Интервью с Джо Амберкромби

Новые герои в новых временах

Поклонникам жанра фэнтэзи осень приготовила царский подарок – приезд знаменитого британского фантаста Джо Амберкромби. Он приехал в Петербург с презентацией заключительной части своей трилогии – «Герои».  И был настолько любезен, что после длительно осады почитателей на вечере в книжной сети «Буквоед», решился на эксклюзивное обстоятельное искреннее интервью о всех прелестях работы писателя- фэнтэзиста. Многим читателям интересно узнать, из каких ингредиентов состоит волшебный эликсир его книг, какое зелье он добавляет в насыщенное варево сюжета, какие заговорные слова шепчет в тиши своего кабинета, сбежав из шумного Лондона в маленький городок Бат, в графстве Соммерсет. Конечно, как истинный писатель всех секретов он не открыл, что абсолютно правильно, ведь книги, как и философский камень – ценны не только наполнением, но и той загадкой, что кроется в истории их возникновения.
Зато, проходя по мрачным, воинственным мирам этого писателя, охваченным нескончаемой войной за земли, честь и любовь, вдруг отчетливо понимаешь, что время идеально полярных героев прошло – «да» и «нет», тьма и свет сдают свои позиции перед характерами страдающими, сомневающимися, стоящими на грани добра и зла. Оттенки серого овладевают нашей реальностью. Мы уже не хотим быть категоричными – уклоняемся от определенности только, чтобы не выбирать, не становится на чью-то сторону. Ведь четкие границы человеческой судьбы лишают ее возможности изменить траекторию, свернуть в непредвиденное, и оттого, желанное, как интрига очередного романа Джо Амберкромби.

- Джо, у вас сконцентрированный слог, динамичное повествование, и очень суровый мир, населенный еще более суровыми героями. Тем не менее, в некоторых местах явственно проступает ирония. Это такой литературный ход или жизненное кредо?
- Себя вообще нельзя серьезно воспринимать, иначе ты становишься пафосным идиотом. Чтобы этого избежать, надо относиться с иронией ко всему, что происходит вокруг. Нужно уметь над собой смеяться. В том числе это относится и к фэнтэзи, где можно очень быстро стать помпезным товарищем, произносящим пламенные речи. Нужно не терять чувство наслаждения от того, что ты делаешь, ведь если ты сильно и напряженно работаешь над книгой, это будет заметно в ней самой, и не каждый человек сможет продраться сквозь ее прилежно выписанные дебри. Не подумайте, что я халтурю, или считаю написание книг развлечением. Ирония, тем не менее, не мешает мне воспринимать работу серьезно, без этого невозможно написать что-то хорошее.  Я долго тружусь над текстами, стараюсь подобрать точные фразы, продумать живые и интересные диалоги. Многое выбрасываю, многое переосмысливаю. Вообще считаю, что серьезность и сарказм должны существовать вместе.

- Джо – ваши книги это больше вдохновение или кропотливый труд человека, который собирает ее как мозаику?
- Для меня все-таки скорее второе, чем первое, я не хотел бы лишать труд писателя романтики, но все-таки это больше техника, чем артистизм. Я думаю, этот принцип можно отнести вообще ко всем видам искусства - многие авторы часто используют такой термин, как «час кресла», когда нужно просто тихо посидеть и подумать о том, что ты делаешь. Совершить небольшой мозговой штурм. И именно этот «час кресла» помогает вдохновению проснуться. Когда книга еще в процессе, она кажется чем-то невозможным. Когда я только начал писать, - у меня было в замысле сразу три книги, - мне казалось, что я никогда их не закончу. Но каждую работу нужно разбивать на этапы, это помогает продвигаться, пусть небольшими, но верными шагами.  Сегодня я ставлю себе цель закончить главу об этом, завтра свожу все воедино,  и так, по этим маленьким кусочкам создается целое полотно.

