Шекспир комедия о

Часть первая.



КОМЕДИЯ
О
Елизавете Тюдор - королеве английской,
О
Графе Эссексе - полководце и драматурге,
Сэре Кориэте - тайном советнике королевы,
Сэре Бэрли - хранителе печати и поэте,
Сэре Бэконе - государственном секретаре и философе,
Сэре Дж. Ди - алхимике и комедиографе,
О
гражданине города Старфорд на Эйвоне Вильямсе Шакспире,
Его странных и необыкновенных похождениях.


Переложено со староанглийского смиренным монахом св. Патрика в Дублине Анастасисом Госимпсом.
Переводчик считает искусительным наваждением всякое совпадение персонажей и сцен пьесы с историческими лицами и событиями.
Анно Домини 99
Действующие лица:


1. Елизавета Тюдор - Королева Англии ;
2. Граф Эссекс - главнокомандующий, фаворит Королевы;
3. Сэр Томас Кориэт - тайный советник Королевы, писатель;
4. Сэр Бэрли - Лорд - хранитель печати, сочинитель сонетов;
5. Сэр Фрэнсис Бэкон - государственный секретарь, философ;
6. Сэр Дж. Ди - алхимик и астролог;
7. Вильяме Шакснир - золотарь, гений;
8. Дух Вильямса Шакспира - призрак;
9. Хирон — кентавр, педагог;
10. Харон — леревозчик душ-умерших;
11. Томас Деккер      
12. Бэн Джонсон       деятели театра;
13. Джон Марстон      
12. Фрэнсис Уолсингем - начальник секретной службы;
13. Сэр Маунгжой - генерал;
14. Призрак;
15. Мария Стюарт - Королева Шотландии;
16. Яков I - Король Шотландии               
17. Джон Лесли - тайный легат Папы Римского в Англии; Прелат;
18. Фрэнсис Дрейк - адмирал;
19. Анна Сесил - камеристка Королевы;
20. Гарольд;
21. Томас Фелипес - сотрудник секретной службы;
22. 1 фигура в черном;
23. 2 фигура в черном;
24. 3 фигура в черном;
25. 4 фигура в черном
26. Капитан Шотландской гвардии
Придворные, слуги, офицеры стражи.


ХАРОН И ХИРОН

СЦЕНА I Вместо эпилога.

Берег реки. Полуразрушенный причал. Сумерки. У причала стоит
мокрый Харон. Что-то бормоча, он оглядывает себя и отряхивается.
Вдали слышен цокот копыт. Появляется кентавр Хирон.

ХИРОН: - Привет тебе, Харон!
ХАРОН: - И тебе привет, Хирон!
ХИРОН: - Ты что такой мокрый? Никак плавал? Имей в виду, в нашем возрасте, это опасно.
ХАРОН: - Да вот, понимаешь, потерпел крушение. С трудом выплыл из Стигийской топи. Правда, как говорится, без жертв не обошлось.
ХИРОН: - Слушай, Харон, а ты меня на тот берег не подбросишь? С возвратом.
ХАРОН: - С чем, чем, тебя подбросить?
ХИРОН: - С возвратом. Вернуться назад мне нужно.
ХАРОН: - Вернуться назад?! Чудак ты, конь. Я же тебе сказал, крушение потерпел.
ХИРОН: (Гордо) - Я, не конь. Я кентавр.
ХАРОН: - Извини - кентавр. Тем не менее, доставить тебя на тот берег не могу. Лодку я утопил. Хорошая лодка была. Сейчас таких уже не делают. Потом, опять же, конфуз вышел. Как говорится, на профессиональной почве. Вместе с лодкой кое-кто потоп. Прям - беда! Прям, как говорится, скандал.
ХИРОН: - Да ты что? Как же теперь? Сейчас, когда самая работа и
повалит, ты без лодки, да еще один. Тут, боюсь тебе одному не справиться. Тут помощника брать нужно, или даже бригаду. Да и одной лодки явно не достаточно.
ХАРОН: - С чего это, друг кентавр? Столько времени я один
управлялся, а тут вдруг - бригаду! С какой стати? Мне конкуренция не нужна. Здесь бизнес только на одного. Потому работа крайне специфичная. Тут любой не потянет. Кстати, откуда у тебя эта информация?
ХИРОН: - Оно, конечно, что лодка утопла это жалко. Это значит, скажем так - сегодня на тот берег не попасть.
ХАРОН: - Сегодня ни-ни. Вот лодку куплю, тогда можно. Но ты на вопрос не ответил - конь.
ХИРОН: (Раздраженно) - Я кентавр.
ХАРОН: - Да, да - кентавр. Так с чего ты про работу так уверенно говоришь?
ХИРОН: - Есть для этого серьезные причины. Во-первых, кругом -чума. Народ - мрет, как мухи в морозы, тысячами. С лекарствами и врачами, как известно, беда. Ни того, ни другого с фонарями не разыщешь. Но это ладно, чума допустим, чумой. Самое главное, - все ополоумели. Люди свихнулись. Кругом одни террористы и убийцы. Шагу спокойно ступить невозможно. Либо взорвут тут же, что-нибудь, либо укокошат кого. Потом, в последнее время, бизнес страшный пошел. Я тебе, Харон, так скажу: самый верный способ быстро уйти из жизни, это дать взаймы крупную сумму денег. Глазом не успеешь моргнуть, как раз и, уже отплываешь на ту сторону в твоей компании.
ХАРОН: - А чем тебе моя компания не нравится?
ХИРОН: - Что ты! Упаси господь, очень нравится, я это к тому, что в довершении всего Филипп и Папа такое удумали!
ХАРОН: - Чей батя?
ХИРОН: - Что? Не понял?
ХАРОН: - Папа спрашиваю, чей? Филиппа?
ХИРОН: - Римский папа! Темнота.
ХАРОН: - Ну, это нам все равно, что Филиппа, что Римский. У нас тут все равны. С каждого обол и каждому лодко-место.
ХИРОН: - Так вот, Римский папа, в коалиции с Филиппом, армадой
идут на Елизавету. Там одних кораблей штук двести, не
меньше. Смекаешь? Тут скоро очередь стоять будет. Короче,
 Англикан принимаешь? __
ХАРОН: - А ты что, значит  протестант? (Смеется)
ХИРОН: (Испуганно подозрительно) - Ты к чему это смеешься?
ХАРОН: - Да, вот понимаешь, представил, как тебя  англиканский священник причащает. Да, я это так. Не обижайся. А по поводу  протестантов - мы берем всех. Нам все одно: католик,  англиканен, араб или китаец. Желательно, конечно, чтобы тяжелых в раз поменьше было. А то опять, как сегодня. А это нехорошо, все-таки деньги уплачены.
ХИРОН: - А чьи души тяжелее?
ХАРОН: - Да как сказать? Оно конечно, немцы здоровы. Это и понятно: пиво, сосиски, ноги, там свиные и так далее. Шведы тоже, лоси, ничего не скажешь. Но всех здоровее, конечно американцы. Это ж каждый пятый, величиной с хорошего борова! Я тут давеча, с оказией перевозил их. насилу дюжину увез. Да и то, если бы парочку за борт не бросил, точно утоп бы вместе с судном и платой за проезд.
ХИРОН: - А, разве можно бросать клиента за борт?
ХАРОН: - По инструкции, конечно не положено. Однако везде издержки есть. Потом нынче души пошли суетливые, на всех инструкций не хватает. Или без очереди норовят влезть или с оплатой облапошить. Тут одно время целую моду взяли: скидку требуют. Один, скандал поднял: - Я, кричит, там наверху льготы имею, я, мол, заслуженный деятель и награды имею.
ХИРОН: - А ты чего?
ХАРОН: - А я чего. Там, говорю, наверху, это не здесь, вам внизу. Разница есть. Гони, говорю, деятель, обол и смирно лезь в лодку, пока я добрый, а то веслом щас, как перепояю, и
оставлю здесь и будешь торчать на берегу, пока рак не свистнет. Но хуже всех, это те, кто норовит с собой что-то протащить. Как говорится, контрабандисты.
ХИРОН: - Да, как же это возможно?
ХАРОН: - Я тоже удивляюсь. Одно слово - дураки. Но как факт -тащат. Ведь даже ребенку понятно: - ничего не пронесешь. А они все одно тащу. Кто деньги, кто картины, кто что. Тут одно время публика манеру взяла: оружие возить. Ну не смех? Оружие - на тот берег! Представляешь? У одного алебарду, буквально из трусов пришлось вынимать.
ХИРОН: - Я что-то не пойму! Ты смеешься что-ли? Как, сюда можно что-то протащить? Это же по всем законам невозможно.
ХАРОН: - Ну, ты философ. Ты себя в зеркале видел?
ХИРОН: - Ну. Видел.
ХАРОН: - Отражаешься?
ХИРОН: - Отражаюсь.
ХАРОН: - И как?
ХИРОН: - Нормально.
ХАРОН: - То есть, вот такое вот, возможно (указывает на кентавра). Конь и мужик - единовременно, а алебарду в трусах протащить невозможно?
ХИРОН: (Обидчиво) - Я не конь, я кентавр.
ХАРОН: - Хорошо, хорошо. Извини. Я к тому, что у них, примерно такой же механизм. Понял?
ХИРОН: - Не. Не понял.
ХАРОН: - Вот, ты говоришь, папа с Филиппом армаду готовит, чтобы значит Елизавету, протестантку приструнить.
ХИРОН: - Говорил, верно.
ХАРОН: - Вот. А сам на всех углах к общему согласию призывает. Так?
ХИРОН: - Ну, это он, согласием своим негра моет.
ХАРОН: - Так, как же? Сам призывает, и сам же Армаду готовит?
ХИРОН: - Дело житейское. Это понятно.
ХАРОН: - Необъяснимо, но понятно. Так вот, у этих то же самое. Необъяснимо, но понятно.
ХИРОН: - Сложно.
ХАРОН: - Сложно.
ХИРОН: - Ты бы их штрафовал, что ли? А то - один обол. Не разбогатеешь.
ХАРОН: - Нам не положено больше. А я вот слыхал, наверху за два года можно состояние сделать. Верно говорят?
ХИРОН: - Можно. Только тебе то что? Твои услуги, вишь! - не дорожают.
ХАРОН: - Не дорожают. У нас тут стабильно. Ладно - пойду лодку у людей покупать.
ХИРОН: - Что? У людей?! Внизу леса не осталось?
ХАРОН: - Да ты что!!! Какой тут теперь лес!? Все извели на тепло. Даже, давеча аврал был. Всех заставили уголь рыть. Я, правда, уклонился. У меня бронь по работе.
ХИРОН: - Помогло, с углем?
ХАРОН: - Какое там. Разве нынче углем заниматься можно? Все сами разворовали. Или же на сторону загнали. Я уже и не знаю.
ХИРОН: - Так, на что, здесь деньги нужны?
ХАРОН: - Вот тут не скажи, брат кентавр. Я вот оболы зачем коплю? Деньги везде нужны.
(Слышны стенания и глухие крики)
ХИРОН: - Кто-то по берегу бегает, или показалось мне?
ХАРОН: - Да, это ... тут один, одна душа, короче очень он мудрил, душа то есть. Я, кричит, заслуженный работник английской культуры. Я, кричит, трижды лауреат Елизаветинской премии. А мне что? Я вон тут, давеча, ее папу Генриха номер забыл, возил. Что мне ее лауреат? Наказал я его. Оставил тут на берегу в растопырке. Он у меня еще лет пятьдесят так побегает, а потом, если одумается, я его за обол на корме пристрою. Так что, я его за хамство в призраки перевел.
ХИРОН: - А звали его как, призрака твоего?
ХАРОН: - Как звали? Не помню. То ли бежит куда, то ли потрясает чем, одним словом англицкая фамилия. А тебе на ту сторону зачем? Контрабандой, небось, промышляешь?
ХИРОН: (Испуганно) - Да что ты, Харон! Мне по делу с Петром посовещаться нужно. Как он там, кстати?
ХАРОН: - Ничего, работает. Значит так: - приходи завтра. Думаю, я успею.
ХИРОН: - Спасибо, приду.

