Авария

                Авария.

  Сознание возвращалось.
  То, что его не было, я начинал понимать с трудом осознавая окружающее. 
   Первое, что увидел – это мой друг, он нервно тряс меня за плечо.
 
  - Давай, давай, открывай глаза,- слышал сквозь серый  туман в голове,  его назойливый голос. – Очнись! Открой глаза.
Открывать глаза совсем не хотелось. Только что было очень хорошо: спокойно, тепло, уютно, а его голос принёс холод, темноту, боль.
 
  Но я открыл.
  Открыл и увидел сквозь темноту ночи  обивку потолка машины, а правее очертания лица моего друга, который не переставая тряс меня за плечо.
 
  - Ну, хватит уже, - еле слышно промолвил я, - что случилось? Где я? Где мы? Что это за машина?
Голова моя в этот момент была опрокинута на спинку сидения, однако я понял, что нахожусь в машине.  Что за машина и почему я здесь, понять не мог, хотя Анатолий стал живо объяснять.
  - Мы ехали. Гололёд. Резина  летняя.  Поворот направо и крутой спуск. Дорога не знакомая. Нас понесло, я тормозил, а тут ещё и машина навстречу,-  скороговоркой произнёс он, как бы извиняясь,- но всё вроде бы нормально. Там в машине все целы, они медленно поднимались в гору, это у нас скорость была, ты долго не откликался, мы уж и беспокоиться начали. Как чувствуешь себя? Встать можешь?
  Я с трудом, ещё не всё и не до конца понимая, вылез из машины, попытался встать и тут же рухнул на снег. Ужасная боль ударила где-то от колена через позвоночник прямо в мозг.
  Очнулся вновь на переднем сидении.
 
  - Что с тобой? Что сучилось? – Не унимался Анатолий, - что ты чувствуешь?
 Он  нервничал, он нервничал ещё и потому, что виновником аварии был явно он потому, что наша машина, его машина полностью находилась на встречной полосе. Но тогда я этого   не знал и  нервозность относил исключительно к тревоге за моё состояние.
 Та боль  прошла, а болело теперь  лицо. Я пощупал и оказалось, что нос свёрнут влево так, что своим кончиком касается щеки. Вся ладонь в темноте январской ночи выглядела, как измазанная дёгтём. Где-то в глубине сознания тупо отмети – кровь. Как много крови!

  - Можешь встать? Почему упал? – не унимался  друг.
  - Не знаю. От какой –то боли снизу. Не знаю,  не понял.
  - Попробуй  ещё!

  И он помог мне вновь покинуть салон.
 Теперь, уже не так резко, я выбрался из машины и аккуратно попытался опереться на ноги. Сначала на правую и всё получилось, за тем стал немного перемещать вес тела на левую ногу и почувствовал ту же боль, но не столь сильно. Что-то с левой ногой. Стоять  мог лишь на правой.

  - Потерпи, скорую вызвали, вот, вот  подъедет.
  - Откуда «вот, вот»? – Засомневался я, такая дорога, а мы, как я понимаю, далеко за городом.
  - Скоро, скоро, часа полтора, как вызвали.
  - Как полтора? Сколько же я без сознания пробыл?
  - Вот столько и пробыл. Сейчас подъедет.

  Всё это время трое других участников аварии копошились со своей машиной, изредка помогая Анатолию в случае надобности, не выказывая никакой агрессии.
Наши  машины перегораживали половину проезжей части, мигая фонарями. Изредка кто-то ехал и непременно предлагал помощь. Трасса опустела, пошёл снег,  стало совсем темно и неуютно.

  Далеко за городом, посреди бескрайних снегов, я стоял на одной ноге и думал: «За что же мне это?».
 
  А было за что. Было.
 Было вчера, да и сегодня тоже.
Только вчера мы с женой ездили в гости к приятелю. Поехали на метро по совершенно естественным обстоятельствам – надо было выпить, давно не виделись. И уже возвращаясь, в переполненном вагоне жене досталось свободное место, она его с радостью заняла, а я навис над ней, держась за поручни, что-то энергично обсуждая. Мы люди не молодые, нам к шестидесяти, но места в транспорте пока не уступают, да мне и не надо. А тут вдруг девица, что сидела рядом с женой, встала и предложила  сесть. Я был поражён, за тем стало весело, ещё и прошедшая вечеринка повлияла и я сказал:
  - Сидите, девушка, не волнуйтесь, я хоть и в возрасте,  однако на одной ноге могу месяц простоять.

 Вот поэтому, наверное, и стою сейчас на одной ноге, услышал меня кто-то и, видимо, решил проверить.
Глупости? Может и так, но уж больно быстро и именно так и произошло: я стою на одной ноге и сколько стоять, неизвестно.

   Подъехала скорая, и уже лёжа на носилках в машине, я понял, что с ногой действительно всё плохо, стоило немного пошевелиться, как та самая боль пронзала позвоночник, вырывая из действительности. За те сорок – пятьдесят минут, что мы добирались до больницы, салон машины пропах нашатырём навсегда, без него находиться в сознании я не мог,  молоденькая сестричка вылила на меня, видимо, весь свой запас.