- Толкиен сказал про «Властелина колец», что эту книгу он писал кровью своего сердца, большего он не может.  Есть ли для вас в книгах настолько личная история – история сердца?
- Любой автор, который пишет произведение, вкладывает в него частичку себя, своего опыта, переживаний. Вы должны через книгу открыть свое сердце, как бы помпезно это ни звучало, чтобы читатель смог понять и принять ваше произведение. Каждый раз, когда вы пишете, вы открываетесь для осуждения и жесткой критики, об этом надо помнить. Это трудно переварить и принять, не все к этому готовы. Было время, я работал редактором на телевидении, и видел, что когда ты делаешь программу или фильм, то находишься в большой команде, но единственный, кто всегда оказывается под обстрелом критики – это режиссер. То же самое происходит с писателем. Когда вы самолично пишете произведение, вы единственный, кто полностью отвечает за все сделанное. Если вы сдерживаете себя, не позволяя личному перетечь на страницы романа, вряд ли вам удастся  создать достойный продукт.

- Вы любите своих героев?
- Циничный вопрос. Любители вы самого себя? (улыбается) Если вы долго пребываете в чьей-то шкуре, проще говоря, в чьих-то мыслях, образе жизни, то начинаете ощущать его как самого себя. Поэтому довольно трудно ответить на вопрос: люблю ли я моих героев  или нет. Хочу ли я пить с ними пиво? Вряд ли (улыбается). Являются ли они необходимым инструментом для развития истории, могут ли оказать яркое эмоциональное впечатление на читателя – вот, что самое главное. Например, сейчас можно увидеть много телевизионных шоу, в которых есть неприятные герои, но вы следите за ними, за развитием их характеров. Они вам интересны. Это тоже самое. Трудно представить героя, в котором нет ничего светлого, мы все дуалистичны по своей природе, поэтому я стараюсь не только выписать нелицеприятного героя, но и дать ему какие-то цели, которые могут сделать его чуть менее негативным в глазах читателя.

- Для вас не существует  четкого разделения на добро и зло?
- Для меня, на самом деле, больше существует оттенков серого, чем черное и белое. Я думаю, что в жизни такой четкой полярности  не бывает.  Толкиен, которого я очень уважаю, грешил этой самой «полярностью» - в его романах присутствовало четкое разделение на добро и зло. Его стали часто копировать, что сделало его скучным в моих глазах. И совершенно неправдоподобным. Наверное после Второй Мировой войны нужны были именно такие книги, в которых было четкое разделение на черное и белое, но сейчас мы уже находимся в ином временном отрезке и хотим иной реальности, той, в которой мы живем. А в ней все гораздо сложнее. Все на акцентах, оттенках, полутонах. Мы прекрасно знаем выражение: зло во имя добра, такое есть и от него нельзя отвернуться.

- Цель оправдывает средства?
- Я думаю, что это прерогатива людей, которые сосредотачивают в своих руках большую власть. У них нет другого выхода. Они в таких условиях, что им приходится добиваться целей, во что бы то ни стало, любыми средствами. Мне кажется, невозможно удерживать большую власть в своих руках и не совершать никакого зла. В нашей реальной жизни нет орков, гоблинов и прочей нечисти, зато в ней есть много чего другого, что можно чисто символически отразить в виде орков и гоблинов, что мы и делаем.

- Фантастика, как жанр – это мечта человека о будущем, которое непременно должно быть лучше, чем день сегодняшний. А фэнтэзи – это своеобразная идиома, переносное значение нашей сегодняшней жизни.
- Да, я с этим согласен. Я думаю, что это самое интересное, что фэнтэзи может нам предоставить. Вы сами живете в реальном мире, как и читатели, и когда вы пишете, вы переносите свой опыт из повседневности на язык образов и событий в мире фэнтэзи. И все те вещи, которые происходят с нами в реальности и очень неприятны, мы можем перенести в мир фэнтэзи и посмотреть на них с другой стороны. Это помогает нам пережить трудности. Если хотите, это подобно своеобразной  психоаналитической терапии, когда пациент переносит драматические моменты своей жизни в придуманный им мир, в котором воображает себя рыцарем или героем сказки. И побеждая зло, он переживает собственные невзгоды, благодаря чему находит правильный выход из ситуации.