Монолог Призрака.

Я - Призрак, я - сплошная тень,
Ничто у времени в объятьях,
Бьюсь, как баркас, попавший в крен,
Чтоб в час луны восстать из тлен,
Сорвать девятую печать,
Став самому себе проклятьем!
Как неучтив он , этот принц,
Я звал его как в час заката
Забытый узник стаю птиц Зовет.
Они летят куда-то,
А он лежит, бедняга, ниц,
И тает стон в стенах темниц
И нет ответа, нет возврата!
Я сверху - Бекон, снизу Ди,
Лорд Берли - если профиль влево,
А справа, сквозь дурацкий грим,
Пробился язычком одним
Огняный локон королевы!
Скажите, кто я?
И зачем Меня терзают эти тени -
Король убитый, прошлый гений.
Злодей, с проклятием в веках.
Палач, с орудием в руках,
И золотарь, ушедший в прах
От пят по самые колени!!


СЦЕНА II

Сад УАЙТ-ХОЛЛА
Граф Эссекс, сэр Кориэт, сэр Бэрли, сэр Бэкон.
Эссекс и Кориэт играют в шахматы. Бэкон и Бэрли стоят у них за
спиной.

КОРИЭТ: (двигая королевскую пешку) - До чего ж забавна эта индийская игра. Развивает тактическую логику, сиречь искусство нападения и защиты, необходимые воину, воображение и фантазию, без которых немыслим поэт и художник. Умение скрывать истинные мысли и навязывать ложные - черты политика. И вообще, игра эта, во всем схожа с политикой, кроме одного: в политике нет правил. Ходите, граф!
(Эссекс в замешательстве трогает фигуры.)
КОРИЭТ: - А вот, крепость пальцев, Вы здесь не разовьете. Это достигается в фехтовальном зале. Кстати, быстрота реакции тоже шахматное качество.
(Смотрит на песчаные часы)
Ходите, граф! Время течет. Благодаря песочным часам, этому дару античного мира, воочию представляешь, что Время действительно течет, как вода или песок. Еще совсем недавно, где-то в Эмпиреях, воображаемые песочные часы указали время Елизаветы, - третьей принцессы, у которой и шансов-то на престол никаких не было. Но Божий Промысел, как шахматы - искусство невозможного. За смертью юного Эдуарда последовало правление Марии Кровавой....А в это время тек песок, созвездия меняли расположения, пока не настал Час нашей Девы. Крупицы пересыпались из резервуара в резервуар и вот, страна, лежавшая под пятой испанского дракона, подняла гривастую голову, стала владычицей морей и суши, во всем подобная Романской империи, времен Августа или Тиберия, впрочем, не без вашего участия, граф. (Нетерпеливо). Ходите же, время течет!!
ЭССЕКС: (Делая ход конем) - Слова, слова, слова... Вы, сэр Кориэт, будто выступаете в малом совете с предложением присвоить Королевству статус Империи , причем с такой убедительной силой, будто перед вами не англичане, а краснокожие туристы из Американских колоний, впервые приехавшие в Лондон!
КОРИЭТ: (Нападая на коня ферзем) - И все же Королева, самая сильная фигура на доске. Ее не сравнить с вялыми королем, который только и способен подставлять фигуры под удар и пятиться в отступление. Благодарение Богу, мы живем в цивилизованной стране, где пол наследника не является препятствием к трону и, надеюсь, здесь уже никому не придет на ум дикая формула «Негоже лилиям прясть!», достойная лягушатников и прочих дикарей, почитающих публичное убийство быка, событием национального масштаба. Вдумайтесь, господа! Женщина, создавшая Империю. Такого еще не бывало!
(Эссекс выводит второго коня).
БЭРЛИ: - Итальянская, граф, защита! Сквозь ряды опрокинутой пехоты неожиданно вырывается тяжелая рыцарская кавалерия, рассеивает наступающего противника и мушкетеры довершают дело!
БЭКОН: - Кстати, об Италии, сэр Бэрли. Империю славит не грохот пушек, не шелест знамен и тяжелая поступь легионов. Вспомните крошечную Флоренцию с ее правителем Лоренцо Великолепным, жившим столетие назад. Он не расширял земель, не совершал, подобно Эссексу, славных побед на море, но победил Время, собрав при игрушечном дворе поэтов, художников и скульпторов, обеспечивших ему прозвище и бессмертие!
КОРИЭТ: - Шах, граф! В Британии есть поэты, но нет поэзии, есть драматурги, но нет театра. Взять хотя бы нас, господа. Сэр Бэрли пишет чудесные сонеты. (Цитирует).
Уж если ты разлюбишь, так теперь. Теперь, когда весь мир со мной в раздоре...
И не важно, любовь к какому предмету движет его пером. Прошу простить... Вы, Эссекс, как поведала мне одна любопытная сорока, пописываете пьесы. Ветер принес мне отрывок и должен сказать, что язык их живее и сочнее, чем в творениях, бесславно погибшего в трактирной драке Кристофера Марлоу. Характеры живые и динамичные и говорят герои ваши не языком стряпчих, а живым английским языком, наполненным словами и символами, достойными великого государства! Не тушуйтесь, граф! Драматургия, низкий жанр, лишь в представлении лавочника.
ЭССЕКС: (Защищает короля, подставляя под удар офицера) - Да, пишу, но лишь потому, что не могу не писать! По ночам, будто светлый ангел трогает меня за плечо и нашептывает печальные и странные слова. Но печатать?! Представьте, господа: Ничтожный типограф тискает мое творение, потом весь Лондон обсуждает его и гнусный горожанин, после объятий с непотребной девкой заявляет: - А ведь не был бы маршалом - не напечатали бы. Это решительно невозможно!
КОРИЭТ: (Снимая офицера с доски) - А вы, представьте, граф, что этот гнусный горожанин, плоть от плоти Новой Англии, прочитав ваше творение исполнится гордости патриотической за страну с великой историей и героями и, суконный и шершавый язык его, как губка впитает в себя ваши обороты и слова и соединит с тысячами других в едином национальном порыве. Мат!! Граф!! Мат в четыре хода! Значит печатать не хотите. Вот вам простая мысль, впрочем, достойная шахматной комбинации. Пешка может стать ферзем! Нам нужен человек, простой английский парень, на которого можно взвалить весь наш литературный труд, образование и страсть, который не будет краснеть за нечаянную строчку, не будет прятать перо поэта под маршальским жезлом, который ...
Неожиданно   появляется   королева.   Кориэт,   Бэкон,   Эссекс,   Бэрли встают и низко кланяются.
КОРОЛЕВА: - Который, наконец, доставит вашей королеве удовольствие слышать на родном языке, не только клевету придворных и хриплые воинские команды. Который заставит весь христианский мир не содрогаться, а с упоением внимать английской      речи,       который      подобно       волшебнику
распространит ее на все четыре стороны света! Не забывайте, господа, что Римская Империя, которую вы только что поминали, завоевала мир железной дисциплиной легионов, но закрепляла победы латинским словом, распространяя Лукреция, Овидия и Катулла. Император Веспасиан перед смертью признался, что «Иудейская война» историка Иосифа Флавия для него важнее результатов самой Иудейской войны. Настало время закрепить наши великие достижения великой культурой! Вы, Кориэт, как всегда, мыслите государственно! И я поручаю вам привести в порядок, достойный печатного станка свои литературные экзерсисы. И, не позднее, чем через месяц, слышите, милорды, через месяц, я желаю видеть десять, переплетенных в красный марокен, тетрадей, с которых начнется великая английская литература эпохи Елизаветы Тюдор! И главное. Не менее чем через месяц, я хочу видеть, избранного вами человека, который примет на себя  славу автора этих произведений, основоположника литературы, достойной великой Империи. А я хочу стать первым его читателем, критиком и поклонником. Разговор этот прошу сохранить в тайне, не оставляя записей в хрониках и частной переписке! Империи нужен в гений!! Граф, сэр Бэкон, сэр Бэр ли, следуйте за мной (Уходят).
КОРИЭТ: (Вслед Эссексу) - Пешки, милый граф, непредсказуемы... И, кто знает какие рокировки ждут нас в ходе этого лингвистического эксперимента...

