Черепаха

В комнате пахло черепахой. Мальчик открыл глаза и увидел плавающие пятна, окно и потолок. Черепахой пахло так отчетливо, как может пахнуть только морем, мамой, мандаринами.
Пахло черепахой. Еще – картонной коробкой, мятыми газетами, листом капусты, вчерашними носками, бабушкиной кашей. Каша и вчерашние носки – самое отвратительное дело, так считал мальчик, впрочем, носки еще можно пережить. К сожалению, бабушка предпочитала кашу.
Черепаха. Мальчик покусал слово зубами со всех сторон. Че-ре-па-ха, у нее должен быть полированный панцирь в клеточку, такой, слоящийся на краях, как ногти; и у нее должно быть ребристое костяное пузо, три когтя на одних лапах, четыре на других, маленькие умные глаза и – главное – у черепахи должен быть клюв. Черепахин панцирь нужно греть лампой и тогда он будет пахнуть, как летний двор. Черепаха.
Мальчик добрался до тумбочки и выловил оттуда незнакомое, большое, костяное. Живое.
Оно спрятало внутрь три с половиной лапы и даже голову, и теперь косило оттуда маленьким и блестящим, чуть подергивая правой задней. «Кожица», - нежно подумал мальчик и потыкал в кожицу мизинцем. «Мальчик», - сонно подумала черепаха, запихивая лапу к остальным трём.
Бабушка угрожающе прокашлялась за стенкой. Мальчик натянул футболку, спустил трусы пониже, чтобы сошли за шорты, и, больно зацепившись плечом об косяк, отправился чистить зубы. Бабушка подкралась незаметно: «Я тебе говорила – не ходи по дому без штанов! Да сколько ж можно, горе мое…»
Мальчиковы глаза долго искали шорты – просто потому, что мальчиковы руки опять были заняты незнакомой панцирной жизнью, и бабушка уже стояла на линии обороны, грохоча всеми зенитками разом. Бабушка действительно когда-то была на линии обороны, мальчик знал, поэтому побаивался. Черепахой пахло даже на кухне, и каша все время норовила вывалиться из ложки, и тарелка все время оказывалась на краю стола, и даже шорты, прорычала бабушка, случились задом наперед. «Черепаха! - гремела бабушка залпами. – Черепаха! Никакой черепахи, а очки! Четвертые очки за месяц! На скрипку пошел? Не пошел! В кружок пошел? Не пошел! Не видит, надо же! Дома сидит! Бездельник, в тюрьму посадят! Черепаха. Иди вон отсюда, чтобы до вечера не видела!»
Споткнувшись о ленивую швабру, мальчик на цыпочках просочился в комнату.
Он лежал на ковре, и в подбородок тыкались колючие ворсинки,  воздух пятнисто сужался за краешками глаз, и было видно только, как темно-зеленое костяное неизвестное начинает шевелиться. Черепаха медленно-медленно высовывала клюв. Наконец, она высунулась по самый корешок шеи и внимательно осмотрелась. Мальчик осторожно подвинул палец ближе. Черепаха шевельнула лапой и двинулась вперед, как круглый танк. «Тебе на панцирь можно поставить пушку! Маленькую пушку!», - восторженно подумал мальчик. «Или нет. Давай ты будешь всех щипать клювом».
Словно в ответ на эти слова черепаха приоткрыла рот и показался язык, маленький, треугольный и похожий на морковку. Черепаха зевнула и двинулась по своему черепашьему пути. Она уверенно и твердо топала в угол, где мальчик прятал все свои сокровища, и даже не собиралась останавливаться. Она взгромождала свое неповоротливое тело на учебники и тетрадки, боком пробиралась между стульями и скребла панцирем по паркету. Наконец, в двадцати сантиметрах от заветной коробки с цветными стеклышками, заводным автомобильчиком и мозаикой, черепаха остановилась, втянула в себя голову и замерла.
«Спит», - догадался мальчик.
Чуть позже, когда вернулись родители и привезли очки, он долго-долго рассматривал темноту. Цветные пятна куда-то исчезли, и можно было разглядеть даже рисунок на потолке.
«Черепаха, - думал мальчик, - черепаха. Ты будешь искать для меня сокровища, я точно знаю. Стоит только отвезти тебя на песчаный пляж и посмотреть, куда ты поползешь. Мама говорила, мы скоро поедем на море. Интересно, тебе можно летать на самолете?»
В комнате пахло черепахой. Из-за стены доносились негромкие голоса взрослых.
Начиналось лето.