- Провокационный вопрос: хотели бы вы однажды оказаться в придуманном вами мире, и насколько комфортно вам в нем было бы?
- Нет, я бы не хотел. Мне очень нравится комфортный быт – сантехника, кухонный комбайн, мобильный телефон. Мне нравится телевизор. Мне кажется, гораздо интереснее читать миры, подобные тому, который я придумал, чем жить в них (улыбается). Не забывайте – это дикий мир, безудержный, мир инстинктов, и многое в нем происходит лишь по причине удовлетворения человеческих потребностей, - если он хочет есть, то ловит зверя, он хочет женщину – идет и  убивает соперника, его земли оскудели – он собирает войско и идет войной на соседей. И так во всем. Этот мир гораздо проще, но и суровее, такие люди, как мы, в нем бы просто погибли. Вы можете представить свой завтрашний день без интернета, центрального отопления, машин и медицины высокого уровня? Я нет.

- Богу есть место в вашем мире и если да, то в чем он воплощен?
- В этих моих  книгах Бога, как такового, нет. Фэнтэзи такой жанр, который подразумевает божественного героя,  который всегда воплощается в конкретном персонаже. Но я хотел этого избежать, как и ненужной магии, которая так характерна для этого жанра. В этой книге нет Бога, зато есть ощущение семейственности, той крови, которая переходит от поколения к поколению, и вместе с ней от отца к сыну, и от сына к внуку переходят гены, традиции, обряды, и манера правления землями. Я сам не очень религиозный человек, и, наверное, трудно писать о том, во что ты сам до конца не веришь.

- Вы разделяете Бога и Судьбу. Не как писатель, как человек?
- Честно говоря, я не очень верю ни в одно, ни в другое. Для меня это действительно разные вещи, как концепция. Я больше рационалист.

- То есть, по вашему мнению, за человеком никто не приглядывает, он сам по себе?
- Кто-то всегда подглядывает (смеется). Поймите, я  не агрессивный атеист, и не утверждаю, что надо ни во что не верить, я ведь вижу, что различные религиозные верования действительно помогают людям жить, принимать нашу реальность как то, что дано Господом. В наше время трудно взять и поверить во что-то довольно сильно. Веру нельзя навязать, нельзя приучить человека ходить в храм точно так же, как совершать омовение перед сном или чистить зубы по утрам и вечерам. Это разные вещи. Хотя, я допускаю, что может просто для меня не пришло время, или нет в моей жизни человека, который мне бы это объяснил и убедил меня в том, что вера в Бога необходима.

- С вами когда-нибудь происходили чудеса, что-то неожиданное, необычное?
- Самое большое неожиданное чудо, которое со мной случилось, то, что люди читают мои книги. Изначально, когда я стал писать, я делал это, скорее, для собственного развлечения, это был проект между двумя работами. Когда я приехал в Россию и увидел, сколько поклонников у меня есть, это меня удивило и обрадовало. Тем более, это удивительно на примере России, потому что она очень далеко от нас, у нее иная история, другой менталитет.

- Когда первая книга была написана, каким был путь к читателям?
- В какой-то момент я понял, что работа редактором на телевидении уже не удовлетворяет меня, и решил, что нужно что-то новое. А так как я в душе фрилансер, то есть, свободный автор, то подумал, что писательство, как раз то, что нужно. Я твердо знал, что если буду писать, то только непременно в жанре фэнтэзи, но я совершенно не был уверен, что смогу закончить задуманную трилогию. Стал привлекать свою семью, давал им читать тексты, они читали, говорили: «Это не так уж и плохо», были заинтересованы, спрашивали, когда будет продолжение, и через три-четыре года, когда первая книга была издана, я подумал: «А почему бы мне не попробовать опубликовать ее?». Тогда  начались поиски редактора или агента, кто бы согласился заняться мною, совмещая этот процесс с написанием второй книги. Я начал рассылать известным агентствам примеры своих работ, - рекомендую это начинающим авторам – сначала найти агента, и только потом уже идти в издательство. Да,  у меня были отказы – 6 или 7, но я не могу сказать, что это сломило мой дух. В конце концов, мой друг, который работал в издательстве, - оно-то меня в итоге и напечатало, - сказал: «Я познакомлю тебя с нужными людьми…». Так и вышло.