РОЖДЕНИЕ ШЕКСПИРА Действующие лица.
Лорд Бэрли, Фрэнсис Бэкон, граф Эссекс, Томас Кориэт
Место действия:Карета.
Все участники, сидя в движущейся карете, смотрят в окна. Окна развернуты в зрительный зал. Он является одновременно улицей.

Пауза.

ЭССЕКС: - Ну-тес, который? (Пауза. Указывая в зал рукой) Может быть этот?
БЭРЛИ: - Где, Где?
ЭССЕКС: - Прямо по моей руке.
БЭРЛИ: - Понял, прямо по руке... не пойдет.
БЭКОН: - Действительно, слабоват.
(Пауза)
КОРИЭТ: - А почему не женщина? Вот, например.
ЭССЕКС: - Где, где?
КОРИЭТ: - Вот же. (Указывая рукой в зал)
ЭССЕКС: - Которая, эта (тычет пальцем).
КОРИЭТ: - Да вот же, граф. (Показывает) Левее. Правее. Прямо. Нет, дальше. Вот. Да.
ЭССЕКС: (Очарованно) - Хороша. Но, женщина для такого дела?
БЭКОН:   -   Женщина   для   такого   дела   не   пойдет.   Нужен   зрелый, серьезный — крупный, полный мужчина.
БЭРЛИ: - Полный и зрелый не годится. Для этого дела нужно нечто неожиданное. Представьте себе, Сэры, какой ответственный груз будет положен на плечи избранника.
БЭКОН: - Да, не всякий выдержит.
БЭРЛИ: - Абсолютно правильно, сэр Бэкон. Потому и выбор должен быть соответствующий. Я думаю так. Это должен быть (мечтательно): сильный, молодой, высокий, стройный, красивый, белокурый....
КОРИЭТ: - Не понимаю, чем дама плоха? (Указывает в зал). Вот, например.
ЭССЕКС: - Где, где?
КОРИЭТ: - Прямо перед Вами, граф Эссекс.
ЭССЕКС, БЭКОН: (Одновременно) - Хороша.
ЭССЕКС: - И награждает же, господь наш, некоторых такой красотой! И зачем им она?
БЭКОН; - Однако, это слишком прогрессивно.
БЭРЛИ: - Что прогрессивно?
ЭССЕКС: - Красота, прогрессивно?
БЭКОН: - Женщина - это слишком прогрессивно.
КОРИЭТ: - Женщина - прогрессивно? Давайте возьмем девушку. Вон их сколько, посмотрите.
БЭРЛИ: (Сварливо) - Да что вы, в самом деле, привязались: женщина, девушка, женщина, девушка. Не пойдет. Ей не до того будет.
КОРИЭТ: - Женщине или девушке?
БЭРЛИ: - Обеим! Для них, не наше дело нужно, а совсем другое. Чуть больше одного мужчины рядом, или не дай бог внимания больше положенного, оказал и все! Готово, поплыла. Потом,
они же все законченные идиотки. Все до одной. Да вы гляньте на них. Смотрите. Смотрите.
КОРИЭТ: - А Королева?
БЭР ЛИ: - Что, Королева?
КОРИЭТ: - Тоже идиотка?
БЭРЛИ: (Испуганно) - Кто сказал?
КОРИЭТ: - Вы.
БЭРЛИ: (Удивленно, испуганно) - Я?
ЭССЭКС: (Подхватывая) - Да. Так получается.
БЭКОН: (Подхватывая) - Нехорошо, как-то, получается.
БЭРЛИ: (Очень испуганно) - Сэры. Вы меня не правильно поняли.
КОРИЭТ: - Правильно мы вас поняли. Правильно.
БЭР ЛИ: - Нет, нет, господа, я фигурально, и только о простолюдинках. (Вдохновенно). Все прекрасно знают, как я люблю и уважаю мою Королеву.
ЭССЭКС: - Нашу.
БЭРЛИ: - Нашу Английскую Королеву. Ибо, равных ей по красоте и уму нет. (Пауза.) И по таланту тоже! (Пауза). А какие у нее выдающиеся организаторские способности?!
БЭКОН: (Указывая в зал) - Вот, например. Или вот. Чем плох? (Пауза.). Ну не знаю, Сэры! Вам, прямо не угодишь.
(Пауза.)
БЭРЛИ: - Одно могу сказать: - только не бабу.
КОРИЭТ: (Поправляет) - Даму.
БЭРЛИ: - Не даму и не бабу. Тут, давеча, по делам службы, присутствовали мы с Уолсингемом на исповеди одной дамочки.
КОРИЭТ: (Брезгливо) - Фи! Лорд Бэрли.
ЭССЕКС: - Нехорошо.
БЭКОН: - Да, уж, как-то знаете - того...
БЭРЛИ: - Присутствовал исключительно по государственным делам. Так вот. Священник ее спрашивает: От чего это матушка, у вас живот такой огромный наблюдается. А живот, надо сказать, действительно огромадный.
КОРИЭТ: - Ну, и что дальше было?
БЭРЛИ: - А она и говорит ему, буквально следующее: «Он случайно застал меня одну. Случайно одну, заметьте! -Принялся заигрывать, щекотать бока и подмышки. А я, говорит, не выношу щекотки - захохотала и упала навзничь на постель, а он сверху навалился и ну меня целовать! Что он там еще делал, я толком не поняла, но немного спустя начал пухнуть живот. Каково?!
КОРИЭТ: - Неиспорченная, неискушенная девушка. Может быть немного простовата.
ЭССЕКС: - Просто, Дура!
БЭРЛИ: - Именно Дура!!! Я, главное, не поняла!!! А! Каково?
БЭКОН: - Плохо, очень плохо, уже четыре часа, а у нас ни одной перспективной разработки. (Указывает) Может быть, этот?
КОРИЭТ: - У вас поистине философский вкус! Раз борода и лысина -значит он.
БЭКОН: - А чья это,собственно была идея?
БЭРЛИ: (Мстительно) - Сэра Кориэта...
КОРИЭТ: - Что? Моя идея? Нет, ну вы посмотрите на этого любителя блондинов!
БЭРЛИ: - Я попросил бы...
БЭКОН: - Нет. Господа спокойнее. Не одни вы еще не обедали. Чья была идея искать на улице?
КОРИЭТ: (Показывая на Бэрли) - Его конечно. У нас такие проблемные идеи выдает только Лорд Хранитель печати.
БЭРЛИ: - А чем идея плоха? Чем плоха?
ЭССЕКС: - Положим, молодого, высокого, стройного Блондина или Брюнета, можно найти среди армейских.
БЭРЛИ: - Вы, граф, еще в Тауэре предложите поискать.
КОРИЭТ: - Для чистоты эксперимента, нужно лицо крайне стороннее и крайне не известное. Боже! Как хочется есть!
