8-я история. Заговор

 

 Увидев меня с фальшивым дневником в руках, папа схватился не за ремень, а за сердце. Мама бросилась за валидолом. «Бесчувственный чурбан!» — единственное, что я услышал от неё. Больше со мной никто, ни о чём не разговаривал. Дать своё «честное-пречестное слово» я уже не мог. Веры мне больше не было. И тогда я поклялся себе отказаться от всех новогодних удовольствий. Вообще от всех удовольствий на свете, пока эта проклятая двойка в моём новом дневнике не перевернётся вверх ногами.
В  последний день каникул меня навестил Шурка.
— Чего раньше не приходил? — набросился я на него. — Звонил тебе, звонил, а у вас никто трубку не снимает.
— Некому снимать было, — виновато улыбнулся он. — Отец на главной городской ёлке Дедом Морозом выступал, я с ним – «Новым годом» рядом все дни. Вечером у него спектакли. А мне что делать?  Дома одному скучно оставаться, вот я и пропадал в театре.
— Мог бы ко мне разок заглянуть.
  — Я же заглянул. И не просто так, а по важному делу.
Я насторожился.
— Чего в стойку встал? — передразнил меня Шурка. — Держись лучше за стул, а-то сейчас рухнешь. Во Дворце пионеров открывают детский театр. От нашей школы Костя рекомендует нас с тобой. Есть ещё одна любопытная новость, но я пока тебе ничего не скажу. Лопнешь от важности. Вон как сразу надулся. Так куда пойдём? На каток?
— Никуда, — мрачно сказал я, — пока не разберусь с алгеброй, никуда.
— Дела, — присвистнул Шурка. — Но ты молодец! Трепещите теперь, «а» и «б» в квадрате!
Он ушёл. А я, стиснув зубы, уселся за учебник. За этим занятием и застали меня папа с Петькой.
— Скоро восьмое марта, — важно сказал Петька. — Подарки маме надо делать?
— Надо, — согласился я, немного ошалевший от бес¬конечных иксов и игреков.
— Вот и отлично, — папа деликатно закрыл мой задачник. — Я думаю, мы не будем распылять свои силы, а объединимся и сделаем маме общий подарок. Есть возражения?
Возражений не было,
  — Ну и отлично, — сказал папа. — Прошу обдумать сказанное мной и завтра, после того, как мама уснёт, собраться на кухне для окончательного подведения итогов нашим размышлениям. А пока спокойной ночи.
Спокойной ночи, конечно, не было. Мы с Петькой придумывали самые фантастические проекты маминого подарка, вплоть до покупки живой обезьяны. Но так толком ни до чего не договорились и уснули беспокойным сном.
Следующей ночью папа условно постучал к нам в дверь, и мы гуськом отправились на кухню, которая была признана лучшим местом тайной встречи.
У самой двери папа ещё раз прислушался к тишине, воцарившейся в доме.
— Уснула, — удовлетворённо сказал он и тихо прикрыл дверь.
Я включил специально захваченную настольную лампу. Папа занавесил её носовым платком, отчего на мерцающем в полумраке кафеле выступили красные полосы.
  — Подвигайтесь ближе к столу, — прошептал папа.
Мы загромыхали стульями.
— Тише, конспираторы...
— Да спит же она… — заголосил, было, Петька, но поперхнулся, получив от меня по макушке. Уголки его губ тут же дрогнули и стремительно побежали к подбородку, он плаксиво скривил физиономию, и наше тайное собрание, посвящённое международному женскому дню - Восьмое марта, было бы неминуемо сорвано, если б я молниеносно не сообразил, как выйти из создавшегося положения.
— Перочинный ножик отдам, не реви.
— А не врёшь? — Петька скосил на меня глаз, не меняя на всякий случай выражения лица.
Вместо ответа я протянул ему свой любимый перламутровый ножик с четырьмя лезвиями. Петька моментально спрятал его в карман. Положение было спасено. С моим ножиком в кармане Петька был готов принять самое деятельное участие в последующих событиях. Папа укоризненно взглянул на нас, призывая отбросить всё личное и мелкое.
— Итак, друзья мои, — начал папа, — на повестке нашего собрания всего один вопрос. Чем порадуем мы маму в такой светлый праздник? Если быть более точным, какой сюрприз мы ей приготовим? Есть соображения? Прошу высказаться.
Я сразу схватился за голову. Петька с идеальной точностью скопировал мою позу. Папа удовлетворённо посмотрел на нас.