 До ноги дело дошло лишь на следующий день, а всю ночь мне пришивали нос и вытаскивали стёкла из лица, делая лишь местный наркоз, постоянно тормоша и приводя в сознание. Было совсем не больно, было интересно – сон это или нет? И когда поступал чёткий ответ – не сон – вновь возникал вопрос: «За что? Почему я?».

  Ответы приходили разные, один чуднее другого. Пришёл ответ, что я пожалел свою машин. А я таки действительно пожалел. У меня на машине хорошая зимняя резина, но очередь ехать на работу была Толи. Накануне  ездил я на своей, сейчас должен был везти  он. Он и повёз, вот колёса поменять не успел из-за жены, и всю дорогу туда ругался, что она навесила на него кучу ненужных дел, а вот колёса поменять не дала, на что я резонно возражал, что он сам своей головой думать должен, а не головой жены. Он ещё больше распалялся и временами забывал про дорогу. Это туда. Когда ехали туда, я его контролировал и обращал внимание, что он за рулём, да и светло было, да и подмораживало, а обратно ехали под вечер и стало теплеть, к тому же и снег пошёл. Да и устал я, да и он тоже, пожалуй, может и бдительность оба потеряли.

  Это один невразумительный ответ. Второй такой же: работа у нас с ним тяжёлая, напряженная, требующая огромных физических сил, но доходная. Позволяла жить не считая деньги. Привыкаешь к этому быстро. Отвыкнуть тяжело. Жена  упрекала: «Зачем тебе столько? Побереги себя, сердце своё!»
Разве остановишься сам? Вот меня судьба и остановила. Ответ? Может и ответ. Так вышло, что год не работал.

 Вместо месяца год был на одной ноге. Оказалось, что у меня  повреждён тазобедренный сустав. В самом основании трещина и нужна операция.
Компьютер в то время  уже хорошо освоил и выяснил, что со мной случилось, вот только показатели к операции были двоякие: пятьдесят на пятьдесят. Врачи-консультанты во мнениях расходились на столько же. Одни предлагали операцию и уверяли, что если откажусь – всю жизнь на костылях ходить буду, другие наоборот, говорили, что операция гарантии не даст, потому, как сложная и последствия непредсказуемы. Вот и решай.  Я и решал. Те, что предлагали оперировать, торопили, уверяя, что все  срастётся неправильно и
будет поздно.
   
  Это после, а сейчас ветер распахнул форточку и занавеска бьётся о кувшин с водой на столе. Я жму и жму кнопку вызова медицинской сестры, но там не звонок, там лампочка от каждой палаты. Когда сестра увидит?  Может капельницу ставить ушла.  Занавеска свирепствует всё сильней. Я на спине без права пошевелиться – вытяжка. К ноге в районе колена в просверленную кость вставлена спица, через блоки к ней привязана гиря, она вправляет сустав. Это очень важно, может и операция не понадобится, но занавеска лупит по кувшину и, наконец, опрокидывает его. В это время входит мед. сестра.
  - Что же Вы? Не видите? – машинально произносит она, бросаясь закрывать окно и подбирать осколки, - ах, да, простите.

  Моя немощь - самое тяжкое, даже боль, даже бессонница ни что по сравнении с той немощью, когда зависишь от всех. Я всё привык делать сам, и вот..
Пошло полтора месяца и начались чудеса.

   Потеря друга.
  Мы прошли испытания деньгами, вместе вели свои дела. Работали не подводя друг друга, а вот такое несчастье разлучило. Он стал бояться, что предъявлю претензии. Честно спросить не мог, но боялся. Два раза приходил в больницу и постоянно пытался выпытать мои настроения. Я отшучивался, однако виноватым его не считал. Сам виноват: и машину пожалел и хвастался не по делу. И вот друг пропал. На звонки не отвечает, ко мне не приходит. Но чудо не в этом, а в том, что как только я решил, что это его дело и не мне его судить, так сразу стало всё само собой образовываться.
  Первое –  хирург – травматолог. К нему сын ходил на приём. Всё объяснил, все снимки показал. И вот этот хирург очень доходчиво объяснил, что всё зависит от меня, что операцию делать ни как нельзя, что надо заниматься гимнастикой, а организм сам поймёт, что нога   нужна. Я поверил. Занимался. Усиленно занимался не жалея себя.
  И тут чудеса посыпались, только удивляйся: Заказчик, где мы с другом работали, оплатил мне лечение, реабилитацию и месяц санатория после. Его приятель, у которого работали раньше, привёз крупную сумму денег, достаточную, что бы безбедно прожить год. И, главное, боль в ноге ушла полностью
 Странно.
 
  Прошло много лет, но по сиё время я уверен – если бы хоть попытался требовать помощь со своего друга, то и по сей день ходил бы на костылях, ведь он оказывать её не собирался, а насилие рождает только насилие. С тех пор его  не видел, но думаю и надеюсь, что сейчас счастлив он не меньше, чем я.