ЭССЕКС: - Господа, может быть по маленькой? В таверне? Тут не-далеко есть одна.
БЭКОН: - Ни в коем случае.
БЭРЛИ: - Абсолютно верно, сэр Бэкон. Господа, ни в коем случае не расслабляться. Я чувствую. Он приближается.
КОРИЭТ: - Видим, видим. Опять блондины замелькали. Только это кузнецы, а у них руки тяжелые...
БЭРЛИ: - Вы это к чему?
КОРИЭТ: - Почему бы конкурс не устроить?
ЭССЕКС: (Подхватывает) - В газете напечатать объявление...
БЭКОН: (Подхватывает) - С подробным изложением наших планов. Так и так, дорогие сограждане: спешим сообщить. А дальше подробности: Ищем солидного мужчину, шестидесяти лет, без стажа работы в театре.
БЭРЛИ: - Просто мания какая-то! На солидных, лысых и бородатых.
ЭССЕКС: Ваш солидный, от старости или отдышки помрет раньше, чем мы все воплотим в жизнь.
КОРИЭТ: - А действительно, сэры, может определимся, кого ищем? Боже! Как есть хочется!
БЭКОН: - Значит так...
ЭССЕКС: - Есть очень хочется, пить тоже. Первое. Только не старик.
БЭРЛИ: - И не баба.
КОРИЭТ: - Хорошо, рисую портрет. До тридцати - раз.
БЭРЛИ: - Двадцать пять. (Пауза). Высокий, сильный. (Облизывается).
БЭКОН: - Сила ему зачем?
КОРИЭТ: - Дальше пойдем. Двадцать пять, высокий, простолюдин. Блондин или Брюнет?
БЭКОН: - Шатен.
БЭРЛИ: - Блондин.
ЭССЕКС: - Брюнет.
КОРИЭТ: - Сэры, предлагаю по-джентельменски , сброситься на пальцах. Я готов брать хоть рыжего.
ЭССЕКС: (Подозрительно) - Ирландца, что ли?
КОРИЭТ: - Что вам граф, одни ирландцы последнее время мерещатся? Дьявол с этим всем! Очень хочется есть. Поехали сэры!
(Все четверо несколько раз сбрасываются. Все это сопровождается возгласами: - Не так! Нет уж, еще раз! Аккуратней сэры. Сэры, еще раз,
мы не в таверне!)
КОРИЭТ: - Везет же вам, Бэрли. Мертвого уговорите. Прямо ни мужчина - лев! Шкаф соблазнит.
БЭРЛИ: - В каком смысле?
КОРИЭТ: - В переносном. Ищите. Ищите. Сэры, энергично и дружно ищем блондина.
Пауза.
БЭКОН: (Осторожно) - Этот?
БЭР ЛИ: - Ну и вкус.
КОРИЭТ: - Да черт с ним, со вкусом! Любого берем. Давайте, Лорд, давайте активнее.
БЭР ЛИ: (Сварливо) - Куда уж активнее? Видите, ищу, ищу. (Зачарованно) Сэры, вот он.
Пауза.
БЭКОН: (Дипломатично) - Как вам, сэры?
ЭССЕКС: - Мне решительно все равно кто. Лишь бы подходил под  наши критерии. Подходит, берем, не подходит, не берем.
БЭКОН: - Подходит?!
КОРИЭТ: - Берем.
БЭР ЛИ: - Абсолютно. Один в один. Он.
КОРИЭТ: - Берем без лишних вопросов.
БЭКОН: - Однако, не понятно, как конкретно мы это будем делать?
КОРИЭТ: - Вышлем охрану. Она его и притащит.
БЭР ЛИ: - Я лично, ее возглавлю (Высовывается из окна по пояс. Чуть не вываливается . Его ловят за ноги).
КОРИЭТ: - Осторожнее, сэр Хранитель . Убьетесь.
БЭР ЛИ: (Кричит из окна) - Малый, стоять! Тебе, тебе говорю. Стоять на месте! Сэры, я лично, ее возглавлю. (Выскакивает из кареты).
КОРИЭТ: - Вот, вот. Лично возглавьте. Лично.
ЭССЕКС: - Осторожно Лорд, упадете. Вот, служебное рвение!
БЭКОН: - Да! Энергия, позавидовать можно.
КОРИЭТ: - Однако, поехали, господа. Очень хочется есть.
БЭКОН: - А как же, Бэрли?
КОРИЭТ: - Он же лично возглавил. Там есть карета охраны. И волноваться нечего. Лорд Бэрли^парня не упустит. Поверьте мне.
Карета трогается.
ПОЯВЛЕНИЕ ЗОЛОТАРЯ В УАЙТ-ХОЛЛЕ.
Елизавета, Золотарь, Лорд Бэрли, Эссекс, Бэкон, Кориэт.
Золотарь растерянно стоит в центре залы. Его молча рассматривают.
Пауза. Елизавета подходит к Золотарю.
ЕЛИЗАВЕТА: - Боже, как он воняет! Кто нашел?
КОРИЭТ: (Вежливо) - Лорд Бэрли, из кареты углядел это сокровище. Оно стояло задом. Ну, он и подобрал, лично возглавив экспедицию.
БЭКОН: - Действительно запах, прямо скажем, не лучший.
ЕЛИЗАВЕТА: - Почему?
ЭССЕКС: (Золотарю) - Отвечать.
ЗОЛОТАРЬ: (Опустив голову, в смятении) - Нам положено. У нас вонь, смысл ремесла. Потому нижние мы. А внизу, запах завсегда гущее.
КОРИЭТ: Что ты несешь?
ЕЛИЗАВЕТА: - Что говорит это создание? Не понимаю.
ЭССЕКС: (Золотарю) - Отвечать.
ЗОЛОТАРЬ: (Дрожащим голосом) - Золотари мы. С говном всегда дело имели. Потому наверно и дух долго не выветривается.
(Пауза)
КОРИЭТ: (Вежливо) - А скажи, любезный, Золотарь. Сколько тебе денег нужно для счастья?
ЗОЛОТАРЬ: (Быстро) - Один фунт.
БЭКОН: - Нет, голубчик, ты видно не понял. Речь идет о полном и бесповоротном счастье жизни.
ЗОЛОТАРЬ: (Думает, шевеля губами) - Семь фунтов, пять шиллингов и два пенса.
ЕЛИЗАВЕТА: - Боже, какой идиот.
БЭКОН: - Вы правы, но такой как раз и нужен, для чистоты задуманного дела.
ЕЛИЗАВЕТА: (Ко всем) - Все разделяют эту точку зрения? (Все кивают) Всех устраивает это создание (Все кивают). Тогда поручаю Вам, граф (Эссексу), распорядиться этой находкой. Научите его, как вы умеете. Отмойте, Кельнской воды не пожалейте. Лорд Бэкон и Лорд Бэрли, идемте со мной. А вы, Кориэт, работайте, работайте.
Кориэт низко кланяется.

«ГЛОБУС»
Действующие лица: Бен Джонсон, Томас Деккер, Джон Марстон, Эссекс, Уолсингем
Театральный кабинет с характерной обстановкой Т. Деккер, Д. Марстон.