  — Молодцы! В единстве наша победа!
И Петька высказался:
— Я предлагаю до восьмого марта учиться на одни пятёрки.
— А если не вызовут? — хмыкнул я.— А потом, на пятёрки надо учиться всегда, — и покраснел.
Петька сконфуженно посмотрел на папу.
— Не подавляй инициативы, — обратился ко мне папа. — Любое предложение должно рассматриваться всеми участниками собрания и приниматься или отвергаться большинством голосов.
— Что такое большинство голосов? — спросил Петька. Он явно хотел внести раскол в наши ряды.
  — Я тебе сейчас объясню, что это такое, — дружески сказал я ему, не дав папе даже раскрыть рта. — Представь себе, мы собрались в кино, а папа предлагает цирк.
— Цирк лучше, — включился в мои рассуждения Петька.
— Лучше, — согласился я, — но нам надо решить, куда мы всё-таки пойдём, в кино или цирк?
— А если туда и туда? — хитро спросил Петька.
— Тут или-или, — в тон ему ответил я.
  — А ты за что?
— Я за кино, папа за кино. Вот и получилось, что за кино - нас двое, а за цирк - ты один. Это и есть большинство голосов, — торжественно закончил я.
  Но моё торжество было недолгим.
— А если мама тоже хочет в кино? — ни с того, ни с сего ляпнул Петька.
  — При чём тут мама? — разозлился я.— И не задавай глупых вопросов, а думай о деле.
— Я-то думаю, — мстительно сказал Петька. — Ты сам ничего придумать не можешь, а других учишь.
Я хотел ещё раз дать ему по макушке, но второго ножика у меня не было. Правда, из нашей перепалки я кое-что вынес.
— А что если сводить маму в кино, в цирк и в театр за один день?
  По Петькиному выражению лица я понял, что эта идея ему по душе.
Но папа её отклонил без всякого обсуждения.  Вот вам и большинство голосов.
В это время у соседей за стеной прозвучали позывные «Маяка».
— Ого! — папа посмотрел на часы. — Уж полночь близится... — и тут он принялся тереть лоб, — минуточку, минуточку...
— Придумал? — выдохнули мы с Петькой.
— Да, — папа тихонько засмеялся, — придумал! Это будет необычно и свежо! Да, смею вам заметить, свежо! — он лукаво подмигнул нам. — Вот что, заговорщики, будем делать радиопередачу!
— Какую радиопередачу? — я посмотрел на Петьку, Петька  на меня, и мы оба взглянули на папу.
— А вот какую, — папа забарабанил пальцами по столу, — передачу, посвящённую маме, для мамы, о маме! Понимаете?  К примеру, ты, сынок, хочешь спеть для мамы песню?
—Не вопрос! — воскликнул Петька.
  — Отлично! А я ей напишу стихи… — папа, по-моему, даже испугался этой мысли, но быстро справился с собой. — А что тут такого? Было время, когда я посвящал ей кое-какие строчки. И не без успеха, раз она стала моей женой. Серёжа сделает ещё что-нибудь. Мы запишем всё это на магнитофон и восьмого марта выйдем с нашей передачей в эфир. То есть, прокрутим для мамы нашу плёнку. Ну, как сюрприз?
Сюрприз был что надо! Но, учитывая позднее время, папа пресёк всякое выражение восторга.
— Папа, а можно мне тоже спеть? — поддался общему порыву я.
— С твоими исполнительскими данными мама уже знакома... — папа задумался, потом положил мне руку на плечо и проникновенно сказал, — мы найдём тебе занятие  позаковыристее.
— Может, мне прочесть что-нибудь из Гоголя? Мы его сейчас как раз проходим.
— Вряд ли это будет к месту,— усомнился папа.— Не прочитать ли тебе монолог собственного сочинения?
— У меня нет никакого монолога.
— А ты напиши! — подзадорил меня папа. — Попробуй рассказать о влиянии мамы на наши судьбы.
Я недоумённо посмотрел на папу.
  — Тьфу ты, — рассмеялся он, — эк, меня занесло. Попробуй рассказать о том, как мы её любим, своими словами. Подумай, запиши свои мысли и заучи их наизусть. Твоим выступлением мы откроем нашу передачу. Это может стать гвоздём программы. Согласен?
— Согласен!
Мы с Петькой поднялись.
  — А большинство голосов? — осведомился он и чуть не испортил торжественность минуты.
Папа великодушно предложил проголосовать. Против папиного предложения не было никого. Воздержавшихся тоже не оказалось.

История 9 http://www.proza.ru/2014/05/14/952