- Тема нынешнего номера «Пойнтера» – идеи, превращающиеся в идеалы. В этой связи вопрос: жанр love story» содержит в себе идею о прекрасной и вечной любви, исторические хроники демонстрируют связь времен, с фантастикой – все понятно – она утверждает добрые мечты о светлом будущем, а какова доминирующая идея фэнтэзи?
- Мое фэнтэзи более жесткое и циничное, чем, скажем, у того же Толкиена. У него есть оптимистические мотивы, светлые, обнадеживающие читателей. У него добро всегда побеждает зло, есть настоящие герои. Поэтому я не могу сказать, что я сею много оптимизма в своих книгах, но в тех же самых «Героях» я хотел показать, что каждый может стать героем, в определенном месте, в определенных обстоятельствах, когда это по-настоящему необходимо.

– Должен ли писатель создавать идеалы, формировать идеи, ценностные категории? Или он просто отражает действительность, фиксируя ее на страницах своих книг?
- Я не думаю, что где-то существует одна единственная закостеневшая формула успешного романа. Наоборот – сколько авторов, столько литературных моделей, у каждого она своя – формула успеха и качественности произведения. Наоборот, сегодня вариативность должна быть как можно более богатой, ведь благодаря этому все большее количество разных читательских категорий найдут свою литературу. Я, например, устал от этой формулы классического фэнтэзи, когда есть главный герой – безупречный и прекрасный, стоящий на стороне добра, борющийся со злом, и, безусловно, побеждающий. Я устал от накатанной примитивности, подобная трактовка исчерпывает все возможные варианты, и не дает возможности развиться интересным коллизиям. Поэтому мои личные приоритеты лежат в области черного юмора, темной стороны луны, так сказать.  Идеи – да, они должны быть, и так было всегда – все выдающиеся писатели старались вложить в книги нечто глобальное, символическое.

- Глобальные идеи создать довольно сложно, как известно, все основные сюжеты давно придуманы, мне кажется, с идеями дело обстоит примерно также.
- Я часто замечал, что особенно запоминающимися были те книги, в которые авторы не старались вложить нечто из ряда вон выходящее, но просто писали о том, что им близко, что имело для них значение. И появлялись душевные книги, глубокие, запоминающиеся, которые сегодня считаются классикой. Это истории, в которые можно поверить.

- Сейчас, когда вы оставили все свои предыдущие работы, и полностью отдаетесь процессу написания книг, чувствуете ли вы себя писателем?
- Знаете, во мне борются две личности: одна считает, что писатели абсолютно бесполезные люди, - никому мы не нужны, никто нас не будет читать, - но кто-то другой во мне говорит: все это неправда, читатели будут драться за наши книги, будет оглушительный успех.  Потому что в противном случае вы просто не сможете закончить книгу, и не сможете продвинуть ее так, чтобы вас действительно стали читать. И опять  моя вторая личность, которая постоянно ноет, не дает мне ощутить себя полноценным писателем и гордо сказать самому себе: «Я -  Автор!»… На самом деле, я чувствую себя бесконечно счастливым человеком, ведь я пишу книги, и это занятие кормит меня и мою семью. К тому же пишу я на английском языке, который понимает преобладающее количество населения всего земного шара, то есть мой шанс быть прочитанным и понятым гораздо больше, чем, например, у того, кто пишет на норвежском или голландском языке.

- Изменились ли вы психологически после того, как писательство стало частью вашей жизни?
- Могу сказать, что первое время испытывал страх, особенно, когда слышал вопрос редакторов: «А что дальше? Что будет после первой книги?» Я боялся, что вторая книга никогда не появится. Но чуть позже я успокоился, погрузился полностью во вторую книгу, при этом  понимал, что с ней будет труднее, чем с первой, ведь я должен придумать ее заново – новых персонажей, новый сюжет, новые коллизии. У меня было ощущение, что я работаю в варежках. И тогда я задал себе вопрос: нужно ли мне все это, мечтал ли я именно об этом всю жизнь, должен ли я отдаться этому сполна или сделать это лишь своим хобби?

- И что вы ответили самому себе?
- (улыбается) Я решился стать писателем и признать это.

- У Вас символическая футболка – смерть, пьющая чай; Мне кажется, это и есть визуальное воплощение вашего иронично-циничного отношения к жизни, вашей авторской коды? 
- Именно так (смеется). Это вариация на тему мексиканского Дня Мертвых. Да, мне нравится идея про ангела смерти, который пьет чай. У него обязательно должна быть такая приятная минутка для расслабления. Люблю, чтобы все было саркастично и не люблю быть серьезным (улыбается).