ДЕККЕР: - Так, что сказал камердинер?
МАРСТОН: - Собственно не он сам, слуга принес записку (Роется в карманах камзола). Так. А где же? Вот она. (Читает) —Джону Марстону. - Мне, значит. Так вот: (Читает) Сего числа, лично буду в вашем театре. Срочное дело. Вам надлежит пригласить для разговора Томаса Деккера - вас, значит, (читает) и Бена Джонсона! К 11 часам утра.
ДЕККЕР: (Крайне возмущенно) - Какого дьявола! Бена Джонсона! Эту дубину! Это корыто чужих замыслов! Этого костоправа от искусства! Ну, нет Да не сойти мне с этого места, если я останусь на минуту в-месте с Джонсоном в одной комнате. Забери меня чума!
МАРСТОН: (Спокойно) - Подпись: Лорд Эссекс.
ДЕККЕР: (Закашлявшись) А который нынче час?.
МАРСТОН: (Достав часы из камзола) - Без десяти минут одиннадцать.
ДЕККЕР: (С чувством) - Поразительно, как бежит время! Какие у вас удивительные часы.
МАРСТОН: (Гордо) - Венецианская работа.
ДЕККЕР: - Изящная вещица! Просто - прима! И дорогая, должно быть. Что вы там, сказали насчет Бена Джонсона.
МАРСТОН: - Вещь действительно из ряда вон выходящая. Я отдал за нее пять сборов с премьеры «Хромого ангела - победителя сарацинов».
ДЕККЕР: - Ну, уж пять сборов?
МАРСТОН: - Отвечаю. Точно пять. Причем полных. Все пять были аншлаги. Представляете?
ДЕККЕР: - С трудом.
МАРСТОН: - Покойник король. Да будет земля ему пухом.
ДЕККЕР: - .. .будет пухом...
МАРСТОН: - Стоя хлопнул три раза в ладоши.
ДЕККЕР: - Ну, уж прямо стоя? Он, поди, слуг звал.
МАРСТОН: (Не обращая внимания на выпад) - И везли мне, эти удивительные часы, морским путем. Специальным караваном, через Гибралтар. Во время великого шторма, два корабля пошли на дно. Еще два - пленили и разграбили испанцы. И только три, мужественные каравеллы достигли берегов славной Британии.
ДЕККЕР: (С большим сомнением) - О, как! А что так далеко везли? Не проще ли было напрямую, сушей? Потом у испанцев с итальянцами вроде уговор был о взаимности. Папа с Филиппом, говорят, на почве неприятия  протестантов объединились.
МАРСТОН: - Тут дело, весьма, политически непростое. Неоднозначное дело.
ДЕККЕР: - Это все так. Кстати, о  протестантах, я насчет Бена Джонсона. Что вы там говорили?
МАРСТОН: - А вы, что имеете что-то против протестантов?
ДЕККЕР: (Удивленно) - Я? Да, что вы. Упаси господь. Сам насквозь  англиканен. Можно сказать, до последнего вздоха, то есть борец за идею. И вообще с момента принятия Генрихом решения, я - в первых рядах реформации. Готов даже жизнь отдать за веру. Я насчет Джонсона интересовался.
МАРСТОН: - Однако, странно. Когда Генрих принял решение, вас вроде и на свете не было.
ДЕККЕР: - С молоком матери! Потому родители мои, как и вся наша семья, ярые сторонники реформации. И всегда в первых рядах. Ну и я значит, семя от семени, плод от плода, желудь от дуба. С достоинством несу знамя веры нашей.
МАРСТОН: - Похвально. Весьма похвально, такое религиозное рвение. Но вы вроде бы выходец из Ирландии!
ДЕККЕР: - Я! Да кто вам сказал, такую глупость.
МАРСТОН: - А чего говорить, я и так сам вижу. Вы же - рыжий.
ДЕККЕР: (С достоинством) - Крашенный, заметьте. Сценический имидж, так сказать. А родом я с Уэллса. Насчет Джонсона, как же?
МАРСТОН: - Рекомендую. - Меняйте имидж. Меняйте. Срочно. А то не ровен час, могут и вздуть по ошибке. Сейчас, извините, ирландцы не в моде. Время такое.
ДЕККЕР: - Что это вы! Это значит, раз рыжий - так сразу ирландец?
МАРСТОН: - Ну не француз же, в самом деле.
ДЕККЕР: - А почему бы и нет! Герцог Анжуйский к примеру или Елизавета, тоже между прочим...
МАРСТОН: - Т-с-с!
ДЕККЕР: (Тихо) - Что?
МАРСТОН: - Ну, кто же, сейчас так вот всуе и такие имена.
ДЕККЕР: - Какие имена?
МАРСТОН: - Ну, эти, самые - которые.
ДЕККЕР: - Которые, что?
МАРСТОН: - Ну, как? То, что вот так в простоте и ...
ДЕККЕР: (Громко) - А что здесь такого? Интересуюсь Джонсоном и что?
Входит Джонсон.
Б. ДЖОНСОН: (Громко) - Кто тут еще интересуется Джонсоном?
ДЕККЕР: (В замешательстве) - Какая встреча!
МАРСТОН: (В замешательстве) - Рады приветствовать в наших краях, столь достойнейшую особу.
Б. ДЖОНСОН: (Подозрительно) - Вы, я смотрю, господа, меня тут обсуждаете. Причем, как водится, за глаза.
МАРСТОН: - Как можно!
ДЕККЕР: - Что вы, никогда.
Б.  ДЖОНСОН:  Да ладно,  врать то!  Небось, всего меня перемыли. Недели две можно губкой не обтираться.
ДЕККЕР: - Мы? Да не в жизнь!
МАРСТОН: - Напротив того. Я интересовался, кого еще изволил пригласить Граф.
ДЕККЕР: (Быстро) - А я ему ответил, что достопочтенного мэтра Джонсона.
Б. ДЖОНСОН: - Ага. Так значит. Граф и вас пригласил тоже.
МАРСТОН: (Слегка обидевшись) - Именно.
ДЕККЕР: (Гордо) - Именно нас.
Возникает неловкая пауза. Марстон, чтобы занять руки, достает свои часы и разглядывает их.
Б. ДЖОНСОН: - Сколько там?
МАРСТОН: - Уже десять минут. Однако, граф не торопится.
(Пауза)
Б. ДЖОНСОН: - Часики у вас, забавные.
МАРСТОН: (Воодушевленно) - Венецианские. Головокружительные деньги, смею вас уверить, отдал за них.
Б. ДЖОНСОН: - Головокружительные, это сколько?
МАРСТОН: (Гордо) - Пять полных, премьерных сборов с хитовой постановки Платоновского «Пира».
ДЕККЕР: (Удивленно) - Вы же, давеча говорили с «Хромого ангела -победителя сарацинов».
МАРСТОН: - Кто - я?
ДЕККЕР: - Ну, да, вы. Десять минут назад. Здесь вот.
МАРСТОН: (Спокойно) - Ошибся. Это был «Пир» Платона. Пять полных премьерных сборов.
Б. ДЖОНСОН: - Ладно врать! Я, за свои пять аншлагов, пол Лондона куплю. (Язвительно) Или у вас в зале, как всегда, по три человека!
МАРСТОН: (Возмущенно) - Ну, знаете, сэр! Это просто возмутительно! У меня залы, в отличие от некоторых других, ломятся. И недоверие ваше, в высшей степени оскорбительно.
Б. ДЖОНСОН: (Примирительно) - Ладно, ладно. Однако, что это нас решили собрать вместе.
ДЕККЕР: - Думаю, Лорду есть, о чем поговорить с приличными людьми.
МАРСТОН: (Мстительно) - Именно - приличными! (Смотрит на часы) Однако ... того ....
(Пауза)
ДЕККЕР: (Философски) - До чего все-таки наука шагнула вперед. Прямо скажем: до своих, можно сказать, пределов шагнула.
МАРСТОН: - Вы это о чем?
ДЕККЕР: Ну, вот, представьте себе, карманные часы. Мыслимое ли дело?! А? Часы можно носить в кармане камзола.
Б. ДЖОНСОН: - Ну и что? Мало ли чего там можно носить.
ДЕККЕР: - Как, что? Часы - пожалуйста. Подзорная труба - нате. Мелкоскоп, мелкую скотину разглядывать, - пожалуйста. Корабли — аж до Америки легко доплывают.
МАРСТОН: Не так уж и легко.
ДЕККЕР: (С упоением) - Легко, легко. А инструменты всякие? Алхимия, вон из говна золото вытягивает. В Италии один -крылья придумал наподобие птичьих.
МАРСТОН: - И что?
ДЕККЕР: - Что, что. Полетал, полетал и шмяк об землю задницей. До сих пор на костылях бегает. Лично я, считаю, крылья это не перспективно. Это если только к дамочкам в окна заглядывать или для полиции Уолсингема. Я так считаю, раз наука дошла до точки, имеет смысл заниматься только искусством. Оно -неисчерпаемо . Оно вечно и бесконечно, как сама божественная природа.
Б. ДЖОНСОН: (Издевательски) - Особенно, это заметно в ваших постановках.
ДЕККЕР: - Не понял?
Б. ДЖОНСОН: - Сколько не копай, до смысла все равно не доберешься.
ДЕККЕР: - Это как же понять?
Б. ДЖОНСОН: - Я так считаю, дверь можно открывать на столько, насколько она открывается.
ДЕККЕР: (Обидчиво) - При чем здесь дверь. Что вы там про мои пьесы говорили?
Б. ДЖОНСОН: (Зло) - Говорил, что говно, ваши пьесы. А в нем сколько не ройся, смысла все одно, не найдешь.
ДЕККЕР: (Возмущенно) - Вы слышали, Марстон?
МАРСТОН: (Примирительно) - Господа, что вы! Это же не тема.
ДЕККЕР: (Распаляясь) - Нет. Марстон, вы слышали, как вот сейчас при Вас, это существо, нанесло мне оскорбление.
Б. ДЖОНСОН: - Эй, ты, потише. Кто существо?
МАРСТОН: (Испуганно) - Господа, тише. Мы же в храме искусства. Что вы!
ДЕККЕР: (Распаляясь больше) - Если этот тип сейчас же не извинится...
Б. ДЖОНСОН: (Грубо) - То что?
МАРСТОН: (Вкрадчиво) - Джонсон, вы ведь, по сути дела, если разобраться, не того.
ДЕККЕР: (Накаляясь) - Если этот тип, прямо сейчас не извинится....
Б. ДЖОНСОН: - Что, что будет-то?
МАРСТОН: (Примирительно) - Джонсон, Деккер. Я хочу, чтобы в этом храме искусства вы пришли к ...
Б. ДЖОНСОН: (Грубо) - Так, что будет, если я не извинюсь? А? Что будет? Ты, мозгляк крашенный?
ДЕККЕР: - Что будет? (Выхватывает огромный пистолет).
МАРСТОН: - Боже мой! (Пытается спрятаться).
Б. ДЖОНСОН: (Ревет) — Положи оружие, идиот.
ДЕККЕР: (Распаленный до крайности) - Марстон, сейчас вы станете свидетелем, как я разнесу в клочья этого Шотландского выскочку, это бревно современного театра, прыщ на теле великого Британского искусства.
Б. ДЖОНСОН: (Крайне грозно) - Убери оружие, урод, или я заставлю тебя съесть его!
ДЕККЕР: (патетически) - Посмотри в глаза своей смерти, если ты мужчина.
(Все это время, инициатива наступления в руках у Б. Джонсона. Он
медленно наступает на Деккера, а тот пятится вокруг стола)
МАРСТОН: (Крайне испуганно) - Глубоко уважаемые господа!
ДЕККЕР: - Сейчас, ты умрешь!
Б. ДЖОНСОН: - Ну, Деккер! Все. Ты доигрался.
ДЕККЕР: (Голосом провинциального трагика) - только смерть! Только смерть искупит его слова и его хамство. Умри, презренный!
Б. ДЖОНСОН: - Мозгляк! Мало я тебя бил в «Красном быке». Сейчас я тебя научу манерам.
ДЕККЕР: (Тем же голосом) - Готовься, мерзкий Джонсон. Тебе, сейчас предстоит встреча со Всевышним — это, говорю тебе я: Томас Деккер.
Деккер делает еще один шаг назад, натыкается на стул и падает на пол. Джонсон бросается на него. Завязывается драка.
МАРСТОН: (Визгливо) - Не надо, Джонсон! Вы же его убьете!
Б. ДЖОНСОН: (Ревет) -Я его размажу!
Входят Эссекс и Уолсингем
ЭССЕКС: (Марстону) - Что здесь происходит? Тот пожимает плечами.
УОЛСИНГЕМ: (Солдатским голосом) - Встать!
При первых звуках голоса Эссекса, драка мгновенно прекращается. С
пола поднимаются Джонсон и Деккер. У Деккера огромный синяк под
левым глазом и сочится из носа кровь.
ЭССЕКС: (Деккеру) - Боже правый, что у вас за вид? На вас напали ирландские террористы?
ДЕККЕР и Б. ДЖОНСОН: - Мы, сэр....
(Смотрят друг на друга.)
ДЕККЕР: - Ставили, в некотором смысле ....
Б. ДЖОНСОН: (Подхватывая) - Научный опыт. Дело в том, сэр, что Деккер считает, что наука дошла до своей крайности, а я ему показывал, что предела совершенству нет. (Злорадно улыбаясь, смотрит на Деккера)
ЭССЕКС: - Это очень похвально, проявлять такой серьезный интерес к науке. Однако, ближе к делу. Я собрал вас здесь для серьезнейшего дела.
ДЕККЕР, Б. ДЖОНСОН, МАРСТОН: - Мы готовы, сэр.

