20 век. О диссиденте с Почтамтской замолвите слово

   Как и везде, на просторах нашей необъятной родины, в 20 веке соседствовали по дому разные по своим убеждениям жильцы:   НКВД-шники да ОГПУ-шники и их будущие клиенты - «репрессанты».

   В одной из  квартир нашего дома жил Степан Константинович Хворостин. Он приехал в Петроград из Самары, вскоре после революции. В Самаре он учился в архитектурно - строительном техникуме.

   Семья его друга, Левы Воронцова, переехала в Льеж, вследствие чего, их жизнь сложилась менее трагично, нежели у многих жертв коммунистических репрессий.  Например, дядя прабабушки Виктор Николаевич Финне был арестован за то, что на квартире Андреевского делал доклады о творчестве писателя Леонида Андреева – сидел он вместе с Д.С.Лихачевым, о чем тот впоследствии много писал.  Умер В.Финне в Соловецком лагере особого назначения...

   Поначалу, революция некоторыми слоями населения России воспринималась как открытие новой страницы некоего «светлого будущего», в которое люди искренне верили.

   В архиве Хворостина оказалась открытка 1917 года с поздравлением Пасхи, отправленной  г-же Буториной от неизвестной девочки  Вали. Написана она буквально через месяц с небольшим после отречения Николая Второго. Там  есть следующие строки:

«Как радостен этот первый  праздник свободной России».

   После гражданской войны, полной разрухи, голодомора и прочих  напастей, появляется другая категория людей, которые не совсем были согласны с «выбранным курсом».  Степан Константинович был  одним из них. Он был ярым противником режима, боролся за сохранность памятников, напоминающих о  «царской России». Писал много писем в различные инстанции, редакцию «Красной газеты», волновался за судьбу храма  "Спаса-на-Крови", памятник Александру Третьему работы Трубецкого и др.


   Ярким примером гражданской позиции Степана Хворостина являлся  следующий факт – он был одним из немногих, кто в открытую высказывался  в защиту Александра Исаевича Солженицына, которого клеймили все кому ни лень – и третьесортные писаки, и райкомовские прихвостни.

   Из воспоминаний жены Солженицына, Натальи Решетовской, известно, что Степан Константинович написал ему письмо:

«Александр Исаевич!  Возмущен исключением Вас из Союза писателей. Вас нельзя отставить ни от литературы, ни от нашего народа и нашей страны. Хворостин С., Ленинград».

   Степан Константинович работал в Библиотечном институте (ныне СПбГУКИ).

Работы С.К.Хворостина:

- Очерки положения государственных крестьян перед реформой Киселева.
- Реакция крестьян на канкриновскую реформу казенной деревни
(Волнение в Троице-Хлавицкой волости Псковской губ. 1826—1827 гг.)

   Также были опубликованы его работы  в сборнике воспоминаний о годах репрессий – «Уроки гнева и любви»  №№3,4. В третьей части сборника была затронута закрытая до того момента тема о репрессиях в годы блокады.

   После смерти историка, вещи его оказались на помойке, как обычно это происходит. А небольшая коробка оказалась на нашей площадке под дверью.  То ли кому-то было лень донести его скарб до помойки, т.к. второй, черный ход квартиры Хворостина выходил в нашу парадную и затем во двор.  То ли специально поставили под нашу дверь, зная о пристрастиях к истории моего отца. Теперь это не имеет значения. События привели к тому, что отец возвращался с работы, увидел пожелтевшие листки, взял коробку не глядя, просмотрел и положил на антресоли.

 Там это простояло лет 10-15, а недавно, документы, представляющие историческую ценность, отправились к последнему месту своего назначения – два музея Санкт-Петербурга и в Саратов, на родину профессора. 

Многие подшучивали над отцом, мол, зачем тебе это надо. А он просто бережно относился к истории и говорил, что "ненужным" вещам нужно только отлежаться немного, и обязательно наступит их время...

P.S. Среди бумаг оказался автограф В.М.Васнецова.