7 продолжение... Искусство требует жертв

 

С этим эскизом я пришёл на следующий день в пятый «А». У д'Артаньяна было три друга, но своей экипировкой каждый занимался сам. Моей же экипировкой занимался весь класс. Павлинье перо принёс Игорь Зайцев, шляпу своего дедушки притащил Миша Ковальчук, белую кофточку с кружевами дала Оля Кулакова, настоящую рапиру вымолил у старшего брата Саша Трофимов. А туфли... Туфли я просто достал из нашего шкафа. Папа купил их в подарок маме на Новый год, и она пока ещё ничего об этом не знала. Они были лаковые, с бронзовой пряжкой, а главное на таком высоком каблуке, что я теперь мог спокойно разговаривать со своей принцессой, глядя на неё сверху вниз.
—Н - да, — сказал Костя, когда я на следующей репетиции появился в таком ослепительном одеянии, — оперативно работаешь, Метёлкин. Прозу — пожалуйста. Стихи о любви — на выбор. Костюм — королевский. Туфли выпросил или стащил?
  — Мама сама дала и даже сказала: «Бери сынок, какой разговор? Искусство требует жертв».  Правда, Петька? — я умоляюще посмотрел на брата. Он важно закивал головой. Мне было стыдно делать Петьку соучастником своей лжи, но ведь так хотелось сыграть принца.
— И в дневнике у тебя сплошь пятёрки? — Костя почему-то насмешливо посмотрел на меня.
  «Неужели знает?» — испуганно подумал я. Пятёрок у меня в дневнике не было, но и двойки перестали появляться с тех пор, как сказал Галине Андреевне, что дневник потерял. Когда Галина Андреевна вызвала в школу маму, я отправил её в несуществующую командировку.
  — Бывают и четвёрки... — туманно ответил я, — пожалуйста, завтра принесу дневник.
Я ничем не рисковал. Все эти дни я заполнял его собственной рукой.
— Не надо,— смутился Костя.— Я так, к слову пришлось.
  И тут в классе собственной персоной появился Шурка Буров.
— Здравствуй, — сразу заулыбался Костя, — заходи, садись. Знакомьтесь, ребята. Александр Буров-младший, новый участник нашего спектакля. Будет вместе с Серёжей принца репетировать. Здоровая конкуренция в нашем деле просто необходима.
Я так и сел на парту в своём сногсшибательном костюме. Шурки в школе не было почти месяц. У него заболел отец, и Шурка ездил с ним в какой-то санаторий. И, на тебе, у меня появился конкурент. Конечно, он - сын заслуженного артиста. Костя в Александра Христофоровича просто влюблён и запросто мог назначить Шурку принцем без всякой конкуренции. Но и я не забыл Костиных слов о «настойчивости, упорстве и честолюбии». Я понял, что мне надо делать. На репетиции я начал приходить первым, уходить последним. Роль свою раньше всех выучил назубок. На Шурку поначалу старался не обращать внимания. Делал вид, что его просто не существует. Но, когда Костя сказал, что творчеством могут заниматься лишь близкие по духу люди, тут же постарался стать Бурову - младшему лучшим другом. Даже предложил ему свой костюм. Костя оценил моё «бескорыстие». Я начал уступать Шурке свою очередь, когда понял, как ему нравилось репетировать с Алькой. Искусство требовало жертв. Но Костя заметил, что я реже стал появляться на сцене и пресёк это.
—Условия борьбы должны быть равными! — жёстко заявил он.
Наконец, наступил день, когда должен был решиться вопрос: кому играть принца? Решился он на удивление просто. Шурка сам предложил Косте эту роль отдать мне. Он искренне признал, что у меня это получается лучше. Костя растрогался и сказал, что рад за нас всех, что у нас сложился коллектив единомышленников, что время репетиций мы провели с огромной пользой для себя.
Я своего добился. Но эта победа не принесла мне радости. Может потому, что я только притворялся единомышленником.
