Глава 2. Ртутная Лампа

Многотонная плита двери мягко скользнула в сторону, открывая небольшой, всего полтора метра шириной, проход. В обстановке аванпоста не чувствовалось дыхания времени – за прошедшие две сотни лет, которые помнил доктор, здесь мало что изменилось. Миновав дежурившего охранника, который с некоторым недоверием посмотрел на него, доктор Фай чуть ссутулился и, кивнув, прошел в коридор. Остановившись возле третьей двери с конца, он бесцеремонно засунул свой пропуск в прорезь считывающего устройства и, дождавшись, пока над дверью загорится зеленый сигнал, прошел внутрь, едва дверь с тихим шелестом открылась.
Внутри также ничего не поменялось – все та же безупречная, стерильная чистота, идеальный порядок. Все на своих местах, в том числе капсула, под прозрачным стеклом которой угадывались очертания девушки, ремнями пристегнутой к жесткому пластиковому креслу.  Навстречу доктору из-за примитивного вычислительного терминала торопливо поднялся сотрудник лаборатории, но Фай жестом остановил его порыв.
-Работайте. – Буркнул он сиплым, чуть свистящим голосом, и, подойдя к капсуле, чуть наклонился к ней. Несколько секунд доктор пристально смотрел сквозь прозрачный пластик на бледное неподвижное лицо. Девушка не подавала никаких признаков жизни - даже веки не дрожали, как бывает во сне, хотя приборы свидетельствовали об обратном.
Сзади послышались торопливые, семенящие шаги, гулко отдававшиеся в тишине лаборатории, и Фай поморщился – он не любил резких звуков.
-Ммм… доктор? – Послышался позади тихий, пугливый голос, и Фай обернулся так резко, что подол его белоснежного халата, так контрастирующего с пепельно-серой кожей, взвился в воздух.
-Как она? - При этих словах подошедший ученый судорожно сглотнул: казалось, что голубоватые огоньки в пустых глазницах Фая просвечивали его насквозь, словно рентген.
-Совершенно уникальный случай. – Ученый кивнул в сторону девушки, и в голосе его за официальным деловым тоном Фай уловил нотки неподдельного интереса. – У этого субъекта каждая отдельно взятая клетка имеет изменения генокода. У меня есть несколько… несколько соображений на этот счет.
-Соображения? Какие? – Прошелестел Фай, и ученый вновь сглотнул, но, обрадованный, что доктор его слушает, уверился в собственных силах и продолжил.
-Несоответствия кода уникальны. В нашем организме есть органы, которые поддаются осмысленному контролю, а есть такие, которые мы сами контролировать не можем. Например, мы можем задержать дыхание, но не можем заставить сердце остановиться.
-Это все я и без тебя знаю! – Фай резко повернул голову, вперившись взглядом в ученого, который от этого покрылся гусиной кожей. – Ближе к делу!
-Да-да, конечно. Так вот, это все происходит благодаря мышечной памяти. Но у нее… - Он посмотрел на Кристину, которая продолжала спать, накрытая прозрачным щитом. – У нее все центры мышечной памяти напрямую подключены к центральной нервной системе. Это единственное изменение… или, я бы сказал, улучшение, которое мы у нее обнаружили. Я обнаружил у нее особые нервные волокна, которые отсутствуют у обычного человека. Они исполняют функцию соединителей, интерфейсных перемычек… ну, как шлейфы внутри электронной машины, соединяющие различные схемы.
-И что это дает? – Фай напрягся, несмотря на то, что догадка уже начала прокрадываться в его сознание.
-Я думаю, ее мозг может полностью управлять организмом. Регулировать обмен веществ, замедлять или ускорять химические реакции в клетках даже концентрировать энергию в определенных точках! Причем, заметьте, — я сказал мозг, а не разум! Управление вполне может осуществляться на уровне подсознания.
-В этом есть смысл? – Фай медленно направился к двери, сопровождаемый назойливым ученым.
-Колоссальный!  - Азарт открытия возобладал над страхом, и коллега говорил совсем свободно, вовсю жестикулируя, - Человек с такими коррекциями нервной системы может выжить там, где мы с вами... то есть мы погибнем.
-То есть… снаружи. – Нахмурившись, Фай больше ничего не произнес, обдумывая услышанное. Положив руку на плечо ученого, он вместе с ним вышел в коридор, оставив в комнате только медбрата, который должен был следить за стабильностью объекта.
