Макулатура

Это уже потом за макулатуру стали давать белую женщину. То есть, роман про нее. А потом и другие книги. Присутствовал при сборе  макулатуры так сказать здоровый шкурный (коммерческий) интерес. А тогда мы собирали ее, макулатуру из чисто конкретного комсомольского задора. В институте комитет комсомола объявил поход за бумагой. Дело это, мол. самой первой государственной важности. Чертежи, мол, надо вам рисовать, конспектировать классиков марксизма-ленинизма. Надо? Надо. Значит, нужна бумага. Не все же лес валить для этого.

- А что? – воскликнула комсорг нашей группы румянощекая Валюха. За это еще и деньги получим. А если первое место займем, то и премию. А молодым без денег стыдно быть. И в ресторан не сходишь.
После скучнейшей лекции по  механике, от безысходности что ли, и принято было  решение отличиться нашей группе в этом благородном деле.
Бумагу принимали во дворе института, взвешивали и складывали в подсобку. В первый день кое-кто из нас добросовестно собрал старые газеты и принес сдавать.
 На все это равнодушно взирал стоявший во дворе  бронзовый революционер Н.Э Бауман.

- А деньги?- спрашивали наивные девчонки Жанка и Люська.
- Деньги получите после подведения итогов. И не лично, а получит группа, - объяснил не очень расторопный учебный мастер литейных мастерских, которому поручили прием.  Дядя добросовестно записал наши килограммы, и тут выяснилось, что наша группа сразу попала в лидеры. Несколько отставала от нас группа металловедов.

- Так, - сказала Валюха.-  Чтобы завтра все принесли свои школьные учебники. Нам надо быть первыми. Все-таки премия.

Группа наша вошла, что называется, в раж.

С утра у приемного пункта стояли Андрюха и Левчик и «принимали» макулатуру у случайных наивных девочек и мальчиков, которые не помышляли о первенстве, а просто выполняли комсомольский долг и откликнулись на призыв. Потом эти стопки наши молодцы сдавали в счет нашей группы.
Металловеды в  общем-то не отставали от нас. Они подчистили какое-то учреждение и притащили  30 кг личных дел. Но мы все равно были чуть впереди. Других конкурентов не было.

Левчик, который жил рядом с институтом( и поэтому всегда опаздывал на лекции) притащил из дома две гантели по  три килограмма. И эти гантели они с Андрюхой ухитрялись подсовывать на весы, а потом незаметно извлекать. Приемщику-то, впрочем, было глубоко наплевать, сколько сдали – деньги-то не он платил. А записать – пожалуйста. Жалко что ль!

Так мы и заняли первое место. И премию поучили. Жалкую, конечно, но все равно были довольны.

А как делить деньги?
- Пропьем, - предложил Чулков, который вовсе и не участвовал в этой гонке.
- Стоп, -  сказала староста отличница Лия. разумная по определению. – Поедем на практику в Ригу. Там и пропьем.

В Ригу мы действительно поехали летом. Практика была на вагоностроительном заводе. Делали там электрички для всего Союза. И мы тоже делали. Кто как умел.

Верденский очень гордился, что его поставили на токарный станок обрабатывать колесные скаты. И на радостях запорол деталь. Киса ухитрился засунуть руку в работающий пресс для обрубки заусенцев поковок, и ему отрубило два пальца. В больнице медсестра лишила его невинности. Девчонки наши сидели в техбюро  цеха и листали какие-то бумаги. Толкач, Милютин и Семен резались в преферанс в красном уголке под бюстом Ильича.

В выходной день мы сели в электричку и поехали, естественно, без билетов на взморье. Вот там-то мы и направились в ресторан, чтобы пропить деньги, полученные за макулатуру. Мы съэкономили еще деньги на  железнодорожных билетах, потому что на полученные командировочные купили не плацкартные билеты, а сидячие. Спали на третьих полках для багажа. Но полок на всех не хватило. И те, кто с вечера засел за карты, оказались без спальных мест. «Ловкачи заняли все места», - возмущался Толкач.

В ресторан нас пустили, но не всех. Некоторые приехали в сандалиях на босу ногу. «Опять ловкачи проникли в ресторан», - снова возмущался Толкач. Но пропивать  деньги без босоногих совесть нам не позволила.
Макулатурные деньги мы истратили потом  через гастроном.