Упадок

Последние десятилетия двадцатого и начальное десятилетие двадцать первого  века ознаменовались разрушением малых городов. Они и так-то еле теплились, а тут предприятия, какие были созданы в советские времена, пришли в упадок и закрылись. Учреждения присоединили к более крупным, в соседних населенных пунктах.

 Людей поуволняли, работать негде. От пятидесяти шести предприятий и организаций в этом горемычном поселении, осталось - по пальцам одной руки сосчитать,  число работающих сократили до неприличного минимума. Новые рабочие места, ясное дело, не создавались.

В сельскохозяйственном одноэтажном городке людям работать негде. Коммунизм построен  наполовину: зарплату не платят, а в магазинах за товар деньги требуют.

 Был когда-то перерабатывающий маслозавод. Всех работающих разогнали, здания по нескольку раз перепродали-перекупили  «отмыватели» денег. От некогда прославившегося на весь Союз по качеству сыра и масла мощного предприятия ничего не осталось - завод сгинул. Сохранились  лишь разбитые  здания, помещения хранилищ, зияющие выбитыми глазницами окон, да ностальгические воспоминания старожилов о былом процветании работающих на предприятии людей и его величии.
Мясокомбинат аналогично раздербанили, перекупили-перепродали,и, ясный "пень", тоже ничего не перерабатывает. Даже крысы перевелись, вот диво!

        Аналогичная, один-в-один, картина и с многострадально раздербаненным мясокомбинатом случилась. С маслозавода предприимчивый эксдиректор начавшие ржаветь станки, не мешкая, на металлолом сдал, а остальное имущество сначала коррозией покрыли, а по ночам в неизвестном направлении постепенно вывезли, к местным металлоискателям даже не попало. Видать, рука желтолицых активно поработала.Не зря же лампочки моментально перегорают, а провода молниеносно рвутся.

Население тотально спивается, многие погибают от спиртного, а некоторые - от горя и безнадёги. Каждая новая напасть неотвратимо ведёт к его истреблению. Людские потери по масштабам сравнимы  с военным лихолетьем.

        Люди стараются сидеть по домам, на улицу выходить небезопасно, особенно в вечернее время. Улицы пустынны. На большие праздники ещё можно встретить отдыхающую, гуляющую молодёжь. Кровь играет. Жизнь все-таки должна брать своё, в каких бы тисках люди ни находились.    
    
   Улица на окраине населённого пункта – ещё более унылое зрелище: тщедушные нищенские дома в два ряда, грязная неровная дорога с ямами-колодцами, кое-где отремонтированные заборы. Пара-тройка новых домов сориентировавшихся вовремя предпринимателей кажутся чем-то инородным. Ну и что, есть на что глянуть, по местным меркам-дворцы расписные с коваными заборами. Загляденье!Что тут скажешь!

С работы на элеваторе Женька ( сам не помнит когда)- сокращен. Если  устраивался куда на короткое время – либо  прогоняли, либо сам уходил. Зарплата никакая. Все не по душе. Стал пасмурным, злобным, постоянно неудовлетворенным. Когда последний раз смеялся или улыбался - тоже не помнит. Находил собутыльников, напивался все чаще, а последние месяца три - ежедневно. Прибиваясь домой, начинал гонять жену, детей, не щадил даже своих родителей. В милицию сдавали, он протрезвеет - отпускают. Если штраф назначат, семья же и страдает,  расплачиваясь за него.

В металлическом ящике у Женьки ружьё стояло, зарегистрированное, все честь по чести: государство-то правовое. Первое время оружие он не трогал, сам его боялся. А позже - напивался и ощущал себя всемогущим богом. Возьмёт ружье, зарядит и ходит людей пугает. Но мужичок-то он мирный. Пошумит-пошумит, ружьё поставит на место и успокоится.

Известно, что в десять лет раз и незаряженное ружьё стреляет. Последнее время Женька стал смелее и агрессивнее. Придёт пьяный, возьмёт ружьё, выйдет на улицу и орёт:
- Соседи, по норам!

Чтобы лучше слушались, пару раз пальнул в небо: для порядка.

 А кто знает, что у него на уме? Люди приспособились прятаться. Как только пьяный Женька показывался на улице, старушки потихоньку ретировались, прячась в своих домах, детский смех замолкал, вокруг - никого. Грозный  «хозяин» выползал на улицу - порядок, никого нет. Каждый прошмыгнул в свое укрытие. Жена с детьми в подполье пряталась, старики–родители, как повелось - убежище у соседей находили.

В этот пасмурный вечер  Женька пришёл домой раньше обычного, бледный и озлобленный. Как только он показался у дальних домов, в конце порядка, улица опустела. В доме никого, щи на столе, хлеб нарезан, ножи попрятаны. Лаз в заборе задраен. Женька не спеша разделся,однако похлебал по-быстрому, вытащил ружье и вышел на дорогу. Все давно попрятались. Для порядка, он, как обычно, зычно крикнул:
- Соседи, по норам!

По-хозяйски осмотрел улицу: никого нет, шаром покати.

 Глуховатый сосед Иван, проживавший через два дома от него, топтался у двора.

  Удобства на улице, чу-у-уть замешкался бедолага. Увидел надвигавшегося на него со стволом в руках Женьку - схватил в дрожащие руки корзину, остановился возле крыльца и растерянно смотрит по сторонам: куда бы убечь. Раньше он всегда в числе первых хоронился…

Агрессор поравнялся  с домом Ивана. Равнодушно вскинул дуло и тупо выстрелил в хозяина, прикрывшегося старенькой корзиной. Гулкий удар навеки пригвоздил беззащитного беспомощного  старика к сырой земле.

 Милиция. Наручники. Скорый суд - 12 лет лишения свободы в колонии строгого режима. Нет обоих мужиков.

Еле теплится жизнь в захолустном городке. Население ежегодно уменьшается. Это не просто наглядно, но и очередная перепись показала. Мужчин и вовсе мало: кто в могиле, кто в тюрьме, кто в армии, кто не проспался после вчерашнего, а кто и банально болен. Мужики покрепче ходят петухами - у каждого по пять баб на стороне. Сплошной блуд и грех по пьяному делу. Даже нагуленные детишки не рождаются. Скотиниться стал народ, бога забывать, греха не бояться.

В фермерских хозяйствах сохранились племенные быки, но их возможности ограничены. Стада на лугах сократились. Выпаса тоже уменьшают, откуда браться обильному поголовью? Свиней-поросят приспособились разводить. Не тут-то было. Ящур и чума преследуют. Пожгли.

До некоторых пор люди пчел держали. Мёд был, хоть какая-то поддержка. Ан нет. Заключайте договора аренды, куда пчел будете вывозить. Кадастровые паспорта создавайте для аренды, зарегистрируйте, оформите, а вы как думали? Государство–то правовое. Если даже угадаешь, где что посеяно, где цветение медоносное и погода способствует, время ушло, не получишь ни шиша. Ни мёда, ни пчел. Нате, выкусите.

Многие пасечники с досады и пчёл перевели. А когда-то на Руси велось, что пчеловодам доплачивали за то, что пчёлки растения опыляли. Пасечников приглашали на свои владения специально. Повышали урожай путём интенсивного опыления. Вам хорошо, а нам-то как приятно. Всё с ног на голову. Езжай в Америку, рябчиков жуй. Вот она, могущественная, и начала голову приподымать, руководить миром, то есть.

Должен же где-то быть ответ на вопрос: как выживать народу и возрождать страну?

 А тут скоро и выборы, радетели суетятся, списки обновляются.

 Предвыборные речи они как медовые реки с кисельными берегами…