ЭССЕКС:   - Я  собрал  вас,  всех  вместе для  того,  чтобы  сообщить           приятнейшее известие - в Британии появился гений!!! 
ДЕККЕР: (Указывая на себя) - Как гений!
Б. ДЖОНСОН: - У нас гений? (Оглядывая окружающих).
МАРСТОН: - Кто же, кто?
ЭССЕКС: (Ко всем) - Помимо того, что это безусловный гений Это
понятно?
ДЕККЕР: - Да.
Б. ДЖОНСОН: - Так точно.
МАРСТОН: - Какие могут быть сомнения.
ЭССЕКС: - Дело это патриотическое и политическое. Я, лично, в нем заинтересован. И делается все это с благословения Королевы. (Ко всем) Это понятно?
Б. ДЖОНСОН: - Так точно.
МАРСТОН: - Да.
ДЕККЕР: - Да.
ЭССЕКС: - Какие есть вопросы?
МАРСТОН: - А как бы, можно было бы, Ваше Сиятельство, иметь счастье, одним глазом взглянуть на гения?
ЭССЕКС: - Еще что?
Б. ДЖОНСОН: - Разрешите узнать, Ваше Сиятельство, а в какой, так сказать, области процветают таланты нашего гения.
ДЕККЕР: - Да. Мы в нетерпении. Вы нас заинтриговали.
ЭССЕКС: - Хорошо. Отвечаю. В литературной. Скажу больше, в драматургической.
Б. ДЖОНСОН: (В сторону) - Это сомнительно.
ДЕККЕР: (В сторону) - Что бы в Англии и гений?
МАРСТОН: (В сторону) - У нас это невозможно.
ЭССЕКС: - Повторяю. Гений - драматург. Наш, отечественный. Пусть это вас не удивляет. Стопроцентный, безусловный гений.
ЭССЕКС достает рукописи.
ЭССЕКС: - Здесь три пьесы. Они помечены вашими фамилиями. С завтрашнего дня, притупите к репетициям в ваших театрах. Кстати, они еще у вас работают? (Эсеекс поочередно обводит взглядом всех троих. Те утвердительно кивают). Вот и славно. С завтрашнего дня и приступайте. Дальнейшие инструкции я сообщу каждому отдельно. Да, вот еще что! То, что он гений, это ваша персональная идея. Это, надеюсь, понятно? (Все трое кивают). Не дай вам бог, всплывет моя фамилия. И конечно, полнейшая тайна. Если кто-нибудь, где-нибудь, кому-нибудь, что-нибудь... Я узнаю быстро. До встречи, господа.
(Эссекс удаляется)
УОЛСИНГЕМ: (Офицерским тоном) - Значит так! Вся связь через меня. Заодно, настроения узнавать будете, и все такое. От репетиций не отлынивать, сроку вам всем месяц. Лично проверять буду. (Поднимает с пола пистолет.) Чей? (Все отводят глаза.) Очень хорошо, ничей! (Кладет его в карман.) предупреждаю, я не щотландец. Морду бить не буду. Просто пристрелю, как шпиона, на благо Короны. Теперь, трепать не надо. Вредно это, господа. Для здоровья очень вредно. Через неделю, ко мне, пожалуйте на доклад. Как говорится, творческих успехов.