А за вторую четверть по алгебре мне поставили двойку. Я начал подумывать о том, как бы честно рассказать всё маме. И принцем пусть Костя назначит Шурку. Он-то показал себя с лучшей стороны и не притворялся, не лгал всем подряд, как я.
Но я, конечно же, никому ничего не сказал и в день новогоднего утренника с огромной тяжестью на душе отправился в школу. Я уже надел костюм, когда в класс вошли Костя с Шуркой, и почему-то сразу понял, что они пришли по мою душу. И не ошибся.
— Ты, как всегда, первый, — сдержанно кивнул мне Костя. — Тем лучше, будем беседовать с глазу на глаз. Исключение делается только для Шуры. Ему, как исполнителю той же роли, необходимо присутствовать при нашем разговоре. Надеюсь, ты не возражаешь?
  У меня ещё был шанс самому сказать всю правду. Но я опять смалодушничал и невинно спросил:
— Конечно, не возражаю, а о чём будет разговор?
— Завидую твоей выдержке, — нехорошо усмехнулся Костя. — Моя мне изменила, когда на комитете комсомола меня спросили, почему роль положительного героя в нашем спектакле играет двоечник и врун.
Я опустил голову. Вот всё и раскрылось. В самый последний момент. Искусство не приняло моей завравшейся жертвы. Но именно теперь, вопреки тому, что случилось, мне так захотелось сыграть принца…
 — Я снимаю тебя, Метёлкин, с этой роли. И если я этого не делаю публично, то только потому, что в работе добросовестнее тебя в нашем коллективе не было. И постарайся запомнить на всю жизнь простую истину: ложь и искусство не совместимы. — Костя отвернулся от меня.
Представляю, как жалко я в эту минуту выглядел. Честное слово, мне очень хотелось подойти к Косте и сказать, что до этой истины я всё-таки дошёл самостоятельно, но… было слишком поздно. И Костя мне всё равно бы не поверил. Мне теперь никто и никогда не будет верить.
— И ещё, Метёлкин, — Костя смущённо посмотрел на меня,— ты не откажешь Шуре в своём костюме? Новый, как ты понимаешь, мы сейчас сделать не в силах. А ребятам я скажу, что ты заболел.
— Не надо!— выкрикнул я. — Ты же сам говорил, ложь и искусство несовместимы! Ребятам мы обязательно скажем всю правду.
— Ты, Метёлкин, просто на ходу подмётки рвёшь!— развёл руками Костя.
  Я начал снимать туфли...
— Не надо, — остановил меня Шурка, — я не буду играть принца.
— Как это не будешь? — в недоумении уставился на Шурку Костя.— Что это за фокусы?
— Очень просто. Я знал, что Серёжа получает двойки, знал, что прячет дневник. Знал и молчал. Молчал потому, что хотел с ним подружиться. Мне показалось, что так должны поступать настоящие друзья. Оказалось, так поступают трусы и предатели. Какой же я после этого принц?
— Да - а... — протянул Костя. — Всё с ног на голову переставил. Но в том, что ты сказал, есть проблеск  здравого смысла. Определённо есть. Надо будет поговорить с ребятами. Всё-таки, мы - коллектив единомышленников. Признаю, был неправ, когда потихоньку от всех решил предложить тебе играть принца. Так и быть. Выходи на сцену, Метёлкин, но учти, серьёзный разговор у нас с тобой ещё впереди, при всём коллективе.
  Мы остались с Шуркой одни.
— Не понимаю, — задумчиво сказал я, — что на меня нашло? Зачем я врал-то всё время?
  — Наверное, ты заболел театром, — пожал плечами Шурка.
— Как это?
— Так мой папа сказал, когда такие чудеса начали твориться со мной после того, как я сыграл роль мальчишки-поводыря. Меня так захвалили, что мне стало казаться, что я уже артист, что уроки можно больше не учить, а оставшуюся жизнь вообще провести за кулисами.