Стеклянная гниль. Страшное и неотвратимое бедствие, постигшее все живое и всю природу. Неизбежность, которая преследует незащищенного человека в низинах, там, где скапливаются ядовитые пары стеклянных лесов. И хотя изначально они считались безопасными, со временем выяснилось, что длительное воздействие даже при низкой концентрации смертельно опасно. Стекло, помимо различных заболеваний, может вызвать необратимые и разнообразные мутации. Одно отверстие в бронекостюме, одна пробоина в обшивке танка или самолета, и все будет кончено – бойцов поразит гниль. Если человек вступает в непосредственный контакт со стеклом, эта голубоватая субстанция начнет сливаться с кожей, заразив ее за считанные секунды. Будет чувствоваться интенсивное жжение, после чего тело постепенно приобретет стеклянно-голубоватый вид, начнет кристаллизоваться. Смерть – лишь вопрос времени. Если человек умрет от заражения, высока вероятность, что он станет одним из бездумных монстров-зомби, которых так любят использовать Саргитары.
Эта зараза способна распространяться практически в любом месте, при этом на скорость распространения влияют плотности почвы и температуры окружающей среды. Самыми слабозараженными и относительно безопасными зонами оставались тундры и снежные поля, облюбованные остатками Саргитарского Альянса и Мавлоками – древними и невероятно огромными существами с шерстью зеленоватого оттенка, длинными хоботами и огромными витыми бивнями.
Эти знания Фай по крупицам собирал долгие годы, и даже чуть больше, потратив на исследования дольше, чем человеческую жизнь.

***
Кристина очнулась не сразу. Прояснению рассудка мешала сильная головная боль, притупляющая чувства, а также мучительная резь в запястьях. Разум мучительно выкарабкивался из бездны беспамятства, куда был погружен на неопределенный отрезок времени. Зрения не было, но зато просыпающийся разум остро воспринимал звуки, далекие, идущие сквозь толстый слой чего-то мягкого, глушащего их.
Шаги… Тихие, вкрадчивые. Как будто кто-то ходит рядом, стараясь не разбудить Кристину.
Тонкий, едва уловимый, монотонный писк какого-то прибора и резкое потрескивание счетчика…
Сиплые вздохи… Щелчки тумблеров…
Кто-то проволок мимо стул, царапая пластиковыми ножками по металлу пола.
Тихо, нудно пищит прибор. Сипло вздыхает насос. Звонко упал на пол какой-то легкий предмет.
Ощущение собственного тела возвращалось постепенно, словно организм медленно очищал себя от отупляющего воздействия той лекарственной дряни, которой был напичкан, казалось, сверху донизу.
Кожа на лодыжках и запястьях не воспринималась вовсе, словно они онемели или их не было.
Некоторое время девушка лежала неподвижно, концентрируясь на ощущениях собственного тела, и это удалось ей с удивительно легкостью. Но вместе с проснувшимся сознанием где-то в глубине души всколыхнулась злость.
Где я? Выбраться… Я должна…
Эта мысль с каждой новой секундой становилась все настойчивее, и именно она внезапно обратилась в стимул для сознания, не давая ему вновь окунуться в дурманящую и такую притягательную дымку небытия. Тьма медленно начала отступать, словно с лица кто-то стаскивал черное непроницаемое покрывало. Потом пришли какие-то очень далекие и размытые образы: люди в белых халатах, суета, болезненные уколы…
Некоторое время Кристина лежала, наблюдая из-под полуприкрытых век за игрой бликов на поверхности прозрачной преграды, потом начала поочередно напрягать руки и ноги в тех местах, где онемение говорило о ремнях, пристегивавших ее к ложу. Вскоре ощущения сказали ей точно: так и есть, ремни.
Постепенно она начала чувствовать покалывание: кровообращение восстанавливалось. А спустя еще несколько минут Кристина полностью пришла в сознание.
Кристина осторожно открыла веки и, не двигаясь, скосила глаза в сторону. Несмотря на гул голосов десятков людей, который пробивался сквозь колпак, в помещении, где она располагалась, было практически пусто – только одинокий медбрат со скучающим видом следил за показаниями приборов.
Во рту ощущался насильно втиснутый между зубами мундштук аппарата искусственной вентиляции легких.
Стараясь не шевелить головой, Кристина миллиметр за миллиметром осторожно начала выталкивать языком пластиковый мундштук, который, наконец, выпал.
