Косметическая операция

Таша несла свое новое молодое лицо и плакала. Ташу звали Наташей и ее имя укоротилось еще в студенческие годы, когда она, представляясь проглатывала первый слог имени и выходило с придыханием: «Таша». Конечно, на работе ее звали Натальей Петровной, но все друзья и знакомые по-прежнему – Ташей.

Таша всегда хорошо выглядела и очень следила за собой. В молодости, даже мусорное ведро не могла вынести, не накрасившись. Потом стала очень мало, но с толком употреблять косметику. Фигура у нее была нормальная: хороший рост с идеальным весом. Таше повезло – она ела все подряд, но никогда не поправлялась, так как имела хорошую наследственность, была очень подвижна и все принимала близко к сердцу.

Перелом у нее наступил в сорок пять, когда «баба ягодка опять». Каждый день утром она красилась в полутемной прихожей, на работе заглядывать на себя в зеркало было некогда и своей внешностью была довольна. Когда ей делали дежурный комплимент, что она молодо выглядит, Таша искренне в это верила.

Однажды, в солнечный яркий день, Таша решила примерить новую кофточку. Она вынесла на кухню большое зеркало и впервые за много лет увидела себя при свете. В сорок пять ягодкой она не была: лицо усталое, под глазами круги, морщин больших, правда, не было, но кожа оплыла сверху вниз на шею, как будто годы растопили лицо. Таша ладонями подтянула кожу вверх к вискам и лицо снова стало молодым.

Рядом с домом была косметическая клиника. Много лет она проходила мимо занавешенных окон и сейчас решила зайти. «Клиника» оказалась переделанной квартирой и состояла из приемной, операционной и комнаты-палаты с холодильником.

 Встретили ее приветливо. Она думала, что врач скажет, что для своего возраста Таша еще очень хорошо выглядит, но он внимательно ее осмотрев, сказал, что в нижней части лица работы будет много. Потом выписал ей направление на анализы, сказал сделать три фотографии: две в -профиль, одну - в анфас. Цена была предельной. В Ташиной семье эти деньги были, но это были все их сбережения.

Разговор с мужем был неприятным: «Зачем тебе это нужно?» - спрашивал муж. Таша и сама не знала зачем. С мужем они жили хорошо, она нравилась ему любой, у них был взрослый сын, изменять мужу она не собиралась, но испытав шок при виде лица в зеркале, не могла смириться со своей внешностью и хотела ощущать себя прежней, молодой. Таша вспоминала альбом с фотографиями, который листала в клинике - со старухами, преображенными в молодых красавиц.

Операцию Таша перенесла хорошо. Когда очнулась после наркоза, а потом увидела свое лицо – ужаснулась – оно было опухшее фиолетовое, с щелями вместо глаз. Две недели не выходила Таша из комнаты-палаты и питалась тем, что заранее поставила в холодильник. Мужу приходить запретила. Через две недели пришла домой, испугав мужа лицом, хотя и стало оно не таким опухшим и приобрело лиловый цвет. Только через месяц смогла Таша выходить на улицу.

Лицо ей не понравилось. Она думала, что будет ее молодое лицо, но из зеркала смотрела уже третья Таша – не было молодой, не было той, которой она испугалась, была другая женщина, симпатичная, но к которой нужно было привыкнуть.

Постепенно Таша привыкла, но у нее появился новый комплекс неполноценности: ей казалось, все видят и знают, что у нее чужое лицо и ищут шрамы, хотя ее волнистые каштановые волосы естественно прикрывали следы операции.

 На улице она с завистью стала рассматривать элегантных женщин ее возраста, с благородными, стареющими лицами. Ей казалось, с ее лица вместе с морщинами, врачи убрали и признаки интеллекта.

 Недавно, по телевизору она видела показ мод «от кутюр» и в первых рядах зрителей – старых богатых женщин, похожих на мопсов, с висящими щеками. Эти женщины покупали себе платья, стоящие десятки тысяч, но не могли купить себе других лиц либо из-за здоровья, либо из-за того, что уже слишком много сделали операций.

Сейчас Таша шла, несла свое молодое лицо и плакала. Она была в больнице, куда ее срочно направили после медосмотра и где ей поставили страшный диагноз.

Она плакала оттого, что новое лицо не успеет состариться, что вообще, не надо было менять лицо, потому, что Господь не узнает ее и накажет за то, что она пошла против Его воли. Она плакала, потому что не увидит внуков и не будет доброй, седой, морщинистой бабушкой, которая напечет им пирожков.
2000