Николаевич разбирался в искусстве и поэтому, любуясь клеткой, сказал:
    – Да куда уж его без клетки…
    Он медленно вынул деньги, и прежде, чем отдать их мне, задумался. Я тоже задумался. Странный всё-таки попугай: каждый человек перед его покупкой, уходит в раздумья.
    В конце концов, Николай Николаевич отдал мне деньги и остался с женским коллективом обсуждать покупку. А я вспомнил о Сергее Анатольевиче и вышел посмотреть, как он там.
    Сергей Анатольевич стоял метрах в двадцати от моего кабинета и нервно отбивал ногой какой-то такт. Я издалека улыбнулся ему, а в ответ по движению его губ понял, куда он мне предложил пойти. Несмотря на это, я подошёл к нему и справился о его самочувствии и самочувствии его семьи. В ответ он попросил у меня сигарету, хотя давно уже бросил курить. Прикурив сигарету, которая дрожала у него между пальцами, уже улыбаясь, но как-то нервно, он опять предложил мне пойти в то место, которое я до этого угадал без слов. Мы покурили, помолчали, и я ему сказал, что попугай продан, и протянул 50 марок. Но он ответил:
    – Нет, согласно договорённости, деньги не возвращаются.
    Тогда я решил поступить иначе. Так как был короткий день, мы нашли правильное применение этим 50 маркам и, уже втроём сидя за кружкой пива, гадали, на какой срок наш «Трубач» перебрался к Николаю Николаевичу.
    Когда Сергей Анатольевич уехал, я сказал:
    – Владимир Юрьевич, не такие уж они и жадные, нехорошо мы думали о гостях.   Даже как-то неловко.
    Друг, улыбнувшись, ответил:
    – Я бы и больше дал, чтобы избавиться от этого попугая.
    Из моего окна был виден плац батальона, где начальником штаба был Николай Николаевич. В течение почти трёх лет перед уходом на работу я наблюдал, как он ходил по плацу в ожидании утреннего развода. И не было такого дня, чтобы я его не поприветствовал из своего окна:
    – Доброе утро, Николай Николаевич!
    И в ответ слышал такое же доброе приветствие.
После того, как он купил попугая, это продолжалось ровно три дня, а потом он перестал появляться на плацу по утрам. Супруга его, которая не могла нарадоваться этому чуду природы, каждый день на работе только про него и рассказывала и даже как-то угостила меня пирожками собственного изготовления, вдруг стала сухо со мной здороваться. Наверное, все потому, что условия были те же: попугай невозвратный, так как 50 марок отдаются хозяину клетки, который, как вы догадались, утром уехал на родину.
    Наконец, спустя ещё пару дней, Николай Николаевич появился на плацу, как обычно, вовремя. Я распахнул окно и громко поприветствовал его:
    – Доброе утро, Николай Николаевич!
    Он поднял голову, долго и пристально смотрел на меня, а потом по движению его губ я понял, куда он мне предложил пойти.
    «Странный какой-то попугай», — подумал я. – «Связанные с ним пожелания у разных людей всегда одинаковые»…
 
    Новые хозяева, когда попугай им надоел, выставили его на балкон. И когда было слышно его «пение», наглядно объясняющее, что выражение «медведь на ухо наступил» относится не только к людям, весь дивизион и прилегающие к нему части знали, что это и откуда. Но все молчали, боясь, как бы и они вдруг не стали жертвами этого «произведения искусства».
    Через несколько месяцев начался вывод войск, и мы уехали. Покидая свою часть, я слышал вдогонку пение нашего «Орфея», и от этого мне почему-то взгрустнулось. Где-то подсознательно я чувствовал, что расстаюсь с маленьким отрезком позитивной жизни. Прошло много лет, но сегодня эту историю невозможно вспомнить без улыбки.
И я очень признателен Николаю Николаевичу за то, что после стольких лет мы нашли друг друга в интернете, и он на меня зла не держит.
Так как по истечении времени все вспоминали эту историю со смехом, и обиженных не было, я решил имена участников оставить без изменений.
    А что было дальше с нашей «Иерихонской трубой» напишу, когда получу ответ от Николая Николаевича. Вставлю сюда письмо, написанное им собственноручно.
 
  Письмо Николая Николаевича
 7 июня, 21:41
 
    «Фахрад, здравствуй! Ну, ты про попугая попал в точку, я этот момент помню хорошо. В Москве на вокзале мне предлагали за него 25000 рублей, но мы его не продали, и он с нами прибыл в город Камышин. Пел он, конечно, классно. До училища было метров двести, и когда я заходил на КПП, то отчётливо слышал его пение: он и там жил у нас на балконе».