Машенька

Жила в одной деревне девочка по имени Маша, недавно ей исполнилось семь лет и была она самая младшая в семье, любимица родителей. А кроме неё в семье росли ещё трое детишек: старший брат Петя (ему уже исполнилось двенадцать) и погодки Коля и Катя, которым было девять и десять лет.

Мама с папой с утра до вечера работали в поле, лето уже заканчивалось, осень вот-вот наступит, а в деревне в это время самая страда - работы невпроворот: нужно урожай собрать, на зиму его заложить, лишнее продать, одёжки детишкам, подросшим за лето, в зиму закупить. Да и дети старались родителям помочь изо всех сил, жили они хоть и небогато, да зато дружно.

Вот в один из дней и решили дети пойти грибы-ягоды пособирать. У папы с мамой отпросились, оделись попроще, взяли корзинки, да в Светлый лес к югу от своей деревни и направились. А Светлым его называли издавна потому, что был он жиденький, всё больше берёзовый, сплошь опушки да полянки, с виду так просто сказочный лес с картины художника, а грибов там было, хоть косой коси!
Пошли они с утра пораньше, чтобы других грибников опередить, побольше белых грибов насобирать, да подосиновиков с подберёзовиками, а не сыроежек каких простых. Договорились сразу, что по краям братья пойдут, а по центру сёстры, и перекрикиваться постоянно, аукать погромче, чтобы в чаще лесной не заблудиться. Оно, хоть лес и Светлый, да там и взрослые иногда пропадали навсегда: то ли в топь забредали, то ли зверьё их дикое съедало. Родители им строго-настрого приказали по краю леса пройти, в глубь не заходить.

Поначалу они так и сделали, как родители велели, по краю прошли, да только грибов здесь оказалось не так много, да и не те грибы здесь росли, какими похвалиться можно было. Вот Петя и предложил поглубже в лес зайти, немножко поглубже, не так далеко, чтобы заблудиться и испугаться, а только так, чтобы белых грибов много собрать. Сначала остальные дети испугались и отговаривали старшего брата не нарушать данное родителям обещание, но тот в конце концов соблазнил их рассказами, как он со своими взрослыми друзьями в самую глушь заходил и какие большие грибы, и как их много чуть подальше от ближнего к их деревне края леса растёт.

Держались они друг к другу уже совсем близко, и кричать никакой надобности не было, от страха отходить никому в сторону не хотелось, пока деревню между берёзками было видно, оно как-то и спокойно было: вот он дом родной, если что, мигом до околицы добежать можно. А тут вокруг только чаща лесная, да и хвойной растительности побольше стало, потемнел лес; но и грибы здесь совсем другие пошли - дети всё, что по окраине леса собрали из корзинок повытряхивали, да за одними белыми, маслятами, подберёзовиками и подосиновиками только и наклонялись.

Уж солнце за полдень перевалило, присели они на одной из полянок отдохнуть, достали хлебушек, да кувшин молока, проголодались все так, что и крошки птичкам не оставили. А после обеда так хочется поспать! Вот они и поспали немного прямо на той же полянке в травке, на солнышке. А когда проснулись, обратно, домой собрались идти, да и солнышко уже к горизонту клониться стало, тени деревьев удлинились, в лесу заметно потемнело.

Корзинки у всех уже почти полные, так, что кажется, что и грибы собирать больше некуда. Но как аппетит приходит во время еды, так и грибов много не бывает, ведь в корзинки можно и с горкой насыпать; вот Петя и предложил обратно до дома снова пойти врозь, только перекрикиваться, как они поначалу и делали. Дети осмелели, уже совсем леса не боялись, даже обрадовались предложению старшего брата, каждому хотелось грибов больше, чем другие насобирать, да перед родителями похвастаться, что у них и грибов больше, чем у других, до и почти все белые.

Снова разошлись они по лесу в разные стороны, снова братья по краям идут, только и слышно по округе:

- Ау! Петя!

- Ау, Машенька!

- Ау, ау! Слышу тебя, Коля!

- Ау, Катюша, отзовись!

Повеселело у всех на душе, приятно вернуться домой с полными корзинками, да не лисичек простых и не обычных сыроежек, а самых настоящих белых, царей среди грибов, маслят, особенно вкусных с картошечкой, да других благородных лесных обитателей из царства грибов.

