развод по-русски продолжение

               
-   Не   диво,  что  эллины,  закона  христианского  не знавшие,  поклонялись  идолам   бездушным.  А  диво  то,    что  мы  христиане  православные,  истинного  иконопочитания  не  разумея,  поклоняемся   иконам  как  тем  же  идолам.  -   продолжил  и  теми  же   словами  закончил   свою  лекцию  молодой  доцент  гражданского  права  Дмитрий  Анатольевич  Медведев.  Лекция   называлась  «Право  и  религия»,  предоставленная им,  Владимиру  Владимировичу,  как  помощнику   Анатолия  Собчака  в  университете.  Он  должен  сделать  заключение   по  этой  лекции  завтра  же,  а  сегодня  ещё  раз  перечитать  её  в  текстовом  изложении,  визуально   не  на  слух.
   Лекция   закончилась.  Аудитория  в  молчании  засобиралась,    зашуршала  приготовлениями  встать  и  покинуть  свои  места.  Вопросов   к  лектору  не  было,  все  молчали.  Кто  то  глухо  и  намеренно  простонал  чем  то  недовольный,  кто  то  хихикнул  как  то  странно  и  неожиданно,  что  на  смельчака  оглянулись    с  испугом   и  кто  то   осуждающе.
   Дмитрий  Анатольевич  порывался  шагнуть  из за  кафедры    и  выйти  первым  от  безразличных  взглядов  студентов  и   встретиться  со  своим  куратором.  Признаться  в  незаинтересованности   студентов   темой.  Но  оцепенение  охватило  его  в  объятия,  буд  то  он   порывается  бежать,    а  ноги  не  двигаются,  словно  налитые  свинцом  и  хочется  бодрым  голосом  поблагодарить  людей   за  терпение  двух  часов  слушать  его,  а  голос  пропал,  нет  голоса.  В  этом  оцепенении  он  стоял  и  смотрел  как  тихо  в  безмолвии  проходили  студенты    мимо  него  и  скрывались   за  дверью.  А  здесь  в  опустевшей   и  тихой  аудитории  вдруг  наступила  тьма,  непроницаемая  тьма,  как  тьма  подземелья.
   Нет.  Нет.  Никакой   тьмы  не  было.  А  был  свет,  божий  свет  дня,  простого  дня   в   северном  городе   Ленинграде.  А  ему показалось,  что  он  в чёрном  подземелье.  Как и  кромешной  тишины   не  было  -  ему  это   всё  вдруг  начало  казаться.  А  был  топот  ног  и  шорох  уходящих  людей  из   аудитории  -   но  уходящих,  словно  бегущих  от  него,  не  желающих  больше  слушать  непонятную  вещь  о  религии  из  уст  доцента   права,  тогда  как,  если  кто  из  них  хотел   послушать  о  боге,  тот  шёл  в  святую  церковь    и  слушал  там  о  боге произнесёнными  тёплыми     словами.
И  ему  привиделась  дальнейшая  его  жизнь,  не  вся  жизнь  преуспевающего  охранителя  закона  для  людей,  а  отдельные  моменты,  которые  и  будут  характерны  для его  усилий  в  служении  отчизне: 
буд  то  он  стоит  в  окружении  таких  же  беззащитных  от  судьбы  людей    и  все  окружающие  его  люди,  так  же  как  и  он,  подавлены  лучезарным   светом  и  золотом  своих  одежд  и  все  держат  в  руках  горящие   свечи   
и  хотят  поставить   каждый  своему  святому,  но  не  найдут  его,  а  может  не   знают  своего  святого.  И  некого  спросить.  Так  и  стоят  эти  люди  в  недоумении,  уже  одеты  в простые цивильные  одежды  и  высвеченные    уже  не  белым  божьим  озарением,  а  чернотой   ночи.
   А  за  окном   в  такой  же  черноте,  какая  обуяла  его ,  не  вышедшего  из  аудитории,   вдруг  завыла,  засвистела,  загрохотала  буря,  расплескав 
море  воды  и   града  по  улицам  города. И  продолжался   божий   день, освещённый   солнечным  светом.  Хотя всё  смешалось  в  коридорах  университета,  а  было  спокойно  на  душе  у  Дмитрия  Анатольевича,  и  ему  ничто  не  мешало  находится  в  спокойствии,  никакие   визги  студенток  в  коридорах  и  их  громкие  пререкания  в  гардеробе  при  получении   своей  одежды,  что  бы  идти  домой.  День  для них  в  университете  был  закончен.  И  лекция  не  возымела на  них  воздействия.