За Русь!

 - Пидары они все, - говорил мужичонка, попыхивая Беломором. - При Сталине такого не было.

 - Да почемуж пидары-та, Аркадьич? - удивился второй.

Он носил аккуратные усики, а клетчатый пиджачок был тщательно выглажен. Впрочем, разбитые нечищенные туфли несколько смазывали впечатление интеллигента.

 - А как иначе? Отрастили волосы и бороды... как бабы.

 - Нехристи! - всплеснула руками хозяйка, дородная тётка в цветастом халате и стоптанных тапочках на босу ногу. - Обколются своей марихуаной и в жопу ебутся!

 - Тише ты, ёпт! - прикрикнул на неё муж. - У нас тут приличное, бля, общество, матом не ругаются! Пафнутьич! Наливай!

Перечить мужу Анфиса Петровна не решилась. Сделала вид, что пришла пепельницу убрать и салатика подложить в тарелки. Перекрестилась украдкой, а, опрокинув солонку неосторожным движением, щепотку соли через левое плечо кинула, чтобы беду отвести.

 - У нас на Руси испокон веков все коротко стриглись! Христом богом вот клянусь! - потрясал тощим кулачонкой Аркадьич. - А всех пидоров в Гей-ропу надо! Пусть они там развращают всех своими... волосами!

 - А как же славяне?.. - попробовал осторожно ввернуть Пафнутьич и, кажется, тут же пожалел о том.

Аркадьич рванул на груди рубашку, так что массивный золотой крест вывалился из-за пазухи:

 - Славяне мы! Истинно изначальные и христианские! Мы Россию-матушку-то с колен подымем!

 - Куда подымем?

 - Как куда? - не понял Аркадьич. - С колен! Вверх дыбом!

 - Мамоооо!

Из комнаты выскочила девчонка. При ближайшем рассмотрении девчонка оказалась большой уже и вполне сформировавшейся девицей лет двадцати пяти. На шее у неё болталась деревянная копия АКМ, рыжие волосы стояли дыбом. В руке она держала петушка на палочке.

 - Там... за клубом...

 - Что за клубом?! - всполошилась  Анфиса Петровна. - Американцы границу перешли?

 - Нет! Там... Можно я к мальчишкам... в войнушку...

 - Тьфу ты! Я уж думала, настоящая война. Только каску не забудь!

Девчонка подлезла под руку матери, и та нахлобучила ей на голову каску. Протёрла как следует кухонной тряпкой, перекрестила и отправила с Богом. Девчонка унеслась с гордым видом победителя русских врагов.

 - Грудью на амбразуру! - вместе с несколькими мухами донеслось из распахнутого окна.

 - Чадушко, - всхлипнула Анфиса Петровна. - Выросла-то уже как!

Пафнутьич, порядком одуревший от такого представления, закашлялся, изо всех сил скрывая удивление пополам со смехом. Хлопнул стопочку, захрустел квашенной капусткой, осторожно подцепляя её пальцами прямо из трёхлитровой банки. Вытер терпкий сок о щеголеватый пиджак. Подумал-подумал, покосился на с наслаждением закуривающего Аркадьича и выдал:

 - Выпори девку. И замуж выдай. Хернёй-то прекратит страдать.

 - Надо выдать, да, - пыхнул цыгаркой Аркадьич. - За славянина истинного и выдам. У нас тут сосед есть. Башка как надо - коротко всё, при золотишке. Сразу видно - чтит традиции предков. Башковитый и настоящий мужик! Вчера вон только вернулся, менты отпустили - подрался. Умеет отстоять себя и свои интересы! И гордость национальную. Кто-то сказал что-то про мамку его покойную. Или не про мамку. Или ишака его оскорбил. Как бишь там его фамилия? Даре... Дазе...

 - Дзерадзе, - подсказал сухонький Пафнутьич.

 - Во! Она... он, то есть. Фамилия.

 - Путин-то молодец какой! - пролепетала Анфиса Петровна. - Не то что эти... как их там... бояре!

 - Какие бояре, что ты несёшь?

 - Ну, которые Русь-матушку населяли. До нас, русских-то...

 - Да ты что, баба, совсем ума лишилась? Мы Русь населяли испокон веков - российские граждане!

 - А бояре где были?

 - В Польше мерзкой твои бояре были! А у нас - славяне только. Батька с телека, как его там? Архиедрит Кирилл сказал "Будем бороться супротив ворога, не дадим чужеземцам заполонить Русь нашу". А то нынешняя молодёжь оголтелая пошла - сатанинские знаки на заборах рисует! Колавароты какие-то.

 - Коловраты? - встрял осторожно Пафнутьич.

 - Да, эти вот враты. Вот призовут Сатану на наши головы - и что тогда делать?

 - Пороть их надо! - заломила руки Анфиса Петровна. - Чтобы не позорили наследие русское!

 - И свастики! Ну натурально фашисты! Мы-то им дали просраться в сорок первом! Дед мой, Царствие ему небесное, сам в Берлин въезжал на танке.

 - Ты же давеча говорил, что он в мотоциклах был?

Аркадьич бухнул кулаком по столу так, что зазвенели алюминиевые вилки, а главное украшение стола - початую бутылку беленькой Пафнутьич еле успел спасти от неминуемого падения.

 - Да иди ты, дура, не порть мне историю! Я и говорю - в сорок третьем въехал папаша мой в Берлин на танке и перестрелял половину фашистов.

Пафнутьич яро закивал и разлил остатки по стопкам. Аркадьич поднял свою, и в глазах у него блеснули пьяные слёзы, но то были слёзы гордости - за себя, за свою страну и за свой запал, который горел вот уже сорок семь лет и никак не мог потухнуть:

 - Ну что? За Русь-мать, чтоб и пилось, и жилось нам! Прости Господи!