ЕЛИЗАВЕТА, ЭССЕКС


ЕЛИЗАВЕТА: - Я прочитала, граф, Ваш труд.
ЭССЕКС: - Я польщен, Ваше Величество. Это большая честь для меня, тем более труд мой был изрядным по объему и совершенно недостойным по содержанию для изучения Вами.
ЕЛИЗАВЕТА: - Полноте, граф, полноте. Прошу вас выражаться таким слогом, только в присутствии посторонних. Или может, таким образом, вы хотите продемонстрировать мне, что сердитесь на меня. Что скажите?
ЭССЕКС (пылко): - Сударыня! Да помилуйте, за что? Я искренне подумал, что труд мой перегружен и неинтересен Вашему вниманию, И все. Это правда.
ЕЛИЗАВЕТА: - Если бы вы писали об основах математики или законах алхимии, это было бы так. Я бы не стала интересоваться. Но коль скоро это драматургия, я интересуюсь и весьма. Вы граф еще очень молоды, и пока еще не подозреваете того, что знаю я.
ЭССЕКС (задетый): - А можно узнать, сударыня, о чем идет речь. Что не доступно мне в силу моей молодости?
ЕЛИЗАВЕТА (смеясь): - Обиделся! Обиделся. Дурачок! На молодость, тем более свою, обижаться глупо. Молодость — товар очень дефицитный. Это первое, что недоступно, пока недоступно, Вам граф.
А второе?! Читая ваши сочинения, я понимаю, все что происходит в вашей душе, и, как всякая любящая женщина, хочу найти подтверждение взаимности. О нет! Вы не подумайте, я не хочу, чтобы все свои труды вы посвящали своей любви ко мне. Ни в коем случае! Но это видно, мой мальчик. Мне видно. Поэтому любая книга, написанная Вами, мне интересна.
ЭССЕКС: - Я не понимаю, Вы не верите в искренность моего чувства к Вам?
ЕЛИЗАВЕТА: - Сейчас верю. Но это сейчас - не вечно. Больше трех лет чувства живут редко. И однажды, вам граф, встретится молоденькая вертихвостка, ступеньки на четыре ниже меня, и с разбегу оседлает ваш очаровательный скипетр страсти. В этот
момент вы забудете и меня и мой сан, и всех окружающих. Но я то, все буду помнить. Слышите, все.
ЭССЕКС: - Ваше Величество, мне неприятно слушать такие речи. Я кажется, ни чем не заслужил такой немилости. Мне страшно осознавать, что в вашей душе живет недоверие к моим чувствам. Я не знаю, чем я могу доказать мое отношение к Вам. Приказывайте, я все исполню.
ЕЛИЗАВЕТА: - Полноте, граф, я пошалила. Просто пошалила. Ну не дуйтесь. Хватит, хватит. Вы же командующий всеми моими солдатами. Все. Меняем тему. Что вы думаете о нашей последней затее?
ЭССЕКС: - Это забавно, хотя мне трудно понять, как практически это все будет выглядеть. Сможем ли мы написать так много?
ЕЛИЗАВЕТА: - Но и нас много. Не правда ли?
ЭССЕКС: - Действительно много, но объем тоже, согласитесь, не маленький.
ЕЛИЗАВЕТА: - Сообразно клятве и необходимости. Но как вам Лорд Берли в роли стихотворца? Его сонеты просто очаровательны. Мне они очень нравятся. А вам граф?
ЭССЕКС: - Насколько мне нравится Лорд Хранитель, настолько нравятся его сонеты.
ЕЛИЗАВЕТА: - Вы, кстати, обещали показать первый акт вашего творения нынче вечером. Помните об этом?
ЭССЕКС: - О да! Посему прошу меня отпустить.
(Склоняется в поклоне и убегает)

ПЕРВАЯ ПРЕМЬЕРА ДРАМАТУРГА ШЕКСПИРА

ТЕАТР ГЛОБУС

Действующие лица: ЭССЕКС, КОРИЭТ, БЭРЛИ, БЭКОН, ЗОЛОТАРЬ, Б. ДЖОНСОН,
Т. ДЕККЕР
 КОРИЭТ: - Ну-с! Уважаемые сэры, пожелаем, друг другу удачи, вспомним нашу Королеву и помолясь начнем. Сэр ЭССЕКС, где ваши представитель искусства?
ЭССЕКС: - Уолсингем.
УОЛСИНГЕМ: - Здесь, сэр.
ЭССЕКС: - Все предписанное выполнено?
УОЛСИНГЕМ: - Да, сэр.
БЭКОН: (Безнадежно) - Послушайте, Уолсингем, а спектакль, хоть, ничего получился? Или как всегда?
УОЛСИНГЕМ: - Я не специалист, но, по-моему разуменью, шикарно, сэр.
БЭКОН: - Ну, ну.
ЭССЕКС: - Уолсингем, давайте сюда, для начала этих двух специалистов в области театра.
УОЛСИНГЕМ: - Есть, сэр. (Уходит)
Пауза. За сценой шум. Появляются Бен Джонсон и Томас Деккер. У Деккера большой синяк под правым глазом.
ЭССЕКС: - Боже мой! Деккер, что у вас за вид? На вас опять напали ирландские террористы? И что у них за манеры? Как видят рыжего, сразу начинают бить.
ДЕККЕР: - Рад приветствовать вас, сэр, на сцене национального Английского театра. Это не террористы, сэр, это ...
Б. ДЖОНСОН: (Перебивая и косясь зло на Деккера) - Это, сэр, результат опытов в алхимической области наук. Дело в том, что мы с
Деккером, ставили эксперимент по трансмутации э-э-э    ....
Искусства, и он оказался несколько опасен для здоровья. Правда Деккер?
ДЕККЕР: - Истинная правда. По части опасности для здоровья, Алхимия среди наук, на первом месте после Пиромантии - гадании по вулканам.
ЭССЕКС: - Какая похвальная тяга к наукам у наших деятелей искусства! Итак, к делу, господа. Как пьеса?
ДЕККЕР, Б. ДЖОНСОН: - Гениально, сэр!
ЭССЕКС: - А постановка?
Б. ДЖОНСОН: - Конгениально, сэр!
ДЕККЕР: - Уверяю вас, сэр, - шедевр! Прямо хоть сейчас можно выдвигать на национальную премию.
ЭССЕКС: - Ну, это мы еще посмотрим, хотя рвение похвально. А как вам, господа, наш драматург? Не правда ли - явление?
Б. ДЖОНСОН: (посмотрев на Уолсингема, то делает знак) - Безусловно, это явление. Вот только....
ЭССЕКС: - Что?
Б. ДЖОНСОН: - Нет, ничего, сэр. Только вот ...
ДЕККЕР: - Его имидж, сэр,.... Несколько, скажем так - простоват.
ЭССЕКС: - Да. Драматург у нас - самородок. (Патетически). Как все-таки богата земля Английская талантами. Человек, живущий на такой земле, многое может.
ДЕККЕР: - Но, он вроде городской. Хотя, запах от него, действительно,
того, деревенский. ЭССЕКС: - А город, по-вашему, не на земле стоит?
ДЕККЕР: (Испуганно) - на земле.
ЭССЕКС: - Вот. И потом, в нынешнем сезоне, мода на резкие запахи. Понятно?
Б. ДЖОНСОН, ДЕККЕР: - Так точно, сэр.
ЭССЕКС: - Пригласите пожалуйста, сюда нашего самородка. Сами свободны.
(Б. Джонсон и Деккер удаляются)
ЭССЕКС: - Что будем делать, сэры?
КОРИЭТ: - Будем работать над имиджем национального таланта.
(Появляется Золотарь. Он неуклюже, как-то боком, выходит на сцену)
БЭКОН: - Н-да! Какие предложения, сэры?
КОРИЭТ: - Пусть Бэрли, первый предлагает. Это ведь его находка.
БЭРЛИ: - А я причем здесь? Все искали вместе.
КОРИЭТ: - Ну, уж, нет, сэр. Все искали, но вы нашли. Предлагайте, что делать с Вашим протеже.
БЭРЛИ: - Ну, я не знаю... может паричок ему какой-нибудь одеть?
ЭССЕКС: - Эй, там! (появляется Деккер) Парик ему.
БЭКОН: - И усы с бородой.
КОРИЭТ: - Камзольчик, не плохо было бы поменять.
БЭКОН: - Лоб, лоб откройте. Это же все-таки гений, мыслитель.
(Золотаря переодевают)
КОРИЭТ: (Ласково) - Эй, любезный!
ЗОЛОТАРЬ: - Я что ли?
КОРИЭТ: - Ты, ты, походи немножко.
ЗОЛОТАРЬ: - Куда?
КОРИЭТ: - По сцене походи. Туда, сюда.
(Золотарь ходит, очень неуклюже.)
КОРИЭТ: - Молодец. Только ты можешь пограциознее?
ЗОЛОТАРЬ: - Как, как?
КОРИЭТ: - Медленнее.
БЭРЛИ: - Плавнее.
ЭССЕКС: - С достоинством.
БЭКОН: - Солиднее, с пониманием.
(В растерянности Золотарь останавливается)
УОЛСИНГЕМ (Тихо): - Ходи, идиот, тебе говорят.
(Быстро ходит).
ЗОЛОТАРЬ: - Да, как, как ходить?
КОРИЭТ: - Так. Ходить ему, к сожалению, нельзя. Я бы сказал -противопоказано ходить, вообще.
БЭКОН: - Значит, будет стоять.
КОРИЭТ: - Неподвижный гений эпохи. Что ж, тоже неплохо. Ну, и что, сэры? Запускаем неподвижного гения в мир?
ЭССЕКС: - А речь? Он должен будет что-то сказать публике.
БЭКОН: - Ну-ка, молодец, скажи что-нибудь нам.
(Пауза).
БЭРЛИ: - Не тушуйся, говори.
УОЛСИНГЕМ: - Тебе же господа приказали. Быстро говори.
ЗОЛОТАРЬ:-Я?
ЭССЕКС: - Ты. Ты. Скажи что-нибудь внятное.
ЗОЛОТАРЬ: - М-м. А че говорить? Не знаю.
КОРИЭТ: - И голос, на удивление, противный. Ну, Бэрли, подсуропил с гением. Может это будет молчаливый гений. Весь в думах о грядущем. Как, сэры?
БЭКОН: - Это невозможно. Ему нужна речь. Короткая и внятная. На импровизацию рассчитывать не приходится
ЭССЕКС: - Уолсингем.
УОЛСИНГЕМ: - Я, сэр.
ЭССЕКС: - Объясните этому созданию, что собственно, от него требуется. Главное, чтобы поменьше двигался. Занавес открылся - гений стоит. Не выпадет со сцены в зал? Такие случаи бывали. Как думаете?
УОЛСИНГЕМ: (Оглядывая Золотаря с головы до ног) - Не, не должен, с виду крепкий.
ЭССЕКС: - Значит, стоит, потом короткая речь. Желательно три - четыре фразы. Поклон и, занавес закрывается. Говорить предпочтительней после представления. Вопросы?
УОЛСИНГЕМ: - Все понятно. А если публика захочет поговорить в узком кругу или корреспонденты пожелают взять интервью у гения?
ЭССЕКС: - Это, конечно, маловероятно, но если такое все же произойдет, то публику не пускать. Мол, занят гений - творит, а корреспондентам, ответы может продиктовать его доверенное лицо. Кто у нас его доверенное лицо?
УОЛСИНГЕМ: - Томас Феллипес.
ЭССЕКС: - Очень хорошо. Тогда с богом.
(Уолсингем уводит Золотаря)
КОРИЭТ: - Теперь только ожидание. Так сказать, сон дренаж.
Гонг. Темнота.