Тут Машенька и набрела на ту самую небольшую опушку, полную черники, обрадовалась она и решила поляну пометить платком своим, повязать его повыше, чтобы назавтра всем вместе вернуться и насобирать ягоды вместе с братьями и сестрой. Платок привязала на ветку сосновую: «А мама не заругает, что без платка вернулась, всё равно завтра заберу его обратно, ещё и похвалит, что я у неё сообразительная такая!»

А вокруг только и слышно:

- Ау, Петя!

- Ау, слышу тебя, Катюш, я тут такой большой гриб нашёл!

- Ау, Машенька, отзовись!

- Здесь я, рядышком, Коленька, слышу тебя!

Вот и хорошо, что всё так хорошо, и решила Машенька немного ягод поесть, дело уже к вечеру, проголодалась, а ягодки вот они, вкусные, красивые! Присела она на корточки, и сначала по одной ягодке в рот закидывала, а потом и горстями стала запихивать, только и успевает кричать:

- Ау! Хащюша!

Рот полный ягод, вот не все слова и получаются правильно:

- Ау, Фефенька, я яфом!

Сейчас, сейчас, последняя горсточка:

_ Ау, Хофинька, уфе феху!

Прожевала последние ягодки, проглотила, встала, отряхнулась:

- Ау! Петя! Иду!

А в ответ ей:

-  Ау!

Обрадовалась она, свои рядом, слышит:

- Петя!

Только понять не может откуда:

- Иду!

И снова кричит:

- Ау! Ау! Ау!

А в ответ ей:

- Ау! Ау! Ау!

- Хватит дразниться!

- Хватит дразниться, хватит дразниться, хватит дра…, - затихло где-то в глубине быстро темнеющего леса.

- Я ещё маленькая! Меня нельзя так пугать! – уже чуть не плача закричала Маша.

- Я…мал..нельзя…гать, - слова наползали одно на другое и смешавшись стихли.

- Ау! Петя! Коля! Катя! – Маша заплакала в голос, и снова только эхо ответило ей из лесного сумрака.

Долго она рыдала и плакала, а лес послушно всхлипывал в ответ, как бы успокаивая её и сочувствуя маленькой, беззащитной девочке. Наконец слёзы у Маши закончились она успокоилась и внимательно огляделась вокруг. Поляна была всё так же полна ягод и безлюдна, но это было уже не то безопасное место, где рядом были сильные братья, весёлая сестричка, а где-то невдалеке родной дом в любимой деревне, папа и мама, ждущие своих детей на ужин. Стремительно темнело, сумерки сгущались, легкий ветерок пробегал по деревьям и казалось, что лес спрашивал её:

- Страш-ш-ш-ш-но?

- Очень страшно! -  прошептала Маша в ответ.

«Может успею засветло до деревни добежать?» - и Маша рванула туда, где, как ей казалось, скрылись в темноте её братья и сестра, туда, где должна была быть её родная деревня. Чем темнее становилось, тем чаще Маша спотыкалась и ветки деревьев, коренья и ещё непонятно обо что, корзина всё сильнее оттягивала руки и очень хотелось её бросить, только вид родителей, рассерженных утерей утвари удерживал её, да и беленьких было жалко.

Наконец, в темноте замаячило светлое пятно и Машенька рванула из последних сил, теряя с ног остатки лаптей. Выскочила Маша на опушку и охнула: так это же её собственный платок белел издалека и привлёк внимание - она сделала большой круг по лесу и вернулась на свою знакомую поляну. Обессиленная, она так и сползла вниз, прислонившись спиной к той самой сосне, которую сама и выбрала для обозначения черничного рая.

Ночь вступала в свои права и совсем другие жители леса, невидимые днём, занимали свои места среди деревьев, пней, кочек. Заметно похолодало, Маша задрожала от холода, стянула с ветки платок и накинула его на плечи, но это не помогло, стало теплее, но совсем немного. Вдруг, за спиной под чьей-то лапой хрустнула ветка, тревожно заухал филин, что-то зашелестело в траве у самых ног. Маша вскочила и забралась на дерево так быстро, да ещё и с корзиной грибов, что сама удивилась своей ловкости.