В изголовье тут же тревожно и назойливо что-то запищало. Скучающий медбрат в белой униформе резко обернулся, вскочил, едва не опрокинув стул, и кинулся к блоку аппаратуры, но Кристина лежала, как мумия, не шелохнувшись. Она чувствовала на себе взгляд, потом услышала краткий вздох облегчения.
Через несколько секунд сигнал затих. Колпак открылся, характерно зашипев пневматикой, и рука с теплыми влажными пальцами поправила какой-то датчик, через мгновение сильным, точным движением заграбастав ее лицо, надавив на челюсть так, чтобы открылся рот.
Момент был идеален. Кристина резко открыла гетерохромные глаза, прожилки которых, - красные в правом глазу и желтые в левом, - загорелись зловещим светом. Медбрат побледнел и попытался отшатнуться, но ремешки, стягивающие руки Кристины, с треском лопнули прежде, чем тот успел среагировать. Она, не оставив парню ни единого шанса выдавить хоть звук, схватила его голову обеими руками и в порыве холодной ярости, не контролируя себя, сильным психическим ударом сожгла его сознание, будто огонь, который выжигает неосторожно поднесенную спичку.
Медбрат смог только судорожно вздохнуть и закатить глаза. Его голова дернулась, а тело вдруг превратилось в дряблый куль оползающих на пол мышц.
Не теряя времени, она села, резким движением вырвав из запястий иглы. Отстегивая ремни на лодыжках, она услышала за матовой перегородкой торопливые шаги.
Дверь открылась, и в проеме возникла еще одна фигура в белом и с таким же бессмысленным лицом, как этот первый.
-Джо, что у тебя…
Новый безжалостный психический удар заставил вошедшего согнуться и осесть на колени. Кристина рывком втащила его внутрь, позволив двери мягко скользнуть на место.
Вырубать медика вторично не пришлось, его сознание не выдержало и первого удара и милостиво выключилось. Ну и хорошо, так для него лучше.
Кристина осмотрелась, прислушалась, потом посмотрела на себя. Злость исчезла, вместо нее пришла рационализация, благо голова оставалась абсолютно холодной. Как и следует. Но, тем не менее, ее руки дрожали, и ей потребовалось не меньше минуты, чтобы натянуть на себя белоснежную форму, отчасти сливавшуюся с ее длинными волосами, и маску-респиратор.
В нагрудном кармане отыскался тонкий пластиковый прямоугольник пропуска, но главная проблема была в том, что Кристина абсолютно не представляла, где находится, насколько велик был окружающий ее комплекс помещений, и в каком направлении следует двигаться, чтобы попасть к выходу. Ждать, пока очнутся эти двое или сюда припрется очередная делегация с проверкой, было бессмысленно, вокруг ничего, указывающего на координаты места нахождения, не обнаружилось, поэтому Кристина открыла дверь и выскользнула из палаты.
Двигаясь осторожно и бесшумно, она смотрела во все глаза, стараясь запоминать все, не пропуская ни одной детали. Как выяснилось, двери отдельных помещений выходили в длинный, ярко освещенный обитый железом коридор, в конце которого за тяжелым столом сидел дежурный в форме. Ворота позади него были больше похожи на бункерную дверь.
Неожиданно в противоположном конце коридора послышался шум и эмоциональная речь. Сделав вид, что поправляет закрывавшую пол-лица повязку, Кристина оглянулась. По коридору бежали солдаты, не меньше двух отделений. Перепуганный персонал жался к стенам, пропуская их.
Больше не оборачиваясь, Кристина двинулась в сторону дежурного. Куда бегут эти бравые ребята, было понятно с первого взгляда.
Охранник у многотонных ворот выглядел заинтересованным, но не очень встревоженным. Кристина непринужденно и коротко кивнула ему, доставая из нагрудного кармана карточку доступа, краем глаза отметив табельный пистолет, засунутый в полуоткрытый ящик стола.
-Новенькая? Или правила забыла? – проговорил он, буравя ее глазами.
-Что? — Кристина проследила, как считывающее устройство заглотило карточку.
-Маску сними. И удостоверение в развернутом виде… - начал бурчать охранник.
Договорить он не успел. Едва за спиной послышались новые крики, Кристина врезала ногой по столу и, перескочив через оторопевшего охранника, выхватила из ящика его автоматический пистолет. Рывком перевернув тяжелый стол и нырнув под его защиту, она резанула веерной очередью вдоль коридора за мгновение до того, как дверь открылась.