Небольшая комната, заваленная сценическим хламом. В одной части ее,
висит нечто среднее между шторами и кулисами.
Эссекс, Кориэт, Бэрли, Бэкон. Все сидят, кто на чем.

БЭРЛИ: - А если провал? Что будем делать?
ЭССЕКС: (Хмуро) - Травиться. Причем все из одной чаши. Лично я, в этом случае, Королеве ничего докладывать не стану.
БЭКОН: Подождем. Время терпит.
КОРИЭТ: - Спокойно, господа. Гений провалиться не может. И потом, что значит провал в государственном академическом театре? Что театр? Иллюзия, метафора, дым, ирреальность. Как, скажите мне, ирреальность может провалиться.
БЭРЛИ: (Нервно) - Я пойду посмотрю.
КОРИЭТ: - Идите, идите. Лично, я, предпочитаю дождаться финала.
Бэрли удаляется. Пауза. Далеко, далеко слышится неопределенный шум.
ЭССЕКС: - Может, его уже бить начали? Тут публика такая, могут.
БЭКОН: - Там, Уолсингем и его люди, если что, толпу, надеюсь, задержат.
КОРИЭТ: - А если это овация? Публика все сразу поняла, во всем
разобралась и чествует своих героев театрального Олимпа.
БЭКОН: - Сомнительно.
ЭССЕКС: - Пьеса патриотическая, голых баб, нет. Буффонады, нет. Песен, нет. Чего ради им прямо так сразу чествовать?
КОРИЭТ: - А народ в зале, хоть продвинутый, в смысле искусства?
ЭССЕКС: - А как же, Уолсингем лично подбирал.
Пауза. Появляется Бэр ли.
БЭКОН: - Как там?
КОРИЭТ: - Что удалось подсмотреть, Лорд?
БЭРЛИ: - Зал полный. Сидят, смотрят. Эти, по сцене ходят с таким видом, будто каждый владеет состоянием в 100 000 фунтов. Говорят хорошо - громко.
БЭКОН: - А критика?
БЭРЛИ: - А что критика?
БЭКОН: - Критиков много?
БЭРЛИ: - А то я их в лицо знаю, можно подумать. Потом, темно там, в зале. Поди разберись, кто есть кто.
ЭССЕКС: - Да что критика! Они еще, наверняка, не разобрались.
БЭКОН: - Так, когда разберутся - поздно будет.
КОРИЭТ: - Что есть такое, критика у нас?
БЭКОН: - Известное дело, критика - зеркало сцены.
КОРИЭТ: - Другими словами, зеркало может отражать только настоящее. А гений - это явление для будущего, для потомков. Причем, тот кто его сейчас откроет, на хвосте гения, пассажиром, автоматически, пролезает в будущее вместе с ним. Люди же, живущие с гением в одно время, называются - современниками. А? И почетно и главное делать ничего не надо.
ЭССЕКС: - Обязывает. Все-таки рядом жил гений.
КОРИЭТ: - Вот это и надо объяснить критикам.
ЭССЕКС: - Уолсингем объяснит. Будьте уверены.
БЭКОН: - Только без рукоприкладства, надо чтобы они сами дошли до этой мысли.
ЭССЕКС: - Они сами и дойдут. Уолсингем доведет.
Слышен нарастающий шум.
БЭРЛИ: (Испуганно) - Вот, началось.
КОРИЭТ: - В данном случае, кончилось.
БЭКОН: - Долго, долго как! Сидим, дьявол знает где. В диких условиях,
как обыкновенные артисты на выезде. Кругом грязь, свинство. КОРИЭТ: - Спокойней, не до удобств сейчас. (Шум нарастает)
ЭССЕКС: - Полное ощущение, что их там молотят.
(Пауза. Шум) Появляется Уолсингем
ЭССЕКС: (Вскакивая) - Френсис, рассказывайте.
КОРИЭТ: - Спокойно, не торопясь, отдышитесь.
УОЛСИНГЕМ: - В начале реагировали вяло. Я, ясное дело, провокаторов расставил по залу в шахматном порядке. Те, отрабатывали свое честно. Потом публика разогрелась. Наши люди естественно наготове были, чуть в зале кто за конфетку, так им по рукам.
БЕРЛИ: - Дальше, дальше.
УОЛСИНГЕМ: - Дальше, больше. Зал натурально всплакнул.
БЭКОН: - Где, когда?
УОЛСИНГЕМ: (Достает блокнот) - Минутку. Так. Вот. Плакали: локально - 6 раз. Повсеместно - 4 раза. Акт 2, сцена 9; акт 3, сцена 6 и 7. Смеялись локально 15 раз, буйно - 10 раз. Акт 1, сцена 4; акт 2, сцена 3 и 5, акт 3, сцена 3. В результате бурная овация. Потребовали автора. Все по инструкции: занавес открыли, гений стоит, тут заминка вышла. Гений уперся и молчит. Я не стал рисковать. Мы свет малость убрали и за него всю речь Фелиппес сказал.        По        инструкции,        короткую,        осмысленную,
проникновенную. Причем голосом гения, он это умеет. Занавес закрыли.
(Пауза.)
ЭССЕКС: - так, хорошо. Давайте этих двух из области театра.

(Уолсингем хлопает в ладоши. Появляются Джонсон и Деккер.)

ЭССЕКС: - Рассказывайте. Только коротко и внятно.
Б. ДЖОНСОН, ДЕККЕР: (Одновременно)
Б. ДЖОНСОН: - Невероятный, ошеломительный, небывалый успех.
ДЕККЕР: - Редкая, удивительная, полная победа.
Б. ДЖОНСОН: - Публика, аншлаг. Игра на взлете.
ДЕККЕР: - Цветы, аплодисменты, море оваций.
ЭССЕКС: - Стоп. Ничего непонятно. Можно яснее. Каждый по отдельности.
Б. ДЖОНСОН: (Одновременно с Деккером) - Публика, ревет и стонет, море цветов.
ДЕККЕР: - Дамы визжат и плачут, критика стонет.
КОРИЭТ: - Стоп. Все понятно. Отвечайте на вопросы. (Деккеру) Вы. Сколько длились овации?
ДЕККЕР: - Пятнадцать минут и....
КОРИЭТ: - Стоп. (Джонсону) Как речь драматурга?
Б. ДЖОНСОН: - Прима. Высший класс. Публика ....
КОРИЭТ: - Стоп. Гения сюда. Вы, свободны.
(Джонсон и Деккер удаляются. Появляется Золотарь)
Пауза.
ЭССЕКС: - Садись, любезный. Э-э-э
ЗОЛОТАРЬ: (С достоинством) - Шакспир. Уильям Шакспир.
КОРИЭТ: - О, как! А скажи, любезный Уильям, как тебе все это? Понравилось?
ЗОЛОТАРЬ: - Нормально. Мне нравится. Цветы, девки на шею лезут. Хорошо.
КОРИЭТ: - Так. Намучаемся с ним, ох, намучаемся. Спасибо, сэру Бэрли.
БЭРЛИ: - Вы, это бросьте. А. Скажи, любезный, э, Уильям, ты хоть понял, что нужно делать?
ЗОЛОТАРЬ: - А то! Стой себе, щеки надувай, а потом знай кланяйся. Если надо, я еще могу. И слова какие надо, вызубрю. Будьте уверены. Шакспир не подведет. Потому в золотарях - «нижние» мы. А внизу, работа опасливей и дюжесть требуется. А тут, я так прикидываю, тоже самое, только попроще.
ЭССЕКС: - Сэры, по-моему, все понятно. Едем к Королеве.

                Продолжение следует.