Долго ли она так сидела на дереве, она и не поняла, было очень холодно, она обняла дерево, повесила корзину с грибами на соседнюю ветку и временами впадала в полудрёму. В один из моментов, когда она проснулась, Маша поняла, что она здесь не одна, сначала было тихо и девочка подумала, что ошиблось, но вдруг внизу кто-то потёрся о дерево, на котором она сидела и сердце её застучало так быстро, что казалось вот-вот вырвется из детской груди. Она замерла и внизу кто-то тоже замер, прислушался, а потом потёрся о дерево сильнее. Дерево слегка задрожало и посыпались шишки, что не испугало незнакомца ни капельки.

Маша боялась пошевелиться и даже глянуть вниз, впрочем, если бы даже и посмотрела, увидела бы она мало, луны на небе не было и темно было, хоть глаз выколи. Но Маша больше всего боялась встретиться взглядом с неведомым чудищем, другие дети рассказывали, что стоит только посмотреть нечисти лесной прямо в глаза, и всё, пиши пропало, уже никуда от этой твари не денешься, заколдует, зачарует и в болото утащит. Так и сидела: дрожала, но уже не от холода, а от ужаса и глаза боялась открыть.

Так она и не увидела, что корзинка её от тряски потихоньку с ветки соседней сползла и свалилась прямо на чудище неизвестное, только услышала, как внизу незнакомец взвыл голосом нечеловеческим и она сама в ответ закричала:

- А-а-а-а-а-а-а! Мамочка, папочка, спасите меня, заберите меня отсюда, я никогда больше без вашего разрешения в лес ходить не буду! А-а-а-а-а-а!

Громадная тень метнулась через всю поляну и скрылась в кустах, только треск ломаемых веток был слышен ещё некоторое время. Машу колотило от страха, она обхватила дерево руками и ногами, прижалась к нему, закрыла глаза и запричитала все известные её молитвы. Молитв она знала не так уж и много, а потому прочитала их по кругу по три раза, прежде чем немного успокоилась.
Через некоторое время она успокоилась окончательно, благо больше никто к дереву не приближался, а вскоре ей удалось заснуть надолго. И приснилось ей, что вернулась она домой, а на пороге её встречает мама и ругается:

- Что, платок потеряла? А корзина где?

- И ничего не потеряла! – достаёт Маша из-за спины корзину, а та беленьких полна, - а платок я на поляне к дереву привязала, там черники видимо-невидимо, завтра все вместе пойдём, я дорогу запомнила, на всю зиму хватит.

-А то я тебе! – выходит на порог отец и вытаскивает из брюк ремень, - где шлялась так долго?

- Успокойся, ей и так натерпеться пришлось, - отводит руку отца с ремнём мама, - пойдём в дом, кушать пора.

Заходят они в дом, а там братья и сёстры за столом сидят, в руках ложки, все её ждут, когда вернётся она, последняя из леса. Все смеются, и отец рассмеялся своей любимице, в доме тепло, хорошо, мама наложила всем картошечки разваристой, да с лучком и маслицем, а перед сном молочка парного дала попить, да с медком:

- А теперь спи, солнышко! К стенке повернись и спи! – и укрыла её тёплым одеялом.

Тут Маша повернулась и проснулась, оттого что с дерева свалилась, аккурат в ягоды, светло уже, птички поют утренние, заливаются, птенчиков своих зовут, жизни самостоятельной учат. Сначала и не поняла ничего, как это она из тёплой постели да в траве оказалась, но тут же вспомнила, что заблудилась она накануне в лесу, залезла на дерево, от чудища спасалась, тут она снова испугалась, на дерево было полезла, да трудное это дело оказалось, как в темноте взобралась? Непонятно!

Вокруг спокойно, хорошо, как будто и не было ничего накануне. Только корзина сломанная под деревом лежит, да грибы все смяты, да шишек вокруг полно, да поперёк поляны кто-то все ягоды в землю втоптал, аж заплакала Машенька от обиды да сама испугалась своего плача, вдруг чудище услышит? Плачет она, а из неё наружу ни звука не вырывается, только слёзы текут рекой и плечи подрагивают. Плачет а сама платок на ветку привязывает, про ягоды то помнила, да желание удивить своих не отступило.