Звонко посыпалось окно, коротко взвизгнул рикошет, топот ног мгновенно стих, но тут же сменился отрывистыми командами и нежным шелестом передергиваемых затворов. Не дожидаясь, пока рявкнут м-драйверовые винтовки, Кристина еще раз полоснула очередью поверх стола, не стремясь никого убить, и метнулась в открывшийся створ ворот.
Немногочисленный персонал лабораторий благоразумно не вмешивался в происходящее, предпочитая распластываться по стенам или укрываться за углами и в закоулках, только одинокий человек в сером деловом костюме, не обратив внимание на пальбу, скрылся за поворотом. Открывая очередную дверь, которая, как все предыдущие, вела в обыкновенный, не имевший второго выхода кабинет, Кристина услышала отдаленное, глухое завывание сирены. Ситуация ухудшалась с каждой секундой.
Выскочив назад в коридор, она пробежал по нему еще несколько метров, прежде чем поняла: выхода здесь нет. Этот участок комплекса оказался тупиковым. Кристина чертыхнулась. С того момента, как она покинула помещение лаборатории, прошло не более пяти минут. Ворота позади вновь начали открываться, готовясь впустить охранников.
Отчаявшись, она толкнула последнюю дверь и попала на какой-то склад. Заклинив дверь, девушка поморщилась: вокруг остро и неприятно пахло медикаментами. Решетка вытяжной вентиляции была маленькой и узкой, туда разве что крыса пролезет.
Выключив свет, Кристина спряталась в глубине помещения и посмотрела на светящийся индикатор патронов, который показывал цифру «12». Незавидное положение.
Кристина мельком глянула в проем между стеллажами. Позиция была никудышной, и она, вытащив обойму пистолета, стала ждать.
Несколько минут в коридоре происходило какое-то шевеление. Через мгновение дверь медленно открылась, и по железному полу прогрохотал ребристый корпус оглушающей гранаты.
***
-Внимание! Красный код! – Объявил капитан в рацию. – Попытка сдерживания по протоколу Б-14! 
По прозвучавшей команде бойцы вскинули оружие, щелкнув предохранителями, направили стволы вглубь темного помещения, освещая его длинными узки лучами подствольных фонарей.  После ужасного грохота и ярчайшей вспышки в сознании не мог остаться никто, но рисковать не стоило.
Командир раздосадовано сплюнул, когда дверь за его спиной автоматически закрылась, и по ее краям пробежали искры холодной сварки.
-Доктор, - сообщил он в небольшую рацию, зажатую в ладони, - мы прижали ее, но…
Ему не ответили. Капитан хотел повторить, но замер под взглядом бездонных глаз с расширенными зрачками, уставившихся на него сквозь тьму и пыль.
-Не дай бог эта сучка опять сбежит! – Прорычал он, посмотрев на пистолет, лежащий возле нее на полу, и обойму чуть в стороне. - Если будет рыпаться, огонь на поражение! Флак, наручники, живо!
Закинув автомат на плечо, солдат снял с пояса пластиковый браслет.
-Флак… Ты правда этого хочешь?
Ее ровный спокойный и нежный голос прозвучал в голове капрала точной копией голоса его матери, которая отдала душу богу многие годы назад. Капрал отчаянно тряхнул головой, будто в ухо попала вода, стараясь прогнать наваждение, но голос настойчиво продолжал повторять:
- Флак! Ты слышишь меня?
-Ну что у тебя там, капрал? – Нетерпеливо прорычал капитан, он явно начинал нервничать. Капрал не отвечал, просто тряс головой с невнятным мычанием.
Девушка не шевелилась. Для того, чтобы воздействовать на человека, особых усилий не требовалось. Сосредоточившись, она материализовала рядом с Флаком образ его матери, ласково улыбавшейся капралу, и тот, отшатнувшись, упал, уставившись в пространство бессмысленным взглядом.
Кристина с легкостью могла вызвать в человеке все, что угодно: как радость и эйфорию, так и самую чернейшую депрессию, панику или ужас. Но сейчас она хотела лишь одного: выйти отсюда, и как можно скорее.
