Материнский эгоизм

         
                «Не всё годится, что говорится.»  (Русск. пог.)
 
               Вы наверняка видели этих несчастных старых матерей, которые не смогли вовремя расстаться со своими взрослыми сыновьями. Ревность к невесткам, эгоизм, недальновидность или неумеренная материнская любовь сделала несчастными их самих, а также обожаемых чад. С дочерьми как-то матери легче расстаются, а вот с сыновьями…
             Много лет, торгуя на базаре, я наблюдаю за одной такой парой – матерью и сыном. Вон они идут, снова вместе. Поотдельности  я их даже и не видела никогда. Десятилетие проходит за десятилетием, а они неразлучны. Мать-старуха уже едва ноги тащит, да и сын сильно постарел.
          - Вы опять вместе? Всё ходите сладкой парочкой! Тебе давно надо с женой и со взрослыми детьми ходить, учить их уму-разуму! А ты всё с мамкой…- Упрекаю я Семёна.
             Семёну близко к шестидесяти, плюгавенький,  детской комплекции, до последней степени невзрачное существо, безвольное и несамостоятельное. По-моему, он даже не бреется – нечего брить. И смотреть не на что.
 Хотя его мать Нина – подруга моей матери, которая жила неподалёку от нас в Рабочем посёлке, я мало что знаю о них. Но вижу частенько. Выглядят они небогатыми людьми. Мы здороваемся и знакомство поддерживаем, иногда перебирая в памяти общих знакомых. Немного их осталось…
           - Да,  – отвечает, как всегда, Нина, - его одного даже дома оставлять никак нельзя, не то, что в город выпускать! Вчера я ушла ненадолго, а пришла – соседи говорят: иди, твой сын около магазина пьяный валяется! Каково мне таскать его на себе в восемьдесят-то лет? И где только деньги берёт? Видно, выпрашивает!
          Я пытаюсь добиться какого-то ответа от Семёна, но он  виновато отмалчивается.
            А тут как-то  их обоих  совсем не стало видно. И долго.  Интересно! Дома я у них никогда не бывала, знала только примерно, где живут. Наверное, какая-нибудь  старинная  завалюха, а не дом. Поеду, узнаю, живы ли?  Заодним навещу родные пепелища – от родительского домика давно ничего не осталось, а территория усадьбы благополучно освоена соседом – теперь там появились баня и гараж.
           Выбрала время, поехала на другой конец города. Фамилия Нины мне была знакома, и я легко нашла их дом, в трёх кварталах от того места, где когда-то стоял наш.
              Ничего себе! Великолепные хоромы на две половины, ухоженный огород, перед воротами аккуратно вырыта канава, вокруг – ни травинки, всё выщипано, выскребано, подметено. Семён возится перед воротами, поправляет слив дождевой воды в канаву.
            - Здравствуй, Сёма! Да кто же у вас так великолепно хозяйничает? Вокруг у всех соседей  грязь, камыш растёт, солончаки, а у вас красота – щебень, цветы, песочек! Неужели ты?
           - А кто же ещё? – Хорохорится Семён. Кажется,  я  и голос его слышу впервые. Смотрю на него совсем другими глазами, с уважением. Видно, что работа вокруг ежедневно делается немалая! Ведь мог бы быть нормальным человеком, хозяином! Что же помешало? Интересно будет разобраться…
          - Ты не хочешь у меня на даче поработать? Я хорошо заплачу!
          - У мамки надо спросить!- Отвечает мне мужчина  предпенсионного возраста…
             Семён сильно «сдал», отчего-то хромает, ходит с палочкой. Узнаю, что  Нина тоже жива, но  приболела. Идём в дом. Солидные ворота, крепкий забор, аккуратно уложенная поленница, сытая собака, чистое высокое крыльцо, застеленное половиками. В доме свежепокрашенные  полы,  побелённая печь, красивые дорожки. Уютно. Пахнет не то пирожками, не то булочками.
            - Здравствуй, Нина! Какой у вас хороший дом! Какие вы замечательные хозяева! Я даже не ожидала!
            - Да что я, это всё Сёмка. Не его бы пьянство, золотой бы был человек!
            - Нина, расскажи про свою жизнь. Знакомы сто лет, а я ничего не знаю про тебя!
           - Мы когда с мужем поженились, привёл он меня к себе. Мать его такая лютая ко мне была. Житья не давала! Ох, и настрадалась я – столько всего перетерпела! Потом говорю своему мужу, Василию: давай строиться, или я уйду от тебя! Не могу больше! У нас к тому времени уже двое детей было. Дочка заневестилась. Вот и построили на две половины. Вера там живёт теперь со своей семьёй. Внуки большие,  жениться хотят… Мы же пчёл держали, мёд продавали, отсюда и деньги.
             А потом и Семёну  приспичило жениться. Привёл одну  прощелыгу, Аньку. Дочка у неё уже была. Потом общую завели. Ох, и  стерва  оказалась! Змеища непутёвая!  Нехозяйственная, делать ничего не умеет,  слушать  не хочет, советы не принимает! Потом кинулась в пучину разврата, взяла детей и уехала в Благовещенск. Уже десять лет ничего о ней не знаем! 