  — А – а, ты про это? — я ткнул кулаком в лоб.
  — Ага, — заулыбался  Шурка, — и про это тоже.
Мы от души рассмеялись.
Принца я сыграл. Нам сильно хлопали, приглашали выходить ещё и ещё. Но я всё-таки побоялся, что Костя захочет именно сегодня устроить серьёзный разговор со мной и остальными ребятами. Я был к этому ещё не готов. Поэтому сбежал. В коридоре меня догнал Петька.
— Ты куда? — спросил он.
— Понимаешь,— вздохнул я,— мне ещё с мамой поговорить надо будет. Я пойду домой, а ты оставайся на утренник.
— Нет, — твёрдо сказал Петька, — я с тобой.
  Мы шли пустым, прохладным коридором. Паркет под нашими ногами блестел раскатанным льдом.
— Наперегонки? — предложил Петька.
— Наперегонки! — согласился я.
Мы разбежались, и... раздался треск. Я растянулся и покатился на животе. Тут мне словно снежок за шиворот бросили. Туфли! Я не снял мамины туфли! Но было поздно. Одна туфля торчала на задранной ноге, другая, с отломанным каблуком, разбитой сосулькой печально отражалась на зеркальной поверхности паркета.
— Может, успеем спрятать туфли до маминого прихода? — помог подняться мне Петька.
Но мы не успели.
Дома нас ждали и мама, и папа. Я сразу развернул газету и протянул ей туфли.
— Что это? — мама недоумённо посмотрела на отломанный каблук.
— Похоже, это мой новогодний подарок, — растерянно сказал папа. — Но как?
— Это мы в драмкружок ходили, — выглянул из-за моей спины Петька.— Сначала ему хотели роль Бармалея дать. Потом он начал стихи про любовь выучивать. Целых два выучил. Но второе Костя слушать не стал. Мама, пусть он тебе второе прочтёт. Ну, пожалуйста!
— П – пусть, — запинаясь произнесла мама.
Я вздёрнул подбородок:
  — Александр Сергеевич Пушкин. «Смерть поэта». Погиб поэт — невольник чести, пал, оклеветанный молвой, с свинцом в груди и жаждой мести, поникнув гордой головой.
— Серёжа, — виновато сказал папа, когда я закончил, — извини, пожалуйста, но поэта, написавшего это стихотворение, зовут Михаилом Юрьевичем Лермонтовым. И оно не совсем о любви.
— Это не Пушкин? — удивился я, и уже было собрался затеять длинную дискуссию по этому поводу, но  мама не дала увести разговор в сторону.
— Значит, про дополнительные занятия ты мне просто врал? — спросила она.
— Врал, — подтвердил я и замолчал.
— Что же ты получил по алгебре?! — не выдержал моего молчания папа.
— Двойку.
— Говоришь, «искусство требует жертв?!»— очень нехорошим голосом сказала мама.— А честным оно быть не требует? Это замечательно, что у тебя открылся талант. Есть в кого. Твоя бабушка работает в театре. Папа прекрасно играет на баяне. Но они всю жизнь говорили правду, — мама многозначительно посмотрела на папу и они удалились на семейный совет.
Как исчез Петька, я не заметил.
И тогда я достал заполненный фальшивыми четвёрками дневник.
  — Папа за тебя, — влетел в комнату Петька, — он сказал, что, когда это было необходимо семье, ты пошёл на жертву, отпустил их на море. Теперь они тоже должны пойти тебе навстречу… — он в ужасе запнулся. — Ты решил показать им дневник сейчас?!
  — Только сейчас, Петька! — твёрдо сказал я.
— А если папа ремень возьмёт? — участливо спросил он. — Выдержишь?
— Выдержу, Петька, — пообещал я, — люди не такое выдерживали. Иначе откуда было бы известно, что «искусство требует жертв», а?

История 8 http://www.proza.ru/2014/05/14/939