Девушка, по-птичьи наклонив голову, пристально всмотрелась в лицо капрала, которое в полной мере отразило всю гамму чувств, свойственную близкому помешательству. Капрал смотрел на Кристину, и его глаза все больше округлялись от ужаса. Он тоненько заскулил, а потом покатился по полу, схватившись за голову и в истерике крича что-то бессвязное.
Это зрелище позабавило Кристину и разожгло в ней садистское желание поиграть еще. Она удерживала ползающего капрала взглядом, вызывая в голове несчастного образы, которые не приснятся и в страшном сне. Капрал дернулся и заорал во всю глотку, дополз до стены, заскреб ее пальцами, обрывая ногти. Кристина усмехнулась и с наслаждением продолжила.

-Эй, ты что творишь, сука…? - Капитан продолжил изрыгать потоки грязной брани, тараща на нее и на происходящее белесые глаза, даже от увиденного не ставшие более осмысленными.
Его мать медленно калечила себя, выворачивая пальцы из суставных сумок, потом начала выдирать собственные глаза тем, что осталось от рук, сдирать кожу. Как бы капрал ни старался избавиться от жуткой галлюцинации, ничего не помогало – все было в его голове. В последней попытке прекратить видение он вцепился ногтями в свое лицо, оставляя красные полосы, потом пальцы подобрались к глазам, резко надавили, легко проникли внутрь, выпуская алые потеки, и впились в мозг. Он несколько раз безвольно дернулся и затих.
Кристина чуть улыбнулась, рассеянным взглядом посмотрела на капитана и, отрицательно качнув головой, развела руками. По ее милому лицу блуждала довольная улыбка. Выхода из помещения не было, поэтому и у оставшихся солдат начался приступ клаустрофобии. У кого-то закружилась голова, кто-то схватил винтовку за ствол и как будто отбивался от невидимого летающего существа, кто-то скорчился, пытаясь спастись от давящих стен.
-Сучка, я у тебя спрашиваю!
Девушка отрицательно мотнула головой, выставила вперед пустые ладошки, повертела ими, приняв безобидное и наивное выражение лица, с удовольствием сложила губы бантиком и несколько раз хлопнула ресницами:
-Я? Ничего… Ничего не делаю. – Она помотала головой. – Совсем ничего.
Она говорила довольно спокойно, ласковым и приятным голосом. Наклонив голову на бок, Кристина посмотрела на капитана, озорно подмигнула правым глазом. Капитан смотрел на нее, одной рукой хлопая себя по карманам, и шепотом бранился.
Подойдя чуть ближе, она протянула к капитану худые руки, сжала холодными ладонями его виски, покрытые испариной, пытаясь подчинить его разум.
Безрезультатно. Он был либо туп, либо пуст.
-Ну что ж! – Прошипела Кристина.
Она подняла голову, и ее глаза недобро сверкнули. Камера слежения, сразу ею незамеченная, взорвалась, рассыпав на пол яркие искры.
Кристина была недовольна и разозлена, она посмотрела на обмякшего капитана, после чего подошла к нему, и, схватив за подбородок, заглянула в глаза.
-Давай так, дружок. Ты откроешь, наконец, дверь, и я тебя не убью. Годится?
***
Фай с самого начала внимательно наблюдал за происходящим, но Кристина уничтожила камеру, и о том, что происходит внутри, теперь оставалось только догадываться. Слегка ударив по столу кулаком, он взял с полки рацию.
-Кристина, девочка моя, я открою для тебя эту дверь, только, пожалуйста, прекрати буянить! Будь умницей!
Кристину ответ разозлил еще больше. Этот голос раздражал ее, но это все же было лучше, чем ничего. Не дожидаясь ответа, Фай жестом приказал снять блокировку. Дверь выпала наружу, гулко грохнув, вырезанная из своей рамы, и Кристина, схватив капитана за горло, направилась к выходу.
-Заткнись, ублюдок! – Истерично проорала она вслед, не понимая, что Фай ее не слышит. Теперь ей еще сильнее хотелось выбраться отсюда. Мельком глянув на план эвакуации, Кристина двинулась дальше по коридору. Фай нахмурился. Почесав собственный лысый стертый до кости затылок, Фай переключил частоту рации.
-Пост два, пост четыре, пост шесть, боевая готовность! – Скомандовал он, - Объект двигается в вашу сторону. У него заложник.
Капитан кашлянул и что-то невнятно пробормотал, пуча глаза, после чего начал пускать пену изо рта, конвульсивно дергаясь. Судя по всему, нашел в себе силы и перекусил таблетку с цианидом, который за несколько секунд свел его жизненные показатели до нуля.