Наконец успокоилась, стала по сторонам оглядываться, никак не поймёт, куда ей идти надо, чтобы в деревню родную вернуться. Тут она вспомнила, как папа родной учил её, что солнышко на востоке встаёт, а ежели правой рукой к солнышку встать, то по левую руку запад будет, позади юг, в перед ней север, а в лес они пошли к югу от деревни: значит надо правой рукой к солнышку встать и идти вперёд всегда, а солнышко по правую сторону от себя держать.

Так она и сделала, идёт, песенки да молитвы под нос бормочет, а потом осмелела и кричать стала:

- Ау! Папочка, мамочка! Братики, сестричка! Где вы?

А лес ей в ответ:

- Ау…мочка…ричка…вы…

Хулиганит лес, весёлый он утром. Не то что ночью был.

- Ау! Петя! Коленька, Катюша! – уж и сил кричать не осталось.

А лес всё хулиганит:

- Ау! Машенька!

- Ты уже и запомнил, как меня зовут? – удивилась Маша. И вдруг -  поняла, что это её ищут, по имени кличут, и совсем не лес это, а кто-то из своих, из деревни. Откуда и силы новые взялись:

- Ау, я здесь, я здесь!

Выскочила на полянку, а тут все свои, вот и папенька, вот и маменька, вот и братики, вот и сестричка, и соседи по деревне, все здесь. Вот отлупил бы её папаня родной в другой раз, как сидорову козу, несмотря на то, что доченька была младшенькая, любименькая, да только на неё и смотреть было страшно, не что руку поднять: вся одежда и волосы в смоле сосновой, а где не в смоле, там в пятнах от ягоды-черники, ноги в кровь сбиты, лицо от усталости и пережитого бледное до синевы. Схватил её папочка и до самого дома в один присест донёс, лапочку, солнышко.

Отпоила её мама молоком парным, отмыла от грязи лесной, ноги перевязала, да спать уложила дитятко ненаглядное, ни про платок не вспомнила, ни про корзинку. Ну и хорошо.

Проснулась она аккурат к ужину, силы к ней вернулись, а родным не терпится про лесные приключения расспросить, только отец за ужином так и не позволил никому и слова проронить, а вот после, как по своим сонным местам разлеглись, тут все волю и дали языку. Папа первый и спросил:

- Страшно, поди, в лесу одной ночью было?

- Страшно, папенька, ой как страшно, чуть не померла со страху! – а ведь и взаправду так и было.

- Петька, я тебе завтра ещё добавлю, чуть сестру не сгубил, дурачок!

- Хватит ему, на нём и так живого места не осталось! – что правда, то правда, разгулялся ремень отцовский по спине да по тому месту, что чуть пониже у старшего брата, и по делу.

- А мне всё равно! – голос у Пети был злой, - главное – домой живой вернулась, а там хоть убей!

- Ишь, смельчак нашёлся! – отец всё никак не мог успокоиться.

- Ну, расскажи, как ты потерялась, - мама спешила перевести разговор в более спокойное русло, чтобы успокоить мужа, да и интересно было, что же на самом деле произошло в лесу.

- Я поляну нашла, а там черники полным полно. Я платок повязала на ветку, чтобы на следующий день вернуться да присела ягодок поесть, на секундочку, буквально, а тут волки!

- Ох! – громче всех вздохнула мать.

- Да откуда в Светлом лесу волки? – не поверил отец, только братья и сёстры не усомнились в словах Маши.

- Не знаю откуда, я у них не спрашивала, - осмелела Машенька, - да только пять огромных серых волков выскочили на поляну и ко мне, еле успела на дерево вскочить!

- Ох! – снова испугались все дружно за маленькую девочку.

- Вскочила я на дерево, корзину на соседнюю ветку повесила, - что было сущей правдой, - да и стала в них шишки кидать и кричать, чтобы они убирались восвояси.

- А они? – глаза у Кати округлились и она поглубже закуталась в одеяло.

- А им хоть бы хны, по поляне рыщут, воют со страшной силой, на дерево кидаются, страшно!

- Я бы тоже испугался! – заявил Петя и замолк, поймав и в темноте хаты на себе отцовский взгляд.

- Я уж думала не уйдут до самого утра, как вдруг они все разом исчезли, - уже полушёпотом продолжала Машенька, - обрадовалась я, да только рано, оказывается, это они медведя испугались.