         Нина, моя собеседница,  сильно сдала за последние годы, почти неузнаваемой стала. Совсем исхудала, щёки обвисли, на здоровье жалуется. Почти не ходит, и у Семёна, оказывается, ноги совсем отнимаются. От некачественного алкоголя, вероятно.
           - Да справедлива ли ты была с ней, Нина? Не то ли было с ней, что с тобой, и  свекровью?   Как тебе от неё доставалось…
              Ну-у, разве она сравнит себя молодую с этим исчадием ада – женой сына? Ничего не хотела терпеть! Да она и старше Сёмки! Овладела этим агнцем неразумным!  Правда, сын тогда не работал, пил, так невестка устроилась на какую-то развратную работу, связанную с командировками. Как-то уехала на пол-месяца, детей у своей матери оставила, а Гришка совсем    без денег – как ему жить? Не оставила ничего!
          И на бывшую невестку снова выливаются ушаты грязи, сыплются страшные проклятия.
             Я смотрю на сильно пожилую женщину, которой давно пора подумать о душе, и удивляюсь    молодому её  задору, даже серые щёки порозовели. А где-то растёт её родная внучка, дочь Семёна, без всякого участия отца и бабушки…
           Вечером вхожу в интернет и легко нахожу: Анна Фролова, Благовещенск. Симпатичная, благополучная женщина. Вот она отдыхает на море, по всей видимости, в Турции. Вот она на даче, у дома, в квартире... На многих снимках женщина с двумя дочерьми – уже взрослыми девушками. Не замужем. Значит, одна растит девчонок. Младшая очень похожа на Нину молодую. Вот интересно им будет посмотреть!
           Я печатаю на принтере несколько фотографий,  и на следующий день снова мчусь в Рабочий посёлок. Хочется порадовать своих друзей. Какое чудо – интернет! Семёна опять застаю во дворе.
           - Узнаёшь? – Показываю ему фотографии жены, дочери. Полное равнодушие. Не такой реакции я ожидала!
           - Анька, что ли? – Спросил, взглянув мельком.
           - И дочка. Посмотри же! – Но Семён смотреть не стал, а пошёл поправить поленницу. Я захожу в дом. Нина беседует с дочерью, которая по-прежнему живёт во второй половине дома. Та уже в годах. Обсуждают грядущую свадьбу сына Веры, внука Нины, и связанную с этим реконструкцию дома. Я торжествующе предъявляю им подарок – может, они оценят? Всё-таки родная внучка!
          - Это кто?  Анька-змеища? – Спросила Нина, далеко отставив фотоснимок. Её дочь подскочила на стуле, мельком взглянула, и снова села. Брезгливо отряхнув пальцы, Нина бросила снимки в тазик с золой у печки, даже не посмотрев на собственную внучку – точную её копию.
          - Ты, Люба, если ходишь к нам – ходи, а про эту ****ь мы знать ничего не хотим!  Шалава! И дочери, наверное, такие же!
            Заходит Семён. В три голоса они проклинают его бывшую жену. Я не выдерживаю:
           - Нина, постарайся быть справедливой! Посмотри на своё сокровище – Семёна, жалкое подобие мужчины! И на невестку – вдали от родных, без чьей-либо помощи, она растит своих – и ваших – детей, работает, ездит на море, даёт образование! Между прочим, отлично выглядит! Не уходит от ответственности, не перекладывает на чужие плечи, как твой сын! Ведь он даже алиментов не высылает! Какая она  шалава? Опомнись! Ты же себя верующим человеком считаешь, так не бери грех на душу!
            Возмущённая дочь встаёт со стула и уходит, громко хлопнув дверью. Признать золовку – признать её право на дом? А вторая половина явно скоро освободится…
             Нина осекается, замолкает Семён…
             А я понимаю, что  мне пора уходить... Вряд ли здесь когда-нибудь снова распахнутся для меня двери…
          
             Проходит года три. Ох, быстро летит время! Я узнаю стороной, что ни матери, ни сына уже нет на свете. А я всё пытаюсь разрешить проблему нелюбви к невесткам. Впрочем, и тёщи известны нелюбовью к зятьям... Здесь общий корень ненависти должен быть... И я прихожу к выводу, что, охраняя свою индивидуальность, мы просто не приемлем других людей. Но с чужими это удаётся скрывать, а с теми, кто ближе к нам - тот чужой, что живёт в семье - не получается.
            
             На фото моя подруга Зухра, у которой та же беда. Она содержит сына-бездельника, ставшего бомжем. Я встретила их на автовокзале - крупный, высокий, молодой сын провожал старую, хрупкую, как девочка, мать, уже пенсионерку, с большими, изуродованными артритом руками, на  Север, в Тюменскую область,  заработать денег на его содержание... Их она ему высылает по почте... Сыну не стыдно забирать у матери последний кусок и жить под балконами...