-Ну и черт с тобой, тем проще! – ответила Кристина. – Ты симпатичнее, когда молчишь.
Нарвавшись на засаду, Кристина злобно зашипела, и, швырнув труп в оперативников, стала искать другой путь, на ходу обдирая со стен металлическую облицовку, голыми руками срывая и кромсая листы закалённой стали, с легкостью, как ребёнок срывает паутину. Порванные листы она отбрасывал небрежными, рассеянными движениями.
И вдруг она остановилась. Она изогнулась, будто невидимый столб энергии пробил ее насквозь, и медленным, мерным шагом, чуть покачиваясь, побрела в сторону выхода.
Буквально через минуту аванпост стал искажаться. Вокруг с противным щёлканьем ползали мириады пауков, выгрызая на своём пути всю плоть и оставляя за собой только пожёванные кости. Один из коридоров превратился в пасть, которая заманивала ничего не подозревающих ученых и солдат в себя, сокрушала их тела жвалами, после чего громко отрыгивала останки. Иногда откуда-нибудь - то из-под кучи обломков, то из вентиляционной решётки, то из трещины в полу, -  вылезала костлявая рука, хватала кого-нибудь и тянула в себя, превращая тело несчастного в кровавый фарш, который выплескивался назад, будто гейзер.
Сотрудники бегали, объятые ужасом, охрана пыталась совладать с одной угрозой, но другая убивала их самих. Некоторые сходили с ума, стреляли, не разбирая своих и чужих. Другие же лишились ума под воздействием какой-то жуткой силы, делавшей из них берсерков, выворачивавшей их наизнанку, или просто убивавшей на месте. Люди чувствовали головокружение и тошноту. Кто-то истерично кричал, отхаркивал кровь или обезумевшим взглядом наблюдал, как она льется из ушей, носа и глаз других. Кто-то лежал на полу, и под ними растекались багровые лужицы. Кто-то мерно покачивался из стороны в сторону, а кто-то просто замер в причудливых позах, вывернув собственные суставы.
И в центре этого безумия медленно шла Кристина, пустым взглядом наблюдая за царством хаоса. Выйдя в ангар, она окинула взглядом ворота.
-Я – голос, что зовет тебя.
Кристина подняла свою руку, направив ее на тяжелую ангарную дверь.
-Я – желание разрушения….
Прямо перед раскрытой ладонью появилась белесая блестящая вращающаяся пентаграмма, среди символов которой в плавали двенадцать патронов, вытащенных ею из пустого магазина.
-…Претворенное тобою в жизнь.
Вращение резко остановилось, и пентаграмма засветилась ярче. Через мгновение пули, одна за другой, стали кромсать ворота, вырывая огромные куски из метра закаленной стали, и, наконец, последняя устремилась в затянутое голубоватыми тучами грозовое небо, оставив позади ртутный инверсионный след, прочертивший небо над виднеющимся внизу, за обрывом, городом.
Но как только девушка подошла к краю, сзади послышались тяжелые, равномерные шаги. Она резко обернулась, и ее глаза расширились от ужаса.
Легко лязгнул металл, грохнул оглушительный выстрел, но тяжелая стеклянная пуля зависла в воздухе, застряв в ртутной пентаграмме, будто в бронестекле, оставив ломанную звездочку. Девушка нахмурилась, и через мгновение вокруг ее лица сформировалась костяная маска, похожая на человеческий череп.
Фай передернул затвор и снова выстрелил, даже не целясь. Вторая пуля, будто замедлив ход времени, пробила преграду, которая звонко лопнула, осыпаясь на землю.
Голова Кристины дернулась, когда бешено вращающийся стеклянный кристалл пробил ее, медным гонгом ударив в кость, и девушка, сделав непроизвольный шаг назад, поскользнулась. Ее безвольное тело полетело вниз, туда, где среди длинных стеклянных кристаллов клубился густой туман.
Фай выронил противотанковую винтовку и стал нашаривать рацию в кармане изодранного халата. Его лицо - лишь череп, обтянутый пепельной кожей, - не выразило ни единой эмоции. Выругавшись, когда перемазанные чьей-то кровью пальцы вновь соскользнули с антенны, он вытер их о рукав халата и, наконец, выудил непослушный предмет из кармана.
-Говорит Фай. Красный код.