- Ох! – все снова дружно вздохнули.

- Выскочил медведь на поляну да к моему дереву прямиком и направился, - Маше нравилось такое внимание родных и она уже не могла остановиться, - хорошо, что стемнело и он меня не заметил, только о дерево почесался и ушёл по своим делам в лес.

- Повезло тебе! – наконец-то смог вставить слово и Николаша.

- Как бы не так, тут-то самое страшное и началось! – Маша перешла на зловещий шёпот.

- Ты мышку увидела? – снова вставил Петя и все рассмеялись.

- Нет! Из под земли появился самый настоящий … чёрт! – но смех лишь усилился, и только Катюша выбралась из своей постели и юркнула к родителям под одеяло.

- Ч-ч-чёрт? – давился от смеха Пётр, - с рогами?

- С рогами, глаза горят, изо рта пламя, ноги козлиные, хвост крючком, прямо на меня смотрит, говорит, а я не пойму, что, на не нашем языке бормочет заклинания какие-то! – тут все и смеяться перестали, не до смеху стало.

В комнате повисла тишина.

- И что ты сделала? – первой опомнилась мама.

- Корзину с грибами схватила и ему прямо на башку рогатую бросила, да молитву начала читать.

- Какую молитву? – из-под одеяла спросила Катенька.

- Ту, что маменька нас с тобой от нечистой силы учить заставляла.

- Так ты же её так и не выучила! – удивилась мама, говорила тебе, пригодиться, а ты всё ленилась.

- И я думала, что не выучила, а оказывается, знаю назубок, - и Маша запричитала могильным голосом, - Избави мя, Господи, от обольщения богомерзкого и злохитрого антихриста, близгрядущего, и укрой меня от сетей его в сокровенной пустыне Твоего спасения. Даждь ми, Господи, крепость и мужество твердаго исповедания имени Твоего святого, да не отступлю страха ради дьявольского, да не отрекусь от Тебя, спасителя и Искупителя моего, от Святой Твоей Церкви. Но даждь мне, Господи, день и ночь плачь и слёзы о грехах моих, и пощади мя, Господи, в час Страшного Суда Твоего. Аминь.

- Аминь, аминь, аминь, - подхватили родные вразнобой.

- А после слова: «аминь», нечистый растворился в темноте и больше никто меня не беспокоил до самого утра, - закончила рассказ Маша.

Все снова замолчали, в этот раз надолго. Когда через четверть часа мама со свечкой обошла детей, все уже спали, она поправила одеяла, задёрнула шторки на одном из окон и задула свечку.

На следующий день с самого раннего утра всей семьёй отправились в лес искать ту самую поляну, с собой взяли кума, у него ружьё было, из которого и медведя можно было завалить, ежели что.

Поляну искали долго, и в этот раз платок Машенькин помог, а то прошли бы мимо.

Сразу увидели на поляне много шишек, но следов волчьих не было, что списали на высокую траву, рядом с деревом валялась сломанная корзинка, смятые белые грибы, а на дереве на высоте груди взрослого человека нашли клок шерсти.

- Медведь? – отец семейства поднёс шерсть к глазам кума.

- Вроде да, - нерешительно ответил тот, хоть ружьё хорошее в его доме и висело на стенке, но то против лихих людей было, на охоту кум никогда не ходил.

- Идите сюда! – закричал Николаша и все сгрудились у самого дерева: на небольшой прогалине остались несколько следов какого-то животного.

- Кажись, кабанчик, - весело проговорил кум.

- Или большой козёл! – сказал машин отец и перекрестился, вслед за ним и все остальные стали креститься.

Больше ничего не смотрели; ни грибы, ни ягоды собирать не стали, быстро пошли в сторону деревни, а отец с кумом шли позади всех, тревожно оглядываясь на сразу ставший подозрительно тихим лес.

С тех пор Светлый лес стали в деревне Чёртовым звать и никто туда ни за грибами, ни за ягодами, ни за чем другим не ходил. Вспомнили всех, кто пропал в том лесу за последние семьдесят лет и сразу стало ясно куда они пропали. Проезжая или проходя мимо леса, обязательно крестились, а молитву против нечистой силы малых детей заставляли выучить в первую очередь.