Маленькие трагедии
Он пробовал опять любить. В темноте зала, почти у люстры.
Глубокая сцена, верные жесты и прямая актерская осанка. Сбоку его вопрошающее лицо. Нет, я не слишком заглядываюсь на тех, кто моложе. Я с тобой. Я та же.
В холле театра расстегиваю пальто и говорю:
- Принесла оладьи, мама испекла. И еще утиную ножку, чтобы не отощал после трудового дня.
- А я вот что, - протягивает пакетик с ватрушкой и смотрит на мои колени.
Уже закрывая дверь квартиры, я вернулась, мигом стянула джинсы и надела платье.
– А утка откуда?
- Папа привез одной женщине дорогой крем, а ей расплатиться было нечем, так утку дала. Знаешь, папа хотел одного человека подвезти, уже договорился с ним. А у того сердце схватило, стал лечить валидолом - не помогло, сверху два стакана водки опрокинул. И все.
- Что все?
- Тело жена уже забрала. Тридцать девять лет человеку было. Он был там, семья – тут.
В перерыве мы достали ватрушку и кусали попеременке, оладьи вытягивать не решились: они пропахли уткой.
- Нехорошо мы делаем. Театр.
Я улыбалась и молчала: ватрушка была вкусна. Сладкая, ванильная, с нежным творогом.
Дон Жуан играл красиво и зло. И делал больно красивыми губами. Его друзья лихо играли ягодичными мышцами и торсом.
- Знаешь, не успел билеты на хорошие места взять, бюджетные остались…
- Зато люстру будем трогать.
Через пару минут он опять повторил:
- Опоздал на пару минут, забрали. Все дорогие разобрали.
Потом мы долго смеялись. Даже наш сосед по креслам.
Пьеро. Вот кaкое дело, Шaрлоттa, нaдо мне, кaк говорится, душу тебе открыть. Я тебя люблю, ты ведь это знaешь, и я хочу нa тебе жениться, но я, ей-богу, недоволен тобой.
Шaрлоттa. Это почему же?
Пьеро. А потому, что ты меня огорчaешь, верно говорю.
Шaрлоттa. Чем же это я тебя огорчaю?
Пьеро. Дa вот не любишь ты меня.
Шaрлоттa. Ах, вот что! Только и всего?
…
Пьеро. Когдa взaпрaвду любят, тaк это всякому и видно, и чего только тут не вытворяют с людьми, если любят их от всего сердцa! Погляди нa Томaсу-толстуху, что втюрилaсь в молодого Робенa: все-то онa вокруг него егозит, все-то его дрaзнит, никогдa в покое не остaвит. Пройдет мимо него всякий рaз кaк-нибудь пошутит или подзaтыльникa ему дaст … ты и с местa не двинешься, чтоб меня шлепнуть или что скaзaть. Черт возьми, тaк не годится, уж очень ты бесчувственнaя!
Шaрлоттa. Уж кaкaя есть. Тaкой у меня нрaв, мне себя не переделaть.
Мы кланялись узнаванию, прыская слезами.
После аплодировали, наш сосед по креслам громко хлопал здоровой рукой по культе в пустом пиджачном рукаве.
После театра были глаза брата на моем платье и в моих глазах.
Между восьмым и девятым этажами сказала Ему «спасибо» и прикоснулась к уголку губ. Прикосновение понесла в дом – неприкрытое, щенячье, падающее в объятья любому прохожему.
Брат без жены полгода.
На столешнице в стакане вилки с ложками, на блюде - оладьи горой. Приехала мама с уставом мамы.
Монитор родители поставили на подоконник: чтоб видать было лучше, как в кинотеатре. А рядом маранта ладони вывернула. Молящийся в храме превратился в нищенку на паперти. Полила цветок, подышала рядом, погладила ресницами. Когда успел сникнуть? Задвинутый мелкими неотложными мелочами. Шторы в стороны, окно нараспашку. Скорую цветам не вызывают.
Измазанные брусничным вареньем дети сидели на диване с полными щеками оладий. Они вцепились в бабушку с дедушкой и не отпускали.
Подсела к папе спозаранку, через час он с мамой уезжает. Уезжает далеко и приедет нескоро.
- Папа, я тогда, зимой, с тобой недоговорила… Ты уезжаешь сейчас…
Папа улыбнулся, хлопнул себя по коленкам и встал:
- Разговаривали вчера. Вчера было вчера.
Вчера спешила в театр. Ромашки ждали на коленях.
Вчера тащили сумки в двери. Родители волокли пакеты съестного, коробки с овощами и банками. Чтоб закрыть, перегородить дорогу тому, что уходит, вытекает бирюзой.
А театр, крем для лица, мелкие неотложные мелочи, оживший наутро цветок – это все, чтоб остановить, ты меня понимаешь, па…
Папа кивнул головой за стеклом машины.
А может, нет?
Папа стал разворачиваться на «Ладе». Под колеса машины мчался ошалелый рябой кот. Откуда он выскочил, неизвестно. Но успел, успел все-таки. Дуралей!
Свидетельство о публикации №214051501877
Габдель Махмут 29.06.2014 08:18 Заявить о нарушении
О люстре. Самые дешевые места в театре, как и самые высокие, - на балконе. Почти у люстры. Приезд родителей в гости совпадает в походом в театр. Героиня выбирает театр.
Незавершенность диктуется стилем. Это продолжение начатого за пределами рассказа. Тавтология "мелкие мелочи" намеренна. Когда главное дробится в мелочь, в песок, дробится без всяких глобальных передряг, ты задыхаешься. Жизненное время иссякает, его не хватает на флэшбэк, на подробные воспоминания. Остается дыхание. Редкий пульс. Строки отстукивают его. Отстукивают самое главное. Кот под колеса - риск жизнью по дури (или по другим причинам - их множество). Это тоже трагедия. Кот остался жив, обошлось без крови. Маленькая трагедия и большая надежда.
С уважением.
Лейда Муромцева 30.06.2014 15:44